Против северного ветра шёл по городу Иуда, вальс осиновые листья танцевали на мостах. Слушай, господи, не надо, я, пожалуйста, не буду, забери свои монеты, я действительно устал. Лгать, молчать и лицемерить, предавать и предаваться изнурительнейшей страсти - то ли боль, а то ли бред. Вот закончится дорога, вот пробьют часы двенадцать, рыжий мех лисы А Хули мне привидится в костре. Против северного ветра, против правил и приличий, против братьев нерожденных, против мертвых матерей я пошёл и оступился, я не смог найти отличий, обреченный, изможденный, я запутался в игре. Ветер северный навстречу бросит огненное пламя, выйдут всадники и кони, псы возьмут последний след. Умирай - и я отвечу, обниму тебя крылами. Обретая небо, вспомнишь, как распяли на земле. Кот Басё
***
Арья сидела на козлах старой повозки и управляла пегой лошадью, слегка придерживая поводья, в чем впрочем, не было нужды. Кобыла шла ровно, даже почти лениво, не обращая внимания ни на что вокруг. А вокруг, тем временем, бушевала такая метель, что если приостановиться даже на минуту, тебя по щиколотку уже заносило снегом. Колючим, жестким, царапающим лицо, от которого едва спасала слегка рыжеватая борода. Стражники у ворот смотрели на нее с ленивым интересом, грея руки у металлических чаш, в которых было налито масло, чтобы освещать черноту под сводом ворот Винтерфелла. Конечно, стражники не могли видеть Арью, все, что было доступно их взору – это пожилой мужчина со скрюченными подагрой руками, клочковатой бородой, в которой чуть проглядывалось красное обветренное лицо. При ходьбе он слегка подволакивал правую ногу, а его огромный нос был множество раз сломан и от того сильно кривил влево. Арья Старк не любила это лицо, но при всех его недостатках, оно было самым отвратительным из ее коллекции, к такому ни у одного стражника не возникало лишнего желания притронуться – боялись замарать руки. Повозка назойливо скрипела, а руки старика, лицо которого носила Арья, потели от волнения по мере приближения к оживившимся вдруг стражникам. - Стой! Кто идет? – крикнул один из них и для придания весомости своим словам, вскинул копье, практически уперев его в грудь Арье. - Дык это ж, - шепеляво ответила Арья, сама себе удивившись. – Я иду. Стражники глумливо заржали. Арья глупо улыбнулась лицом бородатого. Может быть, если его примут за дурачка, то не станут сильно приставать. - Что в повозке? Надежды не оправдывались. - Сено, милорд, что там может еще быть. - Милорды в замке, на шелковых простынях нежатся, пока мы тут караулим, - стражник осклабился, обходя повозку. Арья спрыгнула со своего места, чуть не упав из-за подвернутой ноги, что вызвало новый приступ гогота у стражников. Выругавшись про себя и пообещав, что обязательно запомнит этих гогочущих идиотов, она поковыляла назад, к повозке и дошла до нее в тот момент, когда стражник откинул с нее мешковину, чтобы взглянуть на содержимое. Арья не соврала, в повозке и вправду было сено, отсыревшее, местами дурно пахнущее, но все же обычное сено, сверху которого небрежно лежали вилы. Стражник окидывал повозку взглядом, брезгливо морщась, ища что-нибудь, к чему бы можно было придраться. - Что под сеном? - Дык сено же, милорд. Чему там быть-то? - На кой ты его из замка посреди ночи везешь, идиот? Арья похолодела. В голове судорожно забились в конвульсиях мало-мальски пригодные оправдания, но все они были одно глупее другого. В конце концов, она выпалила то, что первое пришло ей в голову, и мало-мальски было похоже на правду. - Для лошадей, милорд, - сказала Арья и сделала максимально глупое в ее представлении лицо. – С юга прибыли вот только двадцать конных, лошадей накормить нужно. - Да ладно? – подошел еще один из них со спины. – А как же ты узнал если они только прибыли? У Арьи случился ступор, она беспомощно смотрела на стражников, то