Я хочу выпить, пока не заболею Я хочу сделать большую ошибку Я хочу кровь, кишки и ангельский торт Я все равно буду мучиться
— Финн, что ты делаешь?! — кричит София, размахивая руками в сторону. Её глаза были налиты страхом и переживанием. Она резко жмёт в порядок и заправляет свои рыжие пряди за ухо. — Поехавший! Придурок! — кричит та, беря в руку одну из книжек с письменного стола парня и просто ударяет его по позвоночнику. — Дурочка! — кричит тот в ответ, заметно дергает. Баночка с усыпительным падает на холодный пол, вместе с тысячью белоснежными таблетками. А чего ты, Финн, хотел? Уйти из жизни чистым? — Безмозглый! — на этот раз рыжеволосая шумно вздыхает и закрывает рот рукой от ужаса. Потому что Вулфард потянулся за баночкой и медленно, дрожащими руками собирал таблетки, а его рукав явно задернулся вверх. Она отходит назад и её слишком длинный и помятый свитер, который был великоват на ней, своим же рукавом, она сжала его зубами. Вулфардд тихо вздыхает. И как только она попала сюда? Непонятно. Он сел на пол, облокотившись спиной об кровать и прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной. И Софии ненужных слов не нужно было. Она все прекрасно поняла. Или просто она слишком хорошо знала Финна, чтобы понять? Неудивительно, что Финн пошёл на такие глупости. Лилис всегда была рядом с этим парнем за кадрами съемках. Они часто болтали о жизни и обсуждали всякие нелепые темы. Пускай их дружба вовсе не светилась в интернете, но это был далеко не повод того, что они не общаются. Рыжеволосая обиделась на молодого музыканта, потому что он нашёл ей замену — Элли. Раньше Финн часто обращался к ней за помощью. Приходил к ней в номер и садится перед её кроватью. С ней было даже здорово молчать. Она понимала его молча, пускай и он ни слова не мог выронить. Финн впервые заплакал на съемках экранизации «Оно», когда Билл действительно сильно его напугал. Он довел его до слёз. А София не была уж и такой глупышкой. Она и от Беверли практически ничем не отличалась, когда она впервые увидела Билла в гриме клоуна Пеннивайза, она рассмеялась и сказала, что он смешной. Поэтому девушку было действительно трудно напугать. Вот, и поэтому она первая крепко-крепко обняла Финна за плечи и сказала, что все будет хорошо. Это просто игра? Как бы то ни было, Финну было очень приятно. И даже сейчас он вспоминает это горьким послевкусием. Тогда действительно все было хорошо, а Вулфард просто испугался. Вот сейчас по-настоящему нехорошо. Ему хотелось заплакать и выдавить из себя все. Но он просто не мог. — И что случилось? — спрашивает рыжеволосая бестия и садиться перед ним, смотрит. Нет. Прям всматривается в его тёмные глаза, будто ищет правду. — Я думала, ты давно смирился с тем, что Милли с Джей… Финн не дает ей продолжить. — Нет. Милли тут не к чему. Ты же взрослая уже, София, — отвечает он, спокойно и монотонно, опуская невинные глаза вниз. — Я рад, что Милли с ним хорошо. Главное, что она счастлива, мм? — Но вены ты резал не однозначно из-за Милс. Она тебе хорошая подруга. Она тебе в сестры сгодится. — отвечает София, также спокойно. — Они очень глубокие, Финн. — Да, Лилис. У меня была возможность умереть, но я ею не воспользовался, как видишь. — И поэтому ты решил умереть сейчас? — Рано или поздно мы бы все когда-нибудь уйдем из этой жизни. — Но не сейчас, Финни. — Откуда ты знаешь? Вдруг моё время уже пришло? — Если бы оно пришло, я бы не была здесь. — Знаешь, Лилис. Я был бы не против, если бы я перед смертью попрощался хотя бы с тобой. — Ну уж точно не сегодня, Финн.***
