Затишье

Об ожидании Кайло знает всё. Последние пятнадцать лет он провёл словно в ожидании чувства, будто он нашел своё предназначение, никогда доподлинно не зная, в чём же оно должно состоять или когда настигнет его; то, что происходит сейчас слабо отличается от предыдущего опыта выжидания. Он думает об этом, наблюдая, как светлеет небо, знаменуя первый день его противостояния Сноуку. Осознание принесённой клятвы нервно дрожит внутри, пока он продолжает неподвижно лежать в кровати в обнимку с Хаксом. За ночь решимость Кайло менялась, то обретая неотвратимость карающего боевого топора, то превращаясь в желеобразный комок, жалко трепыхающийся у него в груди, и так по кругу, пока у него не разболелась голова. Не в силах больше изображать спокойствие, он вылезает из кровати и идёт в ванную, чтобы побриться, радуясь отсутствию света. Ему он всё равно не нужен, но, несмотря на скудное освещение из спальни, отблеск света в глазах его отражения достаточно ярок, чтобы вызвать его беспокойство. Раздражающие вопросы, возникающие в голове каждый раз, как он встречается взглядом с отражением: кто ты, чёрт возьми, такой и что ты наделал? Как ты вообще мог подумать, что это сойдёт тебе с рук? Он злится, когда возвращается в спальню, и если бы Хакс не спал, то Кайло направил бы свой гнев на него, но тот дрожит даже закутанный в одеяло, и придумать себе оправдание, чтобы сорваться на нём, становится невозможным. Кайло хочется ненавидеть его за то, что он превратил его в памятник ожидания неминуемого провала, но, справедливости ради, стоит заметить, он никогда не получал желаемого вот так запросто. Он разводит огонь в камине и уходит на кухню варить каф. На Финалайзере Хакс обычно пил чай, но Кайло отдаёт предпочтение кафу, так что Хаксу придётся обойтись без любимого напитка. Хакс выходит из спальни, неслышно ступая босыми ногами, одетый в ту же одежду, в которой спал, и, жмурясь, заглядывает в гостиную. Кайло сидит у камина, потягивая крепкий чёрный каф, который не пил годами, однако сейчас ему нужна способность сконцентрироваться, а достигать её через медитацию ему совершенно не хочется, особенно учитывая то, что может поджидать его там. Он не поднимает взгляда, когда чувствует на себе пытливое внимание Хакса, словно ожидающего исполненного драмы монолога о том, что же они будут делать дальше. Отклик от Хакса: окей, придурок. Будь по-твоему. Пройдя на кухню, Хакс замечает каф и даже усмехается презрительно, но, отыскав кружку, наливает себе немного, доливая наполовину молока из холодильника. Вернувшись в гостиную, он намеренно не смотрит на Кайло, но садится рядом и притыкается к его боку в поисках тепла. Наблюдение: это приносит облегчение. Даже вызывает чувство какой-то извращенной гордости. Он нужен Хаксу, чтобы согреться. Вывод: они в полнейшей заднице. — Ты собираешься говорить со мной сегодня? — интересуется Хакс, поднимая кружку ближе к лицу, грея щеки паром. — Если это необходимо, — отвечает Кайло. Хакс фыркает, отпивает из кружки и обжигает язык; даже разбавленный молоком каф слишком горячий. Просканировать его мысли глубже кажется уместным, но едва Кайло заглядывает дальше самой поверхности, то напарывается на едва обузданный страх. Он поспешно отступает, не давая ему возможности охватить и себя. — Слушай, — говорит Хакс, — я так понял, что ты получил некую информацию, которая... — Молчи, — отрезает Кайло. — С чего это? — огрызается Хакс в непосредственной близости от уха Рена. — Я думаю. — Потрясающе. А знаешь, что? Перед тобой превосходный стратег, известный среди офицеров своего поколения, так что если тебе понадобится помощь в твоих типично не особо стратегически взвешенных измышлениях, то просто дай мне знать. С этими словами Хакс встает и, громко топая, уходит обратно в спальню, даже не вспомнив, что буквально вчера берег ноги. Кайло улыбается этой мелочи, но прячет улыбку в кружке с кафом, когда Хакс возвращается, волоча за собой одеяло. Поставив кружку на каминную полку, Хакс заматывается в одеяло, как в царскую мантию, забирает кружку и направляется к задней двери. — Ты куда это? — спрашивает Кайло, готовый запретить любое его действие. — Наружу, — отвечает Хакс, пытаясь совладать с дверью, держа одной рукой кружку, а второй придерживая одеяло. Когда дверь открывается сама собой, ещё до того как он успевает взяться за дверную ручку, он, вместо благодарности за помощь с другого конца комнаты, лишь хмурится. — Не буду мешать тебе думать, — заявляет он, прожигая Кайло злым взглядом, и выходит за порог. Одеяло шлейфом тащится сзади. Кайло захлопывает за ним дверь с помощью Силы; получается громче, чем ему хотелось. Он мог бы запереть Хакса на улице, но смысла в этом было бы чуть. Он сидит у огня, размышляя над тем, как выгодней распорядиться остатком собственной жизни, чтобы помочь Хаксу. Оставить его снаружи, чтобы тот простыл, а потом лечить его — контрпродуктивно. Наблюдение: хотя, его могло бы позабавить раздражение Хакса от такого напоминания о собственной зависимости от милости Кайло. Дальнейшее наблюдение, самая суть всех назревающих проблем: он в равной степени зависим от воли Хакса. Если тот решит прыгнуть с утёса, то Кайло прыгнет следом. Он сканирует мысли Хакса, чтобы убедиться, что это не входит в его планы. Отклик от Хакса: хренов Рен. Опять истерит, разумеется. Хрен с ним. Мы в жопе. Отчаянная мантра, сокрытая под поверхностью недовольства: думай, дурак, думай. Нельзя тратить время, надеясь, что он тебе поможет. Факт того, что Хакс не осознает, что Кайло уже помогает ему, ужасно злит, но, вероятно, на данном этапе это и к лучшему. Он отпивает еще кафа и встает, меряя шагами комнату. Цель: определить возможные варианты дальнейших действий, если предположить, что они всё же выберутся отсюда вместе и на одной стороне. Первая мысль, ужасающая: вернуться на Финалайзер и позволить Хаксу восстановиться в правах генерала. Анализ: нет. Финалайзер все еще под командованием Сноука, а офицеры на борту боятся его больше, чем Хакса. Анализ, вторичная причина: Кайло все равно не хочет возвращаться туда. Наблюдение: в свете того, что он планирует сделать, его желания значат еще меньше, чем обычно. Более того, нужно принять во внимания мнение Хакса. Кайло эта мысль совсем не нравится, но отрицать такое положение вещей он не может. Там, за порогом, Хакс кутается в одеяло, сердито цедит каф маленькими глотками, а идеи не спешат посетить его голову. Кайло собирается с мыслями, стараясь игнорировать Хакса и всяческую его активность. Кайло, значит, истерит? Это Хакс строит вселенскую обиду и дует губы. Вторая идея, разрушительная: воззвать к своему бывшему учителю с просьбой о помощи. Анализ: ха. Анализ, дальнейший: Люк Скайуокер прикончит Кайло дальше с большей радостью, нежели Сноук. Третья мысль, связанная с предыдущей, но не менее отвратная: Лея. Анализ: смерть Хана одна из многих причин, по которым его нельзя простить. Анализ с учетом вернувшегося здравомыслия: никто из тех, кто любил Бена, не поможет ему теперь. Напоминание: ты не Бен Соло. Ты его убийца. Люди, любившие его, ненавидят тебя больше всего на свете. Цель: дальше, придумай что-то получше, не будь дураком и не трать время, обдумывая невозможные варианты развития событий. Кайло идёт на кухню и наливает себе ещё кафа; напиток не помогает сосредоточиться, но он всё равно не знает, что ещё можно сделать, чтобы собраться с мыслями. Он обратится к медитации, если придется, но Сноук будет ждать его там, прислушиваясь, хотя он, возможно, слушает уже прямо сейчас, наблюдает за тем, как его ученик проводит время, быть может даже улыбается едва заметно, чувствуя панику Кайло, и думает, что так наступает первая стадия его неизбежной капитуляции, совсем как раньше. Кайло боялся противостоять Хану и никогда не преуспевал в сокрытии этого страха. Сноук всегда знал об этом, по крайней мере, до моста. До момента, когда Кайло снял шлем и показал свое лицо Хану. Именно тогда он понял, что должен сделать, знал, что сможет, и что пути назад нет. Об ожидании Сноуку тоже известно всё, ведь именно он обучил Кайло этому искусству. Если ты видел будущее сквозь Тёмную сторону, терпение может стать тебе нерушимой крепостью. — Нет, — едва слышно произносит Кайло; он чувствует себя грудой подрагивающего желе, лишенной всякого волевого стержня. Он раздраженно трясет головой и отхлебывает каф из кружки, тут же обжигая язык. Ему приходит в голову, что он может вылечить его. Наверное; он никогда не пробовал это свое умение на себе. Идея рисковая, хотя, сказать наверняка, что это действительно опасно, нельзя. Он вспоминает об ухе Хакса и выходит на заднее крыльцо; на этот раз дверь он открывает рукой. Хакс смотрит сердито. — Как продвигаются твои измышления? — спрашивает он. — Я не умею читать мысли, но, судя по твоей недовольной роже, дела идут неважно. И это несмотря на то, что я никоим образом не тебе не мешал. — Я всё ещё думаю, — Кайло садится у стены лицом к океану, оставляя достаточно места между собой и Хаксом, который так и сидит в дальнем левом углу крыльца, кутаясь в свое одеяло. Кайло мог бы просто заглянуть в голову Хакса, чтобы увидеть, какие здравые идеи его посетили насчёт того, что делать дальше, но он и без этого знает, что никаких. Так что, он может задать свой вопрос вслух и насладиться тем, как будет мяться Хакс. — А у тебя что? У превосходного стратега есть идеи? — Забавно, что ты ждёшь будто я решу все твои проблемы, в то время как ты сам даже не в курсе, чему мы противостоим. — И чему же, по-твоему, мы противостоим, позволь спросить? Не трать моё время на свои саркастичные замечания и посвяти меня в свой гениальный план, генерал. — Что ж, Рен, у меня пока нет ни одного варианта, достойного оглашения. Возможно, это как-то связано с тем, что ты пришёл мешаться, спустя пять минут моего отсутствия. Кайло открывает рот, чтобы возразить, но не находится с весомыми аргументами, а спихнуть Хакса с крыльца на мокрую лужайку с помощью Силы было бы слишком мелочно и жалко. Хакс потягивает каф и излучает самодовольство, мысленно поздравляя себя. Порой его способность удивлять Кайло бывает настолько жизнеутверждающей, что тому хочется сгрести его в охапку и целовать, насколько хватит дыхания. В остальных же случаях эта его особенность заставляет Кайло бороться с желанием смять его в комок и зашвырнуть подальше. — Ты сказал, что Ута всё ещё может быть верна мне, — Хакс намеренно демонстрирует, что не доверяет словам Рена. — Но, даже если это так, при нынешних условиях она не выступит против Сноука, она достаточно умна для этого. Ещё я думал о возможности обратиться к своей матери, но она не задумываясь сдаст меня с потрохами, как только поймёт, что укрывать меня небезопасно. К тому же, я всё равно не знаю как с ней связаться. Она ведь так и не развелась с отцом официально, просто ушла от него, когда обнаружилось, что он изменял ей с одной из своих любимиц среди кадетов, пилотом, кстати... Её звали Бома, она была младше отца на двадцать три года, а моя мать — на пятнадцать, хотя даже не была его первой женой. Первой была мать моего брата... — Какого хрена ты мне это рассказываешь? — Кайло с громким стуком ставит кружку на пол. Всё это злит его: разговоры о семье, обрывки воспоминаний из детства Хакса, что эхом докатываются до Кайло. В ответ Хакс пожимает плечами и продолжает смотреть на океан. — Кажется, меня прорывает на откровения, когда я опасаюсь за свою жизнь,— отвечает он. — Так было не всегда. Сдаётся мне, что пытки, которым меня подвергали столько времени, как-то повлияли на меня. Кайло сканирует его. Тот не пытается пошутить, просто сухо констатирует факт. Поправка, после того как пригляделся внимательнее: всё-таки шутит, но частично. Наблюдение: чувство юмора Хакса толкованию поддается с трудом. — Тебе бы в душ, — замечает Кайло. — Я тебя чую аж отсюда. Наблюдение: вероятно, его обостренный нюх как-то связан с Силой. В конце концов, Хакс был обозначен, как добыча. Поправка: не добыча. В Кайло по-прежнему нет ни капли желания навредить ему, не всерьёз, не в привычном смысле. Наблюдение, вторичное и бесполезное: возможно, дело лишь в том, что Хакс пахнет чрезвычайно соблазнительно. — Что, прости? — переспрашивает Хакс, по-стариковски приставляя ладонь к уху. Кайло абсолютно уверен, что тот прекрасно слышал его комментарий о душе, поэтому не повторяет сказанное. — Ты, кажется, забыл, что я теперь, вроде как, глухой, — заявляет он, поворачиваясь к Кайло. — Особенно, если учесть, что ты до сих пор так и не вылечил