Te Quiero Puta!

      Услышав, как захлопнулась дверь за гитаристами, Тилль пришёл в себя. Кровь отлила от горячих щек, когда он понял, что Рихард с Паулем видели их такими...       Некоторое время Тилль тяжело дышал, думая, что делать дальше. Ему хотелось заниматься с Флаке любовью прямо здесь, но вокалист боялся, что зайдут Оливер или Шнай ("а вдруг они тоже голубенькие?" – промелькнула в голове шутливая мысль.) Он опустил глаза на Флаке, который, громко вздыхая, раскинул руки и ждал продолжения.       Тилль крепко-накрепко запер дверь студии и опустил римские шторы. В темноте очки Флаке, валявшиеся на гладком полу, мертвенно и страшно поблескивали, но влюбленному вокалисту в этом блеске чудилось что-то призывное. На ходу стягивая одежду, быстро и неуклюже Тилль подошёл к кровати.       Флаке, раскинувшись, смотрел на возлюбленного. Его каштановые волосы разметались по кожаному подлокотнику, смугловатое лицо разгоряченно порозовело. Тилль никогда не видел его таким, лежавший перед ним мужчина был кем-то другим, но в то же время это был Флаке. Его любимый Флаке...       Тилль наклонился к нему, устроившись между длинных раздвинутых ног, и начал аккуратно расстегивать джинсы клавишника. Тот не сопротивлялся, только глубоко дышал и поначалу не шевелился. –Когда я тебя не вижу, мне легче заниматься этим, – прошептал он.       Тилль наклонился совсем низко, размыкая языком губы Кристиана, и одновременно стаскивая с него джинсы. Отбросив ненужный предмет одежды, Флаке скрестил тонкие ноги на вспотевшей спине Тилля. Клавишник изо всех сил упирался в широкую грудь Тилля, не позволяя ему прижиматься совсем уж крепко.       Когда язык Тилля проник ему в рот, Флаке уже потерял способность анализировать происходящее. Впервые в жизни он ни о чем не думал, а только чувствовал.       Эти поцелуи возбуждали уже не так сильно, как утренние, но Флаке уже втянулся в это занятие и вел себя раскованнее и рубашку снял уже сам.       Тилль с упоением целовал его, в то же время контролируя себя, чтобы не раздавить и не задушить клавишника, а руки тянулись к самому сокровенному. – Расслабься, Тилль, – влажные губы коснулись его уха, – и не бойся за меня.       В ответ Линдеманн отнял голову от губ возлюбленного и отполз к другому концу кровати. Кристиан облегченно вытянул ноги, позволяя Тиллю любоваться собой.       Длинные точеные ноги, тонкая талия, плоский живот, слегка выступающие ребра, длинная гибкая шея, узкие плечи – каждая деталь тела Флаке необыкновенно нравилась Тиллю, он смотрел на возлюбленного, как на драгоценный экспонат, который нельзя трогать. Вокалист с горечью посмотрел на свои огромные ладони и осторожно потянулся к Кристиану, боясь навредить ему. – Какие у тебя тонкие щиколотки, – прошептал он, – я могу обхватить их одной рукой...       Флаке смотрел на него помутневшим, но удовлетворенным взором. Ему было очень приятно, что человек, который не стеснялся трахать его перед многотысячной толпой, сейчас склонился перед ним, трепетный, нежный, боящийся сделать больно. Кристиан не испытывал никаких неприятных ощущений, наоборот, сейчас Тилль стал для него близким и родным, и клавишник готовился разрешить ему делать все, что он захочет, хотя временами косился на висевший на стене ошейник для Buck Dich. БДСМ – прекрасная возможность отомстить за все унижения, но Флаке почему-то этого не особенно хотел, может, потому что что ненависть к Тиллю пропала...       "Неужели... Неужели я его полюбил?!" – в изумлении подумал Флаке, и Тилль не мог не заметить, как внезапно округлились голубые глаза.       Клавишник опустил взгляд и покраснел: голова Тилля лежала между его ног, влажные губы утыкались в промежность. Готовый на все, Флаке прикрыл глаза. Ему было очень трудно расслабиться.       