Complex Desire

Она осторожно прослеживает след пальцами. За день он превратился из простой красноватой отметки в очень заметную иссиня-черную линию на горле. Это не больно, но выглядит ужасно. До нее доносится запах тыквенного супа, вызывая урчание в животе. Она поднимает горлышко водолазки и накладывает маскирующие чары на разбитый глаз. Она не хочет, чтобы сестра весь ужин смотрела на нее с жалостью. — О, как раз вовремя! У тебя великолепный нос, Цисси! Энди ставит на стол гигантскую кастрюлю с супом. Она снова сделала слишком много еды, но Нарцисса никогда ничего не говорит. Сестра по-прежнему готовит на большую семью, и это одновременно умиляет и расстраивает ее. Только Нарцисса собирается сесть за стол, как раздается звонок в дверь. — Ты пригласила кого-то на ужин? — Я принесу хлеб из кладовой, — быстро бормочет Энди и убегает. Нарцисса хмурится из-за ее поведения, но идет открывать дверь. — Привет, детка! — приветствует ее Гермиона. — О, привет. Я понятия не имела, что ты придешь сегодня. Это Энди тебя пригласила? Гермиона быстро обнимает ее и притягивает для поцелуя. — Так и есть. Я не могу сказать «нет» ее тыквенному супу! — Гермиона проходит внутрь и садится на свободное место. Нарцисса теребит ворот водолазки. Это неожиданно. Если бы она знала, что Гермиона придет, она бы оделась лучше и сделала бы макияж. Ругая себя, она смотрит вниз на свои простые черные джинсы. Как будто недостаточно того, что она в водолазке, теперь надо обратить внимание и на штаны! Тьфу, она могла бы сделать все лучше! — Ты выглядишь очень мило. Мне нравится, — говорит Гермиона. — Спасибо, — с сомнением отвечает Нарцисса. Кроме того, «мило» — совсем не то, что ей хотелось бы слышать о себе. Этого можно было бы избежать, если бы Энди просто рассказала ей обо всем. Это просто за пределами ее понимания. Разве сестра может приглашать на ужин ее девушку за нее? Андромеда возвращается с буханкой хлеба и они начинают ужинать. Ее сестра и девушка активно общаются. Нарцисса, в основном, молчит. Это здорово, что они так хорошо общаются, но она чувствует себя все напряженнее с каждой минутой. Для нее это слишком. После ужина они с Гермионой переходят в гостиную, прихватив с собой пару кружек сливочного пива, а Энди остается прибирать на кухне. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Гермиона. — Все хорошо, — отвечает она, немного раздраженная этим простым вопросом. — В самом деле? — ведьма приближается к ней и оттягивает ворот водолазки. Нарцисса напрягается. Широко раскрытыми глазами она смотрит на Энди, которая буквально пытается спрятаться в раковине за горой немытой посуды. Это просто невероятно! Ее сестра имела наглость рассказать Гермионе о нападении Люциуса за ее спиной! Ноздри Гермионы в гневе расширяются, когда она видит кровоподтек. Нарцисса вздрагивает, когда она проводит по метке кончиками пальцев. — Больно? — Нет, все в порядке, — да. Да, это правда, ей не больно, она просто не хочет, чтобы Гермиона прикасалась к ней сейчас. — Есть еще? — Да, — она просто берет палочку и снимает заклинание гламура. Она знает, что Гермиона в любом случае стала бы настаивать на этом. Девушка задыхается, когда видит ее заплывший глаз. Она пытается коснуться ее, но Нарцисса отбрасывает ее руку. — А здесь больно? — Да, — шипит она. — Довольно сильно. — Почему Энди не использовала мазь? — Я не позволила, — ей хочется чувствовать боль, хотя она не может сказать, почему. — Андромеда, хотя бы сейчас перестань делать вид, будто ты убираешься на кухне. Неохотно Энди присоединяется к ним в гостиной, стараясь не смотреть на нее. — Как ты могла? Действовать за моей спиной, чтобы рассказать ей то, о чем только я должна была сказать? — Но ты ведь мне не рассказала, — напоминает ей Гермиона. — Я собиралась, когда почувствовала