Моя доля

Петер впервые за свое пребывание в Берлине решился выглянуть в окно. Стоял удивительно погожий для февраля день: яркая белизна снега ослепляла, а безоблачное небо поражало необыкновенной чистотой и глубиной цвета. Но белые лучи были по-зимнему неприветливы и холодны. Проскользнув в захламленную комнату Петера, они выявили все недостатки комнаты и выхватили из полумрака стоявшую на захламленном столе фотографию крепкого темноволосого ребёнка лет пятнадцати. Петер ещё немного полюбовался на слишком непривычную картину, стянул с вешалки косуху, которая звякнула сложенными в карманах монетами, и неохотно покинул свою металлистскую берлогу. На улице оказалось тепло, чего Петер никак не ожидал, но начал идти снег. Крошечные хрупкие снежинки нестройной толпой летали вокруг, оседали на длинных волосах Петера, мелкими бриллиантиками садились на светло-коричневую косуху. Красота их расторгала музыканта, и неприветливое лицо его озарилось мягкой улыбкой, он чуть было не забыл, зачем вышел. Встряхнув одуревшей от воздуха головой, Петер заметил среди редких прохожих две небольшие фигурки, направлявшиеся прямо к нему. Петеру даже не пришлось всматриваться, чтобы узнать их. Один-высокий, крупный, плохо, словно с чужого плеча одетый и другой - меньше, изящнее, в модной курточке защитного цвета, быстрый и лёгкий. -Добрый день, господин Тегтгрен, - произнёс разрумянившийся от воздуха Тилль, когда они поравнялись. - Мы как раз к вам и шли! Рихард, сощурившись от яркого света, внимательно и ревниво смотрел на них. -Все-таки надумал? -добродушным тоном, необычным для своей суровой внешности, спросил Тегтгрен. -Мы песню придумали! - перебил друга Рихард, протягивая Петеру холодную руку, запачканную чем-то белым. -Но музыку у нас никак не получается записать, -вздохнув, добавил Тилль. -Понятно.. - процедил Тегтгрен, - а я сейчас в магазин за едой. Вот вам ключи, подождите меня, отогрейтесь, только ничего не сломайте, ладно? А меня по звонку впустите. "А он красивый, - подумал Рихард, беззастенчиво пялясь на Петера, - нос длинный, глаза рыбьи, борода эта странная, но в целом он по-своему хорош. Пожалуй я ошибся, плохо о нем подумав, когда мы впервые встретились". -Хорошо, господин Тегтгрен, - Тилль аккуратно опустил ключи в карман поношенной куртки. -Все будет в полном порядке! - добавил Рихард и потащил Тилля прочь. Петер ещё долго не двигался с места, провожая их взглядом. Рихард не понравился ему ещё больше, чем в первый раз. Этот парнишка, сам ещё, по сути, ребёнок, вел себя так, как будто Тилль был его собственностью, к которой Рихард никого не подпускал. Конечно, Петер понимал, что Рихард не только друг Тилля, и ему не хотелось быть третьим лишним в этих отношениях. Поэтому он долго стоял на детской площадке, и пошёл дальше только тогда, когда все уменьшающиеся фигуры детей скрылись в подворотне высокого, изогнутого полукругом дома. Да, в глазах Петера эти ребята всё ещё оставались детьми. *** Тилль чувствовал себя вором, когда открыл квартиру ключом Петера. Рихард стоял у него за спиной и торопил. Тилль слушал его и не мог сосредоточиться на замке. -Да успокойся ты, - наконец, справившись с замком, фыркнул Тилль и пропустил возлюбленного в просторную светлую прихожую. В чужой пустой квартире они чувствовали себя очень неловко, даже природная наглость Рихарда куда-то делась. Он прошёл в гостиную и осторожно положил гитару на кровать, крытую мятым клетчатым пледом. -Так и будешь тут стоять? - мягко спросил Рихард у остановившегося в коридоре Тилля. Тот скромно улыбнулся и нерешительно покачал головой. -Пошли, - Рихард схватил его за руку и наугад распахнул дверь, которая, по его мнению, должна была вести в ванную. Ванная у Тегтгрена оказалась удивительно страшная, в поразительный контраст со