Моя доля

POV Тилль Первое, что я увидел, когда проснулся, был совершенно незнакомый бревенчатый потолок - похожий я видел только в том деревенском доме, где мы жили с родителями, пока мне не пришла пора переходить в среднюю школу. Эта деталь вызывала гложущую ностальгию, и я некоторое время внимательно разглядывал сучки, пока не вспомнил, что произошло вчера. И вспомнив, подскочил на кровати в приступе ужаса. Я дома у Лоренца. У маньяка! И он же мог сделать со мной что угодно, пока я спал! Но странно - несмотря на несвежий вкус во рту, я чувствовал себя хорошо, и не было похоже, чтобы он накачал меня какой-нибудь гадостью. Мягкая, широкая кровать не разобрана, да и я сам спал в одежде, отчего всё тело безумно ныло. От страха я пришёл в себя быстрее, чем обычно это происходит со мной по утрам, и тут же обшарил карманы в поисках телефона. Когда он оказался там, где ему положено быть, моему облегчению не было предела, но беспокойство не покидало меня. Я боялся, что маньяк всё это время был рядом и наблюдал, непременно представляя меня в мерзких эротических фантазиях. Однако никакого человеческого присутствия в доме не чувствовалось, и вспомнив, что Лоренц увёз меня куда-то далеко за город, я взмолился, чтобы он сейчас же появился здесь и отвёз меня домой. Хотя я порядком сомневался в том, что получится его разжалобить. Я оглянулся, надеясь - Лоренц вот-вот выйдет, но в комнате было пусто и холодно. И когда я увидел за окном бесконечное чёрно-белое снежное поле, далеко на горизонте обрамленное рядом тёмных елей, сон окончательно покинул меня. Хотя действительность была такой жуткой, что я бы предпочёл ей самый страшный кошмар. Сеть здесь ловило еле-еле, но мне удалось определить своё местоположение. Навигатор указал на какую-то Богом забытую деревню в сотне километров от Берлина, и то, что в нашей стране есть такая глушь, напугало меня ещё больше. Здесь Лоренц имеет надо мной полную власть, и он может как угодно пользоваться мной, пока не замучает до смерти... А вдруг он и с Рихардом поступал так же, как я только что подумал?! От этой мысли меня передернуло, и я прислушался, надеясь уловить хоть какой-то звук, напоминавший о присутствии жизни в этом диком и жутком месте. Лязг железной дороги, грохот машин, радио - неважно что! Но тишина стояла страшная, и от звонкого чириканья птичек в саду под окном, казалось, что здесь ещё тише. Я, как сомнамбула, пятясь, отошёл от окна, одновременно пытаясь придумать мало-мальски адекватный способ выбраться отсюда. Идея позвонить в полицию пришла слишком поздно, когда я догадался, что Лоренц может придти с минуты на минуту. А если он придёт, я останусь здесь навсегда.... Я уже испугался, что все двери и окна будут заперты, но первая попавшаяся дверь поддалась без труда, и, толкнув полную заноз деревянную панель, очутился на улице. Здесь оказалось гораздо холоднее, чем в городе - значит, я действительно в деревне, которая явно не имеет связи с Берлином. Хоть я и был деревенским жителем, мне показалось странным то, что в наше время ещё есть такие дикие населённые пункты. Настолько дикие, что даже снег здесь был ещё крепким и не расползался в кашу под ногами. По правде, выглядело это место страшновато. И даже не потому, что здесь живёт Лоренц - в этом я нисколько не сомневался. И меня крайне удивляло то, что похититель обошёлся со мной так...