на одного, то на другого, позабыв все осмысленные слова. Правая рука неосознанно потянулась к клинку. - Треверс, подожди, - сказал третий, подойдя ко второму, положив ему руку на плечо. – Пока ты ходил отлить полчаса назад, мы впустили одного. Он говорил, что по поручению в замок. - С чего ты взял, что он приходил к нему? – ответил ему Треверс, зло уставившись на Арью, рука которой уже замерла над рукоятью кинжала, спрятанного под одеждой. – Что под сеном? - Ничего, милорд! – крикнула Арья, вложив в этот крик все остатки своих актерских способностей. – Милорд сам может убедиться! Она схватила вилы и несколько раз ткнула ими в разные места, прямо в гущу сена. Затем с невинными, полными лизоблюдства глазами, снизу вверх взглянула на стражника. Тот хмурился, качал головой, но больше не знал к чему придраться. - Пойдем, Треверс, - третий подошедший тронул его за плечо. – Пусти его, он же идиот, посмотри на него. Оставь его в покое, пусть проваливает. Треверс зло сплюнул на землю, чуть не попав на сапоги Арьи. - Ладно, катись, - сказал он ей и снова поплелся к остальным, к чаше, где полыхал огонь. Как только Арья проехала ворота замка, она не смогла сдержать вздоха облегчения. Конечно, она могла и убить тех стражников, но убивать верных ее брату людей, чтобы спасти этого мудака, отнюдь не входило в ее планы. Единственная причина, почему она сейчас тащилась в город, вместо того, чтобы спать или заниматься поисками Брана и Джона, это то, что в этот раз, на кону была еще и ее собственная голова. Если бы она знала, что все так обернется, то прирезала бы этого засранца еще давно, но сожалеть было уже поздно. Беззвучно про себя ругаясь, но в душе радуясь такому удачному совпадению, в виде какого-то человека, которому зачем-то понадобилось ночью за полчаса до ее отхода попасть в замок, она неторопливо, чтобы не привлекать внимания, направляла кобылу в сторону неприметного постоялого дома недалеко от замка. Когда лошадь остановилась недалеко от входа, Арья стянула с себя лицо рыжебородого и натянула капюшон плаща до самых глаз. В единственном светлом окне во всем доме слабо мерцал огонек пламени. Арья знала, что в этой части города не любят останавливаться, благодаря дурной репутации борделя позади дома и отвратительнейшей харчевни по соседству, помои из которой сбрасывались прямо к постоялому дому, из-за чего в комнатах его воняло так, что жить там было невозможно, даже за небольшую плату. Но ее «гостю» не приходилось выбирать. Она вошла без стука. В старом кресле сидела хозяйка дома и при свете догорающей свечи неуклюже пыталась вдеть иголку в нитку толстыми заскорузлыми пальцами. - Добрый вечер. Хозяйка тут же вскочила, от чего ее шитье полетело на пол, но она даже не обратила на это внимания, пуская в ход все свое невеликое обаяние и всю услужливость, чтобы угодить неожиданной гостье. - Доброй ночи, миледи! Проходите –проходите, вы одна прибыли? У нас самые недорогие комнаты, самые чистые, клянусь Семерыми! А на вонь не обращайте внимания, к ней привыкните быстро совсем, я вам и комнату дам у которой окна в другую сторону от этого проклятого кабака, будь он проклят! Всех приезжих распугали мне, скоты. Из борделя еще этого, то крики, то стоны, то драки какие-то, ужас. Но вы не переживайте, до сюда они не добираются, я вообще… - У вас никто здесь больше не живет? – прервала Арья поток откровений хозяйки постоялого двора, стараясь не замечать неприятного запаха, влетевшего в комнату когда она открывала входную дверь. - Нет, миледи, нет! – та замахала руками, будто боясь, что Арья сейчас уйдет. – Только я с сыном, ему всего восемь лет, смышленый мальчишка, по хозяйству мне помогает. А мужа на войне еще убили, когда Старки на юг пошли… - Какая у вас самая дальняя неприметная комната? – Арье не хотелось слушать историю смерти ее мужа, тем