***
Эрих глубоко затянулся. Он редко курил. Отчасти из-за горького дымчатого вкуса и резкого запаха сигарет, отчасти из уступки, дабы лишний раз не провоцировать Фёклу на ругань и не приносить дискомфорт некоторым другим своим друзьям с такой же низкой толерантностью к запаху курева, но эти «палочки здоровья» его по-прежнему расслабляли. Особенно такие — первоклассного качества, что дала ему Гин, принявшая его у себя дома как мать сына, вернувшегося с фронта. Эрих не помнил, когда они договорились о встрече. Чуть лучше он припоминал, что случилось на складе. Террористы, липкая кровь у него на руках и одежде, невыносимая боль где-то внутри… Что же он сделал? Убил, но избавился ли он от тел? Нужно потом спросить детективов, прежде чем это дело перейдет в руки полиции. Дазай… Среди остальных членов группы и его, потерявшего разум от боли и страха, именно нелепый Дазай продолжал мыслить собрано и здраво. Он отмыл его руки, стёр потемневшую кровь с одежды на видных местах, распределил обязанности между детективами, чем поразил Куникиду, и постоянно расспрашивал его. О чём? Эрих не мог вспомнить. Должно быть, о чём-то бытовом и бессмысленном, и только для того, чтобы продержать его дольше в сознание. Когда свет развеял мрак, Эрих еле дышал. Видимо, при изменении тела некоторые органы изменили позиции и надавили на легкие. Как он не умер, одному только Богу известно. Ему повезло. Или же нет. С какой стороны посмотреть. Пережить магический сбой ему удалось, но с ликвидацией последствий всегда случались проблемы. Это долго, трудоёмко и болезненно — как иначе менять структуру скелета внутри живого тела? Эти кости в его голени, что укоротились, но утолщились, надавили на мягкие ткани, образовав гигантского размера синяк, заставили его хромать, требовали большей концентрации и силы, чем Эрих мог располагать. Нервы, нервы, нервы — зачем этому телу столько нервов?! Что не попытка, то острый подкожный укол. Особенно это ощущалось лицом, за которое он взялся первым делом. Только уродом было быть больнее. С иными изменениями он справлялся быстрее, благо, череп не уменьшился в размере, и мозг остался в порядке. Туловище — плевое дело, он так часто с ним мучился, что сейчас на опыте прошлых ошибок не составило труда вернуть ему требуемую форму. Однако свет на кухне он попросил Гин не включать. — Эрих-сан, возьмите. — Благодарю, Гин-сан. Из глубокой чашки валил полупрозрачный пар. Эрих сделал глоток темной жидкости, тут же поморщился от горьковатого привкуса заваренных трав. — Извини, что потревожил тебя в столь позднее время. — Ничего страшного, Эрих-сан. Работа гангстера обязывала вставать по ночам, — ободряюще улыбнулась девушка, присев напротив позднего гостя за широким столом. Улыбка надломилась, меж бровей пролегла глубокая складка. Гин взяла свою кружку в обе руки, желая успокоить клокочущее сердце, заговорила: — Что всё же случилось? От вас пахнет порохом и дымом и, Эрих-сан, ваша одежда… испорчена. Мужчина понимающе промычал, устало прикрыл глаза, покрасневшие от дыма, и затушил зажатый в пальцах бычок о фарфоровую пепельницу. — …Детективы взяли меня на работу. Я отправился на выездную миссию по делу Лазурного посредника… посланника? О нём сейчас часто пишут в газетах. Со мной были трое напарников, и мы попали в засаду. Террористы, — фыркнул Эрих, сердито поджимая губы. — Вас ранили? Вы поэтому хромаете? Вам нужна перевязка? — Гин подскочила. Стул под ней со звоном отъехал назад. Она было направилась к выходу из кухни, но Эрих успел схватить её и слабо потянуть обратно к себе. — Не нужно. Я в порядке. Гин неуверенно опустилась на стул. Эрих продолжил: — Я, ммм… устранил тех людей. — Но разве у агентства не будут проблемы? Они никогда не убивали, даже в целях самообороны, — заметила Гин. Она ещё помнила недавнее нападение её отряда на офис и свой короткий полёт из окна, что до сих пор постыдно откликался в мозгу. — Террористы активировали бомбу и открыли по нам огонь, среди них был эспер, который напал на нас. Думаю, полиция признает самооборону, если