***
— Ну давай же! Это очень вкусно. Нил мотнул головой, уходя от траектории ложки, с горкой наполненной рисовой кашей. — Вот сам и ешь. — Я не голоден. Ну что ты, — расстроенно лепетал Каджи, снова промахиваясь, — ты должен поесть. Смотри, как наш босс заботится о тебе. — Ещё чего! Вдруг вы мне отраву подсыпали… — Откуда такие глупые мысли? Если бы босс действительно желал твоей смерти, ты бы разделил участь Дзюнко Фурута*. Дождавшись, пока Нил отвлечётся, Каджи предпринял ещё одну попытку накормить строптивого пленника. Ложка преодолела неплотно сжатые потрескавшиеся губы, оставив половину пищи на лице, звонко стукнулась о зубы и оказалась у пленного во рту. — Нет, не смей! — испуганно закричал Каджи, закрывая рот бессовестного, пачкая и руки, и одежду в кашице. — Это спальня босса! А ну глотай! Нил извивался как пойманный на изогнутый крючок лосось, пыхтел, мычал, пытался подавить вкус сытной пищи, от которой болезненно сжималось непринципиальное нутро, и проглотить скопившуюся слюну. Голова от голода кружилась. Вкус павшей принципиальности был сладковатым и маслянистым, приятной тяжестью пища оседала в пустом желудке. — Вкусно же, правда? — протянул довольный Каджи, возвращая в руки миску. — У личного повара нашего босса даже простые блюда на вкус бесподобны-ы-ы. Правда, я никогда не пробовал, он же боссу готовит, не мне. Я и сам могу себе приготовить, или покупаю готовое… Слова беспрерывно лились, словно вода из фонтана, и, пока Каджи самозабвенно болтал, Нил одной рукой перехватил его запястье, а другой схватился за свободную часть рукояти столового прибора и потянул на себя. — Э, не. Минуту назад ты хотел плеваться. А теперь желаешь, чтобы я доверил тебе есть самостоятельно. Ха! — откинув Нила на подушки, Каджи послал последнему фак и продолжил разглагольствовать. — Знал бы ты, какой шум здесь поднял. Только безумцу, или Дазаю-сама, что по сути своей одно и тоже, может прийти в голову штурмовать штаб Портовой мафии, да ещё и в одиночку. И только гений или стоящий эспер может пробраться в кабинет босса незамеченным. Хотя тебя ведь заметили в итоге… Да, как неловко получилось. Из-за тебя казнили директора службы безопасности, пара сотрудников, что дежурили в то утро, лишились своих мизинцев**, кажется, кому-то ещё прилетело, но… Не помню. Сам понимаешь — высокая должность налагает серьёзную ответственность и соответствующие наказания к ней. А ты породил море слухов и подпортил нашу репутацию. Не серьёзно, но всё же неприятно оказаться в луже. Признайся, как у тебя получилось провернуть этот трюк с проникновением? — Да не проникал я никуда. Я подрался, меня скинули в реку, думал, утону, но бац! И я уже здесь. — Телепортируешь? — Господи, нет. Говорю, не знаю, что случилось. Я и в… где я? Это точно не Китай. Корея, Япония? — Бинго! Япония, Йокогама — город будущего, эпицентр масштабных и международных конфликтов, а также источник безграничного веселья! Чтоб ты правильно понимал, пару часов назад какой-то террорист подорвал здание в складном районе, может быть, отправил на свидание с Богом человек двадцать. Ах, а ведь это моя работа! — завыл Каджи, досадно взметая руки ввысь, как бы спрашивая у небес, за что ему это наказание. — Тер-рорист? Ты? Разве мафия станет себя так подставлять? Нил сощурил от недоверия и на всякий случай отполз от Каджи на другую сторону кровати так, чтобы до него не сумели дотянуться. Каджи то ли делая вид, что не замечает отступление пленника, то ли увлекшись темой разговора, продолжил: — Ну, для начала, серийные убийцы, террористы и подрывники, воры и прочие убогие в Йокогаме дело обычное. По статистике за последние несколько месяцев около тысячи людей были убиты насильственным путём, вдвое больше пострадали, сотни пропавших без вести по всей стране. Представь, какие финансовые убытки несёт государство! Ха-ха. Что до меня, да, я