Complex Desire

В понедельник она открыла свое сердце. Это было самое простое, и, в то же время, самое сложное письмо, которое она когда-либо писала. Оно начиналось банально. Она поблагодарила за прекрасное свидание, поинтересовалась, как дела, как работа, в целом, обычное проявление вежливости, но потом… Потом светские любезности закончились, и она позволила сердцу управлять пером. В конце концов, она призналась, что влюблена. Да, она, Нарцисса Малфой — известная снежная королева — сказала кому-то, что влюблена в него. Это именно то, чего не следует делать в эти первые, изменчивые, недели свиданий, и все же она сделала это. Гермиона разрушила все ее стены в ту ночь, дав почувствовать, какой может быть жизнь с ней прямо сейчас, и она не смогла больше ждать. Каждый день она ждала ответа на письмо. То, которое она получила, было официальным уведомлением из Министерства о времени и месте судебного разбирательства против Смита. К нему прилагалась записка от Гермионы с просьбой встретиться для подготовки к процессу. Она так старалась абстрагироваться от того инцидента. Ей становилось нехорошо при одной только мысли о суде, но он уже близко и лучше быть к этому готовой. Второе письмо, лежащее перед ней, только усугубляло ситуацию. Пришло пару дней назад. Оно было от Люциуса, и, откровенно говоря, это было даже не письмо, а громовещатель. Он кричал, чтобы она вернулась в поместье немедленно, и они как следует поговорят о ее поведении. Громовещатель. Она не знает, позабавило ее это или разозлило. Вы посылаете громовещатель вашим детям, в лучшем случае, а не взрослой женщине, своей жене. Это ясно говорит, что он о ней думает. Конечно, она не собирается возвращаться, но обдумывает возможность поговорить. Она подаст на развод. Она уже нашла адвоката, встретилась с ним и он подготовил все необходимые бумаги — их отправят на следующей неделе. Она считает своим долгом сказать об этом Люциусу заранее, лицом к лицу. Андромеда сказала, что ни хрена она ему не обязана — ее слова — но она все равно чувствует, что так будет правильно, спустя 37 лет брака. Кроме этой сделки со Смитом, он никогда не относился к ней неуважительно. Может он когда-то любил ее? Она не уверена. Он, конечно, никогда не был любящим и заботливым мужем, но она не держит на него зла. Любовь — это не то, чего следует ожидать от чистокровного брака, и они оба об этом знали. Тем не менее, они всегда относились друг к другу с уважением — за исключением последнего года — и это то, как она хочет все закончить — сохранив уважение.

