Мгновения

Для Клары всё началось двадцать третьего мая тысяча девятьсот сорок третьего года, когда она появилась на свет в одном из питомников, поставляющих собак для немецких солдат. Клара родилась вместе со своей сестрой и тремя братьями, и была единственной сукой зонарного окраса, что выделяло её из однопомётников, у которых шерсть, наоборот, была тёмная. Именно за необычную расцветку Гершель Авин, работающий в этом питомнике ещё до войны, дал ей имя Клара, даже не подозревая, что она окажется тем самым светом, что проведёт его через тьму. Клара, как и её сестра, Коралина, оказалась намного смышлёнее своих братьев, поэтому, когда в четыре месяца детство для щенков закончилось, они приступили к тренировкам, и сразу стали делать успехи. Спустя пять месяцев, когда произошёл тест собак на пригодность к военной службе, Коралину было решено оставить для разведения, чтобы она передала свои гены новому поколению собак, усовершенствовав их. Кларе же, вместе со своими братьями, предстояло отправиться к главам карательных отрядов, или чиновникам, в качестве дополнительной охраны. Гершель на смотре своей подопечной не присутствовал, награду за такую хорошую службу получил не он, а юный немец, который, на самом деле, был помощником Авина. Тот не жалел отдавать лавры товарищу, для него важнее было сохранить свою шкуру и, надо сказать, у него это отлично получалось. Маркус Шмидт, хозяин питомника, прятал сына своего ныне покойного лучшего друга вот уже на протяжении трёх лет. За свою безопасность Гершель платил сполна: все собаки, которых он обучал, становились совершенными охранниками и бесстрашными воинами. Секрет Авина был достаточно прост, он использовал усовершенствованный метод кнута и пряника. Сначала он выяснял, что тот или иной щенок любит больше всего: есть, играть или отдыхать, а потом давал псу то, чего он хочет, если четвероногий завершал тренировку без нареканий. Умные, в большинстве своём, немецкие овчарки быстро понимали, что от них требуется, а потом оставалось только отточить навыки. Однако самое интересное заключалось в том, что Гершель старался каждому сказать ласковое слово или почесать за ухом. Щенки, которые рано начинали познавать тренировки, видели в этом человеке чуть ли не вторую мать, и Клара не стала исключением. Для собаки всё в мире сводилось к нескольким простым правилам: человек уделяет тебе внимание, гладит, и, что самое главное, кормит –значит, ты обязан служить ему. Суть в том, что Клара не просто служила Гершелю, она любила его так, как могут любить только собаки — всем сердцем. Пусть Авин и наказывал её за проступки, но как только ей удавалось взобраться практически по отвесной лестнице, или молниеносно вцепиться зубами в рукав врага, то Гершель сразу же награждал её едой. Пища для Клары, как и для всех её соплеменников, была священна, значит тот, кто давал её, сам становился Божеством. Самое главное было даже не в этом, а в том, что Божество не только давало еду, но ещё и любило, оберегало. Этого было вполне достаточно для того, чтобы любить его, что Клара, собственно, и делала. О расставании тогда никто и помыслить не мог, а между тем оно случилось, и очень скоро. Двадцать второго мая тысяча девятьсот девяносто четвёртого года, когда Кларе едва исполнилось двенадцать месяцев, в питомник неожиданно приехала целая делегация немецких офицеров. Среди них был командир карательного отряда Генрих Хартманн, который пожелал взять собаку для личных нужд. Для чего ему понадобилась овчарка, никто спрашивать не стал, во дворе просто выстроили Клару и её братьев, чтобы Хартманн смог выбрать пса. К всеобщему удивлению, командир выбрал единственную суку, и увёл её, совершенно не реагируя на то, что она буквально тащилась за ним волоком. Клара тихо