стильной обстановкой остальной квартиры. Белая раковина и отверстие слива в ванной были в ржаво-рыжих разводах, цемент торчал из-под криво налепленных на стены грязно-голубых плиток. Создавалось ощущение, что эта комната старше, чем сам Тегтгрен. Именно такими ванными пользовались режиссёры фильмов ужасов. -Что ты собрался делать?! - воскликнул Тилль, пытаясь вывернуться из крепких объятий Рихарда и поскорее убежать из этого неприятного места. -Ничего особенного, - Рихард затащил его в ванную и крепко прижал к раковине. - Просто я кое-что забыл. Всего одна маленькая деталь... Он опустился на колени, и, поджав губы от старания, расстегнул брюки Тилля. Тот вздрогнул и крепко вцепился в раковину, что пальцы побелели. Рихард, примериваясь, поерзал на гладком скользком полу и аккуратно высвободил из старых брюк Тилля свернувшуюся от холода и страха драгоценность. -Чш-чш-чш, - прошептал он закрывшему глаза Тиллю и начал поглаживать его член тёплой гладкой рукой. Другой Рихард нежно обхватил возлюбленного за талию, и теперь Тилль никак не мог вырваться. Когда плоть согрелась и расправилась, Рихард коснулся губами чуть солоноватой кожи. Тилль вздрогнул, Рихард неохотно поднял голову: Его возлюбленный слегка запрокинул назад голову, закрыл глаза. Тёмные брови страдальчески свелись к плоской широкой переносице. Широкая грудь редко и глубоко вздымалась, тяжёлые вздохи вырывались из крепко сжатых губ. Рихард печально вздохнул и кончиком языка обвел внушительного размера головку. Погладил мягкий низ живота, собираясь с мыслями и принялся лизать по всей длине. Сочный, крепкий, полный животворящего сока орган разбух от ласки и скрытого возбуждения. Едва не подавившись, Рихард выпустил член, передохнул и принялся аккуратно посасывать. С высоты донесся томный удовлетворенный стон, Тилль слегка подался вперёд, Рихард насадился глубже. Стон сверху стал немного громче, Тилль закусил губы ещё крепче. Рихард старался раззадорить его, и, одновременно работая языком, мял упругие ягодицы. "Скорей бы он уже кончил", - подумал Рихард. Стоять на коленях становилось уже тяжело. Мелкими поцелуями он усеял пах, провел языком по так волновавшей дорожке волос на животе, покрывая мягкую кожу новыми яркими засосами. Полный удовольствия стон Тилля перешёл в рычание, он втянул живот и напрягся, чтобы не кончить, но Рихард был так ласков, что Тилль не выдержал и излился прямо в рот возлюбленному. Рихард с удовольствием сглотнул и, облизнувшись, потянулся белыми от спермы губами и пересохшему рту Тилля. Он жадно ответил на поцелуй, и юноши ещё долго и глубоко целовались. Рихард запустил руки в трусы Тилля и ласкал пышные формы, любуясь побледневшим лицом своего милого. -Риша... - глухо стонал Тилль, прижимаясь к возлюбленному. Парень уже не мог совладать с собой и едва стоял на ногах. Рихард любовался покрывшимся испариной лицом, вспухшими губами, зелеными рассеянными глазами, которые заволокла пелена. -Хватит, - прошептал Тилль, когда блудливые руки Рихарда заползли к нему в трусы, - я сейчас кончу опять, это слишком много для одного дня... Пусти... Рихард приобнял любимого, Тилль тяжело вздохнул и уронил голову ему на плечо. В это время в прихожей надрывался звонок. -Черт, это Тегтгрен! - Рихард пулей выскочил из ванной, и открыл, даже не посмотрев в глазок. -Хм, я думал, ждать придётся дольше, - Петер холодно улыбнулся и передал Рихарду пакет с продуктами. -Поставь, пожалуйста, на кухню, и пойдём репетировать. Музыкант закрутил в хвост жёсткие от уличного холода волосы. Широкие рукава его черной водолазки закатились, и Рихард увидел, что эти сильные, длинные руки густо зататуированы от запястий до плеч. И это выглядело очень впечатляюще. -А где Тилль? - таким же тоном, выказывающим бесконечное презрение к Рихарду, спросил