***

Она считает секунды, глаза сосредоточены на двери в ожидании, когда та откроется. Она сидит на небольшом кожаном диванчике в кабинете Гермионы, с волнением ожидая ее. Довольно странно, но ее заставляет нервничать не только и не столько разговор о предстоящем суде. Это первый раз, когда они увидят друг друга после свидания. Она была уверена, что получит положительный ответ на свое письмо, но девушка оставила ее в подвешенном состоянии, и теперь она снова чувствует себя неуверенно. Она никогда не была настолько честна в выражении своих чувств, и теперь ей страшно, что она слишком поторопилась, совершенно отпугнув этим ведьму. Когда Гермиона, наконец, заходит, она судорожно выдыхает. Боже, как она соскучилась! До этого момента она даже не понимала, насколько сильно. Требуется проявить силу воли, чтобы оставаться на месте и не встать, заключая ведьму в объятия, но Гермиона все равно гасит ее пыл. Она вся в делах. — Приношу свои извинения за опоздание, сегодня просто сумасшедший график. Итак, давайте приступим, — Гермиона раскрывает большую папку, лежащую у нее на коленях. — Как Вы знаете, суд через три недели и у нас практически не остается времени, чтобы подготовиться, ну, или у меня. На самом деле, ваша подготовка займет гораздо меньше времени. Нарцисса цокнула языком. — Разве? У меня ощущение, будто я готовлюсь к войне, и я совершенно не знаю, что мне делать. — Ну, если все пойдет так, как я надеюсь — и пусть оно так и будет — Вам не придется давать показаний относительно подробностей произошедшего. — Что? Почему? — Видите ли, человек, которого первым опросит суд, будет Смит, и его адвокат заверил, что он даст показания и признает себя виновным. — И ты в это веришь? Зачем ему это делать? — спрашивает она растерянно. — С одной стороны, потому что процесс уже проигран. С другой, я не только твой адвокат, но еще и свидетель. Смит старый ублюдок, он уже давно известен, как коррупционер, но никому до сих пор не хватало духу подать иск против него, кроме меня. Я глава Департамента Магического Правопорядка, член Золотого Трио, самая яркая ведьма своего поколения, герой войны. Как ты думаешь, кому они поверят? Я предполагаю, что мне. Кроме того, как начальник Департамента я не занимаюсь мелкими делами, только крупными, имеющими большое значение. Таким образом, сам тот факт, что я тебя защищаю, уже заявление. Так что, все, что Смит и его адвокат могут сделать — попытаться смягчить приговор и признать вину, как они, безусловно, и поступят. Хотя это и выглядит так, будто все складывается в ее пользу, она вздыхает. — Этот случай привлечет большое внимание общественности, не так ли? — К сожалению, да, — соглашается Гермиона. — Ты — известная личность, как и Смит, и я сама. Нет никакого способа, чтобы скрыть это от прессы. Мне очень жаль. — Все равно, спасибо за все. Учитывая, сколько у тебя работы, сейчас тебе приходится тратить время еще и на все это. — О, даже не думай об этом, — отмахивается Гермиона. — Честно говоря, я делаю это с удовольствием. Не могу дождаться, когда его посадят. Теперь, возвращаясь к нашему слушанию, судья, конечно, вызовет тебя для дачи показаний и, в случае, если Смит даст полный отчет о происшествии, тебе нужно будет только согласиться с этим. Судья, тем не менее, может задать вопросы относительного того, почему ты согласилась с этой сделкой, и по какой причине потом изменила свое мнение, а также, как ты справляешься после инцидента. Как думаешь, сможешь пройти через это? — Да, конечно. Хотя все это ей не нравится, не имеет значения, может она или нет — ей придется. Она чувствует облегчение из-за того, что ей не придется описывать подробности, говорить обо всем вслух. Это слишком тяжело. Даже Андромеда знает о произошедшем лишь в общих чертах, настолько, насколько она смогла рассказать. — У тебя есть вопросы? — Нет, но мне интересно твое мнение по поводу одного твоего коллеги. Ты знаешь Сандру Берштейн? Я наняла ее. Я подала на развод. — Действительно? Это пойдет тебе на пользу. И да, я знаю ее. Жесткая, профессионал своего дела. Отличный выбор, — Гермиона снова с головой погрузилась в документы, и Нарцисса почувствовала разочарование. Она надеялась увидеть более сильную реакцию на новость о ее разводе. Девушка держалась отстраненно все это время, и ей хотелось знать, почему. — Гермиона, посмотри на меня. Что происходит? Гермиона смотрит на нее, смущенно, и вдруг Нарцисса понимает, что ей может не понравиться, как закончится эта встреча. — Я полагаю, ты получила мое письмо? — спрашивает она. — Да, — Гермиона снова отводит взгляд. Нарцисса должна признаться, что не хочет это обсуждать, но она должна знать. Они играли в эти игры слишком долго, и теперь, когда она открыла свое сердце, она не может рисковать снова все потерять. — Ты не ответила. Скажи, разве я неверно все истолковала? Неужели я действительно оказалась настолько наивной, что приняла простое проявление вежливости за нечто большее? Девушка опускает голову, крутя перо в руке. Понимание жестоко обрушивается на нее. — Что ж. Ничего не поделаешь. Она встает, но, внезапно, девушка хватает ее запястье, сильно, почти до боли, и тянет вниз заставляя сесть снова. Хватка слабеет и превращается в мягкую ласку. Сердце замирает, когда Гермиона берет ее руку, целует каждый пальчик и шепчет «прости» в ее ладонь. А потом она уходит, оставляя Нарциссу с дрожью внутри. Боже, да что ж за мозгоебство!