скулила, оборачивалась, будто хотела найти того единственного, кого считала хозяином, но Гершель, который прятался в своём укрытии, мог только проглатывать ком, стоящий в горле. Его любимицу уводили, но он ничего не мог поделать, их пути разошлись. Однако Гершелю и Кларе суждено было встретиться вновь, причём очень и очень скоро. *** Спустя почти шесть месяцев Кларе предстоял очередной тест. Она не знала, что с ней будут делать на этот раз, поэтому уже заранее ощерилась, яростно щёлкала зубами и ждала, с какой стороны ударят на этот раз. Хорошее отношение к себе она забыла, люди теперь причиняли ей только боль. Били, не давали есть и спать, обливали холодной водой. Единственным спасением для овчарки стал новый владелец. Только рядом с Генрихом она могла отдохнуть и поесть, но и даже находясь рядом с ним. Она всегда была настороже. Прежний хозяин почти совсем стёрся из собачьей памяти, если бы его запах не приходил в каждый сон Клары, она могла бы уже забыть этого человека, но он неотступно преследовал её, стоило только собаке закрыть глаза. Это мучило Клару, сердце овчарки всё ещё принадлежало тому, старому хозяину, и никакие побои не могли сломить эти узы. Впрочем, сейчас собака думала не об этом. Она озиралась по сторонам, втягивая носом воздух и чутко поводя ушами. Рядом были ещё псы, они вели себя очень возбуждённо, гавкали, натягивали поводки. То и дело слышались людские окрики, звон карабинов. Высоко в небе стояло холодное солнце поздней осени, деревья скрипели на ветру голыми ветками. Земля промёрзла, изнывая в ожидании снега, когти царапали каменно-твёрдую почву. Собак вывели в лесополосу, где на Клару обрушились десятки новых запахов. Главным образом они исходили от людей, которых собака раньше не видела. Они стояли неподалёку, выстроившись в ряд. Стоило овчарке принюхаться получше, как в нос ей ударил запах самого настоящего ужаса. Клара удивлённо склонила голову вбок, недоумевая, что ей нужно будет делать, а потом раздалось повелительное: «фас!». Собака сорвалась с места ещё до того, как осознала, что делает. Инстинкты сработали отлично, Клара выбрала себе жертву и во весь опор помчалась за ней. Погоня продлилась не дольше минуты, а для овчарки и вовсе пролетела как миг. Она настигла человека, сбила его с ног, вцепилась в плечо… Перед тем, как её ноздри заполнил запах крови, Клара успела уловить что-то очень знакомое. Воспоминания промелькнули в голове собаки, её словно ослепили. Она помотала головой, отступила на шаг, принюхиваясь. Человек со стоном завозился, неловко перевернулся на спину, зажимая рукой рану. Клара облизнула кровь с усов, втянула носом воздух. Вдруг вспомнился старый дом, братья, и человек, который гладил, учил, кормил. Как она могла укусить его? А, тем более, убить? Собака заскулила, поджала хвост, подкралась к человеку. Гершиль, стиснув зубы от боли, всё же нашёл в себе силы потрепать овчарку за холку, оставляя на шерсти кровавый след. Кругом слышались крики и рычание собак, которое эхом носилось между деревьев, но для Авина сейчас ничего этого не существовало, как и для Клары. Она осторожно лизнула его в лицо, улеглась совсем рядом, грея мохнатым телом. Шаги они услышали не сразу, а когда заметили Гарри Хартманна, было уже слишком поздно. Он смотрел на Клару и не мог поверить своим глазам. Вместо того, чтобы рвать этого еврея на клочки, собака лежала возле него, даже не собираясь нападать. Овчарка же, завидев Хартманна, поднялась и закрыла Гершеля своим телом. В её необыкновенно умных карих глазах сквозил самый настоящий укор. Авин лежал, смотря в прозрачно-голубое небо, расчерченное чёрными ветвями. Шерсть Клары грела его, хотя руки стали замерзать. Всё, что он видел, это свет, который становился всё ярче и ярче с каждой секундой…