Чудотворцы

      Надо было понять, как это всё произошло. Надо было понять, что происходило в голове Гин. Надо было понять, что делать сейчас, что делать потом и будет ли это потом.       Эрих думал, что будущее у него всё же есть, ведь сидящая напротив него Гин вела себя вполне дружелюбно. Никаких резких движений или косых взглядов. Никаких подозрительных действий с её стороны. Убийство Эриха пока что не входило в её планы. Это приносило немалое облегчение мужчине, но с тем же волну недоумения и подозрения. Он не мог понять, почему Гин относится к нему с лаской и добротой, как к близкому другу. И зачем ей было себя раскрывать? Тоже непонятно. Глупое действие со стороны девушки, на самом деле — раскрыть свою личность. Глупое для неё. Опасное для него. Теперь, когда Эрих знал, кто она, девушка просто так его не отпустит, не отстанет. Не должна для своей же безопасности. И всё же — зачем? Какой был в этом смысл? У каждого конца есть начало. Значит, и этому действию послужил какой-то зародыш. Но Эриху не хотелось рыться во всём этом.       Он целый день бродил по улицам города и изрядно потрепал себе нервы. Ему хотелось вернуться в агентство. Там была постель, прохлада и ворчливый собеседник, который, поди, до сих пор его кроет на чём свет стоит. Должно быть, Куникида поднял на уши всех в агентстве. Как же иначе? Опасный преступник на свободе! Ох… Если он в отчаянье решится обратиться в полицию, чтобы его отыскать, у Эриха возникнут проблемы. Большие проблемы. Надо было возвращаться назад. Но попробуй тут… сбежать от профессионального киллера. Впрочем, даже если бы у него была возможность на удачный побег, Эрих не воспользовался бы своим шансом. У Гин была важная информация о башне. И он не покинет компанию девушки, пока не выудит из неё всё, что может пригодиться ему.       Кстати о девушке. С того момента, как они отошли от небоскреба на какое-то расстояние, Гин заметно расслабилась и повеселела, будто избавилась от чего-то болезненного в своей жизни. На вопрос Эриха «Куда мы идем?» она мягко улыбнулась и с загадочной интонацией произнесла «туда, где мы сможем отдохнуть».       «Отдохнуть было бы неплохо», — подумал тогда Эрих. — «Хорошо бы в безлюдном месте».       Ни одно слово, ни один звук не должен дойти до ушей посторонних. Уж слишком серьезна тема их предстоящего разговора. Но, как оказалось позже, не для Гин. Она привела его то ли в излишне пафосное кафе, то ли в ресторан с безвкусным интерьером.       Здесь стояли стеллажи, наполовину заполненные книгами, прижатые к стенам, стоящие здесь больше для красоты, чем для дела. Оно и понятно: люди посещают кафе и рестораны ради вкусной еды или встречи с друзьями, коллегами и возлюбленными. Книжные черви приходят с принесенным из дома чтивом. А здесь чёрт знает что хранится на полках. Но обложки книги имели красивые, надо признать. Одни — глубоких темных цветов, другие — нежных, светлых. На каждой причудливый золотистый узор, схожий с лозами винограда. Книги радовали глаз.       Помимо стеллажей с книгами, была в ресторане странная статуя, выходящая из стены так, будто врезалась в неё на бешеной скорости и так и застряла, словно заноза. Эта статуя в виде половинки часов напоминала НЛО. Она была красива, но единственное, о чем заставляла задуматься — о своей уместности здесь. Хотя это скорее цветы и кустарники, посаженные в пузатые золотистые вазы, были здесь неуместны, как и… деревья? Они решили поставить в ресторан деревья?!       «Куда я попал?» — думал Эрих, критичным взглядом осматривая ресторан. Картины в позолоченных рамах, вазы, кустарники, деревья — всё это было здесь лишним, раздражало глаз. Ничто из этого совсем не сочеталось с полом, похожим на поверхность шахматной доски. Он был черно-белым и если ещё сочетался со скульптурой часов, то с яркой позолотой и сочной зеленью, которых здесь было в избытке — никак. Со стульями и столами зелень и золото контрастировали из-за нефритового окраса, что имела мебель. Глядя на всю эту показную роскошь, Эрих рассуждал: «Богатые люди денег на ветер не бросают — так ведут себя бедняки. Может, у владельца этого ресторана комплекс?»       