мое ухо. — Ты хоть слышишь себя? — интересуется Кайло, потрясенный такой неблагодарностью и уверенностью, что он ему, Хаксу, что-то должен. — Слышу ли... — Хакс хохочет. — Ты что, только что скаламбурил? — Что? Нет... Умолкни уже. Прими душ, а я подумаю, что можно сделать с твоим ухом. Может быть. Он ждет очередной комментарий от Хакса насчет того, что он Кайло не подчиняется, но тот только вздыхает и без возражений уходит в дом. Кайло гадает, значит ли это, что Хакс принял его главенство здесь. Отклик от Хакса: все равно снаружи пиздец как холодно. Позволь ему думать, что он победил. С умом выбирай моменты, когда ему можно перечить, и тогда он, быть может, оставит тебя в живых. Кайло сомневается, что Хакс понял, что его мысли не остались без внимания, но тот успевает скрыться в доме, прежде чем Кайло находится с достойным ответом. Наблюдение: не сказать, что Хакс не прав в своих опасениях. Поправка, важная: Хакс заблуждается, думая... так. Кайло не станет. Не сможет. Никогда, даже в мыслях не допустит... Нет. Наблюдение: ментальный протокол, столько раз помогавший собраться и следовать приказам Сноука, теперь работает в обратном направлении. Дальнейшее наблюдение: от этого голова идёт кругом, в том числе буквально. Он встаёт на непослушные ноги и хватается за дверной косяк. Ему не мешало бы поесть, — вчера вечером ему кусок в горло не лез, а до этого большую часть дня он провёл медитируя, в ожидании кошмара, который его и посетил. Наблюдение: теперь ты считаешь своего учителя кошмаром? Ментальная установка: ужасен не он, а поставленное задание. Наблюдение, возможно, излишне банальное: таков замысел. Это и должно было напугать, чтобы лишить тебя твоей самоуверенности, раскрыть тебе глаза на незначительность источников твоего спокойствия, слишком хрупких, чтобы надеяться на них. Вывод, который сложно принять, от правдивости которого аж зубы сводит: создатель таких ужасов сам становится не менее ужасным. Наблюдение, весьма знакомое: тогда ты тоже, вне всякого сомнения, кошмарен. Воспоминания, непрошеные: их маленькие плащи и кровь. Они так просили себе эти плащи. Люк сказал, что в них нет никакой необходимости, что они старомодны. Он наморщил нос и улыбнулся: вы хотите плащи? А они хотели. Все джедаи носят плащи! И Люк позволил, вопреки грызущему его сомнению; его беспокоит мимолётная картина, даже не видение, скорее, плохое предчувствие. Кайло как-то добирается до раковины и, вцепившись в стойку, рыча, наклоняется вперёд, выцарапывая собственное сознание из омута воспоминаний. Наблюдение, совсем старое: эти воспоминания даже не воспринимались, как его собственные. Тем не менее, он знает, что сделал, и отрицать содеянное совершенно невозможно. Наблюдение: оставь это. Хватит. Перестань упиваться собственной беспомощностью и поешь чего-нибудь. Он слепо плетется в кладовую, где выбирает ингредиенты для простейшего рецепта, что он знает, а после вынимает из шкафа, где она всегда и стояла, миску для взбивания. Кайло помнит её вес. Занятно, как простое ощущение предмета в руке способно вернуть его назад во времени. Дома, в городе, он практически не готовил. Да, у них действительно был персонал, который готовил еду и выполнял некоторые поручения по дому. Но они никогда не называли их прислугой. Но здесь, в доме на утёсе, их всегда было только трое. Даже Люк и Чуи не присоединялись к ним. И готовить им приходилось самостоятельно. Бен помогал матери и радовался, как дурак, когда она притворялась, что впечатлена тем, что он может передавать ей предметы силой мысли. Уже тогда, шестилетним сопляком, он чувствовал, что на самом деле это пугало её. То, каким тщеславным он может стать. То, как он смотрел на неё, дожидаясь похвалы. Но она улыбалась и, как могла, старалась скрыть от него свое беспокойство. Говорила ему, что он особенный, и как она им гордится. Лгунья. Он смотрит вниз, проверяет, что получилось в миске; его способность видеть окружающий мир постепенно возвращается. Всё практически идеально, только муки многовато. Он добавляет ещё одно яйцо и перемешивает его с общей массой; Кайло так крепко держит деревянную ложку, что кажется будто она сейчас надломится. — Снова готовишь? — интересуется Хакс, возвратившийся из спальни в другой одежде. Кайло ворчит сердито и борется с желанием приказать тому немедленно снять её, потому как помнит этот тёмно-зеленый свитер; Хан Соло носил его чаще прочих. Хакс замирает на месте, и Кайло спешит смягчить выражение своего лица. По-крайней мере, пытается. — Где ты его откопал? — спрашивает Кайло. — Свитер. — Да всё там же... В шкафу, как и всю остальную одежду. Блядь, я знаю, что у неё, скорее всего... есть история. Извини. Просто тот свитер, другой, действительно уже вонял. Я потел в нем две ночи к ряду. — Ничего, — отвечает Кайло, стараясь припомнить слышал ли он прежде от Хакса слово «извини». Он возвращается к тесту и перемешивает его ещё раз. — Меня это не беспокоит. — Мне... Нужно ли тебе помогать? Не «могу ли я помочь?», а «нужно ли?». Кайло усмехнулся, увлёкшись перемешиванием теста в миске. Хакс словно дроид, пытающийся вычислить, что может понадобиться человеку. — Нет, — говорит Кайло. — Тут всё просто. Хакс всё равно вертится рядом. У него всё ещё мокрые волосы, а плечи дрожат от прохлады в доме. Он приятно пахнет чистотой, но сквозь мыло и шампунь пробивается его собственный запах. Кайло хочет лизнуть его шею и услышать, как он вздыхает, закрывая глаза, хочется подхватить Хакса на руки, когда колени подведут его и подломятся, и отнести в постель. Цель: не позволять себе подобные мысли. Цель, первостепенная: не сметь делать ничего из надуманного с Хаксом. Не тратить время на фантазии о нем. Уточнение, глупое и боязливое: эта цель временная. Если они доживут до завтра, послезавтра, еще на день дольше... если найдут себе безопасное пристанище, то все возможно. Хакс бездельничает и наблюдает, как Кайло готовит оладьи. Он жадно принюхивается и подумывает утащить парочку с тарелки, где остывают готовые. Кайло же разбирает любопытство, ел ли Хакс что-то подобное раньше, но знает, что если спросит, то в ответ услышит лишь высокомерное фырканье, а искать в его тридцатичетырехлетнем жизненном опыте воспоминание об оладушках — напрасно тратить время. По крайней мере, насколько Кайло знал, на Финалайзере не подвали ничего подобного. — Сиропа нет, — предупреждает Кайло, пытаясь таким образом проверить знания Хакса об оладьях. — Не критично, — отвечает Хакс. — Всё равно не люблю сладкое. Что? — хмурится он, услышав смешок. — Ничего. Иногда ты говоришь настолько очевидные вещи, которые меня совсем не удивляют. — Это просто... Что? — Забудь. Вот, есть масло. Они перебираются за стол. Когда босые ступни Хакса скользят по его, Кайло, одетым в носки, то он позволяет это. В конце концов, после завтрака им всё равно заняться нечем, кроме как греться. Ментальная установка, нежеланная: а ещё организовывать заговор, планировать и ждать. Участь у них такая — всегда ждать, строить заговоры и планировать. И так будет продолжаться, даже если они сумеют покинуть это место. Наблюдение и цель, необходимая: нужно также вылечить Хаксу ухо. — Нравится? — Кайло дожёвывает оладышек. Вопрос скорее риторический, так как Хакс уже смолотил шесть штук. Зрелище, как тот утаскивает вилкой добавку, греет Кайло сердце чувством успеха и гордости, хоть он и знает, что должен отбрасывать подобные чувства, что нет в том никакого достижения: тот кто голоден всегда будет хотеть больше и больше. Ну и что? — Вкусно, — признает Хакс и отирает рот от масла тыльной стороной ладони. Порез на губе щиплет, но не так сильно, как от соли. Кайло облизывает губы и отказывается поднимать взгляд, пока чувствует, что Хакс смотрит на него. — Мы что, действительно просто сидим и едим лепешки?— довольно резко спрашивает он. — В смысле, мы только этим и будем заниматься — набивать брюхо, пока не зарежут? — Чтоб тебя, — выдыхает себе под нос Кайло, наслаждаясь происходящим больше, чем следовало бы. — Пока не зарежут? И это я тут излишне драматичен? — Рен... — И это не лепешки. Они не так называются. — Рен! – Хакс ударяет обратной стороной вилки по столу, всё ещё держа ее зажатой в кулаке. Когда Кайло все же смотрит на него, тот так похож на злющего ребенка, что он не удерживается, смеется, прикрывая ладонью рот. Хакс багровеет и до дрожи сжимает кулак вокруг черенка вилки. — Ты находишь это забавным? — кричит он. — То, что я всё равно, что покойник? Что ж, следовало догадаться, — он отпихивает от себя тарелку и, бросив на нее вилку, выходит из-за стола. — Стой, — Кайло вытирает рот рукавом. Что удивительно, Хакс слушается, замирает, словно примерзнув к полу, его плечи поднимаются и опускаются в такт заполошному дыханию. Его лицо всё ещё красное, но уже не от злости; он не хочет, чтобы Кайло это заметил. — Садись обратно, — велит Кайло. — Я смеялся не над тобой. Наблюдение: вообще-то, над ним, но не по причине, названной Хаксом. — С чего бы мне верить твоим словам? — Потому, что я спас тебе жизнь? Потому, что я... Я вылечу твое ухо. Только сядь и не дёргайся. Хакс сомневается, не хочет, чтобы Кайло лез ему в голову прямо сейчас. Тот чувствует это и уйти глубже отклика «Не делай этого», больше похожего на инструкцию, нежели на просьбу, кажется хорошей идеей. Но Кайло не лезет глубже, позволяя Хаксу укрыть свои мысли. — Полагаю, я просто чего-то не понимаю, — говорит Хакс и его голос звучит при этом так, словно не шесть оладушков проглотил, а что-то куда большее и тяжелое. — Я до сих пор в неведении относительно твоего плана. Если тебе доставляет удовольствие, когда я говорю это в слух, то пожалуйста, — я понятия не имею, что ты собираешься делать дальше. И не думай, что я не понял, что ты сделал для меня. Что это... могло подорвать твои планы, чем бы ты ни был занят... Я не круглый идиот, в конце концов. Если ты считал, что я не заметил этого, то знай — заметил. — Я не знаю, что делать дальше, — слова вылетают так легко, словно бы Хакс ночью прикормил его признание, а сейчас дернул за удочку. Кайло чувствует себя так же, как когда-то чувствовал себя Бен, которого стошнило из-за того, что он переел конфет: гадко и, одновременно, легко, потому что всё, что мучило его, выплеснулось наружу, и эта муторная часть, наконец-то, завершилась. Хакс поворачивается к столу. Его глаза, способные быть практически бесцветными и пустыми, в этом свете, в сочетании с его новым свитером кажутся чрезвычайно зелёными. — Я думаю, ты знаешь, — говорит Хакс, — что делать дальше. — Нет, — выпаливает Кайло, поддавшись притаившемуся ужасу, но беглое сканирование разума Хакса подтверждает, что тот совсем не то имел в виду. Хакс вовсе не сдаётся, не жертвует собой и не боится, что Кайло сам пожертвует им. — Твое ухо, — напоминает он и кивает. Хакс смотрит на него умоляющим взглядом. Наблюдение: Хакс умоляет не об исцелении. Поправка: отчасти, всё же, об исцелении. Просто ухо — лишь начало, малая часть того, что он на самом деле просит. Отклик от Хакса, нечёткий из-за переплетений страха и надежды: просто вылечи его, Рен. Едва ли во мне осталось что-то, что ещё не сломано. Это ведь куда сложнее — лечить меня, приводить в порядок, — хоть и весьма впечатляет. Гораздо проще, пусть и бессмысленно, было бы скинуть то, что от меня осталось, с утёса. Тебе ведь даже усилие прикладывать не пришлось бы. Ты бы столкнул меня одним выдохом. А что, если ты всё же сможешь исцелить меня окончательно? Я не уверен, что это возможно, но всё-таки. В таком случае, это будет нечто. Ещё бы я понимал хоть что-то... Кайло резко встает со своего места. Хакс кажется испуганным. Возможно, удивился тому, что Кайло мог это услышать, или тому, что вообще допустил подобные мысли; так они и стоят под пристальным взглядом друг друга. Кайло чувствует внутри себя яростное сердцебиение, но никак не может понять, его ли это сердце или он так чувствует заходящееся сердце Хакса. — Садись, — предлагает Кайло, выдвигая из-за стола стул. Хакс усаживается, но не сводит с Кайло немигающего взгляда, выжидая, что же тот будет делать. Наблюдение: разумеется, Хакс думал обо всех тех вещах сознательно, посылая их Кайло напрямую, как умеет. Отчаянно умоляя, пытаясь обхитрить своего похитителя, чтобы заставить себе сопереживать. Он ищет участия. Наблюдение, взаимосвязанное: Хакс превосходный стратег. Он сам так сказал. Дальнейшее наблюдение: однако всё это не похоже на те случаи по утрам в кухне, когда Лея смеялась и улыбалась, пытаясь сохранить своё беспокойство в