Пускай все останутся

Это не будет в тему. Но: Антох, надеюсь, ты сейчас в Вальгалле, варишь нам небесного пива. Не прощаюсь. Мы ведь так и не сыграли вместе) ты говорил, мы все-равно когда нибудь умрем, и чай заваривал мне черный с имбирем, а после глухо кашлял в свой кулак, чтоб не попасть молчанием впросак, ты говорил, не страшно будет умирать, а сам вдруг начал кровью истекать, как Прометей, прикованный к скале, за то, что стал надеждой на Земле, со смертью за руку придется нам пройти, чтобы забыть о страхе жизни по пути, царь Соломон был храбр и умен, во сне мне многое поведал ночью он, смешное грустным делали в то лето волшебные слова, пройдет все, даже это и мы пройдем, а он, как путевой, нас поведет проторенной тропой, туда, где Прометей людей от тьмы спасал огнем пока ты веришь чай мне с имбирем Де Эльдхаер

Санса уже не чувствовала кончики пальцев, когда увидела вдалеке огни Северного городка. А когда она пересекла его пределы, то не чувствовала уже и ладони. Ей стоило большого труда снять с себя завязанную Псом веревку – вязал Сандор на совесть, только не учел, что развязывать это придется Сансе, стоя почти по пояс в снегу, непослушными от холода руками, дрожа от страха за сестру, брата, Клигана и себя. Она не понимала, как это получилось, но она стояла под стеной Винтерфелла, совершенно одна и таращила глаза в темноту над головой в ожидании, когда в окошке появится хоть кто-нибудь: Арья, Пес, Бриенна Тарт, даже Бран, но никто не появлялся. Она хотела закричать, но буран и северный ветер уносили ее слова прочь от вожделенного окна. Да и возможно, что там было некому слушать, кроме мертвого стражника. Следы ее падения уже занесло снегом, когда она окончательно поняла – они не спустятся. Она осталась одна. Она не заплакала, и не закричала. Даже не пошла обратно к воротам замка. Молча развернувшись и подхватив полы платья, высоко и широко шагая, утопая в снегу, она направилась туда, где, по ее мнению, должен был находиться Северный городок, сама удивляясь своему безразличию к сложившейся ситуации. За все те годы, что она жила в Винтерфелле, она не удосужилась ничего узнать про Северный городок. Она знала, что Теон и некоторые из тех, кто служил в замке, сбегали туда, чтобы выпить и воспользоваться услугами местного борделя и для прочих приключений, о которых леди знать не положено. Иногда, когда они с братьями и отцом выезжали кататься на лошадях, они проезжали через него и даже ненадолго останавливались, чтобы напоить лошадей, но Санса всегда брезгливо морщила носик и отворачивалась, не желая уделять этому месту больше внимания, чем оно требовало. Это было не место для леди. Как и должно, за свою спесь она расплачивалась теперь сполна. В который раз, думая, что если бы у нее, как у младшей сестры, хватало ума обращать внимания на вещи, которые, по ее мнению, «не годятся для леди», то ей бы было в разы проще выжить в этом недружелюбном мире. А сейчас из всего Зимнего городка она знала ровно два места – тот трактир, где они с Псом ели курочку и где он потом пропал на добрых несколько часов. И тот постоялый двор, на который ее пригласила сердобольная Джена. Джена Сансе понравилась с первого взгляда. А потом, когда та налила ей кипяткового, обжигающего десны травяного чая, Санса уже совсем почти растаяла. Вполуха она слушала низкий грудной голос Джены, ее шутливые замечания в сторону отрешенного Роберта и последние новости Зимнего городка. Самой ей ничего не надо было говорить, чему она была несказанно рада – после того, как Санса произнесла свое вымышленное имя, Джена решила, что она – бастард из Долины, и на этом ее расспросы почти закончились. Правда, та ненароком пыталась выяснить, к какому же знатному дому принадлежит ее отец, но Санса так искусно уходила от ответов, что Джена быстро отступилась, продолжив щебетать на какие-то отвлеченные, вполне невинные темы. Через полчаса после прихода Сансы, Джена отправила Роберта справиться о ситуации в таверне и узнать где, и в каком состоянии находится Клиган, благо его внешность было легко описать любому, даже тому, кто ни разу его не видел. Роберт вернулся через десять минут, сообщив, что никого похожего на верзилу в тяжелых доспехах с длинными волосами и обожженным лицом, не увидел. Сансу этот факт несколько обескуражил. Но Джена не была столь взволнована. - Да ты не переживай так, - за те сорок минут, что она пребывала в гостях у Джены, та очень резво перешла на «ты», - Чай стукнули по башке чем-нибудь, да оттащили куда. Или упился вусмерть, дрыхнет где-нибудь. Отоспится и вернется! А ты пока тут посиди, я тебе еще чайку заварю. Санса хотела было возразить, что ей нужно в замок, она боялась пропустить возвращение Драконьей Королевы, и что лорды, во главе с леди Мормонт и Арьей, наговорят там ей чего-нибудь лишнего, но вовремя закрыла рот. Джене лучше не знать, что у нее какие-то дела в замке, а то она может смекнуть, что не такая уж простая она, эта Алейна Стоун. Санса была вообще до конца не уверена, можно ли ей здесь находиться, кроме того, она представляла, как удивленно вытянулось бы лицо Джены, когда она узнала бы, что у нее на кухне сидит ни кто иная, как сама наследница Винтерфелла. Эта мысль была единственной, которая заставляла ее слабо улыбаться происходящему, поглядывая на Джену, которая очень быстро записала Алейну Стоун едва ли не в подруги. - Кстати, а кто он тебе? Санса ненадолго выпала из разговора, поэтому не сразу сообразила, о чем говорит Джена. - Кто – он? – сказала она, одновременно отхлебывая чай, чтобы скрыть смущение. - Ну, этот, с обожженным лицом. Муж твой, да? У Сансы от удивления пошел носом чай. Она прикрыла лицо рукавом и где-то минуту откашливалась под пристальным любопытным взором озорных глаз хозяйки. Да уж, видела бы ее сейчас септа. В тот момент на леди она была похожа меньше всего. Джена заботливо постучала ее по спине. - Да ты не нервничай так. Не муж, значит. Ну, ладно-ладно, молодая девка еще, какие твои годы. Будет еще и муж. - Был уже, - глухо просипела Санса, все еще чувствуя попавший не в то горло чай. - Эво как. А чего стряслось-то? Помер, да? - Помер, да, - тускло ответила Санса. – Я убила его, - сказала она, до конца не понимая, кого она имела ввиду. Она задумалась об этом, обставив без внимания встревоженный взгляд, который бросила на нее Джена, которая почти сразу переместилась в дальнюю часть кухни, отдать какие-то распоряжения задумавшемуся на минуту Роберту. Или же просто, чтобы не стоять рядом с ней - Санса не знала, да и не хотела знать. Она даже заснула сидя за столом, отказавшись от настойчивых предложений Джены обустроиться в одной из комнат. Проснулась она от того, что кто-то трогал ее за плечо. Этот кто-то оказался Робертом, который что-то доверительно шептал Сансе на ухо. Спросонья она просто смотрела на него бестолковыми глазами, моргая, как молодая сова. - Уходите, - шепнул ей мальчик, совсем тихо. – Ваш друг там, идите быстрее. Санса, еще не до конца проснувшись, вышла из дома Джены, ведомая, почти подталкиваемая Робертом, обернувшись в хозяйский плащ, который, невзирая на ее протесты, накинул ей на плечи Роберт. Сандор, сидевший на крыльце дома неподалеку был мрачен и, как показалось Сансе – испуган. Он отчитал ее как маленькую девочку, стянул с плеч чужой плащ, кинув его опешившему Роберту, вместе с парой монет и едва ли не потащил Сансу домой в Винтерфелл, как нашкодившего щенка, выговаривая ей по дороге о том, какая она дура. Санса действительно считала себя дурой, в основном из-за того, что пошла с ним, но на прощание тепло улыбнулась Роберту и попросила еще раз передать большое спасибо его гостеприимной матушке, едва ли не с сожалением отмечая про себя, что больше, скорее всего, она их никогда не увидит. Но сейчас, когда она брела по ледяной пустыне, ноги сами по себе несли ее в сторону постоялого дома Джены. Она вошла в городок, натянув капюшон так низко, что не видела ничего, кроме кусочка белой от снега земли под ногами. Соленая влага, замерзшая на щеках, колола ей лицо и это была единственная боль, которую она еще чувствовала. Улочки были пустынны, Санса едва удивилась тому, что не заплутала, но постоялый двор находился прямо на окраине городка. Где-то вдалеке, возле солдатских палаток, ярко горели костры, возле самого большого кабака в городе слышался пьяный гомон. Санса толкнула тяжелую дверь и вошла внутрь. В очаге едва краснели потухающие угли, из небольшого окна в комнату лился лунный свет, позволявший разглядеть только очертания стола, за которым она сидела днем. Больше никого в комнате не было. «Надо найти хозяев», - почти равнодушно подумала Санса, но не двинулась с места. А где они могут быть, эти хозяева? Где обычно на постоялых дворах спят хозяева, при условии того, что все комнаты – пустуют? Санса никогда не приходила в одиночку на постоялые дворы. Обычно ей не нужно было искать хозяев, они либо выходили навстречу сами, только завидев издалека повозку, либо их находил кто-то другой, кто сопровождал ее. «Что бы на моем месте сделала Арья?» - подумала Санса, а ноги непроизвольно понесли ее к тлеющему очагу. Она прислонила озябшие руки к горячему камню, чувствуя, как по пальцам разливается блаженное тепло. Следом она прислонилась к нему всем телом и чуть не застонала от облегчения. В тот момент она, наконец, поняла, как на самом деле она устала. Она медленно сползла на пол, прямо в образовывающуюся лужу, которую создавал тающий снег, летящий с ее плаща, и закрыла глаза. Она не поняла, сколько времени прошло, прежде чем она услышала: - Во имя Старых и Новых богов, что вы тут делаете?!! Она подняла глаза и увидела Джену с топором в крепких широких ладонях и лицом, перекошенным от страха и возмущения, но, несмотря на это, она искренне улыбнулась ей. Джена, по всей видимости, узнав Сансу, в честь этого с грохотом выронила топор, всплескивая руками. - Боги! Ты же вся дрожишь! Я сейчас разбужу Роберта, и он натаскает воды в ванну. Иди-ка быстро наверх, сейчас принесу бадью. Давай-давай! Нечего сидеть тут! Санса встала, поддерживая Дженой, глупо улыбаясь, словно пьяная. Сейчас ей казалось, что в мире не было приятнее человека, чем добродушная простоватая хозяйка постоялого двора. А когда в комнату, куда привела ее Джена, вбежал еще и ее сын, то количество самых приятных людей в мире быстро увеличилось до двух. Роберт помог Джене притащить ванну и натаскал несколько котелков воды, а затем Джена выгнала его из комнаты и помогла Сансе с платьем. - Боже мой! Откуда это у тебя? Джена беззастенчиво разглядывала обнаженные спину, руки, бедра и живот Сансы, вдоль и поперек покрытые шрамами, как и тонкими, едва заметными, так и широкими, нерассосавшимися рубцами, которые выглядели как толстые белые уродливые черви под ее нежной благородно-бледной кожей. К своему удивлению, Санса даже не попыталась прикрыться. - Свадебный подарок, - сказала она, медленно опускаясь в блаженно горячую ванну и прикрывая глаза. Джена стояла, пораженная. - Я не удивлена, что ты сказала, что убила его. - Не своими руками. Я скормила его собакам, - в этот раз она знала, о ком говорит. В другой бы момент Санса задумалась о том, что говорить такое малознакомому человеку, находясь при этом в бегах – не очень хорошая идея. Судя по выражению лица Джены, ей это тоже не казалось удачной мыслью. - Откель ты пришла-то? – Джена попыталась перевести разговор, обмакивая губку в лохань, чтобы натереть Сансе плечи. – Где твой угорелый-то? Я думала вы с ним. Санса ничего не отвечала в течение минуты. Джене даже показалось, что девушка заснула. - Он придет за мной, - сказала вдруг Санса так неожиданно, что Джена даже едва заметно вздрогнула. – Они придут, и все будет хорошо. А пока - могу я остаться у вас? Я могу помогать… - Санса задумалась, чем она может помочь. Все же в простых занятиях крестьян она мало что смыслила, а опыта имела и того меньше. – С чем-нибудь помогать. Я научусь, - все же добавила она из скромности. Джена ласково приобняла ее за плечи и глухо усмехнулась прямо над ухом. Санса, к своему удивлению, что руки у нее были совсем мягкие и нежные, несвойственны для крестьянской женщины и, кроме того, от нее приятно пахло лавандой, корицей и, по-моему, гвоздикой. Уютно, очень по-домашнему. - Конечно, оставайся, пташка. Вей гнездышко и чувствуй себя как дома. *** Арья не знала, что ее выводило из себя больше – непрерывно капающая с потолка вода, или еще чего похуже, или постоянные переругивания Бриенны и Пса. Конечно, на самом деле, это было тяжело назвать переругиваниями, потому что бурчал в основном Пес, а у Бриенны не хватало остроумия, чтобы парировать его словесные выпады и не было ничего, чем можно было бы огреть Клигана по башке, чтобы тот, наконец, заткнулся. Их троих поместили в одну темницу, Арья сначала подумала, что это было опрометчивым решением, потому что они могли бы сговориться и сбежать, но потом до нее дошло – за ними непрерывно наблюдали и почти наверняка – непрерывно слушали. Поэтому расспросить у Пса и Бриенны все, что ее интересовало – почти не предоставлялось возможности. Арья никогда не верила в карму, но невольно отметила про себя, что подвал, где она держала Бейлиша и это подземелье – были очень похожи, и с завистью думала о маленькой комнатенке под крышей, где сейчас, наверное, находился Бейлиш. Надо ведь, она думала, что нужно выбраться сегодня ночью из замка и проверить, не попытался ли он куда-то смыться. Теперь, когда Бейлиш узнает, что она сидит здесь, в подземелье, он конечно попытается. Она бы, на его месте, точно попыталась. Она бы попыталась, даже если бы тот, кто за ней следил, не сидел при этом в подземелье. А теперь она и Дейнерис невольно развязали ему руки. Но Дейнерис хотя бы не знала, а вот она уж точно повела себя, как конченая дура. И даже никому не расскажешь ведь – тут и у стен есть уши. Поэтому ей оставалось слушать перепалку Пса и Бриенны, ожидая, когда у той кончится терпение и Клиган все же получит в морду. - Как можно было не найти девчонку, женщина? Неужели в твой глупый мозг не приходило, что есть всего два места, где она может быть – у себя и в комнате у брата. Ты даже с такой херней не справилась! - Замолчи, - монотонно ответила Бриенна сквозь сжатые зубы. - Если бы не ты, тупица, мы бы уже были за стенами замка, понимаешь? А теперь она там одна и… Арья вперила взгляд в Пса, бешено вращая глазами, одними губами выговаривая «Тихо!». Тот, к ее удивлению, заметил, и оборвал себя на полуслове. - И… Мы сидим здесь, в этой каморке, а сюда даже вина не принесут. - Мы все объясним, и нас выпустят, - объявила Бриенна. – У Королевы есть честь. - Ой, да, - Пес, казалось, злился одновременно на весь мир. – Так много чести, что она хотела засунуть в подземелье двух законных наследниц Винтерфелла. - С чего ты вообще это взял? – Бриенна стала выглядеть чуть спокойнее, сменив гнев на заинтересованность. Арья тоже наклонилась ближе, чтобы послушать. Она была не уверена, что это можно было говорить вслух, но, с другой стороны – какая разница? Все равно они уже здесь и, видимо, надолго. Нужно было хотя бы знать, что происходит. - Я услышал, как эта девка, королева, то есть, объясняется со своими дружками, и они решали чего делать с вами с сестрой, - сказал Пес тихо, глядя на Арью. - С кем? – глаза Арьи мстительно загорелись, Пса, казалось, это позабавило. - Что, включишь их в свой кровавый список? Чем ты их тут убьешь, интересно? Выльешь на них наш ночной горшок? Я не понял, кто это был, расслабься, пичужка. Если тебе так интересно – спросишь у Королевы сама. - Что они говорили? – Бриенна четко, по-военному, допрашивала Пса, не отвлекаясь на его ехидные замечания в сторону Аьри. – Сказали, что сестрички их чем-то довели или что-то вроде того. Вы чего натворили, кстати? – сказал он, снова обращаясь к Арье. - Я так до сих пор и не понял. Арья вздохнула. В это было сложно поверить, но объяснить кому-то было еще сложнее. Да и, в конце концов, они уже высказывали эту версию Драконьей Королеве, так что ее шептуны ничего нового сейчас не услышат. - Бран очнулся вчера вечером. Прямо во время собрания. Бриенна удивленно вытаращила глаза, а Пес хмыкнул: - Только не говори, что вы побежали скандалить с Королевой, потому что ему редко выносили ночной горшок. Арья зло уставилась на Пса, но, тем не менее, продолжила. - Он видел Джона. Он жив и он у Серсеи. Она предала нас. Пес присвистнул и щербато улыбнувшись, прислонился к стене, закинув руки за голову. После этого, к злому взгляду Арьи прибавился еще и возмущенный взгляд Бриенны. Казалось, что сказанное не вызвало у Клигана никаких эмоций, хотя Арья ожидала злости и возмущения таким вероломством со стороны Серсеи. Ну, или хотя бы, пары крепких фирменных Клиганских ругательств. Пес, наконец-то, открыл глаза и заметил как на его смотрели две его невольные соседки по камере. - Что? Я бы сильно удивился, если бы Серсея вас не кинула. Я бы даже решил, наверное, что она заболела и умирает, хотя даже тогда, на мой взгляд, она бы хотела подгадить всем вонью своего разлагающегося трупа. - Так ты веришь в это? – теперь Арья пораженно смотрела на Пса, вальяжно растянувшегося возле замшелой стены. - Слушай, я не верю в видения, пророков, трехглазых воронов или чем там считает себя твой младший брат, но я знаю то, что Серсея – та еще сука. И знаю, что она способна на любое дерьмо, так что да, я верю. - Как он оказался у них? – в глазах Бриенны еще сквозило сомнение. Она же за много миль в Королевской Гавани. Она послала солдат так далеко? - Эурон, - пренебрежительно отозвалась Арья, не скрывая брезгливости. – Выслужиться решил перед Серсеей. Говнюк. Джона и еще несколько человек взяли с боем, немного пустив им кровь, чтобы это выглядело как несчастный случай. - Это все Брандон вам рассказал? – с сомнением переспросила Бриенна. – Но откуда?.. - Джона уже везут в Королевскую Гавань, - сказала Арья, поморщившись. – И когда он будет там, вытащить его оттуда будет уже слишком сложно. Мы с Сансой пришли к Дейнерис, чтобы рассказать ей это, но нас объявили лгуньями и отправили в кровать, как… как… - она задохнулась от возмущения и подступивших к горлу слез обиды. Пришлось даже замолчать, чтобы не расплакаться. - Как мелких глупых пигалиц, коими вы и являетесь, - закончил за нее Сандор. - Тебя не спросили, - тихо сказала Арья, непроизвольно