в сторону агентства последуют обвинения. Давно хотел спросить тебя, Гин-сан — ты живёшь со своим братом? — Братом? Он редко появляется здесь — занят работой. Сегодня его точно не будет. Эрих сделал объемный глоток, ощущая, как теплая жидкость струится вниз по пищеводу к желудку, согревая. Теперь он по-настоящему спокоен. Квартира Гин была оплотом комфорта и чувства безопасности, в котором он нуждался последние дни. Просторная, чистая, с крепкой дверью и внутренним замком. Он был бы рад остаться здесь с концами, но знал, что это невозможно. — Эрих-сан, вы подумали, как собираетесь поступить с вашим другом? Эрих вздрогнул. Он уже и забыл об этой проблеме. Впрочем, теперь, когда он узнал о пребывании Фёклы в этом мире, даже воздух казался легче и свежее обычного. Она всегда предлагала толковые идеи и информацию могла достать любую, ты только захоти. И, невзирая на её частые перепады настроения, неосознанную грубость, что девушка принимала за прямолинейность, радикальные методы решения проблем, её присутствие было бы неоценимым. — Моё мнение не изменилось — я должен вытащить собрата из плена. Да, вы правы, один я это сделать не могу. Детективы обещали мне помощь, хотя я не думаю, что они согласятся на штурм вашей… постройки. Постоянно забываю, как это произносится. — Небоскреб, — подсказала Гин. — Точно! — удовлетворённо щёлкнул пальцами Эрих. — Продолжая мою мысль, я понял, что мне нужен союзник из мафии. Гин-сан, я имею наглость её попросить у вас. Я понимаю, что вы не готовы пойти на такой рискованный шаг, но позвольте мне объяснить… И Эрих ей рассказал то, что ранее поведал Рампо. Об их важности, о способности мира наказывать их убийц и тиранов. Гин слушала, не скрывая сомнения. На её милом лице отразились грусть и сочувствие. Это задевало, но мужчина понимал причину этих эмоций. Он не мог ничем подкрепить свои слова. Использовать силу Эрих после драки с террористами уже не решался. И способность врага, и его самоуверенность подвели его к могиле, в которую он чудом не свалился. И последствия пока не давали ему забыть. — Вы не верите мне, — недовольно скривился Эрих, складывая на груди руки и скрещивая вытянутые ноги, — детективы мне тоже сперва не поверили. — Эрих-сан, я могу не понимать, как вам тяжело. Ваш рассказ звучит… — Гин замялась в попытках найти подходящие слова. — Удобно. Я знаю. Но если бы у меня были доказательства — вы бы помогли? — Наверное. Это бы пошло на пользу мафии. Но о каком доказательстве речь? — Обещай, что не используешь услышанное в интересах мафии. — Вы можете мне доверять, — с нажимом произнесла Гин, приобретая вид верного солдата. — Когда я только здесь появился, я был ранен. Врач детективного агентства использовала на мне свою способность, несколько раз довела меня до порога смерти, прежде чем излечила. Это было ошибкой. — Что с ней стало? — Точно не знаю. Директор держит её в больнице. У неё умирает мозг. Я вынужден каждый день давать часть астры, чтобы это остановить. Если твой босс увидит её и услышит подтверждение моих слов от директора, это будет доказательством? — Да, Эрих-сан. Но, опять же, мне вы тоже должны их предъявить. — Это не проблема. Значит, ты поможешь? Гин потупила взгляд и крепче сжала кружку. На словах вытащить пленного просто, но на деле ей даже на верхних этажах запрещено появляться без приказа босса, везде камеры, после случая с вторжением, охрану усилили. Чем она может помочь Эриху?! Какую пользу может принести? Но и это второстепенно, ужаснее была мысль о возможной реакции Рю. Мафия вырастила и выходила их, дала ей кров, работу, жизнь, спасала от ужаса, царящего на жалких улочках трущобы. Она не вынесет клейма предателя, презрительного взгляда брата, что отречется от неё, если Эрих не сдержит своё слово… Теплая рука накрыла её подрагивающие пальцы и мягко сжала, отвлекая. — Сейчас я не прошу тебя собой рисковать. Я придумаю план, а после поделюсь им с тобой. Ты не будешь действовать одна, а если что-то произойдет, если тебя поймают, посчитают предательницей, я самолично приду к твоему боссу на суд, клянусь тебе. Сейчас мне важно знать, могу ли я на тебя положиться. А долг я тебе верну, поверь, я на многое способен. Его улыбка, его глаза, что красиво переливались в темноте белым золотом… Должно быть он её очаровал. Иначе почему её мозолистые пальцы, нежно переплетаются с его, а дрожащий от волнения голос шепчет однозначное согласие.***
