Te Quiero Puta!

–Тилль, открой!!! – донесся до них охрипший голос Рихарда. Очевидно, он звал уже долго и отчаянно молотил кулаками в дверь, а влюбленные, занятые только друг другом, ничего не видели и не слышали.       Тилль неохотно отпустил Флаке и пошёл открывать. За дверью стоял бледный и взволнованный Рихард с неизменным ежом на голове. –Ты знаешь, Флаке исчез... - затараторил он, – его вчера целый день никто не видел! И сейчас уже давно день, а его до сих пор нет!       Тилль хитро посмотрел на него и, обернувшись, позвал Флаке. Клавишник вышел, заслонив глаза от яркого света в коридоре, и Рихард отметил множество красно-коричневых пятен, усеявших шею Кристиана. Точно такие же пятна украшали толстую шею Тилля, но не настолько большие и яркие. У обоих губы были вспухшие, блестящего вишнёвого цвета. Но что смутило Рихарда больше всего – так это светящиеся изнутри лица музыкантов и их полные счастья глаза. Флаке поджимал губы, чтобы не улыбнуться во весь рот, и даже на щеках редко улыбающегося Тилля появились ямочки.       Рихард покраснел до корней волос. Он никогда не видел настолько счастливых людей. И по тому, как Тилль и Флаке посматривали друг на друга, Рихард понял, что произошло между ними. Осознание этого совершенно шокировало гитариста. Он покраснел еще гуще и, так ничего и не сказав, поспешил их покинуть. – Тилль, мы себя выдали! – рассмеялся Флаке. В ответ вокалист подхватил возлюбленного на руки и унес обратно в номер. Им хотелось как можно дольше наслаждаться друг другом, и когда Тилль в который раз залез клавишнику под рубашку, Флаке уже не останавливал его. – Сегодня наш день, – шепнул Тилль, лаская острые сосцы возлюбленного, а другой рукой перебирая шелковистые пряди.       Клавишник вздохнул и, прижавшись к широкой груди, решил тоже проявить активность, но давно не испытывал таких сильных эмоций и почти обессилел. – И следующие дни тоже будут наши, – пробормотал Флаке, растягиваясь на Тилле, как на диване. – Отдыхай, – Тилль долго гладил возлюбленного, любуясь полусонным лицом. – Я тебе устрою Buck dich, – это Флака произнёс уже во сне.       Тилль изнывал под тяжестью любимого, но боялся пошевелиться. К тому же желудок Тилля уже прямо напоминал о том, что пора бы и поесть. Вокалисту не хотелось покидать Флаке ни на секунду, но голод все-таки оказался сильнее. Тилль очень осторожно выполз из-под клавишника, чмокнул и поспешил в столовую, боясь опоздать на завтрак. ***       В столовой уже сидели Рихард с Паулем. Гитаристы подозрительно посмотрели на Тилля и сделали вид, что не знают его. К счастью, тот их и не заметил. – Мы теперь не одни, Пауль, - очень низким шёпотом говорил Рихард, склонившись над столом. – Ну вот посмотри на его шею, а он ведь не выходил из номера, он был с Флаке! – Не сплетничай, – Пауль поморщился, рассеянно погладив шею, тоже покрытую красными пятнами. – Я им завидую, – скрипнул зубами Рихард и сказал с возмущением, – Посмотри ему в глаза, он ведь просто светится от счастья! – Это нас не касается, – процедил Пауль и стал тискать упругое бедро возлюбленного, надеясь хоть этим его унять. Но Рихард и не думал молчать. – Но мы же всегда думали, что их связывает непримиримая вражда! – Круспе повысил голос на полтона, и Паулю пришлось зажать болтливый горячий ротик. – Если нас всех будет связывать не только музыка, но и любовь, группа никогда не развалится! – яростно шепнул Пауль.       Рихард отвернулся и с мрачным видом стал жевать песочный пирог. Пауль с тревогой заглянул в потемневшие глаза любимого, который залип в одну точку, осторожно приобнял за спину и оглянулся. В другом конце зала перед горой сладких булочек сидел Тилль. Его туго набитые щеки непрерывно двигались, душой и сердцем вокалист был в тарелке. – Ну прости, – зашептал Пауль, поглаживая напряженные бедра Рихарда, – я с тобой... я же тебя люблю...       Рихард с грохотом поставил чашку на блюдечко и вырвался из объятий Пауля. Ландерс успел ухватить его за рукав и усадил обратно. – Ты весь кипишь , – "Кнопка" взял Рихарда за холодные руки и продолжал говорить, гладя нежную кожу между костяшками, – пойдем побренчим, выльем себя.       Рихард недоверчиво поднял глаза на добродушное лицо возлюбленного. Мягкий взгляд темных глаз и неизменная улыбка, прячущаяся в морщинах полных щек, умилили его, как прежде. Теперь Круспе был согласен на все.