Только из-за одного дизайна ресторана Эрих ощутил жуткий дискомфорт, сравнимый с зудом. Он хотел покинуть это заведение, но не мог. Не мог с презрительным взглядом и недовольным лицом капризного ребенка осматривать ресторан, его посетителей и персонал. На персонал ему наплевать, а вот Гин обижать не хотелось. В конце концов, у неё ещё есть возможность прикончить его. Поэтому лучше вести себя сдержанней, а по возможности дружелюбно.       Гин провела его за свой столик. Она чувствовала себя уверенно и расслабленно здесь, в отличие от Эриха, словно вернулась домой. Подоспевший официант быстро принял заказ и ушёл, оставив их наедине. После его ухода Гин и Эрих какое-то время неловко молчали. Оба не знали, с чего начинать разговор. Понятное дело, в той ситуации, в которой они оказались, разговоры о погоде были бы просто нелепы. И ниточки, за которую можно было бы уцепиться, тоже не имелось. Вопросов было навалом и у Гин, и у Эриха, но с какого начать?       — Акутагава-сан, — собравшись с мыслями, Эрих решил начать первым.       Ушедшая в свои мысли Гин резко встрепенулась, будто что-то холодное коснулось её спины. Мускулы на лице девушки дрогнули, возвращая лицу эмоциональный окрас. Девушка подняла вопросительный взгляд на мужчину и замерла в ожидании. Эрих, чуть поколебавшись, продолжил:       — Как вы оказались возле небоскреба?       Это был не тот вопрос, который следовало бы задать. Стоило хотя бы иначе его сформулировать. Паранойя всему виной. Эриху думалось, что девушка следила за ним. Не могла же она по чистой случайности оказаться около башни в тот самый момент, когда Эрих решился на отчаянный шаг. Могло ли это быть совпадением — Эрих в это не верил, но наивно ждал честного ответа от девушки.       Гин не казалась смущенной или застигнутой врасплох. Она была готова к подобным вопросам. И всё же поднятая мужчиной тема её опечалила. Против воли она приняла скованную, зажатую позу, свидетельствующую о том, что ей не хотелось отвечать и продолжать эту тему. Спустя какое-то время, поборов себя, она наконец-то сказала:       — Я проходила мимо и заметила вас. У меня в том районе… были дела, — при упоминании ей работы лицо Гин окаменело.       Эрих понимающие кивнул, хотя на душе у него было неспокойно. О делах Гин он имел представление. Страшно было подумать, кого и как в этот раз она убивала.       — Почему вы остановили меня?       — А зачем вы пошли туда? — с невозмутимым видом поинтересовалась Гин, складывая ногу на ногу.       — Какое это имеет значение? — в свою очередь вопросом на вопрос ответил Эрих, стараясь сохранять хладнокровие. Ему хорошо это удавалось. Встреча с Гин застала его врасплох и чуть не вывела из образа. Сейчас же, когда мужчина понял, что ему ничего не угрожает, а Гин не выглядела такой уверенной в себе, он успешно вернул себе прежнее самообладание. Его улыбка больше не казалась фальшивой, словно он через силу заставлял себя улыбаться. Она была легкой и дружелюбной. Даже и не скажешь, что на деле он далёк от положительных эмоций.       — Вы не знали, что вас там ждёт.       — Я предполагал. Ваше поведение только подтвердило мои догадки. Там опасно.       — Но даже зная об опасности, вы все равно пошли навстречу ей. Зачем?       Ответить Эриху помешал официант, принесший горячие напитки. После того как белые чашки были наполнены, а официант покинул их столик, Эрих спокойно произнес:       — Там мой друг.       — Что? Вы серьезно? — ужаснулась Гин, стремительно бледнея. Её рука, сжимающая ручку чашки, дрогнула. Несколько капель чая, взметнувшись, упали на поверхность стола, сформировав три неровных пятна овальной формы. Смущенная Гин взяла несколько салфеток со стола и накрыла ими причину своего стеснения.       — Мне не до шуток, — устало вздохнул Эрих, делая глоток принесённого напитка. Он не смотрел на девушку. Не хотел её ещё больше смущать и заставлять чувствовать себя неуклюжей. Его пустой взгляд был устремлён в его чашку, где волнилась чёрная жидкости. — И, прежде чем вы засыплете меня вопросами, я кое-что скажу вам. Я не имею понятия, как и для чего мой друг залез в эту башню. Также я не знаю, по доброй ли воле он проник туда или его силком затащили в это здание. Поэтому не задавайте мне подобных вопросов. Я хочу сэкономить время.       — Но как же? Когда? — голос Гин дрожал от волнения. Казалось, что она вот-вот схватится за голову и начнет рвать с неё свои волосы. Эрих исподлобья на неё глянул, желая понять, так это или нет.       Гин словно оцепенела. Будто её превратили в ледяную статую. В страхе расширенные глаза лихорадочно бегали по гладкой поверхности стола так, словно на нём было что-то написано. Что-то, что её спасло бы.       — Акутагава-сан, вам что-то известно? — спросил Эрих, стараясь, чтобы его голос не выдавал назойливого любопытства.       Гин промолчала, не подняла даже головы, словно утратила способность слышать. Она о чём-то размышляла, стремительно решала в голове какую-то сложную головоломку. И менялась на глазах. Шок и страх перестали держать и сковывать её мышцы в напряжении, но кожа была всё ещё бледна, как у мертвеца. Лицо приняло сосредоточенное выражение. Глаза сощурились так, что вокруг них собрались морщинки, напоминающие глубокие, но мелкие царапины. Её взгляд перестал бегать по столу, надолго замерев в одной точке. В какой-то момент у Эриха закончилось терпение. Он не мог ждать тут до следующего утра, пока у Гин наступит озарение. Своих забот хватает. Одна из них, очкастая и нервная, может свести его в могилу, если он не поторопится. Эрих повторил свой вопрос снова, но уже требовательнее.       — Вам не понравится то, что я сейчас скажу вам… Но если это заставит вас отказаться от вашего безрассудного поступка, я расскажу, — наконец произнесла Гин. Она говорила голосом жертвы, собирающейся погибнуть ради спасения дорогого человека. — Недавно в кабинет моего босса пробрался шпион. Никто не знает, как он проник в здание, пройдя мимо охраны и скрытых камер видеонаблюдения. Был ли у него помощник мы также не знаем. Его быстро поймали и заточили в изолятор. Возможно, вашего друга хотели допросить, выведать, каким способом ему удалось пробраться внутрь, но не успели. Он совершил попытку побега, которая стоила ему жизни.       Гин было тяжело говорить. Она испытывала чувство вины, несмотря на то, что была непричастна к гибели незнакомца. Девушка даже не видела его. Для неё он был чем-то вроде мифа. Тем, о ком знал и говорил каждый, причислял к эсперам с невероятной способностью, но никто не видел в живую. Уточнить информацию у босса или тех, кто был вовлечен в это дело, она не решалась. Она была умна и понимала, чем это может закончиться. Не её это было дело. Хотя история о эспере-шпионе её сильно заинтересовала. Всех заинтересовала. И она еле сдерживала себя.       Глаза Эриха не потемнели от положенной скорби, когда он услышал о гибели собрата. Он в неё не поверил и открыто это показал Гин. Взгляд Эриха был плосок, как сковорода, скучен и немного раздражен, словно вместо полезной информации он получил скучную рекламу. Эрих прикусил губу от переполняющего его недовольства и разочарования, сделал глоток чая, чтобы успокоиться, и твердым, уверенным тоном заявил:       — Этого быть не может. Вам солгали.       Гин впервые за весь тяжелый разговор подняла глаза на Эриха. В них читались обида и раздражение, какие бывают у людей, чьи слова несправедливо ставят под сомнения.       — Почему вы так решили?       — Видите ли, я тоже не совсем простой человек, Акутагава-сан. С такими людьми, как мой друг, я имею особую связь. Поэтому, если бы он умер, как вы говорите, я бы это непременно ощутил.       Эрих говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Он не хотел рассказывать Гин всю правду целиком. Думал, что, если наговорит лишнего, она доложит своему боссу, а тот, в свою очередь, начнет охоту на него. Гин заметила это — то, как он с ней говорит, словно подозреваемый в убийстве, вынужденный вести беседы с полисменом. В груди больно кольнуло от того, что ей не доверяют. Но она не обижалась на Эриха из-за его настороженного отношения к ней. Она его понимала. Действительно, кто ей доверится, расскажет о своих секретах и чувствах, узнав, что она член Портовой мафии. И как глупо было даже мечтать об этом. Она ведь чуть не прирезала его, как теленка, которого собиралась съесть. Но то, что Эрих, хоть и вынужденно, признался ей в своей одаренности, её безмерно порадовало. Это давало ей надежду.       — Значит, вы эспер, способный чувствовать других эсперов? — осторожно, чтобы не спугнуть момент, уточнила Гин, чуть наклоняясь вперед.       Эрих замялся и неопределенно качнул головой, избегая зрительного контакта с девушкой. Гин приняла это за согласие.       — Если всё так, почему мой босс солгал нам?       — Задайте себе этот вопрос сами, Акутагава-сан. Вы лучше меня знаете своего босса.       Гин послушно задумалась. Внутри головы зазвучал звонкий командный голос.       «Почему босс солгал своим подчиненным, объявив о гибели эспера?» — спросил он, словно профессор, ведущий экзамен.       Возможно, это было сделано в целях безопасности. В мафии могли быть крысы — шпионы из вражеских организаций и предатели. Эспер, способный становиться невидимым для глаз людей и объективов камер, стал бы лакомым куском для всех преступных и легальных военных организаций. Босс не хотел отдавать им его, зная, что эспер станет козырной картой в руках врагов мафии. Он может стать тем, кто приведет организацию к краху, если не успеть его переманить на свою сторону, позволить шпионам выкрасть его, а предателям разболтать о его способности. Мертвым он станет никому не нужным. Какой толк от мертвого эспера?       «Невидимость? С чего ты, Гин, решила, что его способность — невидимость?» — нашел к чему прицепиться голос.       А как по-другому? Охране в лобби пришлось пройти тест на детекторе лжи, чтобы доказать — они не пропускали незнакомцев в штаб. Личные телохранители босса клянутся, что не считали мух на посту и мимо них никто не проходил в личный кабинет Мори Огая. Камеры не зафиксировали ничего странного и необычного. Невидимость — истинная способность одаренного, это очевидно.       «А ты проверяла камеры и расспрашивала охрану? У тебя есть доказательства?»       Это было главной проблемой. Слухи — единственная информация, которой она владела. Можно ли им верить? Люди любят приукрашивать, выдумывать скандалы.       В какой-то момент, не в силах найти ответ на этот вопрос, Гин разозлилась и жестко заставила этот голос замолчать. Какая разница? Эрих просил её ответить на другой вопрос. Ей нет смысла отвечать на этот.       К тому времени, как Гин решилась поделиться своими соображениями с мужчиной, на столе уже стояли заказанные блюда. Выглядели они прекрасно, словно помимо повара на кухне работал и дизайнер еды. Порция Эриха была нетронута. Он успешно игнорировал аппетитный запах, исходящий от блюд, дожидаясь, пока Гин вернётся из своих дум и первая возьмет столовый прибор в руку. Гин ощутила удовольствие от того факта, что мужчина ждёт её. Говорила Гин с неловкой улыбкой, но уверенно и убежденно. Выслушав её, Эрих задумчиво кивнул, не оспорив предположения девушки, но и не добавив ничего от себя. Его устроило то, что он услышал.       — Но всё же, Эрих-сан, вам не следует его освобождать, даже если он жив. Я понимаю, это жестоко по отношению к нему, но там полно охраны, вы не справитесь в одиночку. В лучшем случае вам сохранят жизнь и предложат присоединиться к организации, если посчитают вашу способность уникальной. В худшем — вас убьют на месте.       — Я все это понимаю. Однако… — Эрих обречённо выдохнул.       Он выглядел потерянно. Не знал, как рассказать о гнили и, во-первых, не растянуть это на несколько часов, во-вторых, не заставить Гин задаваться лишними вопросами, в-третьих, не сказать ещё чего лишнего. Эта задача казалась нереальной, но он начал её выполнять. Осторожно и медленно, как альпинист, взбирающийся на вершину горы. На ходу что-то выдумывая и добавляя. Эрих не справлялся с этим. Он понял это, когда увидел недоверчивый отблеск в глазах Гин. Но оптимистично надеялся на то, что хотя бы половина его рассказа повлияла на девушку так, как он хотел.       «Мне придётся ей раскрыться. Иначе всё бесполезно», — обречённо подумал Эрих.       Он отступает. Признается, что пока не может доверить Гин всю информацию о нем и его друге. Только её малую часть. Пока. Он намеренно выделяет это в своей речи, заставляет Гин сиять и улыбаться. Несмотря на свою наивность, он не до такой степени дурак. Читать эмоции и движения людей — он умеет это безупречно.       Гин в него влюбилась.       Он был настолько изумлен этому факту, что сперва в себе засомневался. Но нет. Он видит как отчаянно и страстно Гин старается ему угодить и, главное, показать себя с лучшей стороны. Она с ним вежлива, проявляет заботу по отношению к нему, пытается спасти от «безрассудного решения», по её словам, пригласила в этот, должно быть, дорогой ресторан. И расцветает пышной розой, когда Эрих предлагает ей вновь встретиться. Зародышем её глупых и опасных действий была любовь.       С одной стороны, это приводит в ужас. Внимание столь прекрасной леди Эриху, конечно, льстит, но, как-никак, она убийца. И чёрт бы с этим, но она пыталась убить ЕГО! Она верна своему лидеру и организации, что держит в плену его товарища. Это большая проблема. С другой стороны, если он вскружит ей голову, воспользуется её невинной влюбленностью, она встанет на его сторону? Любовь слепа — кому, как не ему, знать это. Можно и попробовать, хотя это было ужасным поступком.       Позже его, должно быть, сожрёт совесть за такой поступок, как умирающая с голодухи волчица. Он не раз чувствовал её раскалённую пасть внутри своей груди, когда совершал нечто подобное. Но сейчас он предпочитал не думать об этом. Жизнь его друга стоила душевных мук.       «Надеюсь, у тебя нет злобного отца или страшного брата», — думает Эрих, даря Гин обворожительную улыбку, — «мне бы не хотелось ещё с ними разбираться».       Гин выглядит счастливой, когда они покидают ресторан. Она с радостью соглашается проводить его до агентства (Эрих забыл дорогу назад), но не до конца. Она не подойдёт к зданию вплотную по понятной причине. Но Эриху этого и не надо. Он помнит, как выглядит здание, найдет. По дороге мужчина заводит непринуждённую беседу: спрашивает девушку о городе, о людях, живущих здесь, о ней самой. Гин с увлечением отвечает на каждый его вопрос, а тот, в свою очередь, дарит ей то, чего она желает от него — внимание. Она даёт ему свой номер телефона и говорит о возможной встрече. Эрих ей что-то отвечает, думая совершенно о другом.       Ещё на половине пути в его груди начала зарождаться паника. Она походила на шаровую молнию, готовую взорваться в нём и разорвать. Он не хотел в это верить. Не желал признавать того, что опоздал.       Гниль.       