Остаток ночи пролетел безмятежно — в тепле и уюте. Ближе к полудню Эрих вернулся в агентство, посетил директора, сдав новую порцию астры, оповестил мужчину о возможном приходе сестры, которая исправит всё то, что он наворотил, уточнил, что чудотворец в башне — не она, и его по-прежнему надо спасать, после чего вернулся в офис, так и не упомянув о новой союзнице. Этот разговор стоило придержать до появления Фёклы. — Эрих-сан, добрый день. — Привет, Накаджима, — приветливо махнул Эрих и лучезарно улыбнулся, — что с моей сестрой? — Фёкла-сан приходила сюда, попросила вас ждать её здесь и никуда не уходить. — Как она это себе представляет? — недовольно буркнул Эрих, присаживаясь за свободный стол рядом. Накаджима пожал плечами. — Куникида-сан и Дазай-сан ушли. Похоже, они закроют дело сами. — Значит, у нас работы нет? Мог бы и не приходить. — Где вы были всю ночь, Эрих-сан? Не поймите неправильно, но Куникида-сан беспокоился. — Вот уж неожиданная честь с его стороны, — по-доброму рассмеялся Эрих, — у девушки. У Ацуши глаза на лоб полезли от услышанного, а язык стал заплетаться. — К-когда вы успели завести себе девушку? — На второй день моего появления здесь, — засмеялся мужчина громче прежнего, наблюдая, как озадаченно вытягивается лицо молодого человека. — Накаджима, что случилось с теми преступниками на складе? В нашу сторону будут обвинения? — Это… мне не известно, Эрих-сан. Но пока… не было ничего. Эрих кивнул, не удовлетворившись ответом. Остаток дня пришлось коротать в ВДА, терпеливо ожидая прихода единственного верного напарника на всём белом свете, который не появился ни через час, ни через два, ни в конце вечера. Даже через окно не пробрался ночью к нему, хотя на этот случай он оставил оконную раму распахнутой. На утро следующего дня Эрих был более нетерпелив и напряжен, чем когда-либо прежде. Живот крутило от беспокойства, голова гудела от роя вопросов. Почему Фёкла не пришла? Она всегда выполняла обещания. Значит что-то случилось. Но что? Вдруг она ранена, или её схватили, подобно неизвестному в небоскребе? А может, прибили таки… Эрих хорошо знал Фёклу, а потому не удивился бы подобному исходу. Это бы объяснило её долгое отсутствие, но она всё равно бы пришла на встречу, доползла бы. Надо отвлечься. — Вы сегодня чернее грозовой тучи, Куникида-сан. Что случилось? — Информатор агентства погиб, — сухо пояснил детектив. — Повезло как, — воодушевился Эрих, но, встретившись с убийственным взглядом старшего детектива, тут же исправился: — Какая большая потеря для агентства, хотел я сказать. Похоже, вы его хорошо знали. Понимаю, вам сейчас тяжело, но не могу не поинтересоваться: кто тогда мне вернёт вещи? — Без понятия, — Куникида отвернулся к документам, расположенных на столе в строгом порядке, обрывая любую иную возможность продолжить разговор, но Эрих проигнорировал намек. — Вы закрыли дело, Куникида-сан. Кто террорист? — Нобуко Сасаки-сан. — Одна из спасённых жертв, иронично. Её поймали. — Она мертва. — М? Какое совпадение. А что по поводу моих непреднамеренных убийств? Будут обвинения? — Навряд ли. — Никто не знает, куда Дазай-сан делся? — появился в дверях Ацуши. — Нет. — Не видел его со вчерашнего дня. — Может, умер. — Я тоже не видел, — добавил ленту в общее дело Эрих. — Эрих-сан, ваша сестра не приходила? — Ацуши подошёл к мужчине ближе, обнимая себя одной рукой, как делал всегда, будто следуя старой навязчивой привычке. — Как видишь, — развел руками Эрих, досадно поджимая губы, — но она придет. Я знаю. Губы Ацуши растянулись в неуверенной улыбке. — Ты?! — словно бомба ударила в здание. Присутствующие повернули голову к входу. В дверях стояла девушка-подросток: бледная, худая, точно