Моя доля

Мы очень трогательно простились. Рихард, прошептав в ухо "до завтра",(его губы успели приятно мазнуть меня по шее) побежал прочь. Некоторое время я как остолбенелый стоял на дороге и любовался его удаляющейся фигуркой. Без него сразу стало как-то одиноко, и я вяло поплелся домой. Мне было все ещё плохо и поэтому я не сразу услышал, что за мной по пятам кто-то идёт. В некоторой тревоге обернувшись, я увидел Кристофа (или Шнэ, как его называли все, потому что он терпеть не мог свое имя) , одноклассника, который с особенным удовольствием издевался над нашими с Рихардом отношениями. Кристоф не понравился мне в первый же день, но первое время он упорно искал моей дружбы. Я ускорил шаг, чтобы избавиться от столь неприятного проводника. Но Кристоф был легче и двигался быстрее. Скоро расстояние между нами стало прежним. Да, иногда огромная мышечная масса служила мне не так, как нужно. Тонкие губы Кристофа шевелились, я знал, что он говорит гадости, но решил послушать.  -Два 3,14дораса,-говорил он своим спокойным звучным голосом, - Тилль, по тебе сохнут все девчонки в классе, а ты мутишь с этим размалеванным. Тебе не стыдно того, что над тобой вся школа смеётся?! - его вечно растресканные губы растянулись в подобие ехидной ухмылки, - это дерьмо с лаком тебя не стоит. Ты позоришь наш класс. "Вы смеялись надо мной и тогда, когда я дружил с Амелией. Мне плевать, что вы думаете о наших отношениях. Я знаю Рихарда лучше, чем вы все, так что заткни свою мерзкую рожу" Я произнёс это про себя, остановившись, и со спокойствием глядя в припухшие, узенькие голубые глаза Кристофа. Но он не затыкался. Он ждал, когда я начну драться.  Он взбесил меня.  " Что ж, братец, ты дорвался, "-я взял Кристофа за руку и резко рванул на себя, чуть не вывернув сустав. Бледное лицо парня слегка дернулось, но он не издал ни звука. -Мне кажется, для такого разговора надо найти более укромное место, - я мягко взял его под локоть, любуясь вывихом, и потащил Кристофа на заброшенную стройку, которая по случайности оказалась недалеко от моего дома. - Ну, что ты ещё скажешь интересного про Рихарда? - бросив Кристофа на гору щебня, стекла и колотого бетона, я присел рядом и смотрел на него так же спокойно, как инквизитор. Каким же трудом давалась мне эта актерская игра...  Все, что Кристоф говорил о Рихарде, я воспринимал как глубочайшее оскорбление нас и нашего чувства, потому что это была грязная ложь, от которой трясло. Хотелось кричать, рвать волосы, а виновника избивать до крови. Кристоф лежал передо мной, пусть и с вывернутой рукой, но живой и полном сознании. И теперь мне казалось, что пора привести в жизнь фразу "я тебя убью", которой один человек моего возраста корит другого за малейшую провинность.  Сердце колотилось так отчаянно, как будто умоляло меня не делать то, что я задумал.  Собрав себя в руки, я подошёл к Кристофу, и оглянувшись в поисках свидетелей, несильно (как я думал) ударил его носком берца под ребра. -*ля, зачем так больно?! - прошипел он, свернувшись в комок. - Что я такого сделал, отпусти! "А потому что не твоё собачье дело лезть в чужую жизнь и осуждать людей, которых ты не знаешь", - я поджал губы и нанес удар по выступающим позвонкам. Я брезговал бить его руками. Кристоф выгибался, крутился, как змея под палкой, но я молча продолжал наносить уверенные удары ботинками. Поначалу я бил осторожно, но сам не заметил, как уже с ожесточением и удовольствием топтал Кристофа. Он уже не мог говорить и дышал через раз.  