более, что она упомянула что, а точнее кто, в общем-то, был тому причиной. - Так они все свободны, выбирайте любую! - Я и мой спутник, - последние слова больно царапнули Арье горло, будто бы она, не жуя проглотила черствую хлебную корочку, но отступать было нельзя. – Мы не хотим, чтобы кто-либо знал, что эта комната обитаема, вы должны делать вид, что там никого нет, это ясно? На секунду в глазах хозяйки двора мелькнул страх, смешанный с подозрением и, как показалось Арье, желанием не медля кому-то настучать по поводу странной просьбы. - Мы хорошо заплатим, - прервала Арья поток крамольных мыслей женщины. Как за три комнаты. Лицо хозяйки тут же разгладилось и растянулось в услужливой улыбке. Арья решила закрепить произведенный эффект. -А еще, возможно, мы тут надолго. После этих слов женщина и вовсе расцвела как тюльпан в Хайгардене на летнем солнышке и начала суетиться бегая по комнате, открывая какие то шкафы с бельем, переставляя какие-то столовые приборы и попутно приговаривая: - Есть у меня для вас одна замечательная комната, под самой крышей, с одним маленьким окошком всего, там нет камина, но труба очага проходит прямо возле стены, поэтому там всегда тепло. И запаха почти нет, окно-то маленькое… Кстати, а где ваш спутник? - То есть, мы договорились? – Арья еще раз взглянула в глаза хозяйки, чтобы убедиться, что после ее ухода она не побежит тут же докладывать страже о странных постояльцах. – Плачу вперед. - Да-да, конечно договорились! О чем речь! - Тогда подождите пару минут, - бросила ей Арья и вышла на улицу. Она загнала повозку прямо под небольшой навес чуть правее от входа, после, опасливо оглянувшись по сторонам, наклонилась к сену, слегка приподняв накрывавшую его мешковину и шепнула куда-то вглубь: - Вылезай. Бесформенная куча сена зашевелилась, потом глухо закашлялась. Через мгновение оттуда высунулась рука с неизменным перстнем на мизинце, потом потихоньку стали показываться плечи и голова. - Сено не развороши, - шикнула Арья, все так же боязливо озираясь по сторонам. – Нельзя, чтобы было заметно, что там кто-то был. Лорд Бейлиш наконец выполз из под кучи сена, смешно отряхиваясь, как дворовая собака. Из его камзола, из волос, даже в отросшей слегка бороде, комично торчало сено, он глухо кашлял, скорее по привычке, чем по необходимости, прикрываясь рукавом грязного камзола, глаза его были красными, а сам он нелепо прихрамывал и вообще имел вид довольно жалкий. Болезненно скорчившись он показал на вилы, лежащие рядом с сеном, а потом на свое бедро, за которое держался. Между пальцев слабо сочилась кровь и Арья поняла, что то страдальческое выражение лица, которое сейчас изображал Бейлиш, должно было значить что-то типа: «осторожнее надо в людей вилами тыкать». Вот ведь падла, еще и выпендривается. Ему бы спасибо сказать, что во второй раз спасла его хитрую, но абсолютно бесполезную задницу, а он еще и головой недовольно качает. Арья хмуро взяла в руки вилы, направив их острым концом прямо в ту часть лорда Бейлиша, которую спасла и изобразила легкий тычок, подгоняя его в направлении дома. Бейлиш театрально вскинул руки, изображая покорность, и заковылял к дому, слегка припадая на левую ногу. Арья вошла практически одновременно с ним и еще успела заметить удивление, которое отразилось на лице хозяйки при виде Бейлиша. Узнать, конечно, она его не могла, но и сам по себе бывший лорд-протектор представлял из себя весьма любопытное зрелище: грязный, в залитом засохшей кровью камзоле, с отросшей бородой, кровоточащей ногой, непрерывно кашляющий, оставляющий за собой дорожку из сена, половина которого все еще торчала в нем. Довершала картину чуть менее грязная, чем лорд Харренхолла повязка у него на шее, которая делала его голову совершенно неповоротливой. Хозяйка, впрочем, быстро справилась с невольным удивлением и снова