Моя доля

Однако ночь все-таки была неспокойной. Я спал не так крепко, и чувствовал, как ещё не уснувший Рихард гладит меня по всему телу. Я не мог ответить на ласку, потому что смотрел сны, но, кажется Рихард не нуждался во взаимности. Наверное, где-то часа в четыре я проснулся, но был ещё настолько сонный, что увидев рядом Рихарда, не понял, откуда он тут оказался, и не сон ли это. Потом я вспомнил все, что произошло вечером и хотел спать дальше, но не удержался и погладил внутреннюю сторону стройных бедер возлюбленного, удивившись, какая там нежная и гладкая кожа. Рихард сразу это почувствал, и, не открывая глаз, обнял. Всю оставшуюся ночь я провел в его объятиях, и так хорошо мне ещё никогда не было. Под утро - наверное, когда наступило время вставать(будильник глухо надрывался в соседней комнате), Рихард, сам ещё не проснувшийся, с трудом пихнул мою отяжелевшую тушу: -Тилль, пора вставать.... Но утренний сон особенно крепок:я только промычал что-то, а захотев обнять подушку и зарыться в одеяло, понял, что рядом нет ни того, ни другого. Не поняв, в чём дело, я встряхнул головой и неохотно приоткрыл глаза; слабый поцелуй в щеку заставил меня окончательно пробудиться. -Солнышко, хватит спать, - в любимом голосе уже звучат молящие нотки, - вставай, а я пока завтрак сделаю. -Рих, какое вставать, я спать хочу, - пробурчал я самым жалобным образом, - давай сегодня тоже прогуляем? Но Рихард отрицательно качает растрепанной головой. И далась ему эта школа, спокойно ведь могли бы не идти.. Некоторое время я лежу с закрытыми глазами, слушая, как Рихард возится на кухне. Потом очень медленно натянул белье и поплелся умываться. Это я делал долго, с неодобрением рассматривая багровые пятна, оставшиеся после поцелуев. Рихард торопил меня, иногда постукивая в запертую дверь ванной. Наконец, я привёл себя в порядок. Рихард, уже одетый совсем не по-школьному(в том, в чем был вчера), подперев щеку, сидел напротив коробки с пирожными и грустно смотрел на нее. -Жуй быстрее, - он зыркнул на часы духовки, показывавшие, что нам осталось всего двадцать минут, чтобы успеть придти в школу вовремя. Я неохотно откусил от эклера. Слишком сладко... -Я поставил их в холодильник, - с немного виноватым видом объяснил Рихард, - за месяц съешь. Но уже после одного пирожного мне стало тошно-слишком сильно они напоминали мне прежнюю жизнь. Пока я одевался, Рихард стоял под дверью, копаясь в своём тощем рюкзачке. -Знаешь, Тилль, я сегодня плохо ночью спал.. - начал он. -Да я уж понял, - пробурчал я, вспомнив ночные ласки. -И у меня появилась одна идея, - Рихард прошёл в комнату, задумчиво застегнул на моей рубашке пуговицы и дотронулся губами до ямки на шее, - я вспомнил, что скоро какой-то праздник, в честь которого в школе каждый год устраивают концерт, где каждый может показать, на что способен. И я тут подумал... Ты классно поёшь, я умею играть на гитаре. А Тегтгрен... Он просил тебя навестить его, и мне кажется, это будет неплохим поводом. Мы устроим такое шоу, от которого эта школа не сможет очнуться несколько лет! Внезапно он замолкает и опускает глаза с таким видом, как будто это что-то абсолютно второстепенное, а самое главное еще не сказано. -Тилль, - произносит он совсем другим голосом, осторожно касаясь моей руки кончиками пальцев, - прости меня за вчерашнее.. Ты ведь ещё в себя не пришёл после изнасилования, а я... Не знаю, что на меня вчера нашло... Ты даже не пискнул, а ведь мог и не подчиняться бы мне. Я вел себя как... как... У него не хватило сил договорить, и он только выдавил: -Прости пожалуйста... Я поправил его растрепавшийся за ночь ёжик и произнёс, делая большие паузы между словами: - Рих, мою девственность уже не вернуть. Да, мне и вчера было обидно и больно, но я ничуть не жалею об этом. Не забивай этим голову. Он стоял передо мной такой маленький, как ребёнок и боялся поднять на меня глаза. Чувство умиления, смешанное с жалостью, накатило на меня. Я взял