Шум, гомон, любопытные взгляды, пытающиеся быть скрытыми, отвлекали Финна от тихого отголоска чувств. Финн безжалостно рушил розовые мирки наивных девиц, которые полагали, что смогут стать 'той самой'. Каждый вечер он дробил хрустальные девичьи сердца на миллион осколков, без капли сожаления. Они виноваты сами. Никто не должен любить его. Иначе же — он причинит им боль. Так было всегда, сколько Финн помнил. Юноша резко схватил бутылку, поднес ко рту, а затем принялся пить чуть сладковатую жидкость. В носу защипало и музыкант, жмурясь от крепости, передал алкоголь собеседнику. Расстояние между ними моментально сократилось и только разум Финна препятствовал объятьям. Юноша судорожно выдохнул, не желая предпринимать никаких действий. Проявление истинных чувств, в том числе и любви — не было его коньком. В чем он действительно знал толк — плотские утехи, но Джека это не интересовало, во всяком случае, сейчас. Действия были столь неразумны и абсурдны, что хотелось спрятаться от внешнего мира навечно. Стоит кому-нибудь узнать о слабости, нащупать уязвимое место в непробиваемом панцире — все, конец, боль в перемешку со страданием. Темноволосый не мог допустить, чтобы Джек пострадал, чтобы пострадал из-за него. Вулфард решает сделать все, дабы предотвратить хаос, но сделает он это, определенно, не сегодня. Попроси сосчитать сколько Вулфард за всю свою жизнь напивался до беспамятства и он, скорее всего, задумается, даже не сможет вспомнить. Юноша оказывался в обществе бутылки чаще, чем Олефф причесывался. Причины каждый раз были разные, отличались они лишь степенью серьезности: Джек, Элли, Посвящение, одиночество. Эти темы били в самый центр сердца, самым своим наиострейшим концом. Финн, желая забыться, запирался, уходил подальше от привычного общества, а затем напивался до такой степени, что забывал собственное имя. Временами находились собутыльники, но это крайне редкое явление. Облегчение наступило, стоило Джеку произнести последнее слово. Он не боялся открыться ему, но только он ему боялся. Финн уже не помнит, что тут вообще делает Джек и как он его нашёл. Он только помнил разговор с Лилис и прохождение сюда. Финн уже явно ничего не понимал, даже то, что сейчас лепет ему Джек. Вулфард боялся сделать лишнее движение, испортить момент. Поэтому просто стоял, наблюдая за девушкой, в немногом смятении. Музыкант постепенно начал отходить от минутного помешательства. Излишнее проявление чувств было для него в новинку, такое необузданное, непонятное ощущение. Неизвестное будущее рядом с этим парнем пугало его, как и сами чувства. Сероглазый повел головой влево. Необходимо прогуляться, освежить мысли, но сделает он тоже это явно не сейчас. — Джек… — неуверенно, словно пробуя на вкус его имя, произнес он. — Мы так давно избегали этого… Необходимо поговорить о… Нас, — волновал его Джек Дилан Грейзер, парнишка, ворвавшийся в жизнь, разорвав пальцами душу актёра, которую пришлось собирать по кусочкам воедино. Сколько стараний, пота и крови было пролито над сложной мозаикой, сколько времени, сил — она все равно осталась с огромными дырками в самой середине. — Не побрезгуешь ли выпить со мной крепкого виски, пару-тройку бутылок, в этот чудесный вечер, под надзором звезд? — шутливо произнес темноглазый с еле уловимой ноткой грусти в тоне. — О чем поговорить? — спрашивает тот мгновенно. — Я искал тебя, Финн! — Тщ-ш, ты не видишь? Я пьян! Холодная ладонь Вулфарда нежно вложилась в теплую ладошку Джека, переплетая пальцы, он сжал руку и двинулся наружу, в сад. За ними, словно сторожевая собачка, следовали заинтересованные