расплылась в угодливой улыбке. - Добрый ночи, милорд. Меня зовут Джена. А как к вам и леди можно обращаться? Бейлиш открыл было рот, но Арья быстро взяла ситуацию в свои руки. - Лорд Даггер*, Бейлон Даггер. Арья сказала первое, что пришло ей в голову, но краем глаза заметила, что лицо лорда Бейлиша исказила ехидная усмешка. Бейлиш все-таки любил интеллектуальный юмор. - Очень приятно, лорд Даггер, что вы почтили наш скромный дом своим присутствием, - расшаркивалась Джена. – Пройдемте, я покажу вам ваши покои. После этих слов она двинулась к лестнице, неуклюже пытаясь удержать в руках постельное белье, Арья с Бейлишем двинулись за ней. Джена, у которой восторг от приезда гостей, даже таких как они, все еще не проходил, щебетала как птицы в садах Королевской Гавани. - Леди и лорд Даггер, - сказала она, обращаясь к задумчиво шедшей позади нее Арье и Бейлишу. – К сожалению, в той комнате всего одна очень небольшая и довольно старая кровать, боюсь, что вам будет неудобно, но утром я могу попросить сына… Арья не сразу поняла, к чему она клонит, а когда поняла, то чуть не споткнулась о ступеньку, схватившись за, в свою очередь тоже оторопевшего, Бейлиша. Их взгляды на секунду встретились, во время чего удивление на лице бывшего лорда-протектора сменилось довольно таки ехидной гримасой. В довершение всего, он еще и понимающе подмигнул Арье, и она в который раз порадовалась, что он не может говорить, потому что если бы он еще что-то сказал, то она бы точно не удержалась и стерла бы с его лица эту ехидную ухмылку. А так она всего лишь недовольно оттолкнула его от себя так, что Бейлиш от неожиданности сильно приложился плечом о стену, одновременно отвечая Джене голосом, в котором звенела валирийская сталь. - Лорд Даггер будет сегодня ночевать в одиночестве. И вообще всегда, - договорила она, осознав двусмысленность первой фразы, даже спиной почувствовав, как улыбается ее оплошности Бейлиш. - Как скажете, миледи, - в голосе Джены просквозило многозначительное понимание. Арье это не понравилось. Но еще больше ей не понравился следующий вопрос любопытной хозяйки. – А почему милорд сам молчит? Тут уже настала очередь Арьи язвить. - Милорд совсем недавно принял обет молчания, дабы искупить свои грехи перед светом Семерых. Арье не нужно было оборачиваться, чтобы знать, как отреагировал Бейлиш, и от этой мысли она мысленно довольно потерла руки. Они поднялись на второй этаж, где находились еще четыре комнаты и по лестнице, пристроенной за каким-то шкафом так, что, не зная, что она там есть, найти ее было бы очень трудно, зашли в комнату. Запах там был сравнительно меньше, чем на улице, правда даже голова невысокой Арьи практически упиралась в крышу, раскрашенную желтоватыми потеками воды. В комнате действительно стояла старая кровать, которую Джена, не переставая приговаривать, тут же принялась застилать, одна стена наполовину была сложена из камня и, по всей видимости, являлась частью той самой трубы, идущей снизу. Оставшееся пространство занимал грубый деревянный стол с таким же грубым стулом. Также там было маленькое окошко на уровне глаз, чем-то напоминавшее то самое злополучное окно в подвале, которое уже набило несчастному Бейлишу оскомину на глазу. Несмотря на простоту своего нового убежища, Бейлиш, судя по его лицу, был несказанно доволен. - Милорд желает что-то еще? Может быть ужин? Правда, он уже остыл, но похлебка очень вкусная, рыбья. Бейлиш закивал, Арья не могла не заметить, как заблестели его глаза. - И бумагу, перо и чернила, пожалуйста, - вежливо улыбнулась хозяйке Арья. – Прямо сейчас, желательно побыстрее, - Джена угодливо закивала и слегка пятясь вышла из комнаты, оставив их вдвоем. Арья отвернулась от двери, чтобы перевести взгляд на Бейлиша и даже собиралась ему что-то сказать, но слова вылетели у нее из головы. Бейлиш