бы, что могу. — К тому времени могло быть уже слишком поздно! — встревает Энди. — Слишком поздно для чего?! — Для того, чтобы выдвинуть обвинение! Нарцисса застывает, сжимая челюсть. Внешне она выглядит совершенно спокойно, внутри же у нее все готово взорваться. — Я знала, что ты, скорее всего, не захочешь предъявлять обвинений, и я решила, что Гермиона поможет тебе набраться смелости, — признается сестра. — Мы можем пойти к аврорам прямо сейчас и покончить с этим, — предлагает Гермиона. — Уже поздно. В Министерстве никого нет. — Я говорила с Гарри. Я сказала, что, возможно, его услуги сегодня еще потребуются. Он примет твои показания в любое время, когда я его попрошу. Это просто невероятно! Она думает, что может хотя бы выиграть немного времени. — Я не буду этого делать, — она качает головой. — Этого я и боялась, — вздыхает Гермиона. — Если ты этого не сделаешь, мне придется сделать это самой. Она вытаскивает конверт. — Это обвинение против Люциуса, уже готово к отправке Гарри. Нарцисса смотрит на нее потрясенно. — Ты не можешь! — Прошу, Нарцисса, сделай это сама! — умоляет Гермиона. Она качает головой. Эти двое выжили из ума? Гермиона встает и открывает дверь. — Гермиона! Что ты делаешь? — Нарцисса бросается за ней и может только смотреть, как она отдает конверт сове, которая сидит на штакетнике. — Я не хочу этого! Неужели ты не понимаешь?! Слишком поздно. Птица взлетает. Завтра, если уже не сегодня, Гарри получит донесение. Затем будет один суд, потом другой. Она чувствует, будто ее ударили под дых. — Не могу поверить, что ты делаешь это со мной! — Я делаю это ради тебя! Бред. Она сразу же хватает пальто и шляпу. Ей нужно уйти отсюда. Она в бешенстве выбегает, не обращая внимания на Энди и Гермиону, которые зовут ее. Она проклинает тот факт, что Энди живет среди магглов. Путь к метро кажется в три раза длиннее, чем обычно. Когда она оставляет «Дырявый Котел» позади и шагает в безлюдный Косой Переулок, вдруг замирает, как вкопанная. Ей некуда идти. Ни семьи, ни друзей… Чувствуя себя ужасно одинокой и расстроенной, она бесцельно бредет по улицам. В конце концов она устает и опирается о стену здания. Ее взгляд падает на окна дома напротив. Рыжеволосая девушка смотрит на нее из-за стекла. Та самая рыжеволосая девушка! Это бордель. Она улыбается ей, призывно скользя пальцами по груди. Ее собственные пальцы вздрагивают, она резко выдыхает, чувствуя нарастающее беспокойство, ощущая себя на грани. — Хочешь ее? Мысленно она закатывает глаза. Ну конечно, Гермиона должна была найти ее именно сейчас! — Она, действительно, сногсшибательна, — усмехается ведьма. Нарцисса не может поверить своим ушам. Она хочет, чтобы ей изменили? — И ты не будешь ревновать? — О, еще как буду, — рычит ведьма. — как сумасшедшая, но я не буду удерживать тебя, если это то, что тебе нужно. Или ты могла бы быть большой девочкой и пойти со мной, чтобы мы могли поговорить. Она отрицательно качает головой. — Нет? Не хочешь говорить? Хорошо. Мы можем просто пойти и заняться агрессивным сексом, — шепчет она ей на ухо. Она хихикнула сквозь слезы. — Прости, что расстроила тебя. Я просто хочу помочь. — Это помогло бы тебе. Мне это не поможет. — А что же поможет тебе? Она не знает. Никогда не знала. — Я думаю, тебе нужна помощь другого рода, Цисси, — Гермиона оставляет поцелуй на ее щеке. — Как бы сильно я этого ни хотела, моя любовь не поможет тебе смыть всю эту ненависть к себе полностью. Она утыкается в шею Гермионы и захлебывается в рыданиях. Это уязвимое место. Гермиона обнимает ее дрожащее тело и говорит: — Пойдем домой. — Нет, — хнычет она. — Сейчас у меня нет сил выслушивать нравоучения Энди. — Я имела ввиду, ко мне домой. Это самое прекрасное предложение за долгое время, и она позволяет Гермионе увести ее с собой.