скелет, облаченный в кожу, длинные волосы причесанные, но блеклые, выдавали её болезненное состояние, под глазами темные фингалы от бессонных ночей. Эрих её никогда прежде не видел. Девушка вскинула руку вперёд, указывая пальцем в сторону Эриха, будто отдавая приказ схватить его здесь и сейчас. — Из-за тебя мой брат при смерти! Глаза Эриха расширились от недоумения, рот чуть приоткрылся от услышанной наглости. Мужчина привык к обвинениям Куникиды, к имени «Йосано», всплывающему то тут, то там, но здесь в чём его вина? — Наоми-сан, успокойся. Директор это уже решил, — предпринял остановить зарождающуюся бурю Куникида, но напрасно. Обжигающий ненавистью взгляд пришедшей смотрел на Эриха и только на него. Мужчина опёрся локтями о подлокотники кресла, медленно встал и выпрямился, стараясь выглядеть со стороны деловито, но в то же время безразлично. — Кто вы? — Меня зовут Наоми Танидзаки. Я — сестра Джуничиро Танидзаки, который сейчас находится в коме из-за тебя. — Не помню, чтобы я вредил кому-то с таким именем. — Когда Йосано-сан потеряла контроль над своей способностью, на её столе лежал мой брат! — процедила сквозь зубы скорбящая девушка. Слёзы застыли в её глазах подобно замершим кристалликам льда. Но Эрих был непоколебим. — Так я виновен в том, что агентство вместо нормальных способов лечения избрало методы сумасшедшей садистки? Должно быть, это я заставил её резать вашего брата тесаком? — Не отрицай своей вины. — «Вашей». Вежливость никто не отменял. — Наоми-сан, — снова позвал девушку Куникида, оказавшийся внезапно близко к ним обоим. Он взял школьницу за плечи, повернул её к себе и твердо произнес, — жизнь твоего брата напрямую зависит от него и его сестры. Прояви терпение, Танидзаки-сан поправится, даю слово. — Я верю вашим словам, Куникида-сан, но не этому человеку. Где его сестра? — Она скоро появится, — робко подал голос Ацуши и, как будто не веря сказанному, поспешно добавил: — Она так сказала Дазаю-сану. — Это было вчера утром, а сейчас уже полдень. Что с сестрой?! — Да не знаю я!!! Молчание — неловкое и плотное. Такое, что каждый вдох давался тяжело. Рык Эриха, вечно вежливого и спокойного, был последним, что ожидали услышать детективы. Маленький звоночек понимания звякнул в головах каждого присутствующего в офисе. «Что-то не так. Помощь может не появиться». Под напряженными взглядами присутствующих Эрих шумно вздохнул через нос, ноздри его затрепетали. Руки нарочито плавно убрали выбившиеся на лоб светлые пряди, поправили одежду. В звенящей вязкой тишине что-то зашуршало, раздражая ухо, но разбавляя обстановку. Одиночный хруст снеков, а за ним появление Рампо, вальяжно полулежащего в кресле. — Ацуши, возьми Наоми-сан и Эриха-сана и сходите за покупками — у меня заканчивается еда. И ещё Кенджи хотел себе фикус. — Я был бы рад любому растению, — с блаженной улыбкой произнес мальчик в одежде пастуха, на которого до этого момента никто не обращал внимания.***
— Рампо-сан считает это хорошей идеей и не понимает, какую катастрофу сейчас создаёт. Если Фёкла не найдет меня на месте, это будет вашей проблемой, — негодующе бросил Эрих, когда их небольшая группа переступила порог торгового центра. — Я тоже не рада, — капризно надула губы Наоми, что стала вести себя тише после выхода эмоций. — Может, нам передохнуть? Эрих-сан, ваш прошлый костюм испортился, почему бы вам не поискать ему замену? А вы, Наоми-сан, тоже можете себе что-нибудь купить, — предложил Ацуши, неуклюже пытаясь затушить растущее недовольство в группе. Эрих отрицательно покачал головой. К удивлению Ацуши, Наоми поддержала мужчину. — Чем быстрее мы купим всё необходимое, тем скорее я окажусь рядом со своим братом. — А я встречусь с сестрой, — кивнул девушке Эрих. На том и порешили. Наоми отправилась выбирать цветок, Ацуши покупал всё остальное по списку, а Эрих, как самый сильный из группы, пускай и до сих пор прихрамывающий, взял на себя роль носильщика. Но обогнуть время им не удавалось: вечер наступал на пятки. Эрих и Наоми шли быстрым шагом впереди, заставляя