стоял, слегка наклонив голову, глядя прямо ей в глаза, улыбаясь одними уголками губ. Несмотря на его довольно таки жалкий вид, от него исходила какая-то уверенность, которая Арье очень не понравилась и она не в первый раз задумалась, что, возможно, было ошибкой выпускать его из подвала. - Мне нужно вернуться в замок, - спокойно сказала Арья, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не отвести взгляда от глаз Бейлиша. – Думаю, что меня будут искать, если еще не ищут. Бейлиш удивленно вскинул бровь и нарисовал в воздухе знак вопроса, с интересом глядя на Арью. - Пока не знаю, - она действительно еще не думала, как вернуться в замок. Все ресурсы мозга ушли на то, чтобы добраться сюда. – Но что-нибудь придумаю, - твердо сказала она. Взгляд Бейлиша снова стал насмешливым, он многозначительно кивнул на кровать, намекая на то, что Арья может остаться. Не успела Арья набрать в грудь воздуха, для того, чтобы ответить что-нибудь колкое, как в комнату вошла Джена, неся в руках письменные принадлежности. Пока она склонилась над столом, за спиной у нее Арья прошептала Петиру одними губами. - Пошел к черту! - Похлебка скоро будет, милорд, - улыбнулась «лорду Даггеру» ничего не подозревающая Джена и вышла. Не успела она закрыть за собой дверь, как Бейлиш уже что-то писал на принесенном ею пергаменте, нахально ухмыляясь себе под нос. Потом он подтолкнул к Арье исписанный пергамент, не переставая ухмыляться. «Я рад бы к черту провалиться», - ровным убористым почерком было написано в углу листа. - Когда бы сам ты не был черт**, - буркнула себе под нос Арья, от чего ухмылка Петира стала еще шире. Довольный, он отошел от стола, чтобы привалиться к теплой от поднимавшегося снизу жара стене. Признаться честно, Арья невольно удивилась тому, откуда холеный Бейлиш знает эту, любимую в основном наемниками и пиратами, песню. В приличном обществе, коему принадлежал Бейлиш до тех пор, пока по милости Арьи он не просидел неделю в холодном подвале, а ранее, не был казнен на глазах у всего Севера, эта песня не пользовалась популярностью и даже более того, считалась неприличной. - Не обольщайся, я все еще могу отправить тебя к нему, - Арья едко улыбнулась Петиру, но тот больше не тушевался от ее пустых угроз. Обстановка, даже такой маленькой неказистой комнаты с настоящей кроватью, вместо соломы на полу подвала, хорошо сказалась на его уверенности в себе, и даже в своем достаточно туманном будущем. По крайней мере, убивать его не собирались. По крайней мере, сейчас. А умирать он тем более не собирался. Бейлиш стоял, прислонившись к каменной стене, являвшейся еще и трубой, и чуть не мурлыкал от блаженного тепла, медленно разливающегося по окоченевшему телу. Казалось, он даже забыл о боли в по неосторожности проткнутой ею ноге. Ну, в этом он был виноват сам, она четко сказала ему в какой угол повозки забиться и велела занимать как можно меньше места, на случай, если план номер один покатится в пекло, как потом и случилось. Кровь из пораненной ноги пропитала одну штанину и даже осталась парой капель на полу. Хорошо, что Джена не привыкла задавать лишних вопросов, придумывать историю про то, откуда у ее молчаливого «спутника» на ноге эта рана, у Арьи сил уже не было. Глядя на окровавленную штанину бывшего лорда-протектора и грязную повязку на шее, из которой все еще торчало сено, она почувствовала то, из-за чего тут же испытала к себе отвращение, а именно – жалость. - Рану нужно обработать, - сказала она, не успев себя остановить, показывая на его ногу. Бейлиш открыл один глаз и покосился на свою ногу. –Лучше прижечь, - добавила Арья, не понимая какое ей вообще дело до царапины на ноге чертового Бейлиша. К ее сожалению, тот согласно кивнул и сел на кровать. Тут Арья вспомнила, что обрабатывать рану ей, в общем-то, нечем. - Я пойду спрошу у Джены что-нибудь, - молча