Петер, когда парень с трудом дотащил до холодильника тяжеленный пакет. Рихарду и отвечать не пришлось - в эту же секунду из ванной вывалился мокрый, измученный Тилль. Отряхивая капли с блестящих волос, он тряс головой и фыркал, как большой добродушный пёс. Рихарду захотелось поцеловать лицо, ещё хранящее вкус ласк, но холодный взгляд Тегтгрена заставил его остаться на месте. -Ну, пойдёмте, - пригласил их Петер в уже знакомую комнату, где на диване тосковала по Рихарду красная гитара. Петер брезгливо отодвинул ее и сел рядом с парнями: -Рассказывайте, что придумали. "Гостеприимности ему не занимать", - скрипнул зубами Рихард и крепко обнял дорогой сердцу инструмент. Ему не хотелось говорить с Тегтгреном, но видя, что Тилль совсем ушёл в себя, Рихард охнул и начал неохотно рассказывать свою идею. -Однако большие амбиции у вас для школьного концерта, - усмехнулся Петер и ласково обратился к прикорнувшему в углу дивана Тиллю, - а ты ничего не хочешь добавить? Тилль встрепенулся, тяжело встряхнул головой, разлепил сомлевшие глаза и буркнул что-то вроде:"да я ничего против не имею, Рихард лучше знает..." и отвалился обратно. Петер лишь улыбнулся уголком рта, и, увидев эту добрую улыбку, Рихард приревновал Тилля не на шутку. - Значит, вам нужно записать музыку, - вернулся он к своему прежнему неприятному обращению, - если вы уже придумали мелодию, Рихард, то моих возможностей вполне хватит, чтобы перевести звуки в ноты. Надеюсь, гитарное соло вы запишете без моей помощи, - голубые рыбьи глаза пронзили Рихарда насквозь. "Какой у него широкий нос, - подумал Рихард, отодвигаясь в угол дивана, -и губы такие тонкие, и изломанные брови.. Он так похож на Тилля...Неродные, а так похожи..." Пораженный этим сходством, он посмотрел на возлюбленного: тот рассеянно слушал их, с ногами забравшись на диван, и видно, чувствовал себя как дома. - Тогда сначала запишем гитарное соло? - ляпнул Рихард, почему-то заикаясь. - Нет, я же сказал - сначала сама песня. Украшения мы добавим потом. Тилль, ты готов? И тут Рихард вспомнил, что они даже не придумали текст. Щеки его на мгновение залила краска, но он тут же бодро подумал: "Ничего, будем выкручиваться на ходу." - Господин Тегтгрен, - вдруг раздался среди тягостного молчания голос Тилля, - а можно я распоюсь немного, а то вдруг я не в голосе? Рихард выдохнул. Его честное имя было спасено. - Пожалуйста, - улыбнулся Петер. - Тебе нужен синтезатор? Тилль тяжело поднялся с дивана и сел на маленький круглый табурет за синтезатором. Закусив тонкие губы, нерешительно задержал руку над пластиковыми клавишами. - Тебе помочь включить его? - ласково спросил Петер, подойдя к нему. Рихарда это подчеркнуто доброе отношение уже не на шутку начало раздражать. - Да, пожалуйста, - Тилль скромно отодвинулся, пока Петер возился над инструментом(Рихарду показалось, что нагнувшись над инструментом, Петер незаметно обнял Тилля, и чуть не взбесился),-я больше на пианино привык играть. Спасибо большое. Петер отошел, а Рихард так и застыл с открытым ртом, потому что думал, что Тилль и пианино - совершенно несовместимые вещи. Юноша сел поудобнее, некоторое время водил толстыми, слишком грубыми пальцами по гладким клавишам, наверное, вспоминая азы. Нерешительно извлек несколько нестройных аккордов и вдруг запел удивительно нежным и даже тонким голосом, чем несказанно удивил Рихарда: Мне говорят  Открой эту дверь  Любопытство становится криком  Что там такого, за ней?  За этой дверью  Стоит пианино  Клавиши в пыли  Струны расстроенны  За этой дверью  Она сидит за пианино  Но она больше не играет  Ах, уже так давно! Он пел слишком тихо и робко, фальшивые, плохо подобранные аккорды перебивали его необыкновенно приятный голос, но Рихард заслушался и не обращал внимания на проскальзывавшие неверные ноты, нешуточно резавшие по ушам. Там у пианино  Я слушал ее  И когда ее игра начиналась  Я затаивал дыхание Она говорила мне  "Останусь с тобой навсегда!"  