***

Следующие несколько дней прошли в дымке любовного наслаждения и блаженства. Нарцисса провела их в квартире Гермионы. Она прожила большую часть жизни с другим человеком, но никогда не чувствовала ни с кем такой близости, как в эти дни. Эта близость, возникшая между ними, была для нее чем-то совершенно новым. Этим утром она вернулась в дом Энди. Гермиона с неохотой отпустила ее и она с неохотой ушла. «Может, нам стоит жить вместе?» Вопрос крутился на кончике языка, но они обе были слишком разумны, чтобы задать его. Было еще слишком рано. Теперь Нарцисса понимает, что имеют ввиду люди, когда говорят, что любовь может привести к поспешным и необдуманным решениям. Энди буквально завалила ее извинениями, когда она вернулась. Она не может больше злиться на нее, зная, что все ее действия были из лучших побуждений. Она просто хотела, чтобы все прекратили лезть со своими благими намерениями и оставили ее в покое. Теперь она может добавить четвертый судебный процесс в свое расписание. Прекрасно. Она совсем забыла об этом факте за последние несколько дней, слишком завернутая в любовь. Теперь официальное письмо из Министерства, возможно, приглашение на слушания, которое лежит у нее на столе не позволяет больше сохранять иллюзию. Она открывает его, на самом деле даже не собираясь читать, просто узнать дату заседания. Ее брови взлетают вверх, когда она находит ее. Вторник, 3 часа. То есть сегодня. Здесь какая-то ошибка! Она возвращается к верхним строчкам и, на этот раз, действительно читает письмо полностью. Департамент Магического Правопорядка просит присутствовать ее на срочном заседании по поводу иска. Это нехорошо. Она задается вопросом, будет ли там Люциус, и эта мысль посылает озноб по спине. Она знает, что он не сможет причинить ей боль, но ее все еще трясет. Она делает себе горячую чашку этого горького маггловского напитка, прежде, чем уйти. Эту вредную привычку она переняла у Энди и возвращается к ней всякий раз, когда ее нервы на пределе. С кофеином, несущимся по венам, она отправляется в Министерство. Когда она подходит к комнате Б12, она делает глубокий вдох и стучит два раза. Дверь сразу же открывается. На пороге стоит незнакомый работник Министерства. — Миссис Малфой, огромное спасибо, что пришли. Я рад, что у Вас получилось сделать это за такой короткий срок, — приветствует ее Кингсли Шеклболт. С благодарностью, она занимает место, которое он предлагает, потому что ее ноги становятся ватными. Сам министр магии присутствует на встрече? Нет, это, определенно, нехорошо. — Миссис Малфой, в рамках процесса, открытого по иску мисс Грейнджер против Люциуса Малфоя, наши сотрудники попытались связаться с вашим мужем сегодня утром. Из-за серьезности обвинений — в жестоком обращении с Вами — и их надежности его хотели взять под стражу, однако, когда они прибыли в ваше поместье, его там не оказалось. Проще говоря, ваш муж пропал. — Прошу прощения? — Его не нашли ни в особняке, ни на территории. Ваш домашний эльф сообщил нам, что его не было дома с пятницы. Именно тем вечером он напал на нее. — Также, мы поговорили с вашим сыном, — продолжает министр. — Но он не смог предоставить какую-либо полезную информацию. Миссис Малфой, у Вас есть какие-то идеи, где мог бы быть ваш муж? Может, есть другие члены семьи? — Нет. Родители Люциуса мертвы и он единственный ребенок. — Понимаю. Есть ли у Вас еще какие-то имения, помимо Малфой Мэнор? — Ну, у нас есть усадьба во Флоренции. Мы использовали ее, в основном, во время отдыха. Сотрудник Министерства начинает что-то записывать, вероятно, добавляет информацию в файл Люциуса. — Что насчет семейства Блэк? Насколько я знаю, в вашем распоряжении сейчас находится несколько поместий? — спрашивает министр. — Да, это так, но войти туда могут только члены Дома Блэк. — Что ж, мистер Малфой является членом семьи через брак, — предполагает министр. — Технически. Однако, защитные