ругая себя за каждое слово, она встала и вышла из комнаты. «Могла бы уже быть на пути в Винтерфелл», - недовольно думала она про себя, пока спускалась вниз, чтобы взять пару тлеющих лучин и чистые бинты. К счастью, у запасливой Джены было и то, и другое. Когда она поднялась наверх, то увидела Бейлиша уже в одних нижних штанах, вид которых радовал еще меньше, потому что они были светлые, и свежая кровь расплывалась на них отвратительными алыми пятнами. Под его пристальным взглядом, Арья отрезала нижнюю часть штанины, которая мешала ей обрабатывать рану и приложила лучину прямо к ноге Бейлиша, запоздало вспомнив, что не дала ему ни вина, ни макового молока. Бейлиш зашипел как ядовитая змея, но ногу не отдернул – сдержался. Почему-то в этот момент ей вспомнилось, как на пути в Гнездо она пыталась уговорить Пса прижечь рану, а тот, несмотря на явную боль, отказывался наотрез, замирая в первобытном ужасе от одной мысли, что ему придется позволить кому-то прикасаться к нему чем-то горящим. Тогда она тоже удивлялась своей настойчивости, потому что на жизнь Клигана ей было все равно. Более того, перед сном она проговаривала его имя, наряду с Серсеей, Иллином Пейном, Фреем, страшим Клиганом и прочими, но, после того случая почему-то перестала. Она буквально запнулась, произнося имена в очередной раз, когда очередь дошла до него. В тот момент он лежал перед ней, уже спящий и она видела, как подрагивают во сне его веки от неспокойного, омраченного болью сна. И ее список стал на одного Клигана короче. Арье не приходилось думать об этом раньше. В тот день, когда она оставила Пса после его битвы с Бриенной, она вообще запретила себе думать о его дальнейшей судьбе, постоянно напоминая себе, что он хотел ее продать, сначала матери и брату, а потом и тетке Аррен и что никакой благодарности и признательности к нему она чувствовать не должна, так как действовал он только в своих интересах. Но увидев его вновь, после возвращения в Винтерфелл, вместе с Бриенной, она поняла, что скорой встречи и последующего разговора не избежать. И очень удивилась своей реакции на его появление. Первой, конечно, был шок, от того, что ему все-таки каким-то чудом удалось выжить (видимо за скалой все же прятался мейстер). А второй – облегчение. Как в день, когда она вычеркнула его из списка. За этими мыслями она не заметила, как закончила. Она встала, взглянув за окно, со страхом отметив, что уже начинает светать и вернуться в замок становится все сложнее с каждой проведенной тут минутой. Она в последний взглянула на Бейлиша, еще раз прикидывая, можно ли оставить его тут одного, как в этот момент у нее в голове огненной вспышкой вспыхнул вопрос. - Почему вы отдали ее Болтонам? – спросила она раньше, чем поняла, что хочет спросить. Бейлиш поднял на нее глаза. Потом его рот странно скривился в усмешке, а между бровей пролегла горестная складка, и он перевел взгляд в окно. - Вы говорили, что любили ее, - сказала Арья, буквально вгрызаясь взглядом в свою очередь отводящего глаза Бейлиша. – Но, тем не менее, вы привезли ее сюда и отдали Рамси, зная, что он будет с ней делать. Вы ведь знали, - она не спрашивала, а утверждала. – А потом уехали, оставив ее тут одну. Рамси не дал вам за нее ни войска, ни золота, ни даже лошадей. Что же тогда, м? Бейлиш не отвечал, он встал, скинув с себя огрубевший от засохшей крови плащ и начал расстегивать камзол. Руки у него дрожали, и делал он это очень медленно, хотя в комнате было тепло. Арья удивленно приподняла бровь, глядя на это, но когда Бейлиш начал снимать камзол, она не выдержала. - Я, кажется, задала вам вопрос. Бейлиш, оставшись в одной нижней рубашке, тоже перепачканной кровью, но, к счастью, не стал ее снимать. Он кинул свой плащ на пол возле трубы и, захватив с собой перо, чернильницу и бумагу, сел на него, тут же принявшись