we will break down again

— Следил за мной? — Вовсе нет, принцесса, — балабол подкуривает сигарету, и Эдди откидывается на руки, вглядываясь в безоблачное небо и не замечая чужой взгляд, скользящий по его телу. Тозиер не хочет отворачиваться, но, наверняка, астматик почувствует его взгляд рано или поздно. Он приехал сюда вслед за Каспбраком. Ричи, действительно, следил за его домом с самого раннего утра. Странно, что ранее вечно трусливый Эдди теперь в одиночку приезжает на пустырь. Вокруг лишь деревья и пожухлая трава, но он, возможно, видит в этом свободу. Выдыхая дым, Тозиер всё же отворачивается от друга. — Ты хреново выглядишь, — слышит Эдди его голос. — Да ну? — астматик приподнимает брови в притворном удивлении. — Я в курсе, Ричи. Видел себя в зеркале. Не хватает смелости развернуться в его сторону, чтобы сказать что-то ещё. Тозиер видит, как парень сглатывает, выдавая мгновенно возникшее от этих слов напряжение. Каспбрак, действительно, хреново выглядит. Бледная кожа мальчишки стала почти белой, под глазами круги, вероятно, от бессонницы. Россыпь веснушек куда-то вдруг подевалась с осунувшихся щёк. Он похудел, и хочется спросить, куда бы ещё. Острые колени, тонкие запястья. Тозиеру кажется, что с тех пор, как Эдди стал ходить на химиотерапию, от него постоянно пахнет больницей. Горьковатый запах лекарств и безысходности, от которого в голове воспроизводятся малоприятные картинки. Ричи вынимает из пачки ещё одну сигарету и, подкуривая, замечает на себе неодобрительный взгляд астматика. Он всегда осуждал данную вредную привычку, но, в последнее время перестал обращать внимание. Тозиер был готов курить в три раза чаще, лишь бы услышать от Эдди парочку нудных, привычных нравоучений. Теперь они куда чаще молчат. Каспбрак выпрямляется, утыкаясь локтями в колени, и смотрит на балабола. — Долго собираешься загрязнять воздух? Я приехал, чтобы насладиться утром, и не звал тебя с собой. — Долго, Эддс, — отвечает Ричи, вновь затягиваясь. — Не брошу, пока не умру от рака лёгких, который ты много раз мне пророчил. Надеюсь, твоя мамочка придёт на мои похороны. — Ты придурок, Тозиер, — астматик приподнимается, чтобы сесть ближе к нему. — Раз уж всё равно терпеть эту вонь, дай сюда, — его руки ловко отбирают почти докуренную сигарету. — Забыл, что было в прошлый раз, Эддичка? Отдай назад, ещё раз позориться вовсе необязательно. — Мне нечего терять, не так ли? — он усмехается, затягиваясь. На глаза наворачиваются слёзы, а горло противно жжёт, как и в первый раз. Каспбрак не кашляет и не тянется за ингалятором, что, по его мнению, большой прогресс. Эдди не понимает, зачем Ричи ежедневно курит эту дрянь, поскольку он не заметил в этом ничего мало-мальски приятного. Каспрак оборачивается, чтобы поделиться с балаболом собственным заключением, но замирает в нескольких дюймах от его лица, не понимая, как парень оказался настолько близко. Сердце совершает кульбит, когда Эдди понимает, что будучи на таком малом расстоянии от Тозиера, он может отлично рассмотреть его лицо. Огромные очки, за которыми чернеют тёмные, широко распахнутые глаза, и едва заметная россыпь веснушек на щеках. Раньше он этого не замечал. Не замечал, как друг облизывает губы, когда нервничает. Видимо, сейчас именно такой случай. Игнорируя самые противоречивые эмоции, астматик сокращает расстояние, вплотную приближаясь к лицу Ричи. Мне нечего терять, не так ли? Ему кажется, что Тозиер сейчас отодвинется, рассмеявшись, и спросит, какого хрена он, Эдди, творит? Но балабол упрямо молчит, тоже затаив дыхание, и смотрит на него странным взглядом. Фильтр сигареты, зажатой между пальцами, жжёт кожу, оставляя на ней красный след, и Каспбрак едва заметно шипит, бросая её на землю. Он никогда не видел у друга такого взгляда, и сейчас, все его запретные мысли не кажутся такими уж глупыми. Подумав об этом, Эдди решительно обхватывает запястье балабола, чтобы тот не смог сбежать, и невесомо касается его губ своими. Отстранившись, Каспбрак ожидает чего угодно, кроме почти неудивлённого Ричи, который тянется к нему, чтобы поцеловать ещё раз. Взгляд Тозиера замирает на его губах, будто он, действительно, не против того, что только что устроил его друг. — Ричи...— хрипло произносит астматик, решив, что он окончательно спятил, утонув в галлюцинациях. Но парень продолжает смотреть, не совершая попыток выдернуть руку из его хватки. Эдди понимает, что назад пути нет. Каспбрак, что ты творишь? Наверное, то, что он делает в следующую секунду, чертовски неправильно. Вновь тянется к губам Тозиера, встречаясь взглядом с тёмными глазами напротив. Эдди осторожно касается приоткрытых губ, а сердце внутри стучит с такой силой, будто собирается остановиться прямо сейчас. Ричи опускает длинные ресницы за стёклами очков, испуская еле заметный вдох, и Каспбрака пробирает дрожь. Почему ты такой идиот, Эдди? Почему ты это сделал? Как именно ты собираешься оправдать свой поступок? Мысли прерываются, когда Тозиер нежно обхватывает его щёку своей рукой, подаваясь губами навстречу. Целует куда более несдержанно и быстро, но также куда более приятно. Именно этот напор в момент отрезвляет. Каспбрак отстраняется, отпуская руку балабола, которую неосознанно сжимал всё это время, и судорожно облизывает губы. Он не может остановить поток бушующих в голове мыслей. Голова вновь отдаётся пульсирующей болью, когда Эдди понимает, что губы у Ричи хранят привкус сигарет, а ещё они сухие и чуть потрескавшиеся. Каспбрак проводит рукой по волосам, ожидая, что Тозиер скажет хоть что-то, но тот выглядит таким же смущённым и растерянным, как и, должно быть, он сам. Они молчат очень долго, прежде чем балабол, наконец, перестаёт сверлить его взглядом и нарушает тишину. — Что это за херня была, Эддс? — У меня тот же вопрос, — недовольно бурчит астматик, пряча от друга глаза. — Я вовсе не собирался делать что-то подобное... — Ничего не было? — перебивает его Ричи, давая выбор, за который он очень благодарен. Это всё херня какая-то. Это вышло случайно. — Ничего не было, — еле слышно шепчет Эдди, замечая, как Тозиер напрягается от его слов, но затем расслабляет плечи, выдыхая. Он больше не смотрит в его сторону. Каспбрак устало трёт виски, будто сейчас не ранее утро, а, по меньшей мере, конец дня. — Хорошо, — так же тихо отвечает балабол. — Но я хочу, чтобы ты знал, что я действительно этого хотел. Каспбраку хочется хорошенько встряхнуть головой, лишь бы выкинуть оттуда честные слова Ричи. Он оборачивается, глядит в его глаза и кивает самому себе. — Именно так, Эддс, — у него вырывается смешок. — Ты был прав, когда рассмеялся над моими словами о том, что у меня куча девушек. На самом деле, ни одной. Каспбраку так неловко от его слов, что он готов проклинать его всеми известными словами. Эдди жалеет о том, что сделал. Он просто сходит с ума, а это последствия давящей на мозг опухоли. Голова болит ещё сильнее прежнего, и астматик поднимается с земли, ощущая как быстро бьётся под рёбрами сердце. — Ничего не было, — тихо повторяет он, зная, что Ричи его услышал. — Мне надо быть дома к завтраку. Говорит это так, будто пытается оправдаться. Но ведь он и правда должен это сделать, поскольку сам всё начал. Каспбрак надеется, что балабол поймёт его и не станет больше никогда поднимать эту тему. Забудет. Эдди надеется на это, понимая, что сам никогда уже не сможет забыть.

***

— Ты сегодня тихий, — говорит Беверли, подсаживаясь ближе. — Что-то случилось? Ричи сидит на диване в подвале Билла и буравит взглядом стену, не обращая внимания на игру и угощение. Ребята пару раз обменялись взглядами, пожимая плечами и не понимая, что это сегодня случилось с главным шутником, но приставать не стали. — Нет, — невозмутимо отвечает он, и слышит, как Марш недоверчиво фыркает. — Ничего не случилось, Беверли. — Серьёзно, Ричи? Кого именно ты хочешь обмануть? — девушка смотрит на него слишком внимательно, и это раздражает. Шла бы приставать к Биллу, но нет, ей приспичило побыть психологом именно для него. Прямо сейчас. Тозиер какое-то время молчит, не желая развивать эту тему, но знает, что девушка так просто не отстанет. — Отвяжись, серьёзно, — продолжает буравить стену взглядом, стараясь не обращать внимание на то, что она лишь продвинулись ближе, не собираясь отступать. — Ты расстроен из-за Эдди, не так ли? — он оборачивается, удивлённый, и смотрит ей прямо в глаза. — Что у вас произошло? Тозиер тяжело вздыхает, поправляя очки, прежде чем откинуться на спинку дивана. — Ничего не было. — Понятно, — чуть тянет Марш, также откидываясь на спинку. —Он болен, Ричи, ты же это понимаешь? Чтобы Эдди не сказал, он, наверняка, не хотел тебя так расстроить. Парень прищуривает глаза, глядя на Беверли, которая правда хочет помочь. Он трёт своё лицо ладонью, прикрывая воспалённые глаза. — Эддс меня поцеловал, — внезапно признаётся, и, не дав ей отреагировать, добавляет. — И я поцеловал его в ответ. Вот и вся история. Лицо Марш выглядит не слишком удивлённым, будто она предполагала нечто подобное. Девушка осторожно кладёт руку на его плечо, наклоняясь к самому уху. — Это не настолько неправильно, как вам кажется. Тозиер усмехается, переводя взгляд на свои подрагивающие пальцы. — Я не думаю, что это неправильно, Бев, — отвечает он, после минутного молчания. — Так думает Эдди, верно? — мягко спрашивает она, и от неё буквально веет пониманием и сочувствием. — Мне наплевать, что он думает, — отвечает Ричи, поднимаясь с дивана, чтобы отправиться домой. — Ничего не было, Беверли. Ничего не было.