Мне было противно и приятно одновременно, потому что я слышал, как трещат кости под подошвами берцев и кровоподтеков становится все больше, и потому, что мстил всем людям, которым было на меня плевать, когда я остался один, которые получали удовольствие, когда видели мои страдания. Знайте, гады, мне сейчас тоже хорошо... И ты, кто изнасиловал меня утром, тоже! Я найду тебя, чего бы мне это не стоило.. В те минуты я ничего не думал и старался не смотреть на Кристофа, просто бил куда попало, пока не почувствовал, что он не может отбиваться. А когда я это заметил, было уже поздно...  Он моргнул, глаза странно светились на превратившемся в один большой кровоподтек лице. До этого я не знал, как это страшно - смотреть в глаза полумертвого человека. Я не особенно боялся крови, но желудок сам поднялся к горлу.  Я подошёл ближе, зажмурился и изо всех сил дал ему под дых. Через несколько секунд решился раскрыть глаза.  Кристоф уже не дышал.  Я не сразу осознал, что произошло. Я же убил человека...  Да, вы не поверите, но Тилль, этот домашний ребёнок, которого все ласково зовут "пончиком" и "солнышком", убил.  У меня не было времени обдумывать это. Я понимал, что нужно бежать. И ещё так, чтобы меня не заподозрили.  Я осторожно выбрался со стройки, и прижимаясь к бетонной стене, вышел в парк рядом с домом. Странно, но я даже не испачкался, умудрился сохранить благопристойный вид..  *** Добежав до подъезда, я плюхнулся на скамеечку и попытался отдышаться. В боку дико кололо, перед глазами все ещё стоял стеклянный взгляд Кристофа... Оглянувшись, я набрал номер Рихарда : -Рих, приходи пожалуйста! - встревоженно крикнул я. -Тебе опять нехорошо? Сейчас одеваюсь и выхожу. -Нет, случилось кое что похуже.. -Я скоро буду, солнышко... Я поспешил придти в квартиру и сидел на кухне в ожидании Рихарда. Хорошо, что он недалеко жил. Мне становится страшно и холодно. А вдруг Кристоф ещё живой? Вдруг нас кто-то видел?! А его родители?! А если кто-то догадается.... ПОЧЕМУ Я ВООБЩЕ ЭТО СДЕЛАЛ?!!! За что было его убивать, да еще так?! Ну постебал меня, сколько раз уже было... Обхватываю голову руками, стараясь выбросить из головы этот страшный образ, но в домофон уже звонят. Я бегу открывать и стою на лестнице. Рихард буквально на крыльях подбегает к моему порогу и крепко - крепко обнимает. Я спешно увожу его в квартиру. -Я ведь так и знал, что нельзя было сегодня идти тебе домой одному, - говорит он, как всегда грациозно присаживаясь на стул в кухне. У меня округляются глаза. Нет, я ни за что ему это не скажу. Он наклоняется, его подбородок ложится мне на плечо : -Ты ведь так и не сказал мне, что случилось с тобой сегодня утром. Я понимаю, что на тебя напали, но... -Меня изнасиловали, Рихард, - я, сделав максимально серьёзное лицо, поднял на него глаза, - а ещё я по дороге домой убил Кристофа. Я не заметил, как признание сорвалось с губ, и теперь наблюдал за возрастающим ошеломлением на лице Рихарда, чувствуя, как взволнованно колотится сердце. Он хочет что-то сказать, но выдавливает из себя только какие-то булькающие звуки. Его светлые глаза стали такими же большими и страшными, как у Кристофа. -Ты? Убил? - только и получается сказать у него. Несколько секунд он в оцепенении на меня смотрит, потом обнимает за плечи и горячо шепчет : - Все, равно, что бы не случилось, никто не поверит в то, что ты смог убить. Не беспокойся, тебя не вычислят. Они скорее вычислят того насильника, чем будут подозревать тебя. Да, умеет он утешать. Меня трясёт, и эти теплые объятия впервые мне противны. -Не говори ничего, Рих, - нервно цежу я сквозь зубы, - мне страшно оставаться одному после этого. Пожалуйста, переночуй у меня. Да, пусть я предложил это далеко не в такой романтичной обстановке, как ты думал, что сейчас мне просто необходимо, чтобы кто-то был рядом. Обними меня. Рихард приникает ко мне, и когда его ладони касаются моих обнажённых плеч(дома я ходил в майке), меня охватывает теплое чувство защищённости, хотя страшные