хорошо? Не изнасиловал, не оставил без одежды и связи. А сам куда-то уехал. Я стряхнул полоску залежавшегося снега с сайдинга и, пользуясь отсутствием Лоренца, решил посмотреть, куда я всё-таки попал. Но едва я ступил на снег, как первое впечатление от местности, похожее на испуг, сменилось на чувство, что я не один здесь. И тут же во что бы то ни стало, захотел найти человека, который мог оказаться такой же жертвой маньяка, как я. Дом Лоренца был низкий и длинный, в один этаж. Я обошел все комнаты, одинаково чистые и белые - человеческим присутствием здесь и не пахло, как будто за всем ухаживал робот. Сначала я оглядывал помещения с робостью начинающего вора, но когда прошёл все эти комнаты несколько раз, заглядывал во все углы с бесцеремонностью, как будто проводил обыск. Дом выглядел так, как будто с осени его покинули, и только недавно вернулись - везде стоял пронизывающий влажный холод, а на кухне потрескивал радиатор, напоминая, что на улице будет потеплее. Порыв ветра захлопнул дверь на улицу с грохотом, от которого дом содрогнулся. И от этого звука меня охватила настоящая паника. Я боялся оказаться запертым здесь навсегда. В отчаянии я принялся взывать к матери, которая, можешь быть, в эти минуты смотрела на меня с небес и плакала. Мне было так боязно и почти стыдно от её незримого присутствия, и постепенно мое беспомощное и детское "мама" сменилось на вопль "Рихард!!!" Я звал человека, которого любил больше жизни, которого уже оплакал, и о ком никогда не переставал думать, но сейчас я почувствовал, что Рихард жив, что он тоже заперт в этом страшном доме, и сердце не обмануло меня. Из-под тонкого деревянного пола донесся стон, словно кто-то хотел привлечь мое внимание. Я приник ухом к шершавым досками различил в полном страдания слабом голосе столь дорогие сердцу ноты... И кажется, в этом стоне мне почудился звук собственного имени... - Рих! - крикнул я, надеясь, что больше взывать не придется. В полупустой комнате крик эхом отдался от голых стен и с тихим гулом пропал. Тишина угнетала. Мне не ответили, но я уже не сомневался, что голос из подвала принадлежал Рихарду. Изнемогая в желании найти его, я обошел вокруг дома. Пронизывающий ветер отрезвил меня, прогнав воспоминания о кошмаре, но сердце все равно ныло. Я думал, как вызволю Рихарда и мы вместе вернемся в город и тут же подумал: может быть, мне просто показалось и стон принадлежал не Рихарду, а совсем другому человеку. Или вовсе был игрой истерзанного тоской разума, когда я каждого парня с похожей причёской принимал за Рихарда. Нет, только не это. Подвальная дверь была заперта, но я не отчаялся. Рядом с крыльцом стояли лопаты и топоры, и если приложить силу, тяжелой лопаты было достаточно, чтобы сбить замок. Но я не учел то, что давно не занимался физической работой, и отполированная временем ручка в мгновение натерла руки. Я стиснул губы, собрал все силы, оставшиеся в опавших мышцах и, размахнувшись, ударил лопатой по ржавой подвальной двери. Ничего. Я с остервенением бил, стараясь попасть по замку, бил упорно и долго, понимая, что здесь нужна пила, которая может резать железо, а не садовая лопата в руках ребенка. Я был готов зарыдать от собственного бессилия, но выжимал из себя все ради Рихарда, который может быть давно гниет где-нибудь на окраине города в мусорном баке. Я должен довести это дело до конца. Только ради тебя, Рих. Ради тебя я согласен жить. Думая об этом, давясь слезами, я не заметил, как в разогревшемся теле прибавилось силы, лопата била по железу с таким громким звоном, что я наверное перебудил всю округу. Вдруг звон оборвался, что-то грубо звякнуло, и маленький замочек подлетел к моим ногам. Я смог. Я был готов кричать от радости, но проглотил крик и с облегчением вошел в холодный подвал. В кромешной темноте пришлось доверяться только сердцу, не зрению. - Рихард! - Уже решительно позвал я. Стон, в котором прозвучали даже какие-то радостные ноты, был мне ответом. Я бросился вперед, но растянулся на скользком