его за подбородок и внимательно заглянул в бледное отворачивающееся лицо. Нахмуренный лоб, голубые глаза - миндалинки под низкими тонкими бровями, хорошенький курносый носик, бледные, нечетко очерченные губы - Рихард больше походил на красивую куклу, чем на человека. В нашем мире такая красота была невозможна. И этот человек, во всех отношениях прекрасный, принадлежал мне. Моя ладонь невольно остановилась на гладкой, без единой рябины, щеке. Рихард вспыхнул, смущённо опустил глаза и взяв мою руку, крепко поцеловал в ладонь. Я вздрогнул от такой необычной ласки, но Рихард притянул меня к себе и уже протягивал губы к моему лицу, как мы вспомнили, что собирались пойти в школу. Времени осталось немного, но мы особенно и не торопились. *** Перед дверью в кабинет истории я заметил Амелию, она стояла рядом со своей подругой, Лизой - последнее время девушки стали просто неразлучны. Глаза, прежде нравившиеся, скользнули по мне взглядом, который очень старался быть презрительным, и опять возратился к некрасивому лицу Лизы-мне показалось, что эта девушка очень похожа на Петера, но у того выражение лица было более приветливым и открытым. Я дружелюбно кивнул Амелии, намекая на то, что не стоит разбрасываться презрительными взглядами, когда причина ссоры неясна, и повернулся к Рихарду. Я не испытывал неприязни к моей бывшей подруге. После встречи с Рихардом меня действительно отвернуло от противоположного пола, и любые гетеросексуальные отношения теперь казались мне неестественными. Наверное, мы с Рихардом стояли слишком близко, одноклассники рассеялись вокруг кучками, чужие и непонятные. Ни с кем из них я не хотел дружить. Только Рихард. Он мой единственный. Нестерпимо громкий звонок оглушил меня, и я стоял столбом, пока Рихард, увидевший, что Лоренц зовёт нас, не потащил меня в кабинет. Почему-то я пристально наблюдал за учителем. Он почувствал мой взгляд и прошёл к нашей парте. Некоторое время он лукаво переводил взгляд с меня и Рихарда на журнал и обратно, а потом, заглянув мне в глаза, спросил: -Ну где вы были, Линдеманн? Сегодня на нем почему-то простые очки, и я вижу его холодные, спокойные глаза(оказывается, они, как и у Рихарда, голубые с зеленым отливом, только не такие чистые и яркие) . Глядит он с интересом, в то время как на лице читается безразличие. Я молчу, уперев пальцы в парту и пытаюсь придумать какую-нибудь удобоваримую ложь. Рихард с тревогой смотрит на меня, чувствую, как остальные поворачиваются ко мне с такими же взглядами. - Не молчите, я знаю, что вы сейчас солжете, - говорит Лоренц тем же дружелюбно-спокойным тоном, -лучше скажите правду сейчас, потому что мне не хотелось бы портить с вами отношения. Прогуляли? А записку от родителей почему не принесли? В глаза мне смотрите,я с вами разговариваю. Я неуклюже выпрямляюсь, боясь отпускать парту и осторожно поднимаю глаза. Из-под мешающей челки вижу интерес и тревогу во взглядах одноклассников - почему-то сейчас никто не равнодушен к такой обыденной ситуации. В голове совершенно пусто, я не знаю, что сказать, но надо срочно выкручиваться. Просто так Лоренц от меня не отстанет. Непонятно как он оказался напротив меня . Я буравлю его нахмуренное лицо взглядом и молчу. - Мне из вас каждое слово клещами вытаскивать? - грозно спрашивает он. "Давай, давай, скажи ему что-нибудь такое дерзкое!" - так и умоляли глаза одноклассников. Им-то не впервой, некоторые парни чуть ли не на каждом уроке выдавали в ответ на замечания чрезвычайно красноречивые и грубые речи. "Нет, дорогие мои, я не хочу нарываться на проблемы, я привык быть вежливым", -думаю я, и набрав воздуха, говорю: - Я пришел без записки, господин Лоренц, потому что у меня нет родителей, которые написали бы ее. Я бы мог сделать это сам, но знаю,что вы не поверите ни одному написанному в ней слову. Да, я прогулял. Я говорил не так грубо и дерзко, как ожидали одноклассники, а тем вежливо-робким тоном, каким всегда говорил с учителями и