Он никогда ей не болел, но видел, что она делает с такими существами, как он. Если бы не Гин, он бы со скоростью гепарда побежал вперёд и, скорее всего, заблудился бы в лабиринтах Йокогамы (название города он узнал, читая вывески и постеры на улице). Эрих не позволил панике отразится на лице. Не хотел пугать и беспокоить Гин. Ему хотелось, чтобы этот день она закончила с счастливой улыбкой, а не с тревожными думами. Он не мог дать ей большего.       Когда на горизонте показалось знакомое здание из красного кирпича, Эрих не преминул об этом сообщить. Поцеловав на прощенье руку девушки и одарив Гин своей фирменной улыбкой, Эрих в одиночестве направился к агентству. Всё в нем клокотало от бурлящей ярости и леденящего душу страха.       Солнце клонилось к горизонту. Сотрудники агентства устало и вяло слонялись по зданию, доделывая свои дела. Тихо, спокойно. Не то, что ожидал увидеть Эрих. Он задумчиво пожевал нижнюю губу, наблюдая за сотрудниками из дверного проема. Те были так увлечены работой, что не заметили его присутствия. А тот, кто заметил, видимо, желал, чтобы Эрих, загораживающий проход, отошёл в сторону и дал пройти. И этот кто-то положил ему руку на плечо, желая привлечь его внимание. Кто-то, кто был ниже его.       Эрих повернулся и увидел того самого молчуна, присутствовавшего на его допросе в медицинском кабинете. На носу очки, как и вчера, тот же растрёпанный вид. Выражение лица только не сосредоточенное, как тогда, а излишне самоуверенное.       — Чем могу помочь? — сдержанно поинтересовался Эрих, желая побыстрее избавиться от неприятной компании. В его груди зародилось неприятное тепло, словно на грудь лег ещё не разогревшийся утюг. Мужчина тратил свои последние силы на сохранение спокойного вида.       — Лучше нам поговорить в другом месте, — ответил парень, излишне пафосно поворачиваясь на каблуках.       Он направился в комнату, в которой Эрих доселе не появлялся. Это была кухня. Обычная офисная кухня. Похоже, лучшего места не нашлось. Впрочем, здесь были лишь они двое, никого лишнего.       — Ты необычный, даже по нашим меркам одарённый.       — Одаренный? — будто не понимая, о чём пошла речь, переспросил Эрих. Всё его тело наполнилось звериной энергией. Оно, как древесина, воспламеняло жар в его груди. Но Эрих не замечал вызванного жаром дискомфорта. Всё его внимание было приковано к самоуверенному парню, стоящему перед ним. Это он. Этот парень — источник его смертоносной болезни. Соблазн его прибить был столь велик, что Эрих не сдержался и, играючи, словно готовясь к удару, пошевелил пальцами. Но не более того.       — В нашем мире полно людей со сверхспособностями. Но ты самый странный из них.       — С чего вы так решили?       — Потому что я сам одаренный! От моей способности, Сверхдедукции, ничего не скроешь! Тебя нет нигде в интернете, дяденька, даже наш хакер не сумел найти на тебя информацию…       Бла-бла-бла. Эрих слушал бы внимательнее, если бы не нахальный и надменный тон парня, который его раздражал. И это «дяденька»! Как его тут терпят? Но — стоп! Он сказал, что от его способности ничего не скроется…       — То есть ты можешь понять, когда я лгу?       — Чем ты слушал?! Конечно могу! — обиженно воскликнул парень. — Пока на мне они, — он постучал кончиком пальцев по оправе очков, — меня ничто не обманет.       — Это радует! Значит, меня не посчитают сумасшедшим, если я скажу тебе правду! — обрадовался Эрих, лучисто улыбнувшись и довольно хлопнув в ладоши.       — Разумеется, — важно кивнул парень, вставая в позу руки-в-боки, — я здесь авторитет.       — В таком случае слушай меня, — холодно, без тени улыбки начал Эрих, — я из другого мира. Как здесь оказался — не знаю. Как мне вернуться — тоже. Я необычное существо, ты прав. Необычное и важное для самой Вселенной. Она меня защищает. Если вы попытаетесь убить меня, умрёте сами или лишитесь рассудка, как ваш врач. Будете насильно меня здесь удерживать — вас ждёт тот же конец. Будете лезть в мои дела: искать обо мне информацию, изучать мои способности без моего разрешения — умрёте или лишитесь рассудка. Все вы. Это не моя способность. Это защита, которую мне даровала Вселенная. А теперь иди и расскажи это другим. Я чувствую в себе признаки того, что обо мне пытаются узнать информацию, и если это не прекратится… Вы знаете, что произойдет.       