полу, уткнувшись головой в что-то живое и теплое. Холодные, мокрые руки легли мне на голову, я крепко обнял тонкую талию. Человек приник ко мне и вдруг разразился рыданиями. - Пойдем домой, -прошептал он, приникнув к моему лицу. Соленые губы тщетно искали моих губ, холодные пальцы водили по лицу, и я понял, что это Рихард... Я взял его на руки и вынес на улицу. Рихард долго стоял, прижавшись к моему плечу, и рыдал в голос, не веря, что встреча со мной - реальность. Мне и самому в это не очень верилось, и я специально прижимал его к себе покрепче, не в силах думать, кроме как бесконечно созирать чёрную взъерошенную голову и широкие вздрагивающие плечи. Я не видел его лица, но то, что он плачет, шокировало меня. Рихард всегда был душевно сильнее меня, но что с ним нужно было сделать, чтобы довести до такого состояния? И я слишком поздно вспомнил, что нам нужно бежать отсюда. Я только потянул успокоившегося Рихарда, который ещё не мог вымолвить ни слова, к калитке, как вдруг в тишине леса раздался едва слышный скрип, и длинная фигура Лоренца нависла над нашими головами. - Сбежать собрались, голубки? - он толкнул нас к двери, сопровождая это действие зловещей ухмылкой, - ну-ка давайте домой, а то ещё замёрзнете. - Бежим, - шепнул я Рихарду, грубовато рванув его за руку. Лоренц даже не сразу понял, как нам удалось проскочить мимо него. Бежать по снегу было трудно, и Рихард перебирал ногами, стиснув зубы, пока я на ходу звонил в полицию. - Тилль, он за нами, - холодные пальцы впились в мою руку, но я помотал головой, занятый разговором. Краем уха я слышал надвигающиеся шаги, и решил идти быстрее - тяжёлые тёплые ботинки не были приспособлены для бега, а при виде Рихарда, слишком легко одетого и почти синего, я начинал мёрзнуть ещё сильнее. Мы шли вдоль шоссе, и Рихард догадался махать всем встречным машинам. Но водители торопились, явно не согласные взять на себя двух подозрительных подростков. Полицейские пообещали приехать, но я чувствовал, что это затянется надолго, ведь от Берлина до сюда больше часа езды. Нам оставалось надеяться только на сердобольных проезжающих, которых было мало в это утро. Лоренц не отставал от нас, и шёл с таким видом, как будто собирался преследовать нас до самого Берлина. Спрятаться было негде - кругом только гладкое белое пространство, как чистая скатерть, с редкими голыми кустами. - Нам нельзя останавливаться, - от страха я соображал быстрее обычного, - Лоренц самый настоящий псих, от него можно ждать чего угодно! И он не отстанет от нас, даже если мы будем плакать, стоя на коленях! Рихард кивнул, негромко кашляя, и я сорвал с себя шарф, поняв, что он простудился, пока сидел в подвале. Рихард поспешно прошептал какую-то благодарность и закутался. Руки у него были совсем холодные. "Была не была!", - я резко остановился у самой проезжей части и задрал руку. Любимый сначала пытался поторопить меня, но, догадавшись, что мы не будем надеяться на полицию, присоедился, изредка поглядывая в ту сторону, откуда шёл Лоренц, и мы оба видели учителя - длинное грязно-зелёное пятно на белом, в чёрных проталинах, снегу. Он приближался с чудовищной скоростью, и мы оба думали об одном и том же - если нас не подберут сейчас, Лоренц утащит нас к себе домой, откуда нам уже никогда будет не выбраться. И мы молились, в каждом встречном водителе видя своё спасение. Учителя отделяло от нас несколько шагов, когда у обочины затормозил грузовик. Водитель махнул нам, показывая, что тоже спешит, и мы с трудом забрались в тесную кабину. Мы уже не видели Лоренца, но выдохнули с облегчением, когда машина тронулась с места. И только оказавшись за пределами этой деревни, поняли - мы спасены.