Шершавая рука Тилля обхватила его член, начала массировать. Приятно... Флаке чувствовал, как от этих движений: вверх-вниз, вверх-вниз нижняя часть тела наливается кровью и твердеет. Семенные протоки приоткрылись как раз в тот момент, когда Тилль начал щекотать головку кончиком языка. Флаке напрягся, чтобы не кончить, когда началось самое наслаждение.       Вокалист насадился ртом так глубоко, как мог, не переставая двигать языком. От каждого этого прикосновения, необычайно нежного, у Флаке начинало скручивать внизу живота, он негромко постанывал от удовольствия, но выстрелил неуклюже, как и всегда в первый раз, забрызгав Тиллю все лицо спермой.       Тяжело дыша, вокалист отвалился на спинку дивана, а Флака тем временем не без труда поднялся и пошёл за ошейником. Идти было трудно, ватные ноги подкашивались. –Нагнись, – коротко приказал Флаке, повалив вокалиста животом на диван.       Глядя на стоящего на четвереньках Тилля, Флаке нерешительно переводил взгляд с ошейника на вокалиста. Ошейник был слишком грубым, жестоким и совсем не сочетался с той нежностью, с какой влюбленные относились друг к другу. Пожалуй, это было не нужно. Клавишник пристроился сзади, любуясь весьма внушительным размером задницы Тилля. Флаке имел кое-какие представления об анальном сексе, и не растерялся. – Не нужно ни женщин, ни вазелин, а только нитроглицерин... Дай мне бензин! – рассеянно напел Флаке, заметив посреди комнаты коробочку вазелина. Очевидно, ее забыли Риха с Паулем. Клавишник усмехнулся, догадываясь, что теперь студия служит гнездышком не только для гитаристов.       Тилль уже устал стоять на четвереньках, мышцы рук гудели, ноги дрожали. Временами он косился на Флаке, который натирал пальцы вазелином. Вокалисту даже стало немного страшно, потому что он представить не мог, что с ним будут делать. Вдруг Флаке решит отомстить за бюк дищ?!       Но клавишник ласково похлопал Тилля и без предупреждения ввел навазелиненный палец в расслабленный зад. Вокалист содрогнулся всем телом, едва не взвыв от дикой боли. – Прости, я сделал тебе больно?! - Флаке в тревоге заглянул в побледневшее лицо возлюбленного и принялся покрывать его поцелуями. – Такое ощущение, как будто меня проткнули ручкой лопаты, – процедил Тилль. – Теперь я знаю, что ты чувствуешь во время этого треклятого номера. Я даже не думал, что это настолько больно... – За меня не беспокойся, за столько лет я уже привык, – Флаке беззаботно обхватил Тилля и попытался повалить его на диван, – не думал, что ты такой нежный... Всё-таки это пальцы клавишника... Ну что, еще раз? – не унимался он, проводя языком у Тилля за ушами, что доставляло вокалисту необычайное наслаждение. – Уверяю, так больно уже не будет. Тилль отрицательно замотал головой. – Нет, лучше поцелуй меня... Только ты так умеешь... – вокалист прикрыл глаза и подставил Флаке шею.       Проводя языком по самым чувствительным местам вокалиста (когда Флаке лизал эрогенную точку, Тилля трясло и подбрасывало на диване), клавишник сам получал неимоверное удовольствие. Он видел, что каждая мелочь доводит Тилля до экстаза, и сам наслаждался, слушая удовлетворенные стоны.       Понемногу вокалист пришёл в себя и решил проявить инициативу. Оральный секс нравился ему больше всего, а Флаке было приятно доставить возлюбленному такое удовольствие.       Они не знали, сколько времени провели на диване – когда занимаешься любовью, время проходит очень быстро – и не хотели уходить. В эти мгновения они увидели друг друга такими, какими не видели никогда. Тилль узнал, что забитый Флаке на самом деле пылкий извращенец и соблазнитель, а клавишник увидел вокалиста нежным, робким и чутким. Такое преображение искренне удивило обоих, но рано или поздно они должны были узнать друг о друге много нового...       Измученный непривычными ласками, Тилль вздремнул на нервно вздымающейся груди клавишника. К вечеру им нужно было набраться сил, чтобы снова заняться любовью...