***
Райс немного задумчива. Этой задумчивостью веет от того самого парня, личность которого она так и не раскрыла. Он быстро водит простым карандашом по тетради, и Вивьен думает, что он растягивает на всю страницу банальные закорючки от пьянящей скукоты, если бы его лицо, сосредоточенное и отрешённое от внешнего мира, не говорило об обратном. Одинокий, неровно вырванный листочек с началом конспекта — по всей видимости его тетрадь по химии — лежит на второй половине парты. Отросшие волосы, закрывающие половину лица, лезут парню в глаза, но его это не отвлекает — он внимателен только к тому, что его интересует, и девушке становится интересно то, к чему он так внимателен. После звонка подруги уносят её сумку, пока девушка остаётся в кабинете с профессором Финстоком и нерешённым вопросом о вчерашнем тесте. — Я догоню, — говорит она Джене и украдкой провожает объект её сегодняшних наблюдений. Вивьен слышит хохот Хлои громкостью в два этажа и догоняет компанию. В столовой они усаживаются в самый центр — стол, именуемый источником сплетен, забронирован ими с самого первого дня. Райс обычно не вертит головой по сторонам, но её всё ещё распирает любопытство. — Кто это? — вопрос без адресата; она не отводит взгляда от парня, чьё лицо, под весом грусти, было почти опущено в тарелку. — Не знаю, — устало протирает глаза Брукс. — Говорят, что перевёлся в начале года. — Он один? — Вивьен хмурит брови и ищет заинтересованность беседой в выражении лиц подруг, но не находит. Пауза натянутой струной неприятно дребезжит, отдавая неловкостью, и клянётся порваться, обращая на себя презрение близкого окружения. Райс уточняет: — В смысле, только один перевёлся? — Какая разница? Он какой-то закрытый — у нас таких не любят. Теперь Вивьен знает, как выглядят закрытые люди.***
По пути на футбольное поле Стокбриджеской высшей школы Райс замирает. Она слышит нелестную речь, пропитанную грубым голосом Сандерсена, и поддакивающие фразочки его шайки. В руках у Билла дёргается тот самый — одинокий, задумчивый и с толстой непредметной тетрадкой. — И что ты сделаешь, когда я на твоих глазах буду драть твою мамашу? — Тогда сразу узнай, по какой статье садят за некрофилию. Сандерсен останавливается. Его всегда прищуренное выражение лица каменеет. Он приподнимает левую густую бровь и неловко всматривается в жертву, которая продолжает биться в воздухе, будучи подвешенной одной крепкой рукой. Но Билл Сандерсен не стал бы страхом всей школы, если бы так легко отступал. — Сандерсен, прекрати! — вырывается у Вивьен совершенно случайно, на рефлексах, и она понимает, что топтать газон на месте в молчании будет уже неуместно. Она гордо вздёргивает подбородок и приближается к отпетой шайке, стараясь не кривиться от вида больших, таких грубых и противных ей черт лица Билла. Без капли стеснения выпускает из пальцев парня кусок одежды, освобождая жертву. На его удаление с поля главарь хмурится, недовольно поворачивается к девушке и пугает одним видом: расширенные ноздри выпускают рваные выдохи раз за разом, брови почти смыкаются на переносице, а пальцы парня неприятно хрустят у него за спиной. — Ты ничего не перепутала, Райс? — намеренно пугающе, грозно и нахально задаёт вопрос он, стремительно приближаясь и нависая над трясущейся то ли от ветра, то ли от страха тростинкой правосудия. Она выводит на лице ехидную усмешку и выгибает спину навстречу Биллу. — Я — нет, а вот Лия может узнать, что вместо презерватива ты натянул на свой член в ваших ролевых играх, когда на ней была маска. Сандерсен широко раскрывает рот в немом удивлении и вглядывается долго и мучительно — Райс понимает, что здоровой она отсюда не выберется, но, вопреки ее главному страху, он поджимает губы, молча разворачивается и ретируется под сдерживаемый смех толпы его приспешников. Эта заучка знала все — начиная от квантовой физики и заканчивая позорными секретами Билла Сандерсена. Вивьен довольна собой. Концы её улыбки можно завязывать на затылке, а глазами, блестящими от взлетевшего эго, можно поджигать леса. Она, предвкушая слова благодарности от спасённого, на поле его не застаёт. — Пожалуйста. Конечно же пожалуйста, — саркастично кричит она вслед пустоте, и почему-то вырывается: — Патлатый.