чары признают только тех, кто является членом семьи по крови. — Вы не меняли их, чтобы, например, и ваш муж мог войти? — Нет, я этого не делала, — отвечает она, не сумев скрыть самодовольную улыбку, коснувшуюся уголков рта. — Возможно ли, что ваш муж может избежать действия охранных заклинаний, если войдет с вашим сыном? — Это возможно, но, уверяю Вас, мой сын этого бы не сделал. — Лэнгдон, пожалуйста, поговори еще раз с Драко Малфоем, чтобы проверить эту возможность. — Министр, при всем уважении, но это совершенно неразумно! Драко спас меня в ту ночь, когда Люциус набросился на меня. Меня могло бы не быть здесь сегодня, если бы ни он. Теперь он никогда не стал бы помогать Люциусу. Он жаждет справедливости так же, как и я. — Миссис Малфой, прошу, не поймите меня неправильно, но речь идет не только о человеке, который жестоко обращается с женой. Ваш муж — бывший высокопоставленный Пожиратель Смерти. Как Вы полагаете, что подумают люди, если общественность узнает, что у нас нет никаких данных о его местонахождении и его действиях? Сожалею, но мы должны рассмотреть все возможности. Она понимает, но не хочет, чтобы Драко тоже проходил через это. — Это все, о чем я хотел поговорить с Вами, миссис Малфой. Мы сообщим Вам, если получим новую информацию. Конечно, процесс пока придется приостановить. Министр прощается с ней и она уже доходит до двери, когда внезапная мысль озаряет ее. — А что насчет моего развода? — спрашивает она. — Это дело, также, придется отложить. — Неужели нет другого способа? Я больше не хочу состоять в браке с этим человеком! — Нет, развод нельзя осуществить без присутствия обеих сторон. Мне очень жаль, но пока Вам придется остаться его женой. До свидания, миссис Малфой. Она идет по коридору. Желудок сжимается. «Придется остаться его женой». Сердцебиение учащается. Слова, произнесенные давно, снова отзываются в ушах. Ты моя, мое ценное имущество. Горло, снова, будто сдавливает. Ты пожалеешь об этом, любовь моя. Она чувствует, как множество глаз следят за ней из-за каждого угла. Она чувствует, как ее желудок болезненно сжимается, и единственное, чего ей хочется — бежать, бежать прямо к Гермионе, чтобы рассказать ей, что произошло, чтобы почувствовать себя… в безопасности. Ее офис всего в нескольких минутах ходьбы. Еще до того, как ее разум принимает решение, ноги сами двигаются по собственному желанию. Она дважды стучится в дверь офиса, и вежливый, но твердый голос Гермионы разрешает войти. — Слава Мерлину, ты тут! Мне действительно нужно… — она замирает на полуслове, понимая, что у Гермионы уже есть посетитель. Она перестраивается на ходу. — Простите. Прошу прощения за вторжение. — Здравствуйте, миссис Малфой. Прекрасно снова Вас увидеть, — Гарри Поттер встает, приветствуя ее. — Взаимно, мистер Поттер, — она вежливо кивает ему и быстро разворачивается к Гермионе. Если он снова начнет говорить о войне, она просто не выдержит. К счастью, Гермиона понимает намек. — Чем могу помочь? — говорит она с легкой улыбкой. — Я… ммм… что ж. Мне действительно очень нужно поговорить с Вами, — отвечает Нарцисса, гораздо тише. — Я полагаю, о суде? — Да. Да, конечно, — быстро соглашается она. — К сожалению, у меня сегодня довольно плотный график, но я свяжусь с Вами как можно скорее, чтобы договориться о встрече. — Спасибо. Я это ценю. Она снова выходит из кабинета. Что ж, все прошло неплохо. Великолепно! Она почти показала постороннему человеку, что их отношения носят гораздо более личный характер. Чувствуя разочарование, вместо комфорта, к которому она стремилась, Нарцисса отправляется домой. Едва закрыв дверь в доме Энди, она бросает несколько защитных заклинаний. Удовлетворенная своей работой, она идет в гостиную и замирает. Она повторяет себе, что это глупо, но никак не может отделаться от ощущения, что он здесь, скрывается в каждом темном углу. Она бросает «Гоменум ревелио» и, несмотря на