Мгновения

Послание первое. Любви, которая убила нас. Девятнадцатого ноября в пять часов двадцать три минуты мне позвонили с твоего номера. Чужой голос представился офицером полиции, и спросил, кем ты мне приходишься. Телефон выдержал удар об асфальт, только стекло покрылось трещинами, но это не беда, его можно заменить. Тебя уже никто не заменит, не починит, не склеит и моё разбитое сердце. Я телефон расшиб вдребезги. Не понимал, почему эта железяка продолжает функционировать, почему он пережил встречу с землёй, а ты не смог. Понятное дело, что ты был человеком, очень хрупким существом, но это было несправедливо, так несправедливо! Я потом снова плакал, когда увидел развороченный телефон. Подумал сразу о тебе. Вообще всё время о тебе думал, на что ни брошу взгляд — всё о тебе напоминает. И твоя половина кровати, которой ты ужасно гордился, потому что рядом была розетка. Говорил, что ты элита, не давал мне зарядить телефон, пока не получишь поцелуй. Твои бесконечные скетчбуки, карандаши, ластики, которые ты вечно терял и глаза у тебя загорались от восторга, когда я покупал тебе новые. Однажды не выдержал, принёс целую пачку. Ты и четверти не успел истратить. А мои ночные бдения над тобой, когда дедлайн поджимал и ты, зевая во весь рот, требовал, чтобы я шёл спать, а я только приносил тебе очередную порцию кофе. Как потом отпаивал тебя чаем, потому что кофеиновая зависимость — опасная штука. И ещё миллион мелочей, твоя зубная щётка со знаком Супермена, куча рюкзаков, из которых ты выбирал всего один и занашивал его до дыр, ноутбук, с обклеенной всевозможными стикерами крышкой. Каждая крохотная деталь, любая мелочь, всё напоминало мне о тебе. Когда мне позвонили, я как раз думал посмотреть с тобой фильм, как мы делали всегда, растянувшись на кровати и удобно расположив портативный компьютер. Когда я сказал офицеру, что ты мой муж, он сообщил о твоём падении очень быстро. Знаешь, как резко отрывают пластырь — тебя обжигает болью, и потом ещё долго пульсирует и жжёт. Со мной было немного не так. Мне показалось, что меня разрезали, провели ножом от горла до живота, выпотрошили внутренности, вырвали хребет, а потом бросили на землю то, что от меня осталось. Я не мог дышать, не мог шевелиться или говорить. Я думал, что это какая-то идиотская шутка, очень жестокий розыгрыш, но это была правда. Абсолютная ужасающая правда. Я не сел за руль, потому что боялся попасть в аварию. Бежал бегом, задыхаясь от боли и слёз. Не мог поверить, нет, даже не так. Боялся поверить. Ты спрыгнул? Ты? Такой красивый, харизматичный, верный? Такой юный? Господи. Тебе было всего двадцать четыре, только встал на ноги, но, на самом деле, сущий ребёнок. Всё мигало. Синий. Красный. Синий. Красный. Это походило на какое-то артхаусное кино. Мне так хотелось, чтобы это и в самом деле было так, но всё было на самом деле. Полицейская машина стояла со включённой мигалкой. На неё опёрся один из копов, заполняя бланк. Другой человек в форме, крепкий и какой-то очень широкий, как шкаф, подошёл ко мне. — Пойдёмте. Он так сказал, как будто у меня не было ног. Они у меня были, но я всё равно с трудом ими переставлял. Полицейский не поддерживал меня, но явно был наготове, чтобы подхватить. Ему не нужен был ещё один мертвец, а я был просто превосходным кандидатом на эту роль. Знаешь, я до последнего не верил, что это ты. Мой мозг выстроил совершенно невероятную теорию о том, что кто-то украл у тебя телефон, и сейчас на асфальте лежишь вовсе не ты, а тот незадачливый вор. Конечно же, я ошибся. Твои нелепые белые кроссовки с крыльями. Почему же они не смогли унести тебя от встречи с землёй, почему позволили упасть? В голову лезли дурацкие мысли. Я встал перед тобой на колени. Как же страшно тебе было, мой милый, падать спиной вперёд. Ты сам выбрал такую позицию, или это ветер закрутил тебя? Я готов был молиться всем богам, дьяволам, любым сверхъестественным силам, чтобы ты остался жив. Надежда — неистребимое чувство, как бы сильно не завывали ураганы обстоятельств, она теплится до последнего, сияет крохотным огоньком, как маячок посреди беспросветной тьмы. Ты открыл глаза. Свои прекрасные изумрудные глаза, которые сверкали озорством, когда ты поддразнивал меня, становились такими туманными после каждого нашего поцелуя, устало блестевшими после бессонной ночи, проведённой за очередным рисунком. Когда ты лежал там, на асфальте, с переломанным позвоночником, осознал ли ты, какую ошибку совершил? Ужаснулся ли своему шагу? Тогда, в те минуты, понял ли ты, что натворил?! Теперь я никогда этого не узнаю. А ведь я говорил тебе, говорил, что надо цепляться за жизнь, зубами вгрызться и не отпускать. Пусть тебя мотает из стороны в сторону, пусть тебя пинают, бьют, секут, но ты не должен отступать. Всё это я говорил тебе в твой самый трудный год, когда ты, мой милый, совсем отчаялся. Ты сказал, что веришь мне. Так что же случилось теперь? Опять закрыл глаза. Грудь ещё вздымалась, но всё тише, тише. Скорая приехала быстро, но ничего сделать было уже нельзя. Травмы, несовместимые с жизнью. Ты раздробил себе позвоночник. Как-то ты спросил меня, любил бы я тебя, будь ты инвалидом. Тогда я даже немного обиделся. Разве посмел бы я отвернуться от тебя даже в таком положении? Я ответил, что всегда буду любить тебя, несмотря ни на что. Если бы тебя вытащили, смогли бы вернуть к жизни, я бы ухаживал за тобой до самого конца. Тебя увезли. Мне предложили помощь, но я отказался. Я хотел прийти домой, понять, что ты там и избавиться от этого кошмара. Я шёл, сжимал в ладони твой телефон и ничего не видел от слёз. Они текли, текли, я даже не разбирал дороги. Пришёл домой часам к семи, долго звонил в дверь, надеясь, что ты откроешь. Потом стучал. Вышла соседка. Со спины меня почему-то не узнала, сказала, что хозяев дома нет, посоветовала зайти позже. Я спустился, вышел на улицу опять. Думал, что это поможет — что я вернусь, и всё окажется на своих местах. Поднялся. Попытался открыть замок. Не сумел. Дёрнул дверь — поддалась. Значит, перед уходом забыл закрыть. Квартира тёмная, мёртвая. Мне даже страшно стало, я везде позажигал свет, включил на кухне телевизор. Оббегал все комнаты, тебя искал. Не нашёл. Пришёл в нашу комнату, открыл ноутбук и тут же его захлопнул. Прости, милый, теперь на экране небольшая трещина в углу. Просто увидел нашу фотографию на фоновом изображении, увидел твои глаза и не смог. Меня словно ударило током. Девятнадцатого ноября в пять часов вечера наша жизнь закончилась. Началось моё существование без тебя.