Моя доля

POV Рихард С отвисшей челюстью я продолжал наблюдать за тем, что делали Олли и Лоренц (в том, что это наш классный руководитель, я уже не сомневался) Было одновременно и интересно, и противно смотреть на них : ведь тоже самое ждало нас с Тиллем, который сейчас мирно дремлет у меня на коленях и пропускает всю вкуснятину. Но то, что они делали, не нравилось мне : слишком страстно, пошло и некрасиво. Я никогда вживую не видел, как люди занимаются любовью, а теперь у меня на глазах Олли раскладывал Лоренца на кожаном диване. И хотя я часто представлял, как буду делать это с Тиллем или Паулем, смотреть на живых людей было неприятно. Они были немолодые и опытные, а я ещё хотел чего-то чистого, хорошего. А ещё хвастался всем своей пошлой фантазией. Когда впервые в жизни стоишь перед таким огромным и немного пугающим чувством, как любовь, мысли сами воспаряют к небу, отрываются от земли.. Нет, Тилль, не ревнуй, я не любил Пауля. Тогда мне хотелось от него только телесной любви, но дальше тисканий и поцелуев не пошло - он был слишком робок для этого. А ты... Я тебя люблю.. Находиться рядом с тобой, смотреть на тебя - уже счастье, а поцелуи и ласки могут только осквернить еще неокрепшее чувство. Я, со своей пошлой фантазией и облупленным маникюром недостоин тебя. Ты кажешься мне очень спокойным и мудрым, потому что в твоих глазах уже нет ничего детского. Поначалу я боялся, что ты меня не примешь, не захочешь иметь со мной дело, но теперь ты мой.. Нет, скорее всего наоборот. Несмотря на то, что я все время тебя куда-то таскаю, что-то указываю, ведущее место в наших отношениях занимаешь ты. Ты не знаешь, что я готов пресмыкаться у твоих ног и целовать высокие подошвы берцев, но играть в короля ты не привык, слишком замкнут для этой роли. Моя цель - раскрепостить тебя, открыть в тебе то, чего ещё никто не знает. В твоих глазах написано, что ты можешь быть веселым и добрым, но ты прячешь это где-то в глубине себя. Сейчас ты передо мной настоящий, и я хочу, чтобы ты остался таким навсегда. Наклоняюсь к Тиллю, его лицо спокойное и сонное, несмотря на то, что в клубе во всю гремит музыка. Он такой большой, крупный, как будто уже полностью вырос и сформировался, и по сравнению с ним я просто мальчишка.(и внешне и духовно). Маленький, сухо очерченный рот с размазанной чёрной помадой, манит меня, склоняюсь все ниже. Его широкая грудь с выпуклыми мышцами ровно вздымается. Я тянусь к верхней пуговице на рубашке, меня волнует ямка на шее. Хочется медленно расстегнуть рубашку, любуясь этим роскошным телом. Помню, как я с разинутым ртом замирал, когда мы переодевались на физкультуру. Все парни восхищались фигурой Тилля, и только я сидел в углу и пялился на него. У него девственное тело, которого касались только родительские руки, и я хотел стать первым, кто поможет ему узнать, что такое любовь. Вспоминая это, я не заметил, как расстегнул пуговицу. Тилль почувствовал это и удивлённо смотрел на меня. Какие у него глаза... -Тебе лучше? - шепчу я, наклоняясь к полураскрытым губам. -Что ты делаешь, Круспе?! - он смеётся, видя, что моя рука лежит у него на груди. Он не сердится, значит, можно. Я ложусь рядом, он инстинктивно отодвигается к краю, ловлю его. Тилль кладёт руки мне на плечи и глядит так доверчиво, словно позволяет сделать с собой все, что я хочу. Приникаю к лоснящимся от помады губам и захватываю их в свои. Он не отвечает на поцелуй, потому что делает это впервые в жизни. Он откидывает голову, блестящие глаза закрываются. Тилль мой.. Мой язык залезает под его губы, с трудом размыкает стиснутые мелкие зубы, водит внутри, и я чувствую, что руки Тилля ложатся мне на спину, мнут, спускаются ниже. Боится отдаться мне, но в это же время он не против. Медленно вынимаю язык из горячего рта, отвожу с его лба блестящие волосы и коротко целую между бровями. Он дышит чаще и молчит. Приподнимаюсь, он тянет меня к себе, прося продолжения. Мне его почему-то жалко, на него в один раз свалилось столько чувств... Сажусь на него и начинаю расстегивать рубашку. Наконец-то я вижу прекрасный торс так близко... Понимаю, что сейчас я беспомощен и утыкаюсь в ложбинку