Ябалак баласы, или Мистическое Лето

      Выйдя на улицу и прикрыв за собой дверь, Исмагил оглянулся вокруг, вдохнул переставший казаться ядовитым ночной воздух и направился прочь от домика. Ему предстояло сделать несколько важных дел: оставить откуп за Лену (его покровители не терпели от своих последователей помощи людям. Вредить — пожалуйста, а вот за бескорыстную помощь как колдун, так и человек, которому он оказал услугу, могли заполучить на свои головы нешуточных неприятностей), узнать, что ждёт их завтра, провести инспекцию физического состояния и договориться с Хозяином и вышестоящими о дальнейших действиях.       Для начала Исмагил решил проследить за вожатой — кто, как не она, мог знать, что ждёт обитателей лагеря на следующий день? Парень напряг обоняние — это был самый простой способ найти цель, благо с наступлением темноты обоняние и слух сильно улучшались. Ольга Дмитриевна жила в домике, окружённом кустами сирени, следовательно, ориентироваться нужно было именно на этот запах. Парень тихо передвигался по лагерю, инстинктивно стараясь избегать освещённых участков. Наконец нить аромата сирени в воздухе привела его к медпункту. На крыльце здания татарин увидел вожатую, о чём-то беседовавшую с медсестрой. Исмагил подобрался поближе, затаившись в колючих кустах около медпункта. Отсюда он мог слышать разговор.       — …опять ехать в город! Мало мне было этих двоих, так ещё один, как снег на голову! — бушевала Ольга Дмитриевна.       — Тише, подруга, не переживай так… — успокаивала её Виола. — Подумаешь, ещё пионер… если он будет таким же паинькой, как братья — это будет просто чудесно.       — Но почему именно сейчас, когда до конца смены осталась неделя? — спросила угомонившаяся вожатая. — Странно всё это… гибель Толика, внезапное распоряжение о том, чтобы принять новеньких, на следующий же день — снова нужно ехать в город за документами на нового пионера. Что хуже всего — в лагере не осталось мест. Похоже, придётся ему жить со мной.       — Так Толик всё-таки погиб? Я думала, это просто слухи… что случилось?       — Его нашли на автовокзале. В сортире, — добавила вожатая, горько усмехнувшись. — Колотое ранение в бок, две пули в груди. И ведь никто ничего не заметил и не услышал, заходящие в туалет его не видели. Как будто он там просто появился. Мистика, ей-богу…       — Так, Оля, ты мне эти настроения брось! Ишь ты, мистика! — передразнила её Виола. — Всему есть разумное объяснение! Только вот не всегда его видно сразу. Значит, жить новенькому негде? Так посели его туда, где должен был жить Толик! Жаль его, конечно… хороший парень был.       — Нет, нельзя. Алиса так его ждёт… если она поймёт, что он погиб — боюсь, станет совсем неуправляемой.       — Так скажи ей, что он просто не смог приехать, делов-то…       — Не выйдет. Он ей телеграмму отправил перед отъездом.       — Да, подруга, ты попала… он хоть приличный, этот завтрашний?       — Не знаю, Виола, не знаю… ну да ладно. Начнёт чудить — мигом оприходую по маковке.       — Экая ты боевитая! Казачьи корни дают о себе знать?       — Может быть… Как тебе эти новенькие?       — М-м-м… здоровые… и сильные, — с каким-то предвкушением в голосе протянула медсестра.       — Я тебя умоляю, только давай без этих твоих штучек! Бедные кибернетики вырвались от тебя красные, как раки!       — Да ладно тебе, я же понарошку! Я молодая женщина в самом расцвете сил, я хочу чего-нибудь… эдакого.       — Да ты им в матери годишься!       — Неправда, — монотонный голос Виолы приобрёл угрожающие нотки.       — Ладно, извини… В общем, мне они понравились. Трудолюбивые и исполнительные. Проштрафились — сразу приняли наказание, препираться не стали. Хотя… младший, Дэн, всё-таки пытался спорить. Но старший, Иса, быстро его успокоил. Но вот одна деталь меня насторожила: от кого-то из них шёл слабый запах гари…       — Ага… А то, что они провинились в первый же день, тебя не насторожило? Вдруг это злостные хулиганы, удачно маскирующиеся под примерных мальчиков? Я бы посоветовала тебе взять их на заметку. У старшего на спине очень неоднозначная татуировка. На ладонях — характерные мозоли. Такие могут быть у барабанщика… или у того, кто иногда проводит время в работе с холодным оружием. Начинающий боец. На животе — шрам от глубокой колотой раны. Всё бы ничего, да только такие травмы обычно смертельны, а этот вполне себе жив-здоров. Хотя и тут спорный вопрос — пульс у него какой-то слабый, то и дело пропадает, сам весь холодный и бледный, как мертвец, да и язык странный — чёрный и остроконечный. Сдаётся мне, не человек он...       — Не человек? — плохо скрывая испуг в голосе, переспросила вожатая. — Не приукрашиваешь ли ты часом? С виду вполне нормальный парень...       — А ты книжку по обложке не суди. Младший тоже не так прост: на спине — полузаживший шрам от удара плетью или нагайкой. На правой руке на четырёх пальцах следы каких-то колец на одном уровне… кастет? Если да, то его довольно часто применяли. Зубы у него плохие, мелкие и острые. Питался плохо. Это только самые любопытные детали. Их, разумеется, куда больше.       — Ты меня пугаешь. Такие знания…       — А ты поживи с моё — усмехнулась медсестра. — Ты-то молодая ещё… тебе и двадцати пяти нет, верно?       — Ну… да, — смутилась Ольга Дмитриевна. — А тебе сколько?       — Поверь, Оля, лучше тебе не знать… ладно, тебе пора идти спать. В город ведь с утра.       — А всё-таки, братья мне понравились. Я запросто сделаю из них образцовых пионеров! А слышала бы ты, как они поют! Я сама, чего греха таить, остановилась послушать. Да и не я одна… если всё-таки придётся устраивать концерт в конце смены — поставлю вместо Алисы и Толика. Да и из музклуба я слышала мужское пение, гитарные переборы и гул барабана. Ляпота!       — Всё же приглядывай за ними. Эти двое явно не так просты. Мне они тоже понравились, но… чем чёрт не шутит.       — И то правда. Ну, что ж, спокойной ночи, — Ольга Дмитриевна направилась в сторону своего домика.       Исмагила она не заметила. Виола же продолжала стоять на крыльце медпункта. Она медленно обвела взглядом пространство перед зданием. Татарин порадовался тому, что заблаговременно укрылся небольшим мороком — если не вглядываться, то приметить, что в кустах кто-то прячется, практически невозможно. Этому трюку его научил дедушка Фуад — хотя сын находился с ним в состоянии ссоры и чуть ли не кровной вражды, внука старик любил, хотя и не одобрял его пути. Однако, чтобы обмануть Виолу, этого колдовства оказалось явно недостаточно.       — Да уж, чую, нас ждёт весёлый конец смены! — громко, нараспев произнесла она, глядя аккурат в то место, где затаился Исмагил.       У парня не осталось никаких сомнений, что медсестра знала о его присутствии. Возможно, даже заранее. Женщина неторопливо сошла с крыльца и убралась восвояси, покачивая бёдрами. «Вот чертовка! Да кто она такая?!» — размышлял татарин, пятясь через кусты. Последовать за Виолой он не решился — это могло выйти боком.       Выбравшись из кустов, парень отправился в сторону жилого сектора — подслушать разговоры рядовых пионеров он тоже счёл не лишним.       «БЕРЕГИСЬ ЕЁ!» — прогремел голос Хозяина в голове парня.       «А то без вас не сообразил! Лучше скажите, чего от неё ждать! Теперь-то я не сомневаюсь, что это не человек!».       «ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, РАБ… ДЕРЖИСЬ ОТ НЕЁ ПОДАЛЬШЕ, ВОТ И ВСЁ. Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ, ЧЕЛОВЕК ОНА ИЛИ ЧУДОВИЩЕ. ПОКА ОНА НЕ ВРАЖДЕБНА НАМ, ЭТО ТОЧНО. А ТЕПЕРЬ ВЫПУСТИ! Я РАЗБЕРУСЬ СО ВСЕМИ».       «Обойдёмся без этого. Я один раз уже позволил вам меня использовать. Мне хватило с лихвой. Скажите лучше, где выше вероятность того, что меня услышат?».       «ЛЕС К СЕВЕРУ ОТ ТВОЕГО ЖИЛИЩА — буркнул Хозяин, — НО БЕРЕГИСЬ! ТАМ КТО-ТО ЕСТЬ… ДАЖЕ Я НЕ РИСКНУЛ БЫ С НИМ СВЯЗЫВАТЬСЯ — ТАК ОТ НЕГО ВЕЕТ СИЛОЙ».       «Вот как? Спасибо, эфенди, я буду осторожен».       «КОГДА ЖЕ НАЙДЁТСЯ КТО-ТО ДОСТАТОЧНО СИЛЬНЫЙ, ЧТОБЫ УБИТЬ ТЕБЯ, РАБ? ТОГДА-ТО Я РАЗОЙДУСЬ ВВОЛЮ!».       «Лишите меня своей поддержки, вот и всё. Трупом вам легче управлять будет».       «Я БЫ ТАК НЕ ПОСТУПИЛ, ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ МОГ!» — взревел Хозяин.       Исмагил аж остановился от удивления. Иногда с этой сущностью можно было разговаривать нормально — временами татарин даже начинал думать, что его враг когда-то был человеком, и довольно неплохим. Но подобных фокусов Хозяин не выкидывал ещё ни разу. Голос в голове умолк — видимо, его обладатель смертельно обиделся на своё вместилище.       В раздумьях парень не заметил, что «промахнулся» мимо основного жилого сектора и набрёл на дополнительный. Исмагил оказался перед весьма примечательным домиком — входную дверь украшал «Весёлый Роджер», над самой дверью расположился странный двухцветный знак. Опасаясь быть замеченным из окон, татарин рухнул на землю, подполз по-пластунски к жилью, приподнялся так, чтобы быть ниже уровня окна, и обратился в слух, так как вместо тихого сопения, как полагается в такой поздний час, из домика доносился разговор:       — Ну, я им задам!.. — Исмагил узнал голос Алисы.       «Тьфу! Её мне ещё не хватало!» — подумал было он, собираясь тихо ретироваться, но любопытство взяло верх, да и слышимость под окном была хорошая.       — Признайся, ты ведь не традицию соблюсти хотела, а новичков проверить? — пропищал звонкий голосок, видимо, принадлежавший той красноволосой девчушке, что сопровождала Алису.       — Верно, Ульянка! Всё-то ты понимаешь… А я теперь сама не могу понять, прошли они проверку или нет. Вроде и не слабаки, ведь сами нас облили, но при этом попытались смыться…       — Да ладно тебе! Этот младший так мне улыбался…       — Ага! А старший смотрел на меня, как на обед! Ну, я ему завтра покажу! Подстерегу и как врежу!.. Это наверняка он так щедро посолил наш ужин! Я видела, как эти двое вертелись на кухне!       «А что мне, собственно, помешает врезать в ответ, если ты ударишь первой, дрянь такая? Да не кулаком, руку на тебя поднимать — себя не уважать… нет уж! Я тебя сам так проучу, мало не покажется!» — мысленно захихикал татарин. В его голове уже родился дьявольский план. Сила убеждения — страшная штука, а если добавить немного колдовства… Исмагил едва не дрожал в предвкушении, отползая от домика.       Он отдалился на достаточное расстояние, поднялся на ноги и побрёл к основному скоплению домиков. Что-то заставило его обратить внимание на один из них. Приблизившись к окну тем же манёвром, что и ранее, горе-шпион чутко прислушался к нежному девичьему голосу. Это была Славя.       — …а я о чём! Не по нраву мне эти новенькие! От старшего гарью за версту несёт, и глаза у него… пустые! Странный он… с виду ласковый, вежливый, поёт — заслушаешься, а взгляд у него… как будто прямо в душу глядит. А младший... тоже хорош! Смотрит так, что мне в душ захотелось! Сальный взгляд, липкий какой-то. И вообще, у них разные фамилии! Как такое может быть?       — А ты не догадалась? — ехидно усмехнулся другой голос, тоже девичий, неприятно скрипучий, с хрипотцой. Почему-то он показался парню знакомым, как будто он слышал его каждый день. — А сколько всего пионеров приехало? — поинтересовался тот же голос.       — Да только эти двое и приехали. Ольга Дмитриевна сказала, с ними ещё должен был прибыть какой-то Толик, но не смог, — ответила Славя.       — Вот мерзавцы! — рявкнула вторая девушка. — Так это они вломились в душевую, когда я там мылась!       — Это были они?! — возмутилась Славя. — Женя, надо срочно сказать вожатой!       — Подожди… — в голосе этой, как оказалось, Жени зазвучало нечто, напоминающее смущение. — Старший ведь сразу закричал, что они не смотрят. И правда — не смотрели! Может, они не просто так? Да и в дверь, по-моему, кто-то дубасил… Надо разобраться, а потом уже вожатой стучать. И, Славя, ты ведь знающий человек, посоветуй что-нибудь от головной боли. К медсестре я заходить боюсь. У меня почему-то такое чувство, что она мне такого присоветует — хвост вырастет, а то и что похуже.       — Правильно! От народной медицины никогда вреда не будет, — поучительно сказала Славя. — Я тебе завтра настойку зверобоя сделаю. Боль как рукой снимет! Ещё моя бабуля так людям помогала и меня научила. А сейчас… дай-ка сюда голову, помогу, чем смогу.       Слабый всплеск той силы, которой опасался Исмагил и ему подобные — сама Мать-Природа помогала этой юной девушке. Находиться рядом татарину расхотелось — другим он служил, от других силы черпал… Парень сплюнул на землю и побежал прочь, к лесу. Миновав свой домик, он позволил себе перейти на шаг.       «Так вот ты кто, Славя! Травница и ведунья! Час от часу не легче! А не раскусила ли она меня? Да нет, иначе шарахалась бы, как от прокажённого. Хотя, для неё мой запах стал настоящим смрадом, значит, что-то она точно почувствовала. От неё тоже надо бы держаться подальше, а жаль… какая девушка!»       