тайне от сына. Вывод, не окончательный: Хакс не просто беспокоится, он в ужасе. Он боится Кайло. У него всё на лице написано, но всё же Хакс искренне просит его о помощи, обращаясь к той его ипостаси, которую, по его мнению, видит лишь он. Чушь и безрассудство. Совсем не похоже на Хакса — разыгрывать свои карты так открыто. Но, тем не менее, это срабатывает, потому что, когда Кайло становится перед ним, возвышаясь, и дотрагивается до его уха — их глаза встречаются, а на обоих накатывает ошеломляюще лёгкое и звенящее чувство, как после бутылки бренди, выпитой залпом. У Кайло нет слова для обозначения связи такого рода: огромной и чужеродной, но и отдаленно знакомой. Хакс закрывает глаза, вздрагивает и закусывает нижнюю губу, чтобы сдержать стон. Кайло вдруг понимает, что именно так Хакс заработал свой шрам, что это не дело рук его похитителей. Хакс сам прокусил себе губу, пытаясь сдержать крики. Вот почему он захотел оставить эту метку. Наблюдение, затуманенное попыткой исцеления: и поэтому Кайло хочет втянуть губу Хакса в свой рот, аккуратно провести по ранке языком, дразнить мягкими прикосновениями, пока Хакс не застонет в голос. — Блядь, — шипит сквозь зубы Хакс, пока его ухо мерзнет под ладонью Кайло, чья энергия концентрируется и проникает глубже уже залеченных поверхностных повреждений. Кайло тоже закрывает глаза, стараясь найти источник проблемы. Он ни черта не знает о том, как устроено ухо, и его манипуляции могут быть опасными. Он даже задумывается о том, что если повредит что-то существенно важное, то Хакс всё равно сможет слышать его через Силу. — Поосторожнее, — резко подает голос Хакс, словно бы подслушал чужие мысли, и не смог разделить энтузиазма. Кайло усмехнулся, но глаз не открыл. «Что, не нравится мысль о том, что мой голос может остаться единственным, который ты будешь способен услышать?». — Звучит паскудно, — комментирует Хакс. Его потряхивает немного, но он спокоен, доверяет Кайло. Он сидит неподвижно, лишь ресницы вздрагивают периодически. Эти его чёртовы ресницы: они даже не рыжие, как волосы, хоть оттенок и похож. Они практически прозрачные, изящные и в то же время нелепые, для такого человека как он. Наблюдение: по какой-то причине мысли о ресницах Хакса и шраме на его губе помогают. Кайло чувствует, как его энергия находит повреждение, концентрируется вокруг него, а затем воздействует, полностью его устраняя. Хакс хватается руками за стул, на котором сидит, и издает беспомощный звук, в котором без труда угадывается облегчение. — Осторожнее, — повторяет он надтреснутым голосом, но чувствует, что все получилось, сработало. Глаза они открывают одновременно. Кайло чувствует себе всемогущим; от ощущения успеха кружится голова, и он начинает беспокоиться, что такой прилив сил может спровоцировать стояк. Больше всего на свете ему хочется схватить Хакса за уши и поцеловать, не отпуская до тех пор, пока он снова не издаст тот беспомощный стон. Хакс тяжело дышит, крепче сжимая пальцы на стуле. Отклик от Хакса: он хочет, чтобы его сдернули с этого стула и поцеловали, не оставляя места неопределенности. Желание, подпитываемое воображением, вполне конкретное. Он представляет себе, какие ощущения испытал бы сейчас, сразу после исцеления. Представляет, как ощутил бы на языке Кайло вкус масла и оладий. — Что ж, — Хакс встает и отходит от Кайло, вставая за спинкой стула, в которую ему пришлось вцепиться из-за дрожи в коленях, — полагаю, теперь я могу слышать твои идиотские комментарии гораздо лучше. Радость-то какая. Кайло разрывает от количества желаний и их силы; он даже отворачивается, уверенный в том, что его запросто может сейчас переклинить. Хакс же в каком-то оцепенении уходит в спальню. Кайло решает увеличить дистанцию ещё больше и направляется в гараж. Даже с другого конца дома он чувствует тревогу Хакса, слышит, как быстро колотится его сердце. Наблюдение: каким-то образом нынешний сеанс лечения кардинально отличался от предыдущих. Возможное объяснение: раньше он питался от энергии, взятой от убитых им людей, от акта разрушения как такового. На этот раз он думал о ресницах Хакса, чувствовал их трепет и хотел благоговейно провести по ним подушечкой большого пальца. Вот теперь у него совершенно точно стоит, что причиняет неудобство. Он спотыкается о сложенные горкой поленья и мысленно ищет отклик Хакса о схожем дискомфорте. Хакс сидит на кровати не возбужденный, взволнованный желанием другого толка, трёт руками бедра и коленки и, зажмурившись едва не до боли, качает головой. Отклик от Хакса, считающего, что Кайло не слушает: я покойник. Мне не выкрутиться. И Кайло хочет пойти к нему, встряхнуть за плечи, хочет в лицо ему прокричать, что не собирается его убивать, что не станет этого делать, хочет убедить его, а заодно и себя, что это правда, но Хакс страшится не рук Кайло вокруг своей шеи. Он боится чего-то ещё. Хакс дотрагивается до своего уха, того, что было вылечено, и когда он делает вдох, Кайло чувствует, как расширяется его собственная грудная клетка. Он выдыхает за них обоих. Ему хочется пойти к Хаксу и... И что? Обнять, трахнуть, поцеловать, собрать по кусочкам, как было? Делу это ничем не поможет. Исцеление тоже никак не повлияет на ход событий, учитывая нависшую угрозу полного уничтожения от лица, словами не разбрасывающегося, и мчащегося к ним на полной скорости. Кайло выходит из гаража через боковую дверь и стоит под дождём до тех пор, пока возбуждение не исчезает полностью, а пульсирующая связь с Хаксом не ослабевает, позволяя ему думать не только о том, где тот находится и что делает. Намокшие волосы влажными завитками липнут к лицу и льнут к шее; холод уверенно делает своё дело, остужая его горячую голову. Цель: не лезь за пределы своей головы. Ты не найдешь в нём ответы. Всего лишь больше запутаешься. Он направляется в шаттл, где усаживается в центре каюты и таращится на кушетку, на которой по дороге сюда ютился Хакс, кутаясь в плащ Рена. На матрасе кушетки засохли пятна крови. Кайло закрывает глаза. Если он продолжит бояться медитации, то не сможет достичь ни одной из своей целей. Благодаря ей он спас Хакса. Острое волнение захватывает его внезапно, и он распахивает глаза. Благодаря ей он спас Хакса. Если только… Цель, запоздавшая: не позволяй себе думать об этом. Наблюдение: он поздно спохватился. Фактически, это верно: медитация Кайло спасла Хакса тогда. Но что, если Сноук вложил в его голову эту информацию? И вкладывал поступательно и дозировано, чтобы убедить его, будто он сам обнаружил искомое? Заключение, бесспорное: конечно, это из-за него. Он хотел, чтобы Кайло нашёл Хакса, привёз его сюда и вылечил, теша себя мыслью, что может спасти его и остаться с ним рядом. Всего один человек, единственное близкое создание, что будет греть ему постель, — он ведь немного просит. Все это – лишь часть испытания. Сноук привел Кайло в этот дом на утёсе, позволил ему думать, что это его волевое решение, дал расправить крылья перед неминуемым падением. Перед настоящим испытанием. Кайло снова закрывает глаза, но ничего не видит, не слышит и не чувствует. Когда он пробует очистить разум, но у него не получается. Он чувствует только холод да мокрую одежду, липнущую к телу, слышит дождь, барабанящий по крыше шаттла, и с кристальной ясностью понимает, что сидит в гордом одиночестве и пытается сделать то, в чём никогда не был силен настолько, насколько ему хотелось верить в это. Без Сноука он… Просто… Цель: произнеси уже вслух имя этого мёртвого мальчика. Хватит жалеть себя. Напоминание, слишком слабое, чтобы иметь большое значение: ты вылечил ухо Хакса. Тебе показалось, что ты потянулся к центру планеты и сдвинул её ядро. Это казалось таким важным. И эта дешёвая ширма заставила его поверить в истинность своего могущества. Разъединственное ухо, даже не особо травмированное, залеченное одному жалкому человечку. Едва ли сравнимо с ядром планеты. Наблюдение: ты самый настоящий глупец. Кайло ставит локти на колени и прячет лицо в ладонях. — Помоги, – просит он. – Пожалуйста. Наблюдение: он сам не понимает, к кому обращается. *** В течение нескольких дней Кайло практически не покидает кровать. Ему совершенно не хочется готовить, поэтому, когда заканчивается суп, Хакс таскает всякую всячину из кладовой. Он понукает Кайло есть, приносит еду ему в кровать, пыхтит раздраженно, обнимает Кайло по ночам и, иногда, даже днём. Дождь так и не заканчивается. От Сноука не поступает никакой новой информации, как не поступает её откуда-либо ещё. — Там в холодильнике мяса полно, – говорит Хакс на третий или четвёртый день с тех пор, как Кайло прописался в кровати. Он сидит рядом, убирает с его лица волосы, заправляя пряди ему за ухо, и, кажется, старается разозлить Кайло. – Мне, ну… приготовить что-нибудь? — Делай, что хочешь. – Рен, блядь, хватит! Не оставляй меня одного наедине со всем этим. Я и так слишком долго позволил тебе киснуть в этой твоей хандре. Довольно! Мне не помешает немного помощи, хорошо? Я ни единой вещи о готовке не знаю. Поднимай свою задницу и переставай жалеть себя. В конце концов, ты не единственный, кто влип в это дерьмо. – Ничем не могу помочь, – теперь Кайло это понимает. Он перекатывается на другой бок, отворачиваясь от Хакса, и зарывается в одеяла. Хакс вздыхает раздраженно и, очевидно, не верит ему. Пока что. – Ладно, – говорит он. – Замечательно. В таком случае, я заявляю, что достаточно здоров, чтобы высадить полбутылки бренди. А когда я сделаю это, то буду уверен, что её следует допить, не откладывая на потом. Так что, можешь подождать, а я тем временем или заблюю весь дом, или тихо сдохну где-нибудь от интоксикации. Приятных снов. Цель: игнорировать этот выпад. Эта мысль становится первой целью, что он ставит перед собой за последние несколько дней, но так и не следует ей. Со стремительно растущим беспокойством он слушает, как Хакс достает из шкафа на кухне стакан. Затем раздается характерный «чпок» от вынутой из бутылки пробки. Провальная попытка отстраниться от волнения выливается в видение: совсем юный Хакс, еще мальчишка, сидит, подтянув колени к груди, и вливает в себя спиртное до тех пор, пока не утрачивает способность жалко всхлипывать в собственные ладони. Такое происходило только тогда, когда Хакс точно был уверен в том, что его не поймают, но слёзы он прятал даже от себя, никогда не помня о них на утро, когда просыпался с гудящей головой. Наблюдение: нет ничего особенного в том, чтобы видеть прошлое. И ничего полезного, как, например, в видениях будущего. Дальнейшее, неуверенное: но этими видениями можно измерять степень восстановления его сил. Кайло хочет зацепиться за эту мысль. Он садится в кровати. Сейчас либо ранний вечер, либо снова разыгрался шторм, затемняя свет утра или даже полудня. Время суток кажется не важным. Критически оценив свои возможности, он вдруг понимает, что лежит под одеялом голышом, хотя и не может припомнить момент, когда разделся. Следом приходит мысль, что он так и не отстирал от крови свой плащ, как не избавился от остальной одежды. Ему нужно побриться; часто повторяемый ритуал давал ощущение контроля над собственной жизнью и позволял чувствовать себя чуточку лучше. И совершенно точно визуально отдалял от джедаев с их отвратительными бородами. Начисто выбрив щеки, Кайло обращает внимание на порядком отросшие волосы. Он достает из шкафчика над раковиной ножницы и укорачивает пряди на дюйм. Кайло всегда гордился своими волосами. Хан, бывало, поддразнивал его за то, что он отрастил их такими длинными, а Лея, напротив, просила мужа отстать от ребенка и говорила, что ему идет. Он прячет ножницы подальше, чтобы Хакс случайно не нашел их и не вздумал сделать себе стрижку; к его отросшим патлам Кайло испытывает необъяснимую нежность. Кроме того, он безумно рад тому, что Хакс ежедневно бреется; ему нравится, когда тот во сне прижимается гладкой щекой к его спине или утыкается в затылок. К слову о его щеках: они явно начали округляться. Его грудь тоже уже не кажется впалой. Кайло теперь не так четко чувствует его выпирающие ребра, когда тот прижимается к нему по ночам. Хакс не привык страдать от вынужденного безделья и сейчас разграничивает время, проведенное без конкретной цели и заданий, приемами пищи. К тому же, он стремительно опустошает кладовую регулярными набегами с целью перекусить. Кайло подмечал все это, пока отлеживал бока и зачем-то до сих пор держит эту информацию в голове. Он пробовал заставить свое тело думать, что оно мертво, старался убедить в этом все свои чувства. Это был