террорист-подрывник, учёный-физик, чуть-чуть философ. Теории я предпочитаю практику, поэтому часто о моих экспериментах говорят в новостях. Можно сказать, я знаменитость. Изучаю явления, которые происходят в момент смерти человека… занимаюсь танатологией***, проще говоря. Хочу понять, почему ни Бог, ни наука не могут противостоять смерти. Мафия с моих экспериментов ничего не теряет. Мало кто в открытую готов с нами бороться, хотя таковые всё же имеются, проворачивают что-то на задворках, в открытую не лезут. Как-то так, — развёл руками Каджи. Нил фыркнул, то ли выражая своё недовольство, то ли давая понять, что сказанное он понял и теперь хотел бы посидеть в тишине и переварить услышанное.***
Тёмный скат вечернего неба привычно неспешно летел в сторону моря, принуждая порозовевшее солнце сильнее пригнуть свою округлую голову к линии горизонта. На улице зажглись фонари, толпы народа, покончив с работой, вышли на улицу. С той высоты, на которой находился Нил, люди казались мелкими блошками на шкуре иглокожего города. Но юношу мало волновало мельтешение внизу. Ему некогда было оплакивать своё пленение, раны и потери, с болью в глазах наблюдать за течением обычной жизни внизу. В своих стенаниях Нил не видел смысла, они лишь впустую тратили его энергию и время. Он чувствовал себя гораздо лучше, но до отметки «отлично» пока не доходило. Недомогание его ещё донимало, но благодаря обезболивающим он мог на время отдохнуть от жжения в ране, от головной боли и от нытья своего тела, которое и топили, и били, и перетаскивали из места в места, словно вещь. Может, если бы он набрался терпения, смирения, то выжал бы немалую выгоду из своего странного статуса. Но сердце стискивали страх и смятение, что росли и росли с каждым пройденным часом, пока полностью не перекрыли здравомыслие. С какой целью его выхаживают, латают раны, кормят и позволяют спать на чистой и удобной постели? Сколько его ещё продержат здесь? Для чего его держат? Вопросы занозили ему голову и отчасти помогли не заснуть этой ночью. Нил старался передвигаться осторожно и тихо, однако дважды он был в шаге от провала. Он чуть не наступил на распластавшееся на полу тело, когда спускал на пол ноги. Каджи спал рядом с его кроватью и был практически неотличим от собаки, о которой Нил заботился в далеком детстве. Второй раз раздраженный за собственную недальновидность парень на цыпочках приближался к спящему надзирателю. Поиски ключа от двери потребовали времени и ментальных сил — Каджи то и дело, будто нарочно, ворочался, а иногда замирал, словно пробудившись. Напомнив себе, что убийство спящего — поступок низкий и подлый, скрипя зубами, Нил сумел таки достать заветный кусочек металла и покинуть свою «камеру» незамеченным. Стоило открыть дверь, как пространство утонуло в серебристом свете луны. Нил сделал пару неуверенных шагов вперед, остановился и, сомневаясь в том, что видят его глаза, провел подушечкой пальцев по лакированной поверхности стола. Нет, всё это правда. Он действительно здесь, в месте, где начались его приключения. Тогда Нил осознал тщетность всех своих действий. Он глубоко вздохнул, бесплодно пытаясь унять бешеный стук сердца, сглотнул горький ком и зябко поежился. Он был бледен, лицо пыталось сохранить выражение строптивой уверенности, но опущенные на переносице брови выдавали его бессильную ярость. — Похоже, тебе, как и мне, не спится в эту чудесную ночь. Нил резко дернулся и отступил назад, нелепо вскинув руки к потолку. Нервы его стали подводить, руки крупно дрожали. В одном из двух кресел, стоящих напротив панорамного окна, величественно сидел знакомый мужчина, облаченный в угольного цвета пальто и белоснежные перчатки. Он выглядел умиротворённым, со слабой улыбкой на тонких губах наблюдал за своим «гостем». — Это вас я видел, когда оказался здесь, верно? По вашему приказу меня здесь держат? Каджи один из ваших