взгляды ребят из клуба. Темноглазый стремительным шагом достиг сада, самого укромного местечка из всех, о которых только знал. Кусты пионов укрывали молодых людей от любопытных, а помогала в этом еще и тьма, окружившая со всех сторон. Юноша с ностальгической улыбкой посмотрел на их переплетенные пальцы. Так близко, но так далеко. Сцены из фильма, где они держались за руки, будто из другой, чужой жизни, мелькали покадрово перед глазами, а после растворились, оставив горькое послевкусие. — Я не понимаю, что происходит, Джек. Меня словно выворачивает наизнанку каждый раз, когда на горизонте возникает твоя тёмная макушка. Меня коробит от желания впиться в твои губы. Раздирает изнутри… Но это небезопасно. Любовь может обернуться болью. Каждую секунду, минуту, час я думаю о тебе и ничего не могу с этим поделать. Так нельзя, — судорожно выдохнул кучерявый, расцепляя руки, вновь пряча их в карманы брюк. — Что? — сначала услышанное показалось какой-то странной иллюзией. Это говорит Финн? Он не ослышался? — Ты прав, Джек. Я тебя ненавижу. Особенно сейчас, когда ты так мило воркуешь со мной, — карие глаза излучали холодное спокойствие и уверенность, зато внутри все пылало адским пламенем. То ли из-за выпитого наспех алкоголя, то ли от близости с этим парнишкой. Рука, словно под гипнозом, потянулась к лицу парня и вскоре пальцы молодого музыканта коснулись шелковистых волос. Будто не в себе, Вулфард заправил выбившуюся прядь Джека за ухо. Ладонь медленно перемещалась все ниже и ниже, пока не достигла талии актера. Вулфард внимательно наблюдал за выражением лица коллеги, ответит ли он что-нибудь на его действия? Отступит? Плюнет в лицо и уйдет? Есть лишь один способ проверить. Сильные руки притянули парня к себе. Раз. Сбивчивое, сопровождающееся ароматом алкоголя, дыхание Финна сильнее участилось. Два. Его губы в миллиметре от его. Вулфард ощущает сладкий запах духов, предвкушает медленный, сладкий, растянутый на минуты поцелуй. Три. Он ухмыляется. Переводит жаждущий большего взгляд в глаза Грейзера. Смотрит пристально и одновременно отвлеченно. — Я могу прекратить, — выдыхает он в его пухлые губы, чуть хрипловатым голосом. — Я могу прекратить, Джек. Только попроси, — шепчет на ухо парень, крепче притягивая его к себе. Забавная выходит игра.***
Об этом знали все коллеги Вулфарда, но никто не распространялся, ибо познать гнев и негодование наследника Вулфарда — сровню самоубийству, причем самому жестокому. Голова болталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, перед глазами мутными пятнами мелькал мир, постоянно покачиваясь и шатаясь. Тёмные волосы Финна растрепались, смешиваясь с рыжей копной девушки. Выпитый алкоголь играл с разумом, заставляя думать, что Лилис — это Джек. Потаенные страхи, покоящиеся в запертом на несколько замков, сундуке, отворился, выпуская слабости парня наружу. Расписная маска безразличия разлетелась на осколки, уподобилась бутылке из-под виски. Вулфард остался незащищенным, сломленным, слишком испуганным, в нетрезвом состоянии — контроль над эмоциями, словно древнегреческий миф, такой же эфемерный. — Джек, пожалуйста, я был таким идиотом. Пожалуйста… — бормотал блондин, еле передвигая ногами по пути в свою комнату. Волосы Софии пахли точно так же, как у Джека, и это не могло не сыграть свою роль. Сознание уверяло Вулфарда, что вот, сам Джек Дилан Грейзер спустился с горделивого пьедестала и теперь ведет его в спальню, дабы уложить спать. Темноглазый верил в это всем своим естеством и алкогольное опьянение подкрепляло уверенность, подбрасывая лживые образы. — Джек, прошу, останься, — музыкант лениво перевернулся на спину, прикрыв глаза от усталости. Бледная ладонь принялась нащупывать руку девушки, но хватала лишь воздух, пустое пространство. — Мне так страшно, Грейзер. Останься сегодня, пожалуйста. Эти кошмары, они не дают мне покоя. Я сойду с ума, — словно пятилетний ребенок, лепетал Финн, наконец ухватившись за ладонь Лилис, а затем потянул на себя, как бы приглашая лечь рядом. Когда рука Финна оказывается на тонкой и бледной руке Софии, та покрывается густым румянцем и сглатывает. Это последняя для неё капля. Слишком, чёрт возьми, давит не неё судьба. Глубоко выдыхая, София укрывает Вулфарда одеялом и просто ложиться рядом сверху на одеяло. Лежать с ним под одним одеялом — это слишком. Но перед тем, как лечь спать, девушка целует парня в лоб и говорит: — Ебанутый ты, конечно, Финн Вулфард. Горе ты мое луковое. — глубоко вздыхает та, нежно проводит кончиком пальцем по порезам Финна и замечает, как тот зажмурился и дернулся в сторону. — Прости. — невинно шепчет та и желает ему сладких снов.***
Не то, чтобы у Финна сейчас болела голова. Нет. Он просто был в шоке. Нет, в ауте. Его руки дрожали и сам он хотел зарыться под землю от стыда. Лилис явно шумела на кухне снизу вместе с Олефф, над чем-то смеясь. Вулфарду было сейчас все равно. Он проснулся от нежных прикосновений рыжеволосой, но тот, в свою очередь, не сказал что-то вроде «доброе утро. у меня раскалывается голова». Первая начала орать Лилис. Кучерявый сам не может принять того факта, что поцеловал вчера ни в чем невинного Джека. И что тот потом чуть ли не убежал в слёзах от него. Это было ещё одним поводом для выпивки парня, и тот явно поймал белочку. Ему стыдно было перед Джеком и Софии. Но, думаю, они должны были понимать тот факт, что Финн — пьян? Когда человек пьян, он на все способен. Тут нечему удивляться. Финн спустился вниз, немного шатаясь. Он завел руку в свои курчавые волосы и осмотрел всю обстановку: Олефф, как всегда, проводит время за видеоиграми, а София херачит что-то слишком вкусное на кухне. — У неё подгорели наггетсы, поэтому тебе на завтрак достались молочные хлопья, — послышался грубый голос темнорусого Олеффа. Он, не отрывая глаза от монитора телевизора, передвигал пальцами на кнопках джойстика, попутно что-то бурча себе под нос. Вулфард запустил пальцы в свои кучерявые волосы снова и посмотрел на Софию немного серьезным взглядом. — Ну-у, спасибо и на этом, — молвит тот, подходя к барной стойке. — Будешь кофе? — спрашивает рыжеволосая, протягивая ему стакан с прохладной водой и таблеткой. — Не пью кофе. Что это? — Разве у тебя голова не болит? — девушка поворачивается к нему и ставит перед ним тарелку с хлопьями, залитыми молоком. — Болит. Лилис кусает губу и осматривает юношу с ног головы. В её глазах отражалось понимание и сочувствие. — У тебя был шанс, Финн. Спихнешь на то, что ты был пьян. Чего паришься-то, дорогой, м-м? — Вот именно. Я был пьян. — Я бы на твоем месте рада была. — Я рад. — Н-да, ты позволяешь причинять ему себе боль, потому что любишь его. Тебя все устраивает? — Но он же делает это неосознанно?.. — Вулфард напрягается и делает мимолетную паузу в своем диалоге, который прервал звонок в дверь. — Это Джей-Джей? — спрашивает рыжеволосая, всматриваясь в дверь и указывая на неё указательным пальцем. — Я открою. Лилис подходит к двери и резким движением её открывает. Все было хорошо и Финн чувствовал себя прекрасно. До того момента, пока он не подавился своим же завтраком, услышав недовольный голос Элли Хуар перед дверью его дома.