Но это только казалось,  Что она играла для меня одного  Я лил ее кровь  В огонь моей ярости  Я закрыл дверь  Кто-то спрашивал про неё, - в припеве Тилль брал такие высокие ноты, что его голос не справлялся и пускал петуха, но сейчас, видно, мальчик сам любовался своим пением и пел, искусно передавая трагизм, заложенный в тексте. Там у пианино  Я слушал ее  И когда она начинала играть  Я затаивал дыхание  Там у пианино  Я стоял возле нее  И казалось  Что она играет лишь для меня Открыта дверь  ах, как они кричат!  Я слышу мольбы матери  Отец ударил меня  Ее отрывают от пианино  И здесь никто мне не верит  Что я смертельно болен  От горя и смрада Тилль тяжело перевел дыхание, ему было трудно играть и петь одновременно, поэтому окончил он без сопровождения: Там у пианино  Я слушал ее  И когда она начинала играть  Я затаивал дыхание  Там у пианино  Она слушала меня  И когда я начал играть  Она затаила дыхание... - Хорошая песня, - вдруг произнес Тегтгрен, все это время слушавший Тилля с очень внимательным, нахмуренным видом. - кто ее написал? Тилль помолчал, осторожно взглянул на музыканта, и проводя по клавишам, скромно ответил: - Моя. Моя личная. - Ты умеешь писать музыку?! - воскликнул Рихард, подскочив на диване. - Да ну, она старая...Мне лет 14 было, когда я ее написал. А сейчас уже все забыл.. - Не скромничай, - Петер хлопнул его по плечу, - у тебя очень хорошо получилось, и она гораздо лучше, чем эта ваша "Белая плоть", - он с укоризной посмотрел в сторону Рихарда. Тот вспыхнул, беззвучно ругнулся и с этой минуты возненавидел Петера до глубины души. - Ну ладно. - Тегтгрен перешел за барабанную установку, и, откинув с лица надоевшие волосы, взял палочки, - песня про убийство учительницы музыки на школьном концерте произведет такое же впечатление, как песня про маньяка-педофила, так что терять вам уже нечего. Тилль, начинай, а я попытаюсь задать ритм. Тилль повернулся лицом к Рихарду и запел уже своим естественным низким голосом, громко и ритмично: Ты на школьном дворе, Я готов убивать. И никто здесь не знает о моем одиночестве. Красные рубцы на белой коже. Я делаю больно тебе, И ты громко кричишь. Сейчас тебе страшно, и я готов - Моя черная кровь пачкает твое платье. Петер внимательно прослушал первый куплет, и внезапно целый град барабанных ударов обрушился на парней. музыкант был в восторге, а найденный им ритм идеально подходил к песне. *** -Большое спасибо, господин Тегтгрен! - воскликнул Тилль, аккуратно сворачивая распечатанные на компьютере ноты и укладывая их в карман куртки. Рихард стоял рядом мрачноватый и немного обиженный, и нервно гладил шершавый чехол гитары, досадуя, что Петер не оценил его соло. - Когда у вас там концерт будет? - спросил Петер, поправив Тиллю шапку, которую он надвинул на самые глаза. Рихард пробурчал дату и, страдальчески закатив глаза, встал у двери. - Я бы с удовольствием пришел на вас посмотреть, но к сожалению, у меня запись альбома, - Петер пожал сильными татуированными плечами,-фанаты ждут. Так что держитесь, я верю, что у вас все получится! - Тилль, ты если что случится, звони, - прошептал он низким голосом, - я же о тебе беспокоюсь. Но Рихард уже тащил друга к двери, Тилль успел только кивнуть музыканту на прощание. *** Некоторое время влюбленные шли по темному вечернему городу молча. Тилль не решался начать разговор, чувствуя, что Рихард не в духе. Но гитаристу надоело сердиться и он внезапно спросил: - Ну что, теперь куда? К тебе? - Конечно, - улыбнулся Тилль так мягко, что Рихард напрочь забыл всю обиду и едва не расцеловал каждую ямочку на пухлых щеках, - куда же ты еще денешься....