то, что никого не удается обнаружить, быстро бросается в свою комнату и баррикадируется в ней. Поставив еще несколько защитных чар на окна и двери, она, постепенно, начинает успокаиваться. Измученная, она падает на кровать. Она не знает, как долго спала, когда слышит шум за окном. Она вскакивает слишком быстро, немного качнувшись, когда открывает его и берет письмо, доставленное совой. Любовь моя. Я знаю, что случилось. Приходи ко мне сегодня. Я изменила защитные чары, чтобы ты смогла войти. Гермиона. Слава Мерлину! Она не имеет понятия, сколько времени. За окном уже темно, и она просто аппарирует. Квартира погружена во мрак. — Гермиона? Похоже, ведьмы нет дома. Она зажигает огонь в небольшом камине и наливает себе бокал вина, комфортно устраиваясь в кресле. Живоглот подбирается к ней и устраивается около ее ног. К счастью, он привык к ней за эти несколько дней. Он раздражительный, по-кошачьи снисходителен, поэтому здорово, что они так хорошо поладили. Через некоторое время раздается щелчок открываемой двери, слышатся шаги, а потом дверь снова закрывается. — Я могла бы к этому привыкнуть, — Гермиона смотрит на нее с порога. — Ты, уютно устроившаяся в моем доме. Мне это нравится. Как и ей. Гермиона подходит, и она притягивает ее за ворот для поцелуя. — Ммм, я вижу, ты выбрала самое дорогое вино, — замечает ведьма. — Естественно, — улыбаясь, она тянет ведьму вниз на свои колени. — Как ты? — наконец, спрашивает Гермиона. — Как видишь. Как ты узнала об этом? — Новости в Министерстве распространяются, подобно лесному пожару? — Гермиона берет бокал из ее рук и быстро выпивает. — Не волнуйся. Они натравили на его задницу целую армию авроров. Под предводительством Гарри. Как ни странно, он просил и меня присоединиться. Но это не совсем моя часть поля, верно? Я бы все равно отказалась. Не думаю, что это разумно для меня — встретиться сейчас с Малфоем. — Почему? Гермиона наклоняется к ней и шепчет: — Потому что я хочу перерезать горло любому, кто прикоснулся к моему. Она вздрагивает, когда ведьма прикусывает кожу на ее шее. — К твоему, да? — Ммм… — ведьма рычит и снова кусает ее шею до боли. Она не может сдержать стон. Гермиона жестко всасывает кожу, долго, сильно, и она знает, что та помечает ее так. Эта мысль сама по себе заставляет низ ее живота пульсировать, как и бедра. Она непроизвольно движется напротив нее. — Гермиона… Ведьма постепенно увеличивает силу поцелуя, увеличивая и возбуждение. Они двигаются друг напротив друга, неистово и яростно, нуждаясь друг в друге. Когда кульминация уже рядом, она с силой сжимает волосы Гермионы, оттягивая назад. Ведьма кончает со стоном, тогда как Нарцисса упирается губами в ее шею, жестко и страстно целуя, оставляя отметину в ответ. Они лежат, сплетаясь телами, до тех пор, пока Живоглот не начинает настойчиво мяукать. — Черт, он требует свой ужин. Гермиона встает и идет на кухню, а рядом вьется рыжеволосый кот. Через некоторое время Нарцисса слышит, как он с аппетитом ест. — У меня осталось еще немного лазаньи. Хочешь немного? — Конечно. Она слышит, как Гермиона ставит посуду на плиту с такой силой, что кажется, будто она сейчас сломается. Нарцисса подходит, останавливаясь за ее спиной. — Дорогая, что случилось? — Ничего. — Это неправда. — Почему бы тебе просто не прочитать мои мысли?! — Предпочту, чтобы ты рассказала мне сама. — Но ведь ты же так хороша в этом? В Окклюменции, — Гермиона выглядит злой. — Так тебя беспокоит, что в чем-то я лучше, чем ты? — Нет, — Гермиона качает головой. — На самом деле, я нахожу это весьма привлекательным. Я просто удивлена. Это чрезвычайно сложная область магии. Не думаю, что встречала человека, который так хорош в этом, исключая, разве что, Снейпа и Дамблдора. — Ну, я училась у лучших. Глаза Гермиона расширились. — Тебя учил Волан-де-Морт? Она кивает. — Не обижайся, но почему он учил тебя? Ты не Пожиратель Смерти. — Нет, но я была