взрослыми, и мои слова не производят должного впечатления. Но, услышав про родителей. все опять посмотрели на меня с интересом. Тоненькие брови Рихарда страдальчески свелись к переносице. Думаешь,я сейчас заплачу? Да я вообще не почувствовал того желания плакать, возникавшего, когда я вспоминал родителей! -Хорошо, Линдеманн, вы можете сесть, я поговорю с вами потом, - скорчив свое миловидное лицо в самую пресную мину, сказал Лоренц и обратился к Рихарду : -А вы, Круспе, где были вчера? Рихард собирался с мыслями совсем недолго, но выдал такое, что я от стыда чуть не провалился сквозь землю : -А мы с Тиллем вместе прогуливали. -Мой внутренний шиппер проснулся и заинтересованно огляделся, - раздался в неприятной тишине шёпот Амелии. Я повернулся: она сидела в соседнем ряду подле своей некрасивой подруги, и выражение ее личика было совершенно беззаботным. Она несомненно знала, что мы больше не будем общаться, а сейчас я понял, что наша дружба действительно была ошибкой-я все равно не смог бы связать себя с девушкой. С Амелией было слишком сложно - мне приходилось все время держать себя в руках, быть вежливым и галантным-словом, таким каким я никогда не являлся, а Рихард принимал меня со всеми недостатками. И главное, с человеком своего пола всегда чувствуешь себя комфортно и просто. Я поспешил отвернуться от девушек, потому что Лоренц упорно не хотел отходить от нашей парты. -Круспе, мне очень трогательно наблюдать такую крепкую дружбу, - он осклабился в улыбке, хоть и неприятной, но украсившей его лицо, - только в будущем, пожалуйста, гуляйте в свободное от учёбы время. Сказав это, Лоренц наконец оставил нас в покое, и шевеля губами, пересчитал нас, как овец. -Ребята, а где Кристоф? - вдруг спросил он. - Его второй день нет, даже фрау Шнайдер мне не звонила. У меня внутри все сжалось, наверное я стал белым, как бумага. Рихард настороженно заглянул мне в глаза и положил руку на бедро, прося успокоиться. Я стиснул ручку в вспотевших пальцах и буравил взглядом парту, делая вид, что я к этому не имею никакого отношения. Несколько парней, которые дружили с Кристофом, только переглянулись и пожали плечами. -Он в больнице, - вдруг раздался в тишине класса голос Рихарда. Я дернулся, уставившись на него круглыми и наверное напуганными глазами. Он как ни в чем не бывало продолжал гладить меня. -И что же с ним случилось? - заинтересованно спросил Лоренц. Красивая гладкая рука, держащая красную ручку, замерла над страницами журнала. -Избили... - с искренним сожалением протянул Рихард, - мне одноклассник бывший звонил, он Кристофа нашёл и врача вызвал. У меня немного отлегло от сердца, я тяжело выдохнул и сполз чуть ли не под парту. -Линдеманн, сядьте нормально, вы не дома на диване, - процедил Лоренц. Я неохотно выпрямился, наблюдая за его сосредоточенным лицом. В классе было подозрительно тихо, я слышал, как за окном в кустах надрывались воробьи. -Я думаю, что никто из вас не навещал его. Дорогие мои, это дурно. Круспе, в какую больницу его отвезли? В двенадцатую? Отец Амелии работает в этой больнице... Амелия, - обратился Лоренц к ней тем слащавым тоном, каким всегда говорил с девочками, - ты устроишь нам экскурсию в эту больницу? Амелия кивнула, нагло состроив ему глазки, и я, вспомнил, что она кокетничала с Лоренцем, начиная с того времени, когда мы все увидели его впервые. -Тогда сегодня после уроков мы все идём в больницу, - несколько сурово добавил он, развернувшись к классу. По кабинету прокатился недовольный гул, и больше всего возмущались друзья Кристофа. Да, нам всем было наплевать на него. - Он жив! - прошептал Рихард, - Тилль, он жив, понимаешь?! Ты никого не убил! Мне Пауль звонил, это Пауль его нашел и спас! Он стиснул мои запястья под партой, вынудив посмотреть ему в глаза. Глаза Рихарда просто сияли от радости. Да, Кристоф жив, но меня это совсем не радует, ведь через несколько часов мне придётся смотреть в глаза человеку, которого я чуть не убил.