Танцуя по краю могилы

В мире нет ничего честнее войны. Кай Ленг узнал об этом слишком рано. Сначала из исторических книг, описывающих Ирак и Афганистан, потом на собственном опыте. Раз за разом история повторялась: каким бы цивилизованным ни считало себя общество, участки земли, вырванные сражениями, превращались в настоящий ад. И не было больше демократии, не было свободы слова и ценности человеческой жизни. Просто сильные, которые убивают слабых, и слабые, которым приходится стать сильнее, чтобы выжить. В мире нет людей. Ленг понял это слишком рано. Только людские обличия, а за ними - хищники и жертвы, партизаны и лгуны, интриганы и предатели, рабы и императоры. Все это прячется за масками: вокруг царит цивилизация, которая тает от одного прикосновения войны. И поэтому нет ничего честнее. *** Ленг знал, что ему предназначено великое будущее. Он видел это в своих снах еще будучи ребенком. Звезды в них раздувались подобно воздушным шарам, а потом лопались и исчезали. Горящее огнями небо становилось совершенно черным. И вся Вселенная сжималась до размеров одной единственной планеты. А потом еще сильнее, пока не становилась самым ее центром. И жалкая кучка оставшихся в живых людей смотрела на него как на последнюю надежду: они знали, что только Кай сможет их спасти. Он верил, что именно ему предстоит великое будущее. Когда солдат Альянса опустил его на колени перед жителями деревни и потянулся к ширинке, чтобы помочиться, Кай мог думать только о том, что однажды отомстит. И что однажды все они — все, кто не считались с ним — пожалеют. Прошла неделя с того момента, как Делун Лян объявил о капитуляции, но беспокойства не утихали, и войска Альянса все еще стояли в деревнях, оказавших сопротивление. Сны Ленга изменились. Вселенная все еще сжималась вокруг, и люди все еще смотрели на него, ожидая помощи. Но потом кто-то — иногда солдат, а иногда отец — с силой толкал его на колени и начинал снимать штаны. «Ты должен спасти мир, — говорили голоса, — но ты никогда не сделаешь этого, потому что боишься. Ты сдохнешь, малыш Ленг». С каждым днем кошмары становились все реальнее, и все тверже Каю приходилось говорить себе, что все они пожалеют. Что когда-то он совершит в своей жизни то, что сделает его великим. Однажды судьба целой Вселенной будет зависеть только от него. И в эту секунду он не подведет. *** Шепард чувствовала, как все сжимается от ударов пульса. Слева в животе было холодно, остальное тело горело и саднило болью. Женщина понимала, что видит сны, сквозь которые проступает суровая действительность: они проиграли. Луч, пронесшийся в нескольких метрах, оказался слишком горячим, и Шепард ощущала, что куски расплавленной брони прожгли ее кожу и застыли в ней. Перед этим она, Гаррус и Ленг бежали к лучу, который собирал на Цитадели мертвые тела. Это было похоже на настоящий апокалипсис с разверзшимися небесами, которые брали погибших, чтобы даровать им новую жизнