HP. Сборник

Гет, драма, тайм-тревел Луну заносит в тысяча восемьсот девяносто девятый неведомой силой – с хроноворотом, находившимся у неё, как у Хранителя, на шее, что-то не так – Лавгуд не особо в этом разбирается, технические вопросы ближе Гермионе. У Луны уходит месяц на то, чтобы адаптироваться к иному говору и моде девятнадцатого века; только она решает остаться верной себе, как впрочем, и всегда, и не отказывается от современных фразочек из двадцать первого века в своём лексиконе, как и от любимых кед, выглядящих абсурдно среди платьев в пол и утончённых манер. Вероятность встречи с кем-то, о ком она читала в учебнике по истории, одним прекрасным и обычно пасмурным для Лондона днём на улице стремится к нулю, согласно правилам математики. Только Вселенной на математику плевать – Луна это поняла давно – Вселенная расставляет фигуры в угоду себе и крутит судьбами, как хочет. Луна сталкивается с Геллертом Гриндевальдом в Косом Переулке и на миг застывает – до того странно видеть его островатые черты лица, даже учитывая то, что для неё странности – самая привычная из всех существующих вещей. У Гриндевальда на лице явный отпечаток юности на фоне очевидного отсутствия жесткости и жестокости – его сердце пока не очернено («пока» - ключевое), а значит, у Луны есть возможность попытаться его спасти, плевать на эффект бабочки. - Ты какая-то чуднáя, - заявляет он спустя пару дней после их знакомства. - Ты тоже необычный, - улыбается Лавгуд и кивает на кулон, висящий на его груди, - Дары Смерти, Геллерт? Не все в них верят. Он смотрит на неё, а в широко распахнутых серо-голубых глазах читается удивление на грани шока. - Не все верят в девчонку в странной обуви и с огромными солнечными очками разного цвета, - произносит он, когда приходит в себя, - Но ты существуешь. - Существую ли? Всё относительно, - философски замечает девушка, размышляя о своём нахождении в последнем году девятнадцатого века. Геллерт молчит в ответ, лишь смотрит на неё с прищуром и улыбается по-мальчишечьи задорно; Луна на эту улыбку не ответить не может. Она честно хочет спасти мир от него, а его – от самого себя, только Гриндевальду предначертано по кривой дорожке пойти, его не спасти двадцатилетней девчонке в кедах. Она честно хочет спасти – только Вселенная всё решила за неё давно. Гриндевальд уходит, едва прознав о её настоящей дате рождения, ступает размашисто, и даже не желает оглядываться. - Геллерт, - Луна шепчет нежно-нежно, а у самой слёзы едва не наворачиваются на глаза, - Геллерт, вернись ко мне. - Я не вернусь. У него впереди – захват мира, который не состоится, и крушение мечт об углы равностороннего треугольника – о те, что ровно по шестьдесят градусов – Вселенная насмехается, всё в идеальных пропорциях, кроме нахождения Луны Лавгуд в тысяча восемьсот девяносто девятом. У него впереди – дружба с Альбусом Дамблдором и ледяные серые стены Нурменгарда, девочке с волосами цвета солнца там места нет. - Геллерт, - Луна шепчет, а на языке вертится проклятое, ненужное «люблю», - Геллерт…