опыт, противоположным медитации, — отправлять себя туда, куда раньше и в мыслях не дерзал. Хакс удерживал его в реальном мире, принося ему еду и грея теплом своего тела под одеялом; даже его сердитые вздохи помогали. Очевидно, что Хаксу чужда забота о ком бы то ни было, не говоря уже о ком-то, кто отказывается разговаривать и практически не двигается. Но это всё же лучше, чем слоняться по пустому дому и ждать исполнения негласного пророчества Сноука. Мысль о том, что нужно снова надевать одежду Хана, не вызывает ничего, кроме омерзения, так что он выходит из спальни, завернувшись в одеяло. Он ожидает увидеть Хакса, напивающегося на крыльце или у камина, но совершенно неожиданно тот находится в гараже. Прежде, чем заглянуть, Кайло мысленно проверяет там обстановку: Хакс возится с чем-то при свете свечи. Он сидит на низком табурете перед старым сломанным спидером. Хакс стащил с него брезент и снял пластину, закрывавшую двигатель. На полу лежали разнообразные детали вперемешку с инструментами Хана. Рукава его рубашки закатаны, а на бледной коже предплечий виднеются пятна машинного масла. Хакс не замечает его приближения. Не желая его прерывать, Кайло уходит в кухню и возвращается обратно, нарочито громко топая, чтобы Хакс точно его услышал. - Чем занят? – спрашивает Кайло у обернувшегося к нему Хакса. Стакан с бренди стоит неподалёку от него, на табуретке повыше. Он налил себе вполне умеренную порцию и убрал бутылку обратно в кладовку. - Чиню этот хлам, – Хакс стучит гаечным ключом по корпуса спидера, словно подтверждая свои слова, и приосанивается. – Я не так уж бесполезен, чтоб ты знал, – говорит он. – У меня есть и другие навыки, кроме умения произносить речи. - Зачем тебе спидер? - Чтобы с ума не спрыгнуть от скуки и страха, если ты, конечно, не против. Передашь мне ту пусковую рукоятку? Кайло мгновение обдумывает просьбу, а затем с помощью Силы переносит нужный инструмент в требовательно протянутую ладонь. Хакс закатывает глаза, но в глубине души даже немного удивляется такому методу, а может просто радуется, что Кайло наконец-то делает хоть что-то. Он возвращается к работе. Кайло же тем временем подходит к высокой табуретке и отпивает бренди из стакана. Он никак не может понять, как Хаксу может нравиться еще и вкус этого пойла, помимо оказываемого эффекта. - Может, ты лучше приготовишь что-нибудь, вместо того, чтобы шнырять у меня за спиной и пить мой бренди? – интересуется Хакс после нескольких минут, проведенных в тишине. - Сейчас уйду, - отвечает Кайло. Он усаживается на ступеньках, ведущих из кухни вниз в гараж, и наблюдает за ним некоторое время. - Пытаешься проверить не соврал ли я? – спрашивает Хакс после того, как вытаскивает из спидера насквозь проржавевший аккумулятор и заменяет на новый, чудом найденный среди старого барахла Хана. - Нет, я тебе верю. В смысле, что ты действительно можешь чинить вещи. - Я польщен. Ну так что, ты все еще в депрессии? Или что там с тобой? - В настоящее время я пытаюсь принять факт своего поражения, - Кайло произносит эти слова, представляя, что их слышит Сноук. Хакс же, разумеется, лишь фыркает. - Да уж, я тоже, - говорит он в ответ. – Собственное я уже принял процентов на пятьдесят или около того. Передай молоток. Хакс снова протягивает руку, даже не оборачиваясь на Кайло. Тот снова прибегает к Силе и выполняет просьбу. Наблюдение: от такого простого действия он чувствует удовлетворение. Пусть действие глупое, незначительное и бессмысленное, но от него ему лучше. Когда голод становится невозможно игнорировать, Кайло возвращается в спальню, чтобы одеться. Он старается особо не рассматривать выбранные вещи: штаны с потертыми отворотами, рубашка с пуговицами. После он инспектирует запасы мяса в холодильнике; несколько ломтей, завернутых в испачканную кровью бумагу, кажутся ему наиболее привлекательными. Он не помнит, что это за вид; мясник рассказывал ему, но он не слушал. Он обжаривает мясо с луком и травами, решив, что в качестве гарнира сгодятся местные корнеплоды, если отварить их и взбить с молоком и солью. Когда последний проблеск света исчезает за океаном, Хакс приходит посмотреть как у него дела. - Как ты умудряешься готовить в темноте? – спрашивает он, то есть, я понимаю «как», но почему бы не делать это при свете? - Зажги свечи, если хочешь, - отвечает Кайло, понимая, что сморозил чушь. Хакс удаляется в душ. Кайло позволяет своему разуму блуждать около душевой кабины. Он видит сквозь матовое стекло его бледную фигуру и заставляет себя вернуться к готовке, пока ничего не пригорело. Чуть позже Хакс снова появляется рядом, чисто выбритый, одетый в тёплую одежду, а его влажные волосы зачесаны назад. - Ты немного поправился, - Кайло констатирует факт, борясь с желанием поцеловать его в щеку и почувствовать её мягкость. Наблюдение: даже в час своего величайшего позора он не утратил способность хотеть всяких глупостей. - Никогда не любил так много есть, - отвечает ему Хакс, бросая голодные взгляды на сковородку с мясом. – Это всегда была просто необходимость, раздражающая и отнимающая время. Но так было до того, как я едва не умер от голода. Теперь я не могу наесться. - Понятно, - Кайло слегка толкает Хакса локтем и тут же одергивает себя; так же, к неудовольствию Бена, любил делать Хан Соло. – Спасибо, что не заблевал дом, - бурчит он себе под нос. - Эта идея не настолько привлекательна, как хотелось бы, - Хакс закатывает глаза. – Даже в преддверии моей казни. - Не говори так, - Кайло бросает на него негодующий взгляд. Кажется, он впервые за несколько дней отважился посмотреть Хаксу в глаза. Он видит их цвет даже в темноте, как и демонстративное пренебрежение в них. – Я рискую всем, что у меня осталось, лишь бы уберечь тебя, - Кайло старается разозлиться, но у него всё ещё не достаёт сил для этого. – Так что, может, не стоит так запросто отшвыривать все это при каждом удобном случае? Хакс собирается ответить что-то. Кайло слышит, как тот думает о Хане и о том, что Рен не остановился перед его убийством, и том, что уж покончить с опальным генералом ему будет гораздо проще. Но Хакс лишь качает головой и мудро не озвучивает свои мысли. Они едят при свете огня, сидя у камина. Дождь полощет по окнам, и из-за косого ветра вымачивает крыльцо до самой двери. Кайло посещает чувство родом из детства, когда он задавался вопросом, а заканчивается ли вообще здесь дождь, сможет ли он до конца их отпуска хотя бы один денёк провести на улице, не кутаясь в дождевик; в данном конкретном случае, - прежде, чем он встретит смерть. - У меня есть идея, - говорит Хакс, выскабливая пюре вилкой из тарелки. - Насчёт чего? – интересуется Кайло, опасаясь, что уже знает ответ. - Насчёт единственного пути отсюда. - О как. - Думаю, не имеет значения, скажу ли я это вслух или просто подумаю об этом? Можешь просто подумать. Никакого вреда от этого не будет, - произносит Кайло с растущим беспокойством. Хакс делает глубокий вдох, ставит тарелку на пол и выдыхает. «Слушаешь?» Подтверждение для Хакса: да. «Ты должен убить старого мерзавца. Полагаю, что бы мы ни предприняли, избежать смерти у меня всё равно не получится. И если я умру, то у тебя будет реальный шанс покончить с ним. При условии, конечно, что моя смерть достаточно… разозлит тебя. Не позволяй ему убедить тебя, будто ты на это не способен». - Но это действительно так, - Кайло не поднимает глаз от своей тарелки. Ему не нравится этот разговор. Будто Хакс – уже призрак. Тайно, насколько это возможно, Хаксу: Сноук не может умереть. Он победил саму Смерть. Отклик от Хакса: это он так сказал. - Это действительно так, - возражает Кайло. – Ты не понимаешь. Обладай ты той же силой, что и я, ты бы мог видеть правду о вещах. Иногда ты видишь её, словно запотевшее стекло, иногда – кристально четко. Это факт. Я видел. Проще передать Хаксу напрямую в голову, чем произнести вслух: Сноука нельзя убить. Я в этом уверен. - Рен, - Хакс накрывает ладонью руку Кайло и склоняется ближе, так, что тот чувствует запах специй и жареного мяса. – Он соврал тебе, - практически шепот. – Только посмотри, чего он достиг, вводя тебя в заблуждение. И я знаю, что он не присылал тебя за мной, что ты пришел сам. - Как ты можешь быть в этом уверен? Отрицать это было бы глупо, а в глазах Хакса он читает неколебимую уверенность в сказанном. Хакс пожимает плечами, сильнее стискивая пальцами ладонь Кайло. - Почувствовал, - объясняет он, глядя в темноту, куда не доставали отблески огня, горящего в камине, - когда ты лечил меня. А может еще раньше, когда ты принес меня на шаттл и снял шлем. Ты выглядел совсем диким, практически безумным. И, очевидно, не под бременем приказа. Ты был напуган тем, что совершил. - Я не боялся, - Кайло сбрасывает руку Хакса и уходит на кухню, унося с собой тарелку. Наблюдение: он говорит правду. «Напуган» это неверное слово, как и «боялся». Он не испытывал настоящего страха, пока не сел в тот шаттл и не осознал, что сделал нечто выдающееся, отыскав местоположение Хакса и выдернув того из лап мучительной смерти. Даже когда Сноук нагрянул в его голову с визитом, чтобы освежить понимание параметров испытания, Кайло и близко не был так испуган, как когда понял, что никогда не был настолько силён, насколько привык считать. Это всего лишь Сноук дёргал за ниточки, заставляя его считать себя более могущественным, чем есть на самом деле. Если это правда, то на кой чёрт ты вообще ему сдался? Почему ты чувствуешь себя более слабым в его присутствии и куда более сильным, когда его нет поблизости? Потому, что он не даёт тебе силы, а отнимает их, забирает для себя. - Заткнись! – рявкает Кайло, отмахиваясь рукой в попытке прогнать призрака. - А я ничего и не говорил! – возмущенно отзывается Хакс из гостиной. – Если читаешь мои мысли, то будь готов увидеть их такими, какие они есть. Я не собираюсь их фильтровать для твоего удобства и комфорта. - Я не… Да ты даже речь свою фильтровать не пытаешься. - Вот именно! * В кровать Кайло укладывается в трусах и рубашке. Он подкатывается к Хаксу, надеясь, что тот примется расстегивать пуговицы, и улыбается, когда так и происходит; он знает, что в темноте Хакс его улыбки не увидит. Сам же Хакс одет только в штаны; очередная пара не по размеру. Но, расправившись с пуговицами, он не прижимается к груди Кайло и вместо этого проходит ладонью по его животу, поднимаясь горлу. Не уверенный в желаниях Хакса, Кайло обращается к его мыслям. Отклик от Хакса: Не уходи больше никуда. Просто останься со мной, пока я не умру. Я через столькое ради тебя прошёл. Неужели я о многом прошу? - Я не… - голос Кайло звучит слишком громко для окружившей их тишины. Хакс смотрит ему в глаза и хмурит брови; он переносит руку ему на грудь и раскрывает ладонь, словно собираясь оттолкнуть. – Я не заставлял тебя, - говорит Кайло. Это не вполне так, но он бы и пальцем к Хаксу не прикоснулся бы, знай он заранее к чему это их обоих приведёт. – И я не останусь дожидаться твоей смерти. Тебе запрещено умирать. Я приказываю тебе жить. - Странно слышать, - Хакс выводит большим пальцем круги на коже Кайло, посылая вниз по его позвоночнику волны возбужденной дрожи. – Но, как ни странно, это мне кажется уместным. Значит. Приказываешь мне жить? Звучит как угроза. - Тогда тебе следует чётко следовать приказу. - И что ты сделаешь, если я ослушаюсь? Вернёшь меня к жизни в качестве наказания? – Хакс фыркает от смеха и уступает желанию притиснуться вплотную. Он перекидывает руку через Кайло и утыкается лицом ему в грудь, вдыхая запах кожи. – Если подумать, ты и правда можешь быть на это способен, - бубнит он. – Поднять меня из могилы мне назло. - А ты знаешь, что я появился на свет только потому, что у Дарта Вейдера была слабость? – спрашивает Кайло, хотя прекрасно понимает, что Хаксу это не известно. Тот с трудом сдерживает смех и поглядывает на Кайло, иронически приподняв бровь. - Я знаю лишь то, что не способен угадать, что ты скажешь в следующий момент времени, - признается Хакс. - Чистая правда, - Кайло отстраняется от льнущего к нему Хакса и опирается на локоть, принимая более удобную позу для разговора; Хакс не убирает перекинутую через его корпус руку, но Кайло не возражает. – Однажды Вейдер любил женщину, человека. - Я догадывался, что она человек, но если бы я ошибся, то это объяснило бы пару-тройку твоих особенностей. Ну и, разумеется, я знал, ведь Скайуокер и Органа его биологические дети. Но я никогда прежде не слышал слово «любил» и его имя в одном предложении. - Её имя было Падме Амидала. Моя мать рассказывала