подчиненных. — Да, ко всему вышеперечисленному. Похоже, Мотоджиро-сана утомило его новое задание. Оно и понятно, тяжело следить за жизнеспособностью человека, в то время как потребности собственного тела начинают выказывать своё неудовлетворение. Мне стоило подумать об этом раньше — для одного человека это слишком тяжелая ноша, может, стоит к Мотоджиро-сану приставить напарника, юноша? Глаза Нила вышли из орбит, рот протестующие раскрылся, но так ничего не произнес. Мужчина рассмеялся доброжелательно и мягко. Нил моргнул, дернул головой и осевшим голосом сказал: — Н-нет, он прекрасно справляется со своими обязанностями. — Ммм… В таком случае я должен посоветовать ему спрятать ключ от двери понадежнее перед тем, как ложиться спать, — мужчина сделал жест рукой в сторону кресла напротив и уже настойчивее произнес: — Садись. Первой мыслью было остаться на месте. Второй — ударить, разорвать, удавить. Огонь, поддаваемый обидой и злостью, горел в груди Нила, подстрекал ввязаться в драку. Но взгляд, холодный, пронизывающий до костей, был сродни морозной пурге и быстро его подавил. На негнущихся ногах Нил пересёк комнату и смиренно исполнил приказ. — Не так и уж сложно. Я предполагал, что твоё самочувствие не позволит тебе подняться с кровати раньше чем через пару дней, но, вижу, ты прекрасно справляешься с болезнью. Впрочем, это может быть и не признаком скорого выздоровления. Знаешь ли ты, что разум человека подавляет собой наши инстинкты, делая нас отличимыми от других животных? Но ты сейчас больше похож на зверька, дающего дёра от охотника с капканом на лапе. Ты хорошо себя чувствуешь? — Не знаю, возможно… курить очень хочется. Дон снова засмеялся, а парень, чувствуя себя до невозможности глупо, неуверенно потёр заднюю часть шеи. — У меня есть отчёт о твоём самочувствии. Ты, должно быть, помнишь, как с наступлением каждого нового часа Каджи проводил короткий осмотр. Не знаю, что и думать о результатах, данные скачут и противоречат друг другу, анализ крови, собранный ещё тогда, когда тебя переносили из пыточной, аномально нормален. Если бы я не был уверен в своих сотрудниках, я бы заподозрил подделку. — Я… благодарю Вас за оказанную заботу, но… по какой причине моё здоровье вас беспокоит? Насколько я помню, меня считают вражеским шпионом. — Такая теория существует, но на самом деле всё просто: оказался ты здесь по ошибке или по воле господ, для тебя это больше не имеет значения. Любую преданность можно купить деньгами, властью, силой или жизнью. А сколько стоит твоя? Мы бы нашли куда применить твои способности. Нил нервно фыркнул, отпустил глаза на острые колени и крепче сжал челюсти, чтобы не начать умолять его отпустить. Если тебя не хотят отпускать, нет смысла молить о свободе, надрывая связки. Так ты только утомишь и разозлишь своих захватчиков, и жди тогда беды. Нужно найти другой способ достичь свободы. — Вижу, тебе пока сложно принять верное решение, юноша. Не могу тебя винить, но я надеюсь, что получу положительный ответ в ближайшее время. Ты и сам понимаешь, сколько приносишь хлопот. Боюсь, мне действительно придётся избавиться от тебя, если цель себя не оправдает. — Я могу вернуться в комнату? — Иди, — мафиози безразлично махнул рукой.***
Утро следующего дня выдалось спокойным. Нилу больше не снилось искаженное прошлое. Ему ничего не приснилось, как и должно было быть. Каджи, узнав о его ночных похождениях, сотрясал воздух недолго, но громко. Чихвостя его и возводя руки к небу, задавался вопросом — почему именно ему выпала участь быть его нянькой. После завтрака время потекло мучительно медленно. Жизнь в апартаментах мафиозного короля была хоть и комфортной, но скучной до жути. В спальне не было не то что телевизора, даже книжного стеллажа. Оставалось только ходить из угла в угол, дремать, да слушать болтовню Каджи, который не замолкал ни на минуту.Утро. День. Вечер. Ночь.