мысли не оставляют. Мы долго сидим в обнимку. Я беру руку Рихарда и поочерёдно целую аккуратные пальчики. Мое к нему отношение быстро меняется, и сейчас мне так же хорошо с ним, как раньше. Нет, не то, что бы хорошо, но сейчас Рихард - моя единственная защита. Он не знает, что говорить и как, он не верит, что я могу быть убийцей. Рихард вздрогнул от такой нежности, и принялся другой рукой чесать мне голову, избегая касаться шишки на затылке. Я не замечаю, как кладу голову ему на плечо. Страх понемногу отступает, но тут опять звонят!!! На пороге стоит фроляйн Кунце, держа большой прямоугольный пирог. С трудом выдавив что-то дружелюбное, пропускаю ее в квартиру. -Тилльхен, ты что-то давно не навещаешь меня, - говорит она с мягким укором, проходя на кухню, - для тебя пекла, старалась. Я растягиваю губы в привычную вежливо-смущенную улыбку, а на кухне нас выпученными глазами встречает Рихард. -Фрау Кунце, это Рихард, мой школьный друг, - с натянутой беспечностью говорю я, заметив, с каким недоумением она уставилась на его чокер, уложенный гелем ежик и накрашенные ногти. Пусть она и старается следить за новыми веяниями, но такого все равно никто не одобряет. -А ведь раньше ты с Амелией встречался? - безмятежно спрашивает она, нарезая пирог огромным мясницким ножом, созерцание которого внушает ужас. Рихард смотрит на нас чужими и дикими глазами, прижавшись к стенке. -Нет, она просто подруга.. - бормочу я. Кунце с подозрением переводит взгляд с меня на Рихарда. Знаю, что она сейчас подумала... Из пирога вытекает густая, малиновая, похожая на кровь ягодная начинка, от вида которой я нервно сглатываю слюну. Пирог разложен на три блюдечка, но я только смотрю на еду и понимаю, что не смогу проглотить не кусочка. Рихард тоже чувствует себя неловко и старается не отсвечивать своим маникюром. Время от времени мы с ним переглядываемся и молчим. Скоро фроляйн Кунце надоело наше неразговорчивое общество. Я проводил ее до двери. -Я очень рада, что у тебя появились друзья, Тилль, - говорит она, и я вижу, что ее "радость" фальшива, - они о тебе позаботятся. "Я все равно не смогу без вас," - думаю я. Надо было навещать ее, но теперь я не нахожу сил попросить прощения и смотрю на грязный коврик у двери. -До свидания, - сдавленно говорю я. Но она все-таки не удерживается и целует меня в голову. Значит, она на меня не в обиде. Закрыв дверь, я возвращаюсь на кухню, и ничего не говоря по-прежнему недоумевающему Рихарду, тащу его в родительскую спальню, тёмную, пыльную и заброшенную. Там я заваливаю его на двуспальную кровать, и уткнув лицо в упругую сильную грудь, долго реву. Не знаю, отчего... Страх, тоска, запах родителей, оставшийся здесь, вызывает эти слезы. Но Рихард понимает, что мне нужно выплакаться. Ему неловко видеть меня таким. Сначала он боязливо смотрел на меня, потом попытался приласкать, а теперь уже придвинувшись совсем близко, лежал, обняв меня, и сцеловывал слезы. Милый, ты даже не догадываешься, как мне сейчас нужны эти ласки. Не говори ничего, я просто боюсь быть один. Кристоф... Он стоит там, под дверью, и если ночью ты уйдёшь, он съест мой разум. Я не могу постоять за себя, только ты меня защитишь. Обними крепче. Вот так. Склонившись надо мной, он нежно дует в зареванное, пылающее лицо, и мы лежим рядом до самого вечера. А потом он раздевается и залезает под одеяло рядом со мной, сам измученный и готовый плакать. Ты остался. С убийцей, выпачканным в собственной крови. Теперь я знаю, что по-настоящему тебя люблю. Ты укрываешь меня и водишь горячими пальцами по плечам, шепчешь что - то ласковое, призывая успокоиться, но я ещё долго - долго не могу заснуть, а ты, уже спящий, все ещё обнимаешь меня. Мне страшно. Но уже не так. Потому что ты рядом.