надувая губы. - А вот потому и дуры, что не спросили, - раздухарился Пес, вдруг привстав и нависнув над Арьей. – Если бы у кого-то было побольше ума и поменьше соли в заднице, эти кто-то сначала бы пришли ко мне или к той глупой женщине, на худой конец, - сказал он, тыкая пальцем в ошарашенную Бриенну, - и спросили бы у меня что делать. Или у нее, я не знаю. - Нашелся стратег великий, - звенящим от обиды голосом обижено ворчала в рукав Арья. – И что бы ты сделал? - Ну, уж явно не пошел говорить Драконьей Королеве, что дипломатия ее – дерьмо собачье, а саму ее нагнули как самую дешевую портовую шлюху в Королевской Гавани, - фыркнул Пес и вдруг, ни с того ни с сего, начал снимать с себя доспехи. Бриенна удивленно уставилась на него, рефлекторно отодвинувшись подальше, а Арья вопросительно вздернула бровь. - В пекло эти железки, - сказал Пес, пыхтя и отдуваясь, пытаясь справиться с кожаными застежками на локтях. – Толку от них тут больше не будет. Чего сидишь, помогай давай! Не забыла, надеюсь, как это делается. А то толку от тебя все меньше и меньше… Это на тебя сестра так дурно влияет, демагогию тут только разводите… Когда Арья начала снимать с Пса железки, она улучила момент, нагнувшись прямо к его уху и едва слышно одними губами выговорила: - Где Санса? - Понятия не имею, - так же, одними губами шепнул ей Пес, мгновенно поняв правила игры. – Я спустил ее со стены. С южной башни. Наверняка ушла в деревню. - Наверняка?! – зашипела Арья, чуть громче, чем позволяла ситуация. – То есть, ты не знаешь где она?! - Послушай, я не знал, что мы окажемся в таком дерьме, так что кончай шипеть на меня! Возможно то, что я ее вывел – это единственная причина, почему мы еще живы! С этой стороны об этом Арья не думала. От этой мысли во рту сразу сделалось противно вязко и горько, так, что слова стало трудно произносить. И в дополнение, сразу после этого по позвоночнику побежал рой противных ледяных мурашек. Тяжелым, неповоротливым языком, Арья все же сдавленно выговорила: - Думаешь, она убьет нас? Когда найдет ее. - Понятия не имею, - сказал Пес, снимая отстегнутый панцирь через голову, потом он с грохотом швырнул его на пол и лег, положив на него обезображенную огнем голову, и сказал уже громко. – Но все же моли всех Старых и Новых богов, чтобы твоя сестричка получше спряталась. *** Бейлиш не спал уже третью ночь, и если причиной первой бессонницы был лысый пройдоха-евнух, то сейчас все было куда хуже. Когда Роберт ушел, он беспомощно рухнул на кровать и просидел где-то час, тупо пялясь в пустоту. Потом он вдруг резко вскочил и побежал к двери, но замер, так и не коснувшись дверной ручки, вернулся на кровать и снова сел. Никогда еще Бейлиш не пытался дышать так тихо, ему казалось, что даже те звуки, которые производили копошащиеся в соре мыши, издавал ни кто иной, как Санса Старк. Он выпил половину графина вина почти залпом и пожалел, что отпустил Роберта, не попросив еще. От вина в ушах шумело и это мешало прислушиваться к тем звукам, которые раздавались чуть ниже, но фантазия рисовала картины столь услужливо, что ему и не нужно было ничего слышать. Бейлиш припал ухом к стене, стараясь определить откуда исходит звук. Интересно, что она сейчас делает? Снимает с себя одежду? Спит в одной ночной рубашке на жесткой старой кровати и от каждого ее движения та наверняка тихо поскрипывает. Или она вообще спит без ночной рубашки? Она же не приехала с сундуком с вещами. Или она сидит так же, как он, уставившись в одну точку, не зная, что ей теперь дальше делать? Да нет, такого не может быть. Как она могла тут оказаться? Ее дом, настоящий дом, находится в нескольких милях отсюда. С чего