мне о ней. Принимая во внимание источник информации, половина из сказанного ею было враньём. - С чего бы ей врать о собственной матери? - Такова её натура, - голос Кайло становится жёстче. Хакс по-прежнему поглаживает его кожу большим пальцем, и это помогает усмирить закипающую ярость. – Моя мать… Лея Органа. Она врёт даже самой себе и принимает неверные решения. Взять, хотя бы, человека, которому она доверяла, как себе, - Хана Соло. Он бросил её, когда их сын погиб. - Не уверен, что понимаю, куда ты клонишь, - Хакс гладит его бок. - Но, признаю, я впечатлён. - У моей семьи богатая история саморазрушения, построенная на привязанности не к тем людям. - А, - нехитрая ласка прекращается, и Хакс напрягается. – Так это речь, после которой ты меня убьёшь? - Нет… умолкни. Ты не похож на тех, кого выбирали мои дед и мать, тех, кто сломал их. Они были мягкосердечны, глупы и склонны идеализировать. Ты же больше похож на меня. Хакс успевает придумать остроумный комментарий, но так и не произносит его. Кайло щурится, дослушивая его мысль. «Похож, говоришь? Так себе комплимент от того, кто себя ненавидит». Цель: сделать вид, что ничего не слышал. Сейчас не время пререкаться. - Хорошо, я похож на тебя, - соглашается Хакс. – Допустим, ты прав, но что это нам даст? Сноук с распростёртыми объятьями примет меня в качестве твоего любовника? Сам знаешь, что этого не будет, Рен. - Я говорил о другом. Забудь. Ты не слушал. - Легко говорить, когда читаешь чужие мысли! Я слушал, но ты несешь околесицу, не имеющую ничего общего с логикой. И когда я спрашиваю тебя, что же ты такое хочешь мне сказать, ты просто затыкаешь мне рот. Кайло приходится немного подглядеть мысли Хакса, чтобы понять значение слова «околесица». Подобное использование Силы было наименее любимым, но к нему приходилось прибегать, ведь школу он не заканчивал, а его уровень начитанности оставлял желать лучшего. Он напоминает себе, что это, разумеется, не его вина, и отворачивается от Хакса, понимая, что свалял дурака, решив рассказать ему что-нибудь. Хакс тоже отворачивается, но прижимается своей спиной к спине Кайло, греется. Кайло снова касается его разума, искренне ожидая услышать как Хакс сокрушается над тем, что когда-то позволил себе слабость дотронуться до Кайло. Отклик от Хакса: дурак ты, Рен. Не желая и дальше слушать подобное, Кайло практически отстраняется, но проваливается глубже прежде, чем успевает остановиться. Дополнительный отклик от Хакса, окаймленный неожиданной нежностью вместо сожаления: я ничем не отличаюсь от тех идиотов, что встретили свою смерть лишь потому, что кто-то из Скайуокеров захотел уложить их к себе в постель. Мягкосердечные, упрямые, добрые, отстраненные, глупые или гениальные – в самом конце уже не важно, какими мы были. Я все равно, что покойник, и ты не сможешь вернуть меня назад. Дальнейший отклик, все еще наполненный нежностью, и определенный рассчитанный на то, что Кайло его слышит: не сомневаюсь, что ты всё равно попробуешь, бросив вызов здравому смыслу. Мне кажется, что ты самый большой идеалист из тех, кого я когда-либо встречал. Это прекрасно и до идиотизма иронично. Наблюдение: Хакс только что назвал его прекрасным. Параллельное наблюдение: а еще идиотом. Вскоре Хакс засыпает, вздрагивая во сне от кошмаров. Кайло терпит до последнего, но когда Хакс издает придушенный болезненный стон, словно кто-то схватил его за горло, он перекатывается на другой бок и притягивает того ближе к себе, гладит по волосам. От этого Хакс просыпается и уже сам обвивает Кайло руками, прижимаясь ещё теснее. - Не видь сны, - шепчет Кайло ему в ухо. Это не приказ и не привитая через Силу воля, а всего лишь пожелание. Даже, скорее, предложение. Сам же Кайло своему совету последовать не может. Несколько дней он избегал сновидений, но внезапно они возвращаются, окружив его нежеланными видениями: среди них он видит свои руки на шее Хакса и взгляд его широко распахнутых глаз. И это хуже, чем стоять среди мёртвых детей, не в силах вспомнить их убийц, не зная, что это сделал ты сам, с каждым из них. Хуже, чем Рей, рыдавшая и умолявшая не оставлять ее одну, уже лишенная им половины своих воспоминаний в неловкой и поспешной попытке спасти ей жизнь. Хуже, чем знать, что он так ничем ей и не помог. Он отвлекает свое сознание от гнетущих картин, нашедших его даже во сне: нет, он не может допустить подобного снова. Его видение грядущего будущего меняется вместе с тем, как мысли обретают уверенность. Оно кажется настоящим, лишенным метафор и символов, словно Кайло подсмотрел его в другой версии реальности, а не увидел во сне. Картина резко контрастирует с тем, что он видел раньше: Хакс уже старик и стоит перед окном во всю стену и созерцает укрытые снегом горы. Но вид состарившегося Хакса не приносит облегчения. Он лишь похож на себя, но на деле собой уже давно не является: он пустой, оцепеневший, словно где-то в другом месте, - лишь призрак в дышащем по инерции теле. «Охранники зовут его генерал Хрипач. Он не реагирует на их насмешки. Этот старикан даже не вздрогнет, если вы плюнете в него. Многие здесь уже пробовали. Говорят, это на удачу, как бросить монетку в фонтан». Кайло силком выдирает себя из сна и, со свистом втянув воздух сквозь зубы, поднимается на локте. Он закрывает Хакса другой рукой и обшаривает тёмную комнату взглядом в поисках того, кому принадлежал этот голос, хотя и знает, что никого не найдет. Голос говорил не с ним; это был кто-то рядовой, не важный, кто мог однажды присматривать за Хаксом, кто, возможно, еще даже не родился. Наблюдение, крошащее его изнутри: новое видение отвратительнее предыдущего, того, где Кайло душит Хакса. Оно по-настоящему страшное. Он не может принять такое будущее, ведь Хакс всё ещё в его руках, - тёплый и дышащий, вовсе не призрак, по-прежнему беспокойно вздрагивающий во сне от вновь нахлынувших кошмаров. Хакс, успевший развернуться к Кайло лицом, прячется у него на груди. Не понимая, где он и что происходит, он спросонья открывает глаза, пробуждая малую часть своего сознания, чтобы удостовериться, что Кайло рядом, что именно он ерошит ему волосы и греет своим теплом. Отклик от Хакса: всё в порядке. Это Рен: его запах, его прикосновения, его шумное присутствие. Никакой угрозы. Спи. Хакс отключает и эту часть сознания, притираясь щекой к горячей коже Кайло и засыпает, вновь пытаясь выстроить защиту от снов; у него не получается. Кайло обнимает его, охраняет его покой, в то время как его собственное сердце заходится, и чувствует, как снова загорается тот огонёк. Поправка: он никогда не гас. Наблюдение: тебе хочется сделать вид, что его нет, но каким бы крохотным он ни был и как бы тщательно ты его ни скрывал, он всё равно горит. Вторичное наблюдение: огонь не поддается контролю, не в полной мере. Не когда он начинает пожирать всё вокруг, обращая в пепел. Цель: выяснить как выжить, когда тебе не остаётся ничего, кроме как полыхать. Контроль вторичен, главное – не сгореть. Предположение: это и есть настоящая сила. Весь этот гнев, ненависть и ярость – они всегда были тебе друзьями, но кроме них есть что-то еще. Есть причина. И это Хакс. Маленький человек, жизнь которого стоит того, чтобы спалить всё на своём пути, пока не останется ничего, кроме них двоих. И от гор тоже камня на камне не оставить, разрушить их все на каждой планете. Тогда те, что Кайло видел во сне, исчезнут, и Хакс не будет смотреть на них невидящим взглядом. Наблюдение: в том есть по-своему прекрасное безумие. Нечто такое, что ощущается как безраздельно его личное, достаточно безрассудное, чтобы стать единственной вещью в его жизни, что имеет значение. Кайло прячет свою полубезумную улыбку в растрепанных волосах Хакса. Он пытается поверить, что его обновлённой решимости хватит, чтобы уберечь Хакса от худших его кошмаров. Он засыпает, не убеждая себя в том, что так и будет, а вцепившись мёртвой хваткой в мысль, что сможет защитить Хакса от куда более реальных вещей. Он же Кайло Рен, потомок Дарта Вейдера, и он перекроит будущее голыми руками, если потребуется, и придаст огню всё, что посмеет посягнуть на жизнь Хакса. *** Несколько дней, проведенных в доме, превращаются в целую неделю, а затем начинается вторая. Дождь так ни разу и не прекратился. Хакс продолжает ковыряться в спидере, что очень здорово, но ужасно раздражает Кайло, так как для себя он занятия не находит. Он постирал плащ, но это не заняло его даже на полдня. От остальной своей старой одежды он избавился, просто сбросив её с утёса; затяжной дождь не дал спалить её во дворе. Когда их запасы истощаются, он возвращается в город и на этот раз набирает гораздо больше продуктов. Он оправдывает огромное количество еды тем, что у них ещё есть в запасе немного времени, и думает о том, как бы не пришлось поплатиться за подобную самонадеянность. Однако домой Кайло возвращается в приподнятом настроении, - в этот раз никто не окликнул его, назвав Беном Соло. Снедаемый беспокойством и движимый внутренним огнём, что угнездился у него в груди, Кайло возобновляет тренировки ближнего боя. Он упражняется каждый день, несмотря на проливной дождь, и, размахивая световым мечом, ощущает острую нехватку оппонентов, которых проецировал для него Сноук. Порой они были настолько неотличимы от настоящих, что их стремительные атаки заставляли Кайло бояться за собственную жизнь в решающие моменты этих учебных схваток. Те проекции были убедительнее тех, что присылали к нему в спальню. Теперь-то, познав бой с настоящим противником и секс с живым человеком, он чётко видит эту разницу. Наблюдение, мерзкое до тошноты: Сноук явно больше сил вкладывал в симуляцию битв, нежели в помощь подростку, терзаемому гормональной бурей … Наблюдение: нет, хватит. Не думай об этом. Во время одной из своих тренировок он замечает, что секционная дверь в гараж, где Хакс по-прежнему возится с системой гидропривода спидера, открыта. Разумеется, Хакс открыл её, чтобы пустить в помещение дневной свет, но в то же время, он поглядывает иногда на Кайло, прекращая работу на несколько долгих мгновений. Кайло мог бы подразнить его за это, но решает притвориться, будто он не заметил его внимания. С той ночи, когда Кайло признал, что привязан к Хаксу, они словно заключили негласное соглашение не жаловаться друг на друга. От внимания Кайло не укрылось также то, что почти каждый вечер Хакс пьет бренди. Однако наливает он себе мало; эта скромная порция не оказывает на него никакого эффекта, да и бутылка до сих пор полная наполовину, так что, вполне возможно, не стоит беспокоиться по этому поводу. - Как успехи? – интересуется Кайло, когда ему надоедает фехтовать с пустотой. Он стоит снаружи, продолжая мокнуть под моросящим дождём. Хакс оглядывает спидер и пожимает печами. - Мне определенно не хватает некоторых важных деталей, - отвечает он. – Так что, приходится искать компромиссы. Я собрал прибор, который заменил бы сломанный терморегулятор, но он работает не совсем так, как я ожидал. - Так ты ещё и изобретатель? – Кайло всё ещё не может отдышаться после упражнений, чувствует, как по телу курсирует живая энергия; ему нужна цель, на которую её можно направить. – То есть, - поправляет он себя, - я знаю, что ты конструируешь вооружение. Конструировал… Где ты научился всему остальному? - А сам-то как думаешь? В школе, в Академии. Там не только лекции по истории Империи и инженерии читали. - Полагаю, боевая подготовка у вас там тоже была? Хакс фыркает и посылает Кайло убийственный взгляд. - Да. В военном учебном учреждении у нас была боевая подготовка. Верно подмечено. - И как у тебя получалось? – Кайло игнорирует его сарказм; нервно перебирая пальцами по рукояти деактивированного светового меча. – Я о ближнем бое. - Я уже говорил, - выражение лица Хакса меняется, он даже приосанивается и выглядит неожиданно довольным. – У меня были наивысшие оценки по всем дисциплинам. Включая боевую подготовку. - Хмм, - Кайло оборачивается, оглядывая двор и пряча от Хакса улыбку. Совладав с лицом, он поворачивается обратно к Хаксу. – Хочешь попрактиковаться? И снова Хакс фыркает. - Хочешь сказать, что ты будешь нападать в полную силу, наперевес со своей чудо-палкой, что способна резать сталь? Нет уж, увольте. У меня была подготовка иного рода. - В теории, это не сильно отличается от рукопашного боя. Был бы у нас ещё один световой меч. - Можешь обыскать меня, Рен. У меня ни одного нет. И всё равно… - Что, если это будут палки? – спрашивает Кайло. – Я могу найти подходящие ветки в лесу. Или же можно использовать рукоятки