что-то строчить. Пару минут, пока Арья не отрывала от него требовательного взгляда, он писал. Когда он подал ей листок, он тут же закрыл глаза и вжался в стену, то ли греясь, то ли потому, что не хотел видеть лицо Арьи, когда она будет это читать. Арья поднесла листок к глазам. Через окно падало уже достаточно света, чтобы прочесть. «Было бы глупо отрицать, что я хотел получить Север с ее помощью. Да, я хотел. Но у меня было множество способов это сделать, не сейчас, так потом, я мог бы выдать ее за Гарри или Робина и полностью получить Долину, но я не хотел. Я поступил как мудак, потому что хотел ее больше, чем Долину. Даже больше, чем Север. Ты видела, как она всегда смотрела на этих расфуфыренных принцев? На Джоффри, который не смог бы сам зарезать даже курицу, на Лораса Тиррела, который умел и любил красиво улыбаться, любил ездить верхом, сбивая других с лошадей и получая за это восторженные взгляды всех женщин в Королевстве, а еще любил ублажать молодых мальчиков, вроде Ренли. Вот такое ничтожество ей нравилось. Не я. Лиза сказала как-то, что она никогда меня не полюбит. Как и ее мать. Им обеим больше нравились такие, как твой отец, те, кто мог проявить силу. Даже если кроме этого они ничего не могли. Я думал, что все это бред. Она же спасла меня, ей было не все равно, если бы меня казнили, мне показалось, что это что-то значит. А через какое-то время я понял, что нет. Смотрел ей в глаза и видел Кэт, такую, какой она была в мои пятнадцать – безразличной. И я тогда подумал, что я могу быть не хуже всех этих Лорасов Тиррелов, если смогу доказать ей, что я тоже могу быть сильным, защитить ее. Но я не знал, как это сделать, ведь ей ничего не угрожало в Долине, пока я был рядом. И тогда я придумал план, как убить двух зайцев сразу, получить Север и Сансу – Болтоны. Я знал, что ей будет там плохо. Не знал только, что настолько. Я думал приехать и спасти ее, как те рыцари, которыми она восхищалась. Не важно, что я бы прибыл с армией Станниса, я бы лично ворвался к ней в покои и увел ее оттуда. Станнис сделал бы ее хранительницей Севера, а я бы остался рядом с ней. Но все пошло не так, как я планировал. Я вложил в эту игру все. И снова проиграл. Второй раз на одни и те же грабли. Я так устал от всего этого, Арья». Арья подняла глаза, чтобы посмотреть на Бейлиша. Тот все так же сидел, прислонившись к стене, не открывая глаз. На его лице буквально было написано последнее предложение из его письма, в глазах залегли глубокие тени, лицо было исполосовано грязью, на которую лорд Харренхолла уже не обращал внимания, пальцы дрожали мелкой дрожью, губы были сухими и спекшимися. И почему, черт возьми, она смотрит на его губы?!.. Рассеяно комкая еще пачкающееся письмо в руках, сражаясь с чем-то внутри себя, чему еще пока не знала названия, Арья вышла из комнаты, так и не сказав ни слова Бейлишу. Джена суетилась возле почти потухшего очага, видимо все-таки решив, что кормить гостя холодной похлебкой – невежливо и всеми силами пыталась ее разогреть. Увидев выходящую из дома Арью, она было хотела сказать что-то дружелюбное, но Арья вышла, даже не посмотрев на нее. Джена пожала плечами, помешивая похлебку, благодаря богов за столь щедрых постояльцев. Младшая Старк втянула ноздрями морозный воздух и, забыв про лошадь, пешком направилась к стенам родного Винтерфелла. На улицах уже, к тому времени, начали появляться первые прохожие, возвращающиеся из борделей и кабаков. Арья бы, наверное, даже не вспомнила о том, что она не может просто так войти через главные ворота замка, как из омута задумчивости ее вырвали слова «младший Старк», произнесенные кем-то, прошедшим мимо нее. Она встрепенулась и прибавила шаг, прислушиваясь к разговору, а когда дослушала, то забыв обо всем, кроме только что услышанного, быстрее северного ветра рванула обратно в замок.