Наконец Исмагил понял, что забрёл достаточно далеко в лес. Согласно его внутренним часам, близилась полночь. Итак, лучшее время и место для связи с начальством и небольшого жертвоприношения. Татарин вышел на лесную поляну. Ногой выкопал в земле маленькую полость, вытащил нож...       — Да б**! — выругался он через пять минут бесполезной возни. Мало того, что кожа руки под лезвием моментально уплотнялась так, что её становилось почти невозможно пропороть, да ещё и кровь в тех порезах, которые всё же удавалось сделать, мгновенно сворачивалась, а раны начинали затягиваться на глазах. Тело парня упорно не хотело повреждаться.       «Хозяин!» — воззвал парень, — «Замедлите восстановление, мне кровь нужна!».       В голове парня послышалось насмешливое хмыканье: мол, сначала хамит, а потом просит о помощи... но самая свежая рана всё же разошлась, и в ямку полилась утратившая вязкость кровь. Исмагил пробормотал жертвенное слово, а затем принялся взывать к вышестоящим. Однако вскоре до него дошло, что его мольбы уходят в никуда. Хуже того — парень начинал чувствовать гнетущую атмосферу этого места. Но это было не то ощущение, что появилось у домика Слави и Жени. Это чувство Исмагил не испытывал уже давно — с тех пор, как начал обходить встречавшиеся на пути храмы десятой дорогой. Атмосфера святости этого места начала давить на него — вначале слабо, приглушаемая ночным часом, затем всё сильнее. Это место как будто само стремилось избавиться от непрошеного гостя с недобрыми намерениями. Чертыхаясь, Исмагил вскочил на ноги и побежал, куда глаза глядят.       Сколько он уже блуждает по тёмному лесу, татарин не знал. Он не знал, сколько прошло времени после осознания того факта, что он попросту ходит кругами. Даже луна — верный помощник в тёмных делах, путеводный маяк, не раз выводивший его на верную дорогу, — будто в насмешку скрылась за тучами. Он уже начал думать, что лесная нечисть вздумала с ним шутки шутить, как вдруг на ветке прямо у него над головой гулко заухал молодой совёнок. Татарин ответил ему похожим уханьем. Он любил этих птиц — отчасти потому, что его отец носил это почётное прозвище, знак того, что даже его враги признали в нём достойного соперника. А чтобы афганские моджахеды оказали Рустаму Закирову такую честь, ему надо было проявить себя по полной. Он и проявлял. Так скромный снайпер Рустам превратился в грозного Ябалака — Сыча. Грозу караванов и командиров врага. Между тем молодой сыч спланировал прямо на плечо парня.       — Эй, а может, этот лагерь назвали в твою честь? Как думаешь, ябалак бала? — весело спросил татарин у совёнка.       Тот не ответил, а потёрся головой об ухо парня. Птица просила ласки! Исмагил пощекотал перья на голове молодого хищника, подхватил его, и запустил в небо.       — Ну, лети!       Порадовавшись своеобразной весточке из дома, татарин с новыми силами стал пробираться через лес. Наконец невдалеке замерцали фонари — лагерь! Исмагил опрометью бросился в ту сторону. Если бы он был повнимательней, то заметил бы, что из леса за ним наблюдают две пары внимательных глаз: одни — желтоватые, другие — светящиеся зелёные.       Наконец парень выбежал к домикам… и заметил, что «промахнулся» мимо своего. Он вышел к домику вожатой.       Внезапно в нём заиграло что-то ребячливое. Он неслышно подобрался к жилью и срезал ножом один цветок сирени с задней стороны, так, чтобы этого не было заметно. Затем, аккуратно держа цветок зубами, влез в окно. Ночью в чужой дом парень мог войти только так: его не звали, а значит, путь через дверь ему был заказан.       Исмагил наклонился над вожатой. Молодая красавица чему-то расслабленно улыбалась во сне. Татарин аккуратно заправил цветок ей за ухо. Он сам не знал, зачем — может, в качестве благодарности за проявленную заботу, может, в знак восхищения её красотой, а может, по какой-то другой причине. Исмагил проверил, не наследил ли он на полу или на подоконнике, покинул домик тем же путём, каким попал туда, и направился к себе. Он спокойно вошёл в свой домик, ведь это было его жилище, стянул сапоги, уселся на кровать и погрузился в транс — способ отдохнуть, не засыпая. А Дэн пусть думает, что брат пришёл лишь под утро.