от метлы и швабры. Или что-то вроде этого. - Ты ведешь себя, как мальчишка, которому нужен товарищ для игры, - Хакс демонстрирует лишь безразличие, но Кайло заглядывает глубже в его мысли и видит там хорошо скрытое любопытство и гудящее слабое возбуждение, отголосок которого уловил ещё во время тренировки, почувствовав тяжёлый взгляд Хакса. - Я буду с тобой помягче, - небрежно роняет он, зная, что это подстегнёт Хакса. Тот поджимает губы, откладывает в сторону руководство пользователя и встаёт. - Разве что сперва, - отвечает он. – Дай мне разогреться и приноровиться. У меня давно не было практики. Ещё посмотрим, кто кого. - Замётано, - ответ вылетает на выдохе. Наблюдение: если он сможет пройти этот спарринг не возбудившись, это будет чудо. Подыскивая в гараже подходящее оружие, Кайло находит старую метлу и грабли, которые сразу же лишаются функциональных частей в угоду лучшим аэродинамическим свойствам; всё равно ни он, ни Хакс не собираются подметать или убирать здесь листья. Хакс уходит в дом и возвращается, обутый в ботинки. Носки он взял из ящика Леи, но, в силу их универсального вида, Кайло решает не сообщать ему об этом. А вот обувь определенно принадлежала Хану: старые коричневые ботинки велики Хаксу, и он зашнуровал их потуже; не лучший вариант для спарринга, но сойдёт. - Мог бы выйти и босиком, - говорит Кайло. Он сам иногда так тренируется. Под шефством Сноука в качестве дополнения шли горячие угли. – Трава мягкая. - Это было бы отвратительно, - отвечает Хакс. – Могу я выбрать себе оружие? Кайло протягивает ему оба варианта. Хакс мудро выбрал ручку от метлы: она чуть длиннее и тяжелее, отличный выбор для более низкого оппонента, хоть он и не сильно ниже. Наблюдение, праздное, не связанное с упражнением: Кайло чрезвычайно нравится их, пусть и незначительная, разница в росте. - Какие будут правила? – спрашивает Хаакс, следуя за Кайло на лужайку; из-за погоды его волосы быстро становятся влажными. Дождит сегодня гораздо меньше, а имеющаяся морось больше походит на туман. – Или это будет что-то вроде уличной драки? – интересуется он, держа свое оружие наизготовку, словно опасаясь, что Кайло может напасть без предупреждения. - Просто попробуй меня обезоружить, - отвечает Кайло и душит в зародыше веселье от мысли, что Хакс вообще сможет. - Я спрашиваю, будет ли поединок честным, Рен. - А разве я не говорил, что поначалу буду с тобой помягче? Он держит своё слово потому как очевидно, что Хакс подрастерял навык – слишком резок в движениях, даже плечи держит не правильно, излишне напряжённо. Он подмечает плавность движений Кайло, с которой тот отражает каждый удар, и меняет стойку, расправляет плечи. Хакс пока не пытается обезоружить Кайло, лишь проверяет его реакцию на различные тактики. И будь его противником кто-то другой, Кайло бы быстро надоел однообразный обмен ударами. Но Хакс сосредоточенно сводит брови к переносице, а мокрые волосы липнут к его лицу, и это невероятно хорошо. Просто потрясающе – чувствовать силу, которую он вкладывает, чтобы пошатнуть спокойствие Кайло. А тому сердце греет диковатое чувство гордости, когда Хакс начинает вспоминать свои тренировки, а его удары становятся быстрее, а траектория – более просчитанной; его по-настоящему увлекает поединок, и складочка между бровей разглаживается. В коротких промежутках между взмахами палкой Кайло успевает заметить, насколько яркими стали глаза Хакса. - Неплохо, - замечает Кайло, когда Хакс едва не задевает рукояткой его ухо; это скорее даже шпилька, нежели похвала: Кайло несильно ударяет его по боку прежде, чем тот успевает принять защитную стойку после своего чересчур смелого выпада. Тот морщится, но не краснеет пристыжено, даже ритм атак не замедляет. Кайло лишь усмехается. У Хакса прибавляется решимости и держаться против него вдруг становится сложнее. Когда он практически успевает нанести удар по левому плечу Кайло, Рен понимает, что отражает его атаки почти всерьез, не используя при этом Силу, разумеется; в этом поединке ей не место. Биться без неё было непривычно, но, в то же время, – ободряюще ново. Особенно в те моменты, когда его чувства обостряются, и он прислушивается к ним интуитивно, ловя блуждающую мысль или эмоцию Хакса, невербальные реакции и ощущения, не нашедшие ещё выражения в словах. Всё это напоминает Кайло каково это – быть внутри Хакса; как что-то дрожало в груди Кайло в ответ на каждую упрямую попытку Хакса сдержать рвущиеся наружу стоны; напоминает о том полуосознанном моменте, когда Хакс перестал сдерживаться и на пике удовольствия едва не прокричал его имя. Теперь же эта вышколенная сдержанность курсирует сквозь Хакса, обращаясь агрессией: ему всего-то хочется достать Кайло концом шеста, хотя бы раз. Но Кайло не может позволить такому случиться: Хакс не хотел бы, что бы он ему поддавался, только не сейчас. Он безжалостно атакует, нанося три удара подряд, ожидая, что Хакс отступит и сбавит напор, но тот словно заряжается его энергией и удивляет его, исполнив сложный манёвр, включающий вращение оружия, которое для него всё-таки слишком экстравагантное, и почти дотягивается до левого бедра Кайло. - И ты такое скрывал, - Кайло не удаётся подавить улыбку. Он отступает из радиуса поражения, пока Хакс не успел удивить его ещё каким-нибудь приёмом. – Не иначе как придерживал в качестве туза в рукаве. - А? – Хакс задыхается; он в отвратительной форме, но старается демонстрировать обратное. – Разве? Я думал, что ты читал мои мысли всё это время. - Я обещал, что буду мягче, это не значит, что я жульничал. - Где обещания, там и неспортивное поведение. Они продолжают бой; Кайло идёт на сближение первым, но Хакс начинает нападение с удивительным бесстрашием и уверенностью. Кайло реагирует инстинктивно; бессознательно, он вдруг видит в Хаксе реальную угрозу. Он видит, как его собственный шест с силой опускается Хаксу на правое плечо ещё до того, как это происходит, но видение приходит слишком поздно: одно мгновение – и Хакс кричит от боли, оседая на землю. - Блядь, - Кайло бросает клятый черенок граблей и едва не теряет сознание от вспышки непрошеных воспоминаний. Тот день. Он заранее знал, что случится тогда, но было слишком поздно, чтобы помешать. Кайло идёт к Хаксу и словно движется сквозь стену шквального огня, сквозь физическое воплощение боли: их маленькие плащи и упавшая тишина; все мертвы, кроме Рей, а сам он борется с собственным телом, лишь бы не ударить световым мечом и её. Цель: нет. Не сейчас. Урон Хаксу нанесён не серьезный, но для него сейчас любая новая травма сродни полёту вниз головой с утёса; он отталкивает Кайло, когда тот пытается помочь ему подняться, и остаётся сидеть на коленях, пачкаясь в грязи. Отклик от Хакса: он ненавидит грязь. И Рена. Плечо не выбито, но болит ужасно; синяк будет жутко болючий и глубокий. - Я в порядке! – рявкает Хакс, когда Кайло тянется к нему повторно, чтобы излечить. – Просто не лезь. Что случилось, то случилось. Я проиграл поединок, но мы оба знали, что так и будет. - Я не… Прости… Я только… - Нахер иди со своими извинениями! Ты хотел подраться, и я согласился. Так что, я не… - Но ведь… я не собирался. - Что ж, значит ты просто не в состоянии себя контролировать. Это ты хочешь сказать? Разумеется, ты не собирался. Ты вообще ничего не планировал! Да ты просто-напросто сгусток силы без смысла, без пилота за штурвалом, без цели, — ты же разрушаешь всё, чего коснёшься! Наблюдение: злость всегда помогает. Кайло опускается на колени позади Хакса и кладет руку на его ушибленное плечо. Осторожно, и Хакс понимает посыл, замирает. Ментальная установка: Хакс не прав. У Кайло есть цель, - он вылечит его плечо, а тот перестанет огрызаться. - Только… - Хакс не заканчивает мысль, даже рот не закрывает, лишь опускает веки. Во время лечения дождь почти не беспокоит, словно испаряется, едва касаясь невидимого пузыря наполненного теплом, что окружает их двоих. Лечить такую свежую травму легко, да и кости почти не повреждены. Просто ушиб, но, когда боль уходит, и в плече звенит от облегчения, Хакс валится на траву, подложив под голову левую руку; его снова захватывает ощущение, будто он по кусочкам собран заново. Кайло, сгорбившись, продолжает сидеть за ним. Лечение почти закончено, но он не спешит убирать ладонь с плеча Хакса, стараясь снять болевой синдром с других травм. С поруганной гордости, например, и попранных ростков уверенности в собственных силах, доверия и азарта, впервые возникшего после дней унылой скуки. Кайло понимает, что не может исцелить всё это ни Силой, ни чем-либо ещё. Но он всё равно так и остаётся сидеть, по меньшей мере, частично заслоняя Хакса от дождя, и склоняется, чтобы ткнуться носом ему в затылок. - Дай встать, - ворчит Хакс. Отклик от Хакса: ему не нравится лежать на мокрой и грязной траве, но взять и отстраниться от Кайло он тоже не готов. - Прости, - говорит Кайло, отчасти потому, что Хакс терпеть не может, когда он извиняется. Но тот лишь качает головой. Кайло проводит языком по его шее, едва отдавая себе отчёт в своих действиях. Хакс заполошно вздыхает и распахивает глаза. Отклик от Хакса: давай ещё. Кайло рычит на выдохе и исполняет просьбу, слизывая с его шеи пот пополам с дождевой водой. Ему хочется перевернуть Хакса на спину, поцеловать и пригвоздить к земле собственным весом. Хакс жмётся к теплу, подставляется под горячий рот щекой, предлагает больше. - Так, стой. Остановись, - Хакс отпихивает Кайло и выбирается из-под него. – Я не собираюсь заниматься этим здесь, в грязи. Проигнорировав попытку Кайло помочь ему подняться, Хакс встаёт сам и направляется к дому, разминая по пути плечо и спотыкаясь из-за увязающих в размокшей земле ботинок. Кайло теряется; голова задурманена похотью и чувством вины. Отклик от Хакса: не стой там, как истукан. Догоняй. И Кайло идёт за ним в гараж, а затем - через боковую дверь на кухню. В его затуманенную голову приходит мысль, что Хан был бы не доволен тем, что они оставили гаражную дверь открытой, ведь кто-нибудь мог влезть и стащить его инструменты. Но к дому на утёсе не приходил никто. Среди местных как-то укоренилось понимание, что Лею Органа и её семью не нужно беспокоить. После стольких лет ничего не изменилось. В кухне Хакс стаскивает ботинки. Кайло тоже разувается и не сводит с него глаз, ожидая подсказки. Хакс снимает носки, свитер и бросает всё рядом с ботинками; у него дрожат пальцы. Когда он встречается взглядом с Кайло, то выглядит неуверенным в том, что будет делать дальше, словно он знает, чего хочет, но не понял еще, так ли уж оно ему нужно, чтобы пойти и взять. Отклик от Хакса, прямой: иди за мной и молчи. Ради собственного блага, молчи. Кайло снова подчиняется. Он уже забыл, как же это прекрасно – получать приказы, и больше всего на свете желать подчиниться им, дабы быть полезным и снискать похвалу. В спальне Хакс, стоя спиной к Кайло, снимает вымокшие насквозь штаны. Белья на нём нет; его тощий зад ещё не успел обрести былую округлость. Но вид голой спины Хакса, остановившегося на входе в ванную, заставляет Кайло застыть на месте и вспомнить, как впервые провёл рукой по этой самой спине, как Хакс дрожал, показывая ему совершенно неожиданные грани себя. - Я в душ, - голос у Хакса ровный, но Кайло слышит в нём сокрытую дрожь. Наблюдение, длящееся: Хакс скрытен. Слишком скрытен. - Ладно, - отвечает Кайло; Хакс не двигается с места, искоса следя за ним. – Я, э… приготовлю что-нибудь. - Нет, пожалуйста, это же гадко. Ты слишком грязный, чтобы кулинарничать. - Я помою руки, - интонация выходит вопросительной; Кайло не понимает, что происходит, а узнавать несколько боязно. С отяжелевших от воды штанов капает, но Кайло не спешит раздеваться; мокрая ткань хоть как-то скрывает от глаз стояк, не проходящий с тех пор, как Хакс удостоился похвалы за первый удар, почти достигший цели. - Ты меня изгваздал в грязи, - Хакс так и стоит вполоборота к Кайло, держась руками за дверные косяки. – Значит, именно ты должен помочь мне отмыться. Он наконец-то уходит в ванную и включает воду. Кайло даже не шевелится, чувствует себя так, словно Хаксу всё-таки удалось завершить тот удар. Ему нестерпимо хочется сжать собственный член сквозь ткань, но он запрещает себе поддаваться порыву; сейчас он подчиняется приказам Хакса, а тот не просил его делать ничего подобного. Кайло останавливается в дверном проеме, поглядывая на фигуру Хакса, виднеющуюся сквозь матовое стекло душевой. Тот просто стоит в уплотняющемся пару под льющейся водой. Кайло необходимо знать, действительно ли Хакс