женой одного из них и сестрой его первого лейтенанта. Если бы Орден захватил меня… — Орден никогда тебя не захватил бы, не говоря уже о насильно использовании Легилименции! — Нет, конечно же, нет! Вы ведь святее всех святых! — она отходит от ведьмы. — Может, мы и не святые, но у нас, по-крайней мере, были самые лучшие намерения. Не срывайся на меня за то, что ты была по другую сторону в этой войне. Нарцисса усмехается. На другой стороне в войне. Гриффиндорцы всегда мыслили категориями только черного или белого. — По-крайней мере мы никогда не пытали и не убивали ради удовольствия! — говорит Гермиона. — Прости?! Мы никого не пытали ради удовольствия! — Нарцисса повышает голос в раздражении. — Я никогда никого не мучила и не убивала! — Нет, ты просто стояла и смотрела, пока она это делала, — тихо говорит Гермиона. — Что ты имеешь ввиду? Гермиона разворачивается, и сердце Нарциссы сжимается, когда она видит влажный блеск слез в ее глазах. — Я была ребенком, а ты просто стояла и смотрела, как она пытает меня! А я ведь даже не брала тот чертов меч! Нарцисса пытается сдержать ее собственные слезы. Воспоминания, которые она спрятала в самые глубины своего разума, теперь возвращаются к ней. — Я… А что ты ожидала от меня? Подскочить и оттолкнуть ее от тебя? Послать в нее заклинание? — Вообще-то, да. — Боже, как ты наивна! — она проводит рукой по волосам, пытаясь справиться с охватившими эмоциями. Она чувствует вину, раскаяние, и, все же, так и не может понять, как такой человек, как Гермиона, все еще не может осознать все эти «серые» причины, по которым она жила всю свою жизнь. Как ей показать, что заботится о ней больше, чем о себе? Она приближается к ведьме и опускается перед ней на колени, тянет ее левую руку к себе. Она касается языком вырезанной буквы «М», обводя ее полностью и заканчивая поцелуем. Она поступает так с каждой буквой. Когда она останавливается, Гермиона плачет. Целуя слезы на ее щеках, Нарцисса шепчет: — Ярость Беллатрикс не ограничивалась только полукровками и маглорожденными. Я знаю на себе, какого этого — получать пытки из ее рук, поверь мне. Мне так жаль, что тебе пришлось пережить это, но я сделала то, что сделала, ради себя и своего сына. Мы разные, Гермиона. Мы по-разному смотрим на вещи. Можешь ли ты это принять? Если нет… — Нарцисса не решается закончить эту мысль. Гермиона притягивает ее к себе. — Я знаю, — шепчет она в изгиб ее шеи. — Просто иногда воспоминания захватывают меня, и я срываюсь. Тогда мне просто нужен был кто-то, кто защитил бы меня так же, как ты защищала Драко. — А что насчет твоей мамы? И папы? Гермиона снова поворачивается к их позабытой лазанье, ставя ее в то, что Нарцисса запомнила как «микроволновая печь». Она чувствует, как ведьма отстраняется. И тут она понимает, что ничего не знает о семье ведьме и об их отношениях. — С ними сложно говорить о войне, потому что они… магглы? Они не понимают этого? — Я не могу говорить с ними об этом. Потому что они… не помнят этого… и меня… и вообще ничего. — Что ты имеешь ввиду? — Я стерла им память. Совсем. — Ты… что? — в ее голосе слышится неверие, пополам с осуждением. — Я сделала это, чтобы обезопасить их! Так Пожирателям не пришлось бы искать их, чтобы получить информацию! — оправдывается Гермиона. Она приподнимает бровь. Гермиона вздыхает. — Я сделала то, что считала правильным для того, чтобы защитить их и себя. Я понимаю. Многие могут осуждать меня за это. — У нас у всех много недостатков, но я знаю, как трудно принимать других людей таким, как они есть, а, тем более, себя самих, — Нарцисса касается поцелуем ее головы. Ужин проходит в тихой атмосфере с горько-сладкими воспоминаниями. Потом Нарцисса решает вернуться к Энди, чтобы дать Гермионе немного пространства, но ведьма удерживает ее. — Прошу, останься, — говорит она. — Ты нужна мне сегодня. И Нарцисса не может быть более счастлива, чем быть здесь для нее.