Время безостановочно текло, подобно реке, в которой Нил чуть не утонул. Каджи в основном говорил о Портовой мафии: о её структуре, истории, людях. В какой-то момент речь зашла о новом задании чудака — о подрыве поезда и тех, кто в нём должен был находиться. Глаза его горели, а язык от возбуждения заплетался, когда он принялся объяснять механизм работы лимонной бомбы, говорить о силе взрыва, разрывающего людей на куски. Для этого сумасшедшего взрывы были смыслом его жизни. А потом его сменила Элис — то ли племянница, то ли дочка Дона, существо более раздражительное и капризное, чем его прошлый надсмотрщик. С Каджи он мог хотя бы драться и пререкаться, а манипуляции маленькой девочки приходилось терпеть и не распускать заплетённые косы. Девочке нравилось играть ведущую роль, кормить его с ложечки, словно первогодку, и создавать правила, которые он должен был соблюдать, чтобы избежать абсурдного наказания. А потому она ещё долго возмущенно вопила, когда целый и невредимый Каджи вернулся к своим обязанностям. Сколько его не было — день, два? По ощущениям прошла целая вечность с последнего их диалога. — Ты даже не представляешь, что произошло, Ник! Я был близок к пониманию смерти как никогда прежде! — Поздравляю, — безрадостно захлопал в ладоши Нил, не вставая с кровати и даже не смотря в сторону приближающего учёного. — Спасибо, но это ещё не всё! Я! Я… Каджи опустился на колени рядом с кроватью. Лицо его, излучающее эйфорию, приблизилось к уху безразличного пленника, а губы тихо зашептали: — Я встретил подобного тебе. Наступила тишина. Нил резко приподнялся и почти схватил ученого за шею, но тот, предугадав нападение, вовремя отпрянул. Улыбка будто приклеилась к его лицу. — Что ты говоришь? Не верю, ты брешешь. — Я не понимаю последнего слова, говори на том английском, который я учил. Но я правда его видел, только это большой секрет даже для моего босса. И ты молчи, иначе нам конец. Тихий говор обычно громкого парня заставил Нила попридержать последующие обвинения. Он кусал губы, сомневаясь и желая узнать больше, из-под опущенных бровей хмуро смотрел на тюремщика. — Ты решил предать босса? С чего ты решил, что я тебе поверю? — Нил заговорил так же тихо, заражаясь секретностью происходящего. — Это не предательство, — возмутился Каджи, фыркая, — пока нет. Твой друг обещал мне услугу. Он рассказал мне о женщине, своей сестре, которая знает, что такое смерть, и сказал, что позволит с ней встретиться, если я помогу тебя освободить. Таков уговор. — И ты поможешь? — Сначала я встречусь с этой женщиной, и если она удовлетворит моё любопытство, то, ммм…. Может быть, всё зависит от твоих друзей, — развел руками Каджи, — вижу в твоих глазах немой вопрос: «Почему, друг мой, ты готов предать своего босса, коллег?» Но, Ник, люди в мафию идут лишь для того, чтобы удовлетворить свои эгоистические причуды. У кого-то это деньги, у других власть. Мне дают возможность проводить эксперименты, а те, в свою очередь, открывают мне Истину. Так почему же я должен оставаться здесь, если какой-то другой эспер стопроцентно может мне помочь? Нет, ты не подумай, я уважаю нашего босса! Он рационален и умён, Мори-сама прекрасно руководит Портовой мафией, и я ни в коем разе не хочу причинять ему вред. — Больше походит на то, что ты оправдываешь своё предательство. Ещё не вонзил ножа в спину, а уже слышишь, как скулит твоя совесть. Ты жалок, Каджи. — Злой ты и не понимаешь, как тяжело мне даётся этот выбор. И всё же пока я не получу своё — сидеть здесь придется тебе, а не мне, — злорадно посмеиваясь, промолвил Каджи. Нил сделал ещё один выпад, но Каджи уже стоял на ногах в паре шагов от кровати, хихикал и насмехался, показывая фак, пока Нил злобно рычал на него. — А, дырявая моя голова, я совсем забыл! Где она? Не здесь и не здесь… Каджи активно рылся в карманах, пока не выудил маленький клочочек бумаги из кармана своих потертых штанов. — Во, это тебе. Нил выхватил записку и нетерпеливо развернул маленький кусок бумаги.Wir sehen uns bald wieder. Sei geduldig**** Erich