Эрих замолчал, закончив речь на холодной ноте. Если бы его голос имел материальную силу, он бы заморозил всё вокруг. Глаза не по-доброму сверкают и неотрывно наблюдают за меняющимся лицом самоуверенного парня. Шок отражается на его лице. В широко распахнутых глазах проскальзывает, словно мышка, неуверенность. Он пару раз моргает, хочет что сказать, но так и не раскрывает рта. Завис.       — Что? Засомневался в своей способности, местный авторитет? — словно подначивая друга, с улыбкой спросил Эрих. Нет ни холода, ни стали, что была всего секунду назад на его лице и в глубине его глаз. Словно мираж, они исчезли. Вернулись дружелюбная улыбка и вежливое выражение лица.       Эрих рассмеялся. Он еле сдерживал смех ещё во время своего короткого рассказа. Уж больно забавное выражение лица было в тот момент у его собеседника. Да даже то, как он рассказывал о своей важности во Вселенной, ему показалось забавным. На самом деле, он не собирался именно ТАК рассказывать о себе. Разумеется, он считал себя важной особой, однако это не означало, что ему нравится об этом говорить и кичиться перед другими людьми. Должно быть, из-за нахальной самоуверенности парня он так повел себя.       — Ты не сумасшедший, — произнес, будто и не слыша, в замешательстве его собеседник.       — Нет.       — Твои слова правда.       — Разумеется.       После этих слов они на какое-то время замолкают. Это длится от силы пару минут, пока собеседник Эриха не снимает свои очки.       Он их протирает тканью своего плаща. Каждое стёклышко старательно трёт с такой силой, что даже удивляешься, как в оправе линза не трескается. Потом вновь надевает очки и внимательно смотрит на Эриха.       — Ты… не сумасшедший, — пробубнил парень так, словно читал какое-то заклятие. — Ты говоришь правду.       — А вы думали увидеть что-то другое, когда протирали очки? — съехидничал Эрих, закатив глаза, и сел на ближайший стул. Сначала эта ситуация его забавляла. Теперь же он чувствовал раздражение по отношению к невоспитанному парню, который, словно граммофон, начал повторять одни и те же фразы.       — Я думал, что соринки мешают моей способности работать, — честно признался парень. Он снял очки, убрал их в карман своих брюк и принял задумчивую позу.       — Настоящему дару не мешают такие мелочи, — поучительно произнес Эрих, складывая руки на груди.       — Я самый настоящий одаренный, пришелец! — воскликнул парень. Продолжил он уже с тем же самоуверенным тоном, каким начинал разговор: — Ладно, я сообщу директору о твоих словах. И всё же не уходи никуда, пока директор не решит, что с тобой делать.       — Да я и не собирался никуда. Мне жить-то негде, — с веселой улыбкой признался Эрих.       Парень вышел из кухни, так и не сказав в ответ и слова. Эрих не был против. Он был рад тому, что болезнь скоро покинет его тело, и не думал об остальном. Радость быстро сменилась беспокойством, когда мужчина вспомнил о жаре в своей груди. Он уже не причинял дискомфорта, так как мужчина успокоился, но страх, вызванный болезнью, не позволял ему исчезнуть.       Эрих знал, что увидит, ещё тогда, когда начал дрожащими от волнения пальцами расстегивать пуговицы своей рубашки. Но надеялся на лучшее.       Яркие золотые и серебряные нити сверкали, словно драгоценные камни на свету, под его кожей. Они походили на корни деревьев, а своей шириной и длиной походили на кровеносные сосуды. Жидкость, текущая в них, лучисто сверкала, как звёзды на небе. Астра.       Эрих успокаивающим движением руки накрыл участок тела, где под кожей сверкала астра. Он в шаге от видиса.