хочет этого, потому лезет к нему в голову без спроса. Отклик от Хакса: ну же, идиот, пожалуйста, мне же так это нужно, дай мне это, блядь, какого хрена ты ждёшь вообще? Кайло не уверен, хотел ли Хакс, чтобы он слышал это. Наблюдение: не важно. Цель: снять штаны как можно скорее. Наблюдение/вопрос: почему это вдруг так сложно? Выпутавшись из штанин, он ногой небрежно отпихивает в сторону лежащую на полу одежду и подходит к душевой, открывает дверцу и заглядывает внутрь. По спине Хакса струится вода, он трёт вылеченное плечо. - Заходи быстрее, - ворчит он, - а то всё тепло выпустишь. Хакс нервничает, - Кайло чувствует окруживший его ореол беспокойства, - однако не хочет, чтобы Рен уходил. На самом деле, ему хочется, чтобы тот подошёл ближе: пожалуйста, Рен. - Болит? – Кайло закрывает за собой дверцу. -А? – Хакс оборачивается немного, озадаченно нахмурив брови. - Вот оно, - Кайло накрывает рукой ладонь Хакса, лежащую у него на плече, и оглаживает большим пальцем влажную кожу. – Я исцелил его слишком быстро, мало ли… - Всё в порядке, - Хакс убирает свою руку, позволяя ладони Кайло остаться на плече. – Как новенькое, никаких нареканий. Кажется, это мой личный ад: быть разодранным на кусочки и собранным обратно одной и той же рукой. Кайло становится вплотную и целует его плечо. Хочется укусить его, не причиняя настоящего вреда, но нельзя; и Кайло целует его снова, мягко проводя языком по мокрой коже. Хакс задерживает дыхание, а затем прерывисто выдыхает - Сначала отмой меня, - говорит он, когда Кайло добирается до шеи. – Пожалуйста, - просит он, когда тот упрямится и снова тянется к солоноватой коже. Кайло кивает и тянется за мылом. Отклик от Хакса: он возбуждён, но что-то его гложет. Он хочет этой близости до одури, но не доверяет чувству собственной потребности в ней, зная, что если придётся обходиться без неё остаток своей жизни, то легче от происходящего точно не станет. - Повернёшься? – спрашивает Кайло, отступая на шаг, демонстрируя, что Хакс может поступать, как пожелает, и дублирует этот посыл через Силу. Хакс оборачивается, но избегает смотреть Кайло в глаза; буравя взглядом его грудь, он поднимает руки ладонями кверху: одна более грязная, чем вторая. - Можешь приступать, - говорит он, всё же взглянув мельком в глаза Кайло. Он отмывает его ладони, руки, плечи, шею. Прежде, чем приступать к каждой части тела, Кайло проверяет мысли Хакса, но тот шлёт в ответ только позитивные отклики, в которых лишь иногда проскальзывает неуверенность. Хакс твердит про себя, что может прекратить всё это в любой момент, но вместе с этим он задаётся вопросом, - а хочет ли он этого в действительности? И каждый раз Хакс отвечает себе, что не хочет ничего останавливать, что готов продолжать, пока Кайло не начнёт умирать от желания. Наблюдение: Кайло мог бы сказать Хаксу, что уже хочет его до искр из глаз. Анализ: ни преимущества, ни выгоды подобное откровение не даст. Вывод: придержи это пока при себе. Он моет сначала грудь, а затем и спину Хакса; льющаяся сверху вода смывает мыльную пену. Этого должно быть достаточно, думает он, а отклик от Хакса лишь подтверждает его мысль. Когда Хакс снова поворачивается к нему лицом, Кайло намыливает собственные ладони, кладет мыло на полочку и трёт большими пальцами хаксовы щеки, подбородок, челюсть, лоб и светлые рыжие брови. Хакс подставляет лицо под струи воды и смывает пену, после чего трет глаза запястьями. И в этот момент он выглядит таким юным, что Кайло кажется, что пол уходит у него из-под ног, а в животе испуганно ёкает от внезапного чувства падения; его словно отбрасывает назад во времени. - Что? – хмурится Хакс, заметив, что Кайло смотрит на него, но отклик от него вовсе не недовольный: он наслаждается происходящим, он возбуждён, он гордится собой оттого, что так легко выдерживает взгляд Кайло. - Можно дотронуться до твоих ресниц? – он ещё не успевает закончить вопрос, как уже знает, что Хакс в ответ истерически расхохочется. - Ты температуришь, что ли? – интересуется Хакс, касаясь его лба тыльной стороной ладони. – Ты точно собирался все эти слова собрать в одном предложении? Хакс улыбается, а его светлые глаза словно становятся ещё зеленее. Оно того стоило, - дать посмеяться над собой, - чтобы увидеть как нервозность и напряжение, вспугнутые внезапной просьбой, покидают Хакса. Кайло обеими руками обхватывает лицо Хакса и осторожно проводит пальцами по мокрым ресницам Хакса. Тот яростно моргает в ответ на подобное внимание; его щёки розовеют, наверное, от пара. - Хорошо выглядишь, - Кайло старается, чтобы его голос звучал ровно и намеренно выдерживает между собой и Хаксом достаточную дистанцию, лишь бы ненароком не ткнуться в него стояком, который, к слову, уже доставляет дискомфорт и болезненно тянет, словно весит фунтов пятьдесят. - Я-то? – Хаксу не удаётся сдержать смех, а оттенок щёк сгущается до алого. – Радость-то какая. - Когда ты… Раньше. Видеть тебя в таком состоянии было больно. Хакс снова сводит брови к переносице и убирает руки Кайло от своего лица, но не отпускает, держит его за запястья. - Да уж, - резко отвечает он. – Мне тоже было больно. Можем мы не обсуждать это прямо сейчас? - Конечно… Прости. - Мне страшно интересно, извинялся ли ты хоть когда-нибудь ещё перед кем-то, кроме меня. Кайло думает о Сноуке. Наблюдение: извиняться перед ним всё равно, что выламывать у себя рёбра и, покорно кланяясь, протягивать ему в окровавленных руках. Наблюдение, дальнейшее: когда он извиняется перед Хаксом, то слова словно срываются с губ кого-то другого, кого-то более слабого, поэтому он не противится им. Ему это даже нравится. Вывод: только Хаксу удается заставить его не стыдиться слабости. - Ты тоже неплохо выглядишь, - бормочет Хакс себе под нос. – Можно я… эм… Кайло не позволяет себе поддаться искушению заглянуть в мысли Хакса, чтобы узнать, что же тот хочет сказать. - Можно, - отвечает Кайло; голос всё-таки срывается. – Можешь делать со мной всё, что пожелаешь. Я в твоей власти, разве ты не знаешь? Или тебе всё равно? - Всё ли равно? – брови Хакса медленно ползут вверх. – Да шутишь, что ли? - Я… Хакс лишь качает головой и без слов велит ему заткнуться. Он сокращает расстояние между ними и буквально прилипает к Кайло. Тот выдерживает ударную волну его желания, захлестнувшую почти физически, чувствует, как Хакс прижимается к его бедру членом, чувствует его дыхание на своей шее; закрыв глаза, Кайло безотчётно обхватывает руками талию Хакса и притискивает его к себе ещё ближе. - Блядь, - выдыхает Хакс, едва успев выдохнуть ругательство вместо имени Кайло, - Рен, Рен, - ловит себя буквально в последний момент. Кайло прикусывает нижнюю губу, душа в зародыше смех от ощущения горячечного триумфа, и тычется Хаксу в живот собственной эрекцией. Он зарывается лицом в его волосы и чувствует себя безумцем от подступившей потребности укусить его за рыжие пряди, проглотить Хакса и, одновременно с этим, сохранить невредимым. Со стонами и рыком они трутся о влажную кожу друг друга, и это самая бесстыжая вещь, которую каждый из них совершал в своей жизни. Чтобы не терять равновесие Хакс впивается пальцами в плечи Кайло; сам же Кайло одной рукой обвивает его талию, а второй придерживает затылок Хакса, зарывшись пальцами в мокрые волосы, и мысленно одергивает себя, чтобы не собрать их в кулак и не дёрнуть назад. Хакс стискивает зубы, крепко зажмуривает глаза и дёргается назад, выгибая спину, пока кончает, позволяя Кайло поймать себя прежде, чем он успеет шарахнуться об стену. Убывающая сила его оргазма захватывает и Кайло, как всегда утягивая его следом. Он переживает собственную разрядку, крепко прижав к себе Хакса, чьё бешеное сердцебиение подстёгивает накатывающие волны удовольствия до тех пор, пока Кайло не кажется, что из него вместе со спермой выплеснулись все жизненные силы. Они держатся друг за друга и приходят в себя; колени дрожат, но всё же не подводят; у них обоих набатом бухает сердце, и они прячут лица, один – притиснувшись к горячей и влажной груди другого, второй – прижавшись щекой к рыжим волосам. Первым голову поднимает Кайло; он проводит губами по краю уха Хакса и, лизнув его по самой кромке, целует его волосы. Теперь-то он куда более осознанно понимает, что на самом деле не хотел их ни кусать, ни делать ничего другого такого же дикого – лишь поцеловать; и он целует их снова и снова, мягко придерживая ладонями голову Хакса. Хакс обескуражен его действиями ещё больше самого Кайло, так что, он даёт себе ещё несколько минут, чтобы перевести дыхание от пережитого удовольствия, отголоски которого гнездятся под ладонью Кайло, которую тот опустил Хаксу на поясницу. Хаксу страшно поднять голову, страшно узнать, что будет дальше. Когда он, наконец, собирается с духом и смотрит на Кайло, тот касается его щеки и ласково проводит подушечкой большого пальца под правым глазом; Кайло собирается его поцеловать, словно сделав это, он каким-то образом спасёт их обоих. - Так странно, - говорит Хакс. – Словно всё это часть пытки. Пол снова словно уходит у Кайло из-под ног, без прыжков во времени на этот раз. - Что? – уточняет он. Цель: не целуй его, пока он смотрит на тебя так. Или вообще никогда. - Я о том, что нам было позволено это сделать, - отвечает Хакс. Он всё ещё держится за плечи Кайло, но хватку ослабляет. – Точнее, что тебе позволили. На этот раз. Пока ты не потеряешь на это право. - Мне уже показали то, чего мне иметь не положено, - говорит Кайло, внимательно изучая глаза Хакса, а затем и его мысли, но не находит ни тени сарказма. Хакс всё ещё боится, и этим разговором он глушит свой страх. - И почему же тебе что-то не позволено? – спрашивает он; поднявшаяся злость поглощает страх. Кайло хочет раздуть это пламя, подпитать собственное гневом Хакса, направленным против Сноука. Хакс никогда не злится сильнее, чем когда думает о нём. – Нельзя, потому что ты до сих пор чей-то слуга? – почти рявкает Хакс. – Потому что ты дал обещание садисту, который вытянет из тебя силы по капле, вытянет досуха и ещё благодарности за это захочет? - Потому, что я уже сделал свой выбор. И из-за того, что я уже натворил. - И что же ты сделал? - Я убивал. - Да ты посмотри, с кем ты разговариваешь. Я убил миллиарды, и … - Я убивал детей. Своими собственными руками. Это откровение заставляет Хакса умолкнуть. Кайло не хочет читать его мысли. Он и так знает его единственный вопрос и ждет, когда Хакс задаст его вслух. - Зачем? - Потому что именно это от меня и требовалось. Хакс крепче сжимает пальцы на его плечах и сводит брови вместе. - И каково это было? – спрашивает он. Наблюдение: на самом деле Хакс не хочет знать. Просто это единственный вопрос, что пришёл ему на ум. - Словно я ходил во сне, - честно признается Кайло прежде, чем успевает передумать. – Я помню призыв к началу. Помню, что моя рука дрожала так сильно, что я не мог поднять световой меч. Он был слишком тяжёлым. Сноук помог мне, придал мне сил, а моей руке – твёрдости. А потом передо мной оказалась моя… девочка. Последняя из выживших. Она была в шоке. Даже не плакала, вообще не издавала ни звука. Её лицо было таким бледным… Остальные лежали вокруг неё. Мёртвые. - Что же случилось потом? Кайло покачал головой. Изменение памяти, что он применил к Рей, было для него в новинку и вышло поспешным и неаккуратным настолько, что ударило отдачей по нему самому. Даже сейчас ему тяжело думать об этом. Больно. - Кажется, я знаю об этой детали твоей жизни, - говорит Хакс. – Массовое убийство в Храме джедаев. Никогда не думал, что те джедаи… были детьми. Ты же тоже тогда был ещё ребёнком, так ведь? - Мне было шестнадцать. Сноук сказал тогда, после той бойни, что он стал мужчиной. Что подобный статус определяется не возрастом, а поступками. - Значит, ты не помнишь как убивал их? – хмурясь, спрашивает Хакс. – Это ты имел в виду, говоря, что был словно во сне? - Это пришло ко мне позже. Образы. Память. То была моя рука. Я держал световой меч, который убил их всех. Я сделал это. Хакс молчит. Кайло осторожно проверяет его мысли. Отклик от Хакса: думаю, ты сам знаешь, что не делал этого, Рен. Кайло трясёт головой. Нет, он… Он этого не знает. Сноук мог войти в его разум, мог придать сил, когда было необходимо. Но он не мог совершать какие-то действия вместо него. Его контроль не простирается так далеко. Кайло бы знал. Это бы ощущалось… Как… Будто что-то не так… - Это так не работает, - Кайло поражается резкости собственного голоса. Хакс вздыхает, отпускает его и отступает на шаг. - Тебе виднее. Хакс выбирается