бы ей покидать его и приходить спать сюда? А может быть это вообще чья-то злая шутка? И настоящая Санса сейчас спит в своей спальне в Винтерфелле, в своих покоях, под охраной дюжины гвардейцев. Да, скорее всего так оно и было, мало ли на свете девушек с именем Алейна? А бастардов из Долины? Да до чертовой матери! Она же не могла прийти сюда совсем одна, это ее младшая сестра могла, та еще чертовка. А Санса никуда без дюжины служанок и гвардейцев не ходит, тем более сейчас, Королева Севера, как-никак. «Надо спать», - в конце концов, решил Бейлиш. – «Нечего себе всякой чепухой голову забивать. Не бывает такого, и все тут. А ты просто пьяный и фантазия у тебя разыгралась». Он лег в постель и уставился в потолок, но сон все не шел. Кроме того, ему начало казаться, что сквозь щели в полу тонко, почти неуловимо пробивается ее запах. И тихий шепот, который даже, возможно, был и не шепот – очень похож на ее голос. Не в те моменты, когда она отдавала приказы, а в те, когда она испуганно и потрясенно шептала «Лорд Бейлиш»… Он выругался и встал, снова потянувшись за графином. Нет, так нельзя уснуть, просто нельзя, он должен проверить. Он осторожно подошел к двери и медленно, как никогда в жизни, стал ее открывать, втягивая голову в плечи от каждого издаваемого ей скрипа. Впервые за пару дней он начал чувствовать, как неудобна повязка на шее и как чешется под ней кожа, но снимать ее еще побоялся. Зуд значил, что рана, несмотря ни на что, затягивалась, не хватало еще сейчас умереть от заражения почти зажившей раны. Не сегодня. Ступая легче, чем тень, он сделал два мучительно долгих шага по лестнице и прислушался. В доме было тихо. «Я только убежусь, что это не она, и все», - сказал он себе, делая мягкий, кошачий шаг по коридору, пытаясь угадать в какой из комнат находится Санса. Или Алейна. Лучше бы это была Алейна. Тогда бы он вздохнул свободно, вернулся к себе на чердак и уснул как младенец. Даже Варис с его интрижками не помешали бы Бейлишу провалиться в сон до обеда. Но боги были не так милостивы. Сердце его екнуло, когда он увидел, что одна из дверей была закрыта неплотно. Даже если Сансы там не было, это был не очень хороший знак. Для него, он категорически не хотел, чтобы его сердце подпрыгивало в груди каждый раз, когда ему мерещилось, что она неподалеку. Хватит с него, отмучился. Из комнаты ощутимо тянуло теплом, запахом каких-то масел и еще каким-то знакомым Бейлишу запахом, которому он не знал названия, но, тем не менее, этот сладковатый запах заставлял кровь бежать гораздо быстрее. «Я только загляну внутрь», - сказал он себе, так же, как говорит себе алкоголик о том, что этот кубок вина будет последним. Дверь открылась на удивление плавно, без скрипа, и Бейлиш застыл на пороге, не в силах сделать шаг внутрь. Лунный свет из окна не давал разглядеть ничего, кроме силуэта на кровати. Он с замиранием сердца наблюдал, как вздымается грудь спящей девушки, мерно и медленно. Бейлиш видел, что волосы ее разметались по подушке и часть прядей, слегка завившихся на концах, спадают с постели и веером лежат на синей от лунного света ткани. Задержав дыхание, он заметил руку, упавшую с живота, висящую не так далеко от пола, но все еще не понимал… А сердце против его воли забилось быстрее. Он не успел сделать и двух шагов, как у него зашумело в голове и застучало в висках. Сладкий запах ударил его по голове, сшибая с ног. Запах побед и поражений, запах, который он уже не думал, что почувствует, и был не уверен, что хотел бы почувствовать снова. Локон, улиткой свернувшийся возле руки девушки, был огненно-рыжим. А губы?.. Губы, даже в мертвенно-бледном свете луны были ярко алыми.