О силе и слабости

       Боль накатывает волнами, начиная от стянутого чем-то мягким лба и растекаясь по всему телу. Он не чувствует левую руку, хотя точно помнит, что лишился правой. На пробу вздыхает и тут же давится воздухом, проникнувшим в лёгкие слишком легко и свободно. Из груди медленно поднимается хрип, как предостерегающее рычание сытого зверя. Напуганный этим звуком, Рик открывает глаза.       Он видит белоснежную стену, очерченную яркими полосами солнечного света, словно пробивающегося через заколоченные досками окна. В воздухе витает медный запах, но слишком слабый и не вызывающий беспокойство, лишь мелкую досаду. Борясь с панической атакой, Рик скользит взглядом по крытому, кощунственно блестящему для этого мира, полу, медленно, словно надеясь, что его что-нибудь остановит и не даст увидеть развороченное брюхо с ошмётками некогда внутренних органов. Обтянутые потёртой плотной тканью ноги не залиты багряным. Более чем странно, учитывая, что он буквально купался в обжигающей лаве собственной крови, раздираемый на куски жадными красными руками. Но больше всего его почему-то поразил собственный ремень, бляшка которого хоть и потускнела, но всё ещё ловила блики настырного солнца металлическими боками. Чуть выше он увидел, - дыхание затруднилось настолько, что онемевшее тело заходило ходуном, а горло растерзали новые хрипы, - свой впалый живот, обтянутый вылинявшей футболкой. Не в силах вынести шок, мозг лихорадочно вывел задачку: как почти прилипший с голодухи к позвоночнику живот смог вместить в себя все те органы, что тащили из него накануне. Ну, теперь их там нет, - отстранённо подумал Рик, - поэтому живот такой никакой.        По правую руку что-то зашуршало, словно кто-то смял огромный ворох одежды. Руку мгновенно пронзила тысяча медицинских иголок, с каждой секундой увеличивающихся в размере и количестве, пока не разбухли до длинных острых спиц. Но Рику некогда было размышлять о предметах для кройки и шитья, когда что-то широкое шлёпнулось ему на лоб и перекрыло обзор.        Рик замер каменным истуканчиком, скосив глаза чуть выше переносицы. Он успел отметить выцветший рисунок клетчатой рубашки и маленькую палочку, застрявшую под одинокой нежно-голубой пуговкой, когда рука, а это была именно она, так же неожиданно исчезла из поля зрения, как и появилась.       - Температура спала, - сонно пробормотал смутно знакомый голос слева.        Что-то громоздкое уткнулось во всё ещё покалывающее плечо, зевнув до тихого щелчка так заразительно, что Рик не удержался и зевнул в ответ. Граймс бы сказал, что к нему прижималась гигантская дворняга, если бы та, конечно, умела говорить. Но собаки не разговаривают, - пожурил себя Рик и остался доволен столь важным познанием, как школьник, осиливший задачку, над которой билось не одно поколение таких вот лоботрясов.        - Есть хочешь? – всё ещё сипло со сна спросил не-пёс, перестав давить на плечо. – Хочешь, - тут же сам и решил, не дожидаясь, когда ему соизволят ответить.        А ведь Рик хотел отказаться. Какой прок в еде, если давеча у него схомячили желудок? Куда в таком случае попадёт еда? Занятый важным вопросом, Граймс проглядел, когда сонный страж ушёл. Сложный логарифм прервался обволакивающим ароматом пряного бульона. Рот тут же наполнился слюной, и Рик скосил глаза на протягивающие окутанную паром чашку руки, всё так же обтянутые клетчатой тканью с маленькими голубыми пуговичками. Две пуговицы на одном рукаве и одна на другом.        Пока Рик проводил подсчёт, оппоненту, видно, надоело ждать, так что тот самолично схватил правую, обтянутую плотью руку. Это открытие возвращение руки с того света так потрясло Граймса, что тот таки вскинул глаза на взлохмаченную дворнягу, пытливо рассматривающую его лицо.       Рик дёрнулся, вжимаясь в стену, не ожидая такого близкого контакта.       - Эй, Рик, спокойно, - мягко, очень мягко проговорил реднек. – Узнаёшь?        Граймс хотел было фыркнуть на такой глупый вопрос, но сдержался, прочитав неподдельное беспокойство в прищуре серых глаз и поджатых губах.       Рик осторожно кивнул, представив, что сейчас находится в больнице, названной в честь какого-нибудь святого, где светлые стены и минимум мебели, а у постояльцев отбирают шнурки и ремни. Иначе и не объяснить дружеское участие всегда такого колючего охотника, непонятно как уговорённого им помогать выживать.        - Что… что произошло? – с трудом ворочая языком, спросил Рик, обжигая ладони о горячую керамическую миску.       Возможно, он мёртв. Но если он здесь и Дэрил здесь, значит ли это, что никто не спасся в том чёртовом доме? Рик подумал о сыне, жене, обо всех тех людях, что рассчитывали на него, а теперь остались совершенно беззащитны. Обречённые умирать, голодные и уставшие. Боги, что же он натворил.        - Ты спятил, дружище, - отвечая на вопрос, усмехнулся Дэрил так горько, что воздух, казалось, сгустился, оседая на плечи мёртвым грузом. – Тебя лихорадило, ты явно словил глюки: вдруг упал, крича. Открыл пальбу.        - Я видел Ходячих, - хотел оправдать себя Рик.        И вдруг ясно осознал: не было никаких Ходячих.       - Дом был пуст, - словно удивляясь такому стечению обстоятельств, подтвердил опасения Дэрил. – Ты попал в Гленна.       - Он жив? – Рик даже подскочил, перестав оплакивать свою кончину и возвращаясь в мир живых. Ясно: поднялся жар, появились слуховые и зрительные галлюцинации, в результате чего он открыл пальбу по своим. Лидер года.       - Живой, - кивнул Дэрил, внимательно наблюдая за мужчиной напротив. – Никто тебя не осуждает, Рик, - заметив метания, твёрдо заключил реднек. – Всё к лучшему. Не случись того, что случилось, сдох бы ты от лихорадки, а мы бы и не заметили.       Рик грустно взирал на суп. Он облажался. И теперь группа начнёт его опасаться, в любую минуту ожидая, что поехавший с катушек лидер начнёт стрелять в них, а не в воображаемых мертвецов. Бомба замедленного действия в самом сердце группы выживших. Да что там, уже опасаются: кобура ожидаемо пуста, никакой мебели в пустой комнате, приставлен надсмотрщик. Чудесно. Интересно, реднек сам вызвался следить за буйным, или его уговаривали всем миром?        - Я хочу его видеть, - решительно заявил Рик, напряжённо ожидая ответа.        Он должен хотя бы извиниться.        Дэрил молчал, выдерживая паузу. Нахмурился, выглядывая что-то на его лице. Быстро оглядел, не задерживаясь ни на чём конкретно, и наконец-то вынес вердикт:       - Поешь для начала. А потом пойдём, - и уселся на пол, следя, чтобы пациент ел, так внимательно, что Рик пару раз неловко ронял ложку и буквально уговаривал себя проглатывать пищу.       Желудок вдруг отмер и, возмущаясь медлительности хозяина, протяжно заурчал на всю комнату или даже дом. Рик смущенно втянул голову в плечи. Секунду ничего не происходило, а затем Дэрил разразился диким смехом, так что Рик поактивнее заработал ложкой, спеша прикончить поскорее суп и не давать ещё больше поводов подпортить репутацию.       Если ещё осталось что портить.