плетущегося за ними Ацуши иной раз срываться на бег, боясь потерять их в толпе — в однородной массе одинаковых лиц без своей истории и предназначения. Оттого было проще выцепить равнодушную синеву её глаз и красный шёлк кимоно на подростковом теле. Почему-то девочка показалась ему важной. Всего на миг их взгляды пересеклись, но этого было достаточно, чтобы Ацуши на полном ходу врезался в прохожего мужчину. Зад прострелила тупая боль при встречи с асфальтом, руки обожгло — должно быть, он стёр при падении кожу. Не успел парень понять, что случилось, как над головой гневная тирада сотрясла воздух. — Извините. — Что мне от твоих извинений?! Ты хоть знаешь, сколько стоит этот костюм. К мужчине подбежала Наоми. — Прошу извинить моего спутника. Он совсем не хотел… — Глупая школьница, мне всё равно, что он хотел. Чем вы будете расплачиваться за ущерб, как?! Уже по виду этого парня можно сказать, что его никогда не возьмут на работу, что уж говорить о девушке, которая никогда не будет способна накопить столько денег, сколько стоит этот костюм! — Вы просто не знаете о таких девушках, — спокойно протянул Эрих, протискиваясь сквозь толпу безликих зевак, — не знаете, потому что не общаетесь. Не одна женщина не захочет общаться с грубияном. — Ты ещё кто, иностранец? — выплюнул «пострадавший», поумерив свой пыл. Сложно сохранять боевой настрой в присутствии человека выше и крепче тебя, даже если у него заняты руки. — Стажёр-детектив из Вооруженного Детективного Агентства. Вы нагрубили моим коллегам. Я бы потребовал от вас извинений, но, к счастью для вас, у нас не так много времени. Все свои претензии вы можете высказать нашему директору — он постарается выкроить вам время меж ловлей серийных подрывников и борьбой с гангстерами. Наоми-сан, Накаджима, не стоим — время уходит!***
Метро. Давно он тут не был. В последний раз, когда ему приходилось спускаться в подземный туннель, освещённый золотистым светом люминесцентных ламп, был лет шесть назад, в ту пору, когда Фёкла грезилась мыслью переехать куда-либо из России, а ему не терпелось познать быт и традиции страны, в которой родилась и выросла его навязанная миром «родственница». Идея поменяться квартирами и сейчас ему казалась правильной. То был период постоянных поездок, за который они опробовали все виды транспорта, начиная с двухколёсного велосипеда и оканчивая машиной скорой помощи. Сейчас всё по-другому: год, страна, люди, условия. Вагоны стали чище, не чета той замызганной коробке, в которой он в компании Фёклы ехал на Курский вокзал. — Эрих-сан, спасибо, что заступились за нас. Мужчина флегматично кивнул. Кутаясь в теплых воспоминаниях прошлого, Эрих позабыл, что был не один. — Да, спасибо. — Не стоит благодарности, я бы сделал это в любом случае — не люблю сексистов и тех, кто обижает детей. — Вы сторонник феминизма? — поинтересовалась Наоми как бы между прочим, должно быть, желая чем-то заполнить тишину. — Не в этом дело. Проблема полов — основа части моих способностей. — Как это? — полюбопытствовал уже Накаджима, сидящий с ним по левую руку. Наоми за ним с интересом нагнулась вперёд. — «Как это» что? Проблема? Способность? Разве ваши дары не проявляются в… момент Понимания? — Наши эсперы рождаются с ней, — ответил Накаджима с потайной печалью. Эрих удивлённо поднял брови. — Необычно, — заключил он, после недолгой заминки. — Наверное, это удобно. — Раз-два, раз-два. Говорит машинист поезда, извините за предоставленные неудобства, но сейчас мы проведем один эксперимент из раздела физики… — Эксперимент? Это такой метод обучения со стороны министерства образования Японии? — Нет, здесь что-то не так, Эрих-сан, — хмуро объявила Наоми. Ацуши рядом напрягся. — …а испытуемыми объектами будете вы… — вещал механический голос. — Поезд захвачен. — Я… поверю вам, Наоми-сан. Наш план действий? — Вы с Ацуши-саном на данный момент единственные эсперы, способные нас защитить. Следует проверить весь поезд — вдруг у него есть напарник. Ацуши может пойти и проверить заднюю часть, а вы в переднюю. Ваши методы