между ровными, выступающими грудными мышцами. Он такой горячий, целую его в эту ложбинку и чувствую свежий, чуть солоноватый вкус. Это вкус девственности... Он станет взрослым, и вкус его кожи поменяется. Моя фантазия, обычно такая бурная, притупляется, как у писателя во время творческого кризиса. Но во время занятий любовью не надо ничего придумывать, надо делать то, чего хочется. Тилль гладит меня по спине. Какой он все-таки ласковый... Зачем - то(наверное, для вдохновения), поднимаю голову, чтобы посмотреть на Олли с Лоренцем. Ох, лучше бы я туда не смотрел, ибо после увиденного "Голубая лагуна" попросилась обратно... Лоренц лежал поперек дивана, широко разведя ноги в стороны, и я поразился его гибкости. Олли стоял перед диваном на коленях и молча, с побледневшим лицом, отсасывал ему. Это выглядело так мерзко, что я поспешил уткнуться лицом в Тилля. Только сейчас, несмотря на оглушающую музыку, я услышал, что все это время взрослые стонали до неприличия громко. -Что такое? - с некоторой тревогой спросил Тилль. Нет, ты не должен этого видеть, ведь я хотел сделать с тобой точно так же. Я хочу сохранить твою чистоту до того момента, когда ты решишься. Нет, нет. Я прижимаю тебя к себе, чтобы ты не мог повернуться, ласкаю тебя и одним глазом наблюдаю за врослыми. Почему - то мне кажется, что я должен досмотреть эту гадость до конца. Одним взглядом Лоренц посылает обессилевшего Оливера к барной стойке. Видно, что их связывают долгие отношения, и учитель занимает в них руководящее положение. Оливер перед ним пресмыкается, а как смотрит на своего любовника... Ведь я точно так же смотрю на Тилля!!! Эти бесконечно преданные глаза собаки, влюбленной в своего хозяина... Нет, Тилль, у нас так не будет. Мы равны. Музыка затихает, я смотрю в прозрачные, доверчивые глаза моего милого и не могу насмотреться. -Кристиан, тебе как обычно? - раздаётся беспечный голос бармена. -Нет, мне сегодня мохито, - твою mutter, но это голос нашего учителя по истории, я не ошибся! Лоренц говорит это медленно, развалившись на диване. Олли подносит ему коктейль, тот небрежно берет стакан и делает глоток, поправляя парик. (эта прическа идёт ему гораздо больше). Они с Оливером словно разыгрывают какой-то спектакль про высокие отношения средневековой принцессы и ее любимого слуги. Я с таким интересом наблюдаю за ними, что не замечаю, как Тилль садится рядом и тоже смотрит на них, положив голову мне на плечо. -Это Лоренц?! - одними губами спрашивает он. - Не ожидал его здесь увидеть! Да, сначала надо было вдуть лысому, а потом ловить школьников в толчке! Вдруг я понимаю, что мы провели тут уже много времени, меня охватывает непонятная тревога, хотя домой совсем не хочется. -Солнышко, пойдём, - говорю я ему, - надо пробраться к вешалке так, чтобы он нас не заметил... -Да ладно, ему сейчас не до этого, - бросает Тилль, с трудом отрывает пышную задницу от дивана, топает к вешалке и возвращается с нашими куртками. Мы помогаем друг другу одеться, Тилль застегивает рубашку, с недоумением глядя на меня, я краснею. -Пройдемся? - предлагает он. - Хмель еще не выветрился. -Конечно. В следующий раз возьму тебе молочный коктейль с фруктовым соком, чтобы ты не расслаблялся, - хитро смотрю на него. На улице темно и очень холодно. Конец января, а я все ещё без перчаток. Прячу руку в ладонь Тилля, он отдаёт мне свои перчатки. Шерстяные, тепленькие. Это так трогательно... На обратном пути мы почти не говорим, только подолгу смотрим друг на друга. Тилль не спешит делиться своими впечатлениями, да я его и не спрашиваю. Совсем не хочется расставаться с ним, и у дверей его квартиры мы долго стоим обнявшись. -Мне понравилось, когда ты меня поцеловал, - наконец говорит он. Я улыбаюсь. -Не забудь смыть косметику, Пончик, (это прозвище я придумал ему ещё в клубе) -До завтра, - он по - быстрому целует меня в щеку, последний раз обнимает и захлопывает дверь. Слышу, как внутри несколько раз поворачивается ключ, и в сердце начинает щемить. Ничего, я переночую у него.. Когда - нибудь. Я медленно спускаюсь по лестнице, держа руку на щеке, где ещё держится след поцелуя, и думаю: "скорей бы завтра"