из душевой кабины и идёт в спальню за полотенцем. Кайло остаётся стоять под струями воды, пар застилает ему глаза и пробирается в лёгкие. Он смотрит на свои руки, частично ожидая увидеть в них испачканную кровью рукоять светового меча. Не желая более оставаться наедине с этими мыслями, Кайло выключает воду и следует за Хаксом в спальню; полотенце он не берёт, позволяя холоду жалить мокрую кожу. Хакс сидит на кровати, голый, только полотенце накинул на плечи. До этого он сушил им волосы, которые теперь взъерошено торчат во все стороны. Он оборачивается и видит, что Кайло смотрит на него. Хакс не скрывает своего сочувствия. Наблюдение: оно граничит с жалостью. Словно Хакс видит перед собой пятнадцатилетнего мальчишку, который не помнит, что с ним случилось, даже не знает почему. - Ты чего делаешь? – спрашивает он. – Ты весь пол зальёшь… Иди сюда. Он не встаёт с кровати, поэтому Кайло опускается перед ним на колени и даёт вытереть себя. Когда Хакс накрывает полотенцем его голову и взлохмачивает его волосы, Кайло закрывает глаза; ему хочется наклониться ниже и уткнуться лицом в бледные бёдра Хакса. Закончив сушить ему волосы, Хакс накидывает полотенце на плечи Кайло, а сам забирается под одеяло. - Полагаю, мне остаётся лишь надеяться, что кровь тех детей действительно на твоих руках, - говорит Хакс. Кайло встаёт и отходит к окну, стягивая полотенце с плеч и оборачивая его вокруг талии. В комнате холодно, но он игнорирует дискомфорт. Он поворачивается к Хаксу спиной и смотрит на усилившийся дождь, окутавший дом непроницаемой пеленой. - Рен, - продолжает Хакс, - послушай меня. Не надо… Не надо снова замыкаться в себе, просто послушай. Если Сноук тогда каким-то образом захватил над тобой контроль… Если он сможет это повторить, и если его действительно нельзя убить, то ты никогда не будешь по-настоящему свободен от него. - Он не сделает этого снова, - Кайло говорит это скорее себе, чем Хаксу. – Он и не делал этого никогда. Я рассказывал тебе, как это происходит. Но то, что я никогда не освобожусь от него, это правда. Он взял плату за силу, что показал мне. Нельзя потребовать её назад. - Смешно сказать, но я всё равно надеюсь, что это не ты убил тех детей, - говорит Хакс. – Мне хочется верить, что на самом деле это был он, что он направлял твою руку. Смешно – это даже не то слово. - Почему? – Кайло оборачивается к Хаксу и смотрит на него. – Почему тебе нравится так думать? Ведь это значит, что Сноук в силах… И почему ты переживаешь из-за мёртвых детей? На тех пяти планетах их было множество. - Само собой, но переживаю я по другому поводу. Ничего не изменится, если я вдруг стану скорбеть о потерянных невинных детских жизнях. К тому же, я не верю ни в скорбь, ни в чью-то невинность. Даже у животных с мягчайшим мехом и самыми добрыми глазами есть острые зубы, которыми они рвут свою добычу. Все мы становимся добычей, когда нас находит кто-то более сильный. Анализировать это и пытаться давать какую-то моральную оценку слишком скучно. Просто ты не хочешь, чтобы это было правдой. Даже сейчас, учитывая всё остальное, что ты сделал. Что бы ты ни говорил, Рен, ты сам не хочешь верить, что сделал это. Я же вижу, как ты говоришь о той девочке, бледной от шока. Ты ведь пощадил её, да? Кайло снова отворачивается к окну. Наблюдение: Хакс абсолютно не чувствителен к Силе. Кайло давно это понял. Просто он открылся ему слишком сильно. А Хакс чертовски хорош в сопоставлении обрывочной информации, - вот так он и понял то, что Кайло так и не произнёс вслух. Расскажи ему. Расскажи, как защитил Рей, как нашёл способ спасти её, когда это было необходимо, даже пятнадцать лет назад, когда ты был так неопытен, и должен был превзойти сам себя. Когда Сноук посчитал, что ты никогда не сравнишься с ним по силе. Цель: ничего не говори. Причина: Рей не была спасена в тот день. Он пощадил её жизнь, но она сама себя спасла, позже. Кайло увидел это в её глазах, когда они стояли на краю разлома на рушащемся Старкиллере, после чего она оставила ему рану на лице. Вывод, давно пытающийся оформиться: в какой-то степени он сохранил шрам на лице потому, что его ранила Рей. Его маленькая кузина. Хоть они и не были кровными родственниками, она всегда была каким-то образом связана с ним. Порой она была единственной, кто смотрел на него с добротой, даже когда он уже начал проникаться Тёмной стороной. Как же Бен её ненавидел за это, за то, что она была лучше него. Это она спасла его тогда в Храме, одним взглядом остановив Сноука, направлявшего его руку. Вместе они ослабили его и изгнали, оставив дожидаться момента, когда он сможет… - Рен? Кайло поворачивается к Хаксу, не будучи точно уверенным в том, свои ли мысли он сейчас слышал, или же это снова нашептывает призрак. Наблюдение: он всё равно доверяет этой информации. Это не информация даже, а чувства… фантазии. Цель: отпусти эти мысли и забудь о них Причина: даже окажись всё это правдой, что он мог сделать? - Подвинься, - просит Кайло; он устал и замёрз. Хакс освобождает для него место и обнимает его, когда тот забирается под одеяла. На этот раз именно Кайло прижимается к груди Хакса щекой в поисках убежища. Не самое приятное чувство. Наблюдение: но и, совершенно точно, не ужасное. - Предоставь это мне, - Хакс убирает влажные волосы с лица Кайло. – Я вырежу сердце старому ублюдку, даже если это станет последним, что я сделаю, - и сам своим словам усмехается, едва ли веря в собственные возможности; он целует Кайло в макушку, посчитав, что тот уже спит. Тот всё же проваливается в состояние между сном и нестабильной медитацией. Он видит Башню, возвышающуюся над заснеженными горами. Это не видение прошлого или будущего – то место существует в настоящем, на подвластной Республике территории. Она огромная, тянется к небу, словно памятник республиканской власти; это не тайное место для жестоких расправ, но оглушительно тихое, символизирующее финал очень многих странствий. Он видит Хакса в Младшей Академии и курсанта постарше, рискнувшего напасть на него. Хакс использовал тренировку по ближнему бою как оправдание, когда изуродовал и ослепил обидчика. Учебное оружие он заточил тайком во время ночных вылазок в спортзал, где он отрабатывал свою технику, готовясь к этому моменту. Благодаря статусу своего отца в Старшей Академии, ему удалось избежать наказания. Хакс даже удостоился похвалы за свои жестокие инстинкты и получил напутствие впредь не калечить курсантов Академии, а прибегать к более тонким стратегиям. Кайло видит, как Хакс следующей же ночью, забившись куда-то за пустую зрительскую трибуну, выпил полбутылки чего-то крепкого в попытке отпраздновать своё отмщение. Он видит Хакса, стоящего на краю утёса под проливным дождём, где-то на другой планете; далеко внизу яростно ревёт океан. Хакс выглядит так же, как сейчас, одет в старую мешковатую одежду и волосы его отрасли длиннее, чем одобрил бы Устав Первого Ордена. С ним что-то стряслось. Он недвижим, а его разум пуст, за исключением одной мысли, – сделать шаг за край утёса и покончить со всем этим. После этого видения начинают мелькать в его сознании с невероятной скоростью, словно в голове Кайло что-то взорвалось: заплаканная Рей не перестаёт спрашивать, когда он вернётся за ней… Цитадель и свежие шрамы на лице Сноука, спокойно взирающего на своего ученика и заново составляющего план… Хакс, лежащий под Кайло в этой самой кровати… Скованные руки Хакса… Обнесённый стеной город… Башня… Корабль его отца… - Рен! Только один человек зовет его так, словно это его настоящее имя, а не титул. Кайло дёргается в руках Хакса, заставляя себя проглотить звуки, вырывающиеся из его гортани. Он садится в кровати, а перед глазами всё ещё скачут обрывки видений, каждое из которых безжалостной волной захлёстывает его, вышибая дух. Хакс обвивается вокруг него, обнимает и убирает с его глаз растрепанные волосы. - Эй, - зовет он. – Ты проснулся? Рен? Это всего лишь сон, это… Всё в порядке. Посмотри на меня. Кайло скидывает с себя руки Хакса и встаёт. Наблюдение, унизительное: он проснулся от кошмаров, а Хакс нянчится с ним. Должно быть по-другому. - Рен? – снова зовёт Хакс. – Это же ты, правда? Он спрашивает так покорно, что Кайло не может не ответить, хотя такой вопрос разрывает его на части. - Разумеется, я, - говорит он. – Перестань считать, что знаешь всё. О Тёмной стороне тебе ничего не известно. Ты даже не представляешь, на что я способен. Никто не распоряжается этим телом, кроме меня. Наблюдение: ты назвал себя «телом». Наблюдение, вторичное, едва оформившееся: так о тебе думает Сноук. Ты давно уже это понял. Хакс теперь тоже это видит. Стремясь сбежать от жалости и полного сомнения взгляда Хакса, Кайло одевается в старую одежду Хана, даже не глядя на то, что надевает; это уже не важно. Он проходит мимо комнаты Бена Соло и ударяет кулаком закрытую дверь, словно побуждая призрака вступить с ним в диалог. Рука ноет, пока он громыхает на кухне; время уже позднее и желудок требовательно ворчит. Небо за окном совсем почернело, а рокочущий вдали гром словно посмеиваться в Кайло. - Приди, блядь, и возьми меня, - ругается он себе под нос и с грохотом ставит сковороду на плиту, готовый сразиться с чем угодно, хоть с самим небом. Наблюдение: не правда, не с чем угодно. Сноук хладнокровно оставил в нём частицы себя, припрятал то тут, то там. Они могут как проявиться, так и остаться сокрытыми. Нет в Кайло Рене ничего, что было бы не связано с влиянием Сноука; и всё это готово было пробудиться в любой момент, заслышав последний сигнал к действию. На этот раз Сноук был гораздо осторожнее. Эта неспешная, долговременная подготовка, в конце концов, была необходима. Ошибка с Беном Соло, чье кондиционирование проводилось два неполных года, более не повторится. Об ожидании Сноук знает всё. Кайло жарит яичницу с беконом. Всё равно он не знает, чем ещё заняться. Поправка: есть ещё кое-что, что делать можно бесчисленное количество раз. Он тянется мысленно в спальню, к Хаксу; проверяет его. Тот снова свернулся в клубок под одеялом, но не спит. Он чувствует присутствие Кайло, словно тёплое беспокойство сгущается вокруг него. Отклик от Хакса, пугающе прямой на таком расстоянии: я тут, всё в порядке. Я нужен тебе? Кайло, смущённый вопросом, отстраняется от его мыслей и переключает свое внимание на сковороду с яйцами; желудок снова ворчит от запаха готовящейся еды, и Кайло добавляет еще несколько полосок бекона. Он чувствует, как Хакс, водя руками по стенам, идёт на кухню, несмотря на то, что его не звали. Кайло вздрагивает, когда пальцы Хакса вскользь касаются двери спальни Бена; он позволяет себе вообразить ситуацию, в которой тринадцатилетний Бен встречает семнадцатилетнего Хакса. Бен наверняка бы впечатлился им, одетым, скорее всего, в форму младшего офицера, и его холодными, серыми на первый взгляд, глазами. Но и невзлюбил бы сразу же, потому как дети высокопоставленных лиц – самые худшие, с непомерным самомнением. Хакс же посмеялся бы над Беном в его джедайском одеянии, одарив снисходительной улыбкой или пренебрежительно хмыкнув. Они бы ни слова друг другу не сказали. Добравшись до кухни, Хакс подходит ближе к печке и обнимает Кайло со спины. Устроив подбородок у него на плече, он наблюдает за тем, как Кайло готовит. Отклик от Хакса: что же я творю? Зачем? - Ты знаешь ответ, - Кайло не хочется, чтобы он уходил. - Наверное, - Хакс закрывает глаза, мазнув ресницами по его шее; он хочет спать, хочет обратно в тепло, под одеяло, но возвращаться один не желает. Какой же он жалкий, этот инстинкт схватить что-то руками и держать так, словно объявление делаешь для каждого, кто готов слушать, типа: «Это моё! Видишь? Я держу это очень крепко и ни за что не отпущу!» - Хакс усмехается и теснее прижимается к спине Кайло, - словно право своё заявляешь. Будто это действительно важно. Несмотря на собственные сомнения, он так и не выпускает Кайло из объятий до тех пор, пока не возникает необходимость достать тарелки. Когда они, каждый со своей порцией, садятся у камина, Хакс прислоняется плечом к Кайло и, всматриваясь в темноту, жует так угрожающе, словно стремится распугать неясные тени, которые отбрасывает огонь. Кайло слышит, как тот пытается поверить в то, что так старательно отрицал, как хочет сказать всем, кто может поджидать за границей света: «Это моё и я не намерен с этим расставаться. Видите, насколько мы близко друг от друга? Что бы ни произошло, после меня никто не сядет подле него настолько близко. И я буду держать его так крепко, насколько смогу». **