позволяют нам быстро избавиться от террориста. — Хорошо, а вы можете успокоить людей, думаю лучше их собрать в одном безопасном месте. Встретимся позже, — улыбнулся Эрих, поднимаясь. Наоми не стала ожидать своей очереди выйти на сцену. Она не была устроена в ВДА официально, однако всегда присутствовала там вместе с братом на собраниях и, чем могла, помогала детективам. Девушка не боялась опасных ситуаций и знала, как стоит себя в них вести. Накаджима и глазом моргнуть не успел, как всё было решено без него. Это было и к лучшему. Сам бы он ничего не смог предложить. Эрих шёл напролом, сквозь людей, охваченных паникой, и разбросанную по полу поклажу. Шёл и не верил — никогда прежде не действовал он так открыто. Голову кружило от чувства опасности и тревоги. Ещё не привык. Обычно ему доставались более спокойные роли в массовке, где требовалось слушать, наблюдать и нашептывать. Руку обжег холод металлической ручки. Эрих осторожно вошёл в первый вагон. Напряжение стало усиливаться вместе с чувством того, что его заманили в ловушку. Он сделал шаг, за ним ещё один. Звон его каблуков эхом отражался в стенах пустого вагона. Интуиция настойчиво кричала. Руки напряглись от предчувствия внезапного нападения, с пальцев сорвалось несколько искр. Внезапный звон металла впереди заставил дрогнуть, а руки - машинально подняться, закрывая лицо и активируя щит, но даже он — крепкий, надёжный, выдержал лишь половину удара. Его отбросило назад в стену. Голову прошиб мощный удар, в глазах всё помутнело. В ушах стоял протяжный писк, заглушивший одиночные аплодисменты человека в другом конце вагона. — Неплохо-неплохо, ты почти не пострадал. Наглядный пример перераспределения кинетической силы. Однако… Я ожидал увидеть кого-то другого. Кто ты? Эрих не слышит, не понимает, что происходит вокруг. Зрение постепенно возвращается к норме. Его руки омывают тонкие струйки крови. Из порезов местами торчат осколки стекла, но он не чувствует боли. Мужчина осторожно встает, то и дело заваливаясь, осматривает разрушенный и почерневший вагон, в котором теперь гулял сильный ветер. — О, прости, я и забыл, что у людей от взрыва иногда закладывает уши. Хах, может, у тебя лопнули перепонки, отсюда не вижу, кровь это из разбитой головы или пострадавших ушей, впрочем, для трупа это не должно иметь значения, — смеется террорист, выуживая из карманов чуть почерневшего от золы медицинского халата странную по форме гранату. Глаза Эриха расширились от осознания и страха. Он не думал: пас рукой вышел машинальным. Террорист стоял на месте и с самодовольной улыбкой наблюдал, как что-то похожее на подтаявшую сосульку пьяно летит мимо его головы. — …Ты почти заставляешь меня чувствовать себя неловко, но, знаешь, может быть ты выстрелишь ещё разок? Где-то я подобное уже видел… — задумчиво тянет террорист, наклоняясь над растекшейся жижей, в которую превратилась стрела. Голые пальцы бесстрашно окунаются во что-то вязкое и почему-то холодное. — Что же это мне напоминает? О, благодарю! Но халат ты мог и не дырявить. Новый шип не плавится, а рассыпается? Интересно. Похоже на опал. Опал… А, вспомнил! Эрих схватился за голову. Каждый пас, каждое проявление магии отдавалось пульсирующей болью где-то внутри головы. Он не мог сосредоточиться. К горлу подступала тошнота. — Что ты такое несешь? — Я вспомнил, где это видел и кое-что понял. Скажи, ты знаешь Ника? — Какого Ника? Террорист неспешно подошел к Эриху ближе. Глаза с блеском исследователя наблюдали за тем, как маленький камешек становится меньше, будто тает как кусок снега в теплых руках. Совсем как тогда. — Ника с красными камнями почти под цвет его волос. Тощий, нескладный. У него есть шрам от аппендицита. — Откуда ты знаешь Николаса Блэра? Ты… Кто ты? — шепчет Эрих, оседая на пол от сильного головокружения. Террорист снисходительно смеется так тихо, что стук колес и рев ветра его заглушает. Он присаживается к нему, говорит: — Я Мотоджиро Каджи из Портовой мафии. Недавно к нам попал необычный эспер, что при использование способностей осыпается камнями. Какое счастье найти ещё одного такого же. — Что ты планируешь сделать? — Я? Ну, полагаю, убить тебя теперь — стало бы большой потерей для нас… — Я ничего не скажу, — Эрих твердо смотрит в толщу темных очков, — и тебе не советую у меня что-то спрашивать — погубишь и меня, и себя. — Ник тоже что-то такое говорил! — радостно хлопнул в ладоши Каджи. — Но, знаешь, не думаю, что у тебя есть выбор. — Тебе кажется! Резко Эрих делает выпад вперед. Он не бьет, не заваливается на противника телом, но больно хватает за полные щеки. Террорист вырывается, встает и возмущенно кричит, только после ощущает, как кожа шевелится. Что-то странное, неприятное касается его изнутри, тянет, сужает, выдавливает глаза. Пришла очередь террориста метаться от страха, не зная, что предпринять. — Что ты сделал?! — Убьешь меня — и останешься навсегда горбуном из Нотр-Дама, — шипит Эрих, в тот же момент борясь со содроганиями собственного тела. Ни за что он не позволит ему измениться сейчас. — Ты! Звонкий хруст позвонков вторит гневным выкрикам Каджи. Быстро и плавно меняется тело подрывника: сгибаются кости, натягивается плоть под вздувшимися мышцами, самовольно шевелятся органы, переходят, растягиваются так, чтобы сохранить жизнедеятельность. Каджи дышит тяжело, но упрямо, дергаясь, вздрагивая от каждого изменения, пока Эрих справляется с собственным телом и собирается с мыслями. — Теперь, когда мы в равных условиях, Каджи-сан, думаю, мы можем начать переговоры. Не бойся, как только я пойму, что ты не представляешь для меня опасности — верну тебе прежний облик, а пока ты должен сказать мне спасибо, всё же я сохранил твой мозг в целости. — Что тебе надо?! Хочешь уйти отсюда живым или будешь упрашивать меня отпустить пленника?! Тебе его больше не увидеть, — шипит и плюется горбун. Эрих морщится от жалящей боли, когда вынимает стекло из порезов, но терпеливо и мягко отвечает: — Я так не думаю. Мы с тобой не с того начали, юноша. Ты меня подорвал, я сделал из тебя инвалида — как по мне, справедливый обмен. И, конечно, ты можешь меня подорвать и остаться навеки… таким, — Эрих брезгливо махнул рукой в сторону Каджи, что болезненно мычал, но внимал его словам, — или пойти со мной на выгодную нам обоим сделку. Ты правильно понял, свобода вашего пленника — прерогатива для меня. И за неё я многое готов отдать. Чего ты жаждешь? Кроме того, чтобы меня подорвать и вернуть своё тело в прежнюю форму, — криво улыбнулся Эрих. Каджи, претерпевая боль в груди, животе и спине, приглушенно смеется. — Ты правда думаешь меня подкупить? Дурак, а впрочем, чего взять с иностранца. Если я предам босса, меня убьют. Чего бы ты не предложил мне, оно не окупит мою жизнь! — Не думаю. В самом деле, ты разве не понял, что эсперы моего виды имеют больше возможностей, нежели вы. Неужели ты ничего не желаешь? Власти, денег, бессмертия, знаний… — Точно контракт с демоном. — Если тебе нравится так думать. Не спеши, у нас есть время до следующей станции, а там за тебя возьмется полиция. — Вот же! И чего тебя в поезде не сиделось? — буркнул Каджи. Тело его перестало содрогаться. Каджи попытался им управлять на проверку: подняться, разогнуться, дотянуться до карманов порванной на спине одежды, да ничего не выходило, только мышцы жалобно ныли. — Прости, не представился. Я Эрих, стажер Вооруженного Детективного Агентства. — Что ж, это объясняет твоё безрассудное поведение, но не желание заключить со мной сделку. Есть ведь столько смехотворных вариантов добиться желаемого, которыми вы обычно пользуетесь. К примеру, взять в заложники кого-то из нас, так ведь делают хорошие парни? — едко смеется Каджи. Раздается ещё один взрыв. Эрих смотрит на улицу сквозь оконную раму, что стала походить на распахнутую челюсть акулы из-за десятков торчащих острых осколков, которые взрыву не удалось выбить. Дым, огонь и вода, отражающая солнце — всё что он смог увидеть. Гарь — то, что он смог почувствовать. — Мой напарник нейтрализовал твоего сообщника. У тебя ещё есть возможность заключить со мной сделку и сбежать. — Хорошо, согласен! Я теперь верни всё как было. — Ага, чтобы ты меня подорвал? — засмеялся Эрих, угрожающе возвышаясь над ним. — Что ты задумал? — Каджи жалобно прижался к полу, как будто желая уменьшится, слиться с общей средой. Эрих промолчал. Руки мужчины шарили по одежде преступника, доставая бомбы одну за другой, порой из таких потайных мест, что оставалось только удивляться, как они туда поместились. — Вот же! — отчаянно завопил Каджи, видя, как Эрих выкидывает взрывные устройства из поезда в воду. — Они же не взрываются в воде? Надеюсь, что нет. Надо будет сообщить об этом полиции. — Ладно-ладно, я понял! Ты хотел сделку, пожалуйста. Моё желание — смерть! Все мои эксперименты лишь скромная ода ей одной, неизбежной и всесильной. Я желаю понять её грани целиком и полностью. Если исполнишь моё желание, я помогу тебе. — Ты верующий? — задумчиво произнес Эрих. — Как этот вопрос влияет на Истину? Да, но я хочу знать правду. Каджи неуклюже повернулся к нему, путаясь в одежде, ногах, мусоре. Жалкий, злобный и нетерпеливый он взирал на него — великана, желая поскорее покончить с этой унизительной ситуацией. — Видишь ли, — устало начал Эрих, приседая напротив него, — я знаю женщину, способную пережить сотню собственных смертей. Сколько раз она умирала на моих руках, столько раз она возрождалась. Чудотворка, подобная мне. Если кто и знает, что такое смерть, так это — она. — Ты фиксировал её смерть? — в голосе Каджи появилась заинтересованность. Он придвинулся ближе, забавно шаркая ногами, чтобы продолжить вопрошать: — Сердце не билось? Зрачки не реагировали на свет? — Однажды её сердце пронзила насквозь арматура, которую скинули наши враги в надежде избавиться от этой ведьмы. Она… любит участвовать в заварушках, — фыркнул Эрих, окунаясь в омут неприятных картин. — Бессмертие притупляет страх, знаешь. Начинаешь рисковать всё больше и больше, проверять границы дозволенного — те, что закрыты для обычных людей, пока не становишься ко всему равнодушным. Но разговор не о том. Фёкла всегда возвращалась оттуда. Она видит и знает больше, чем я, и она покажет тебе, если ты хочешь, — неприязливо морщится Эрих, но Каджи не понимает почему. Его это уже не заботит. Он не наивен. Каджи знает, что иногда слова — просто слова, мишура, брошенная на потеху, но он готов рисковать. В самом деле, что он теряет? Ему вернут прежнее тело, отпустят и, возможно, помогут достичь знаний, в достижении которых был смысл его жизни. А взамен нужно только «отпустить» пленного. — Хех, я согласен! Пожал бы руку, но… — О, сейчас.***
Они возвращаются в агентство не в лучшем виде. Из старой группы только Наоми выглядит из них благонадежно. Забавно, но даже покрытый сажей, в дырявой и подпаленной одежде окровавленный Эрих выглядел здоровее и целее Ацуши, из которого кровь первое время била фонтаном. С ним была девочка лет тринадцати или четырнадцати на вид, без сознания. Соучастница, как после с трудом понял Эрих, но он не хотел глубоко задумываться об этом. Устал. Тело нещадно болело, но раны к вечеру сами затягиваются. Их встретили радостными возгласами и нервной суетой, в гуще которых Эрих сначала не заметил направленного холодного взгляда директора на себе. Уже тогда, когда шум улегся, а сотрудники почтительно, не перед ним, а перед Фукудзавой, разошлись, мужчина начал что-то понимать. — Гиммлер-сан, прошу за мной. Сердце пропустило удар. Откуда? Откуда он знает его настоящую фамилию? — Что-то случилось, директор? — Эрих не смог совладать с голосом, что начал дрожать в так его пальцам. Директор в ответ открыл ему дверь в свой кабинет, пропуская вперед. — Эрих? Пронзительный холод, вызванный страхом, сменило тепло. Горло сдавило спазмом, когда он, не веря, вошёл внутрь таким, каким был — грязным и помятым. Глаза увлажнились от нежности, когда Эрих перехватил её вечно сердитый, усталый взгляд. Её челюсти сжаты в потугах скрыть охватившие душу эмоции. Не так он представлял их долгожданную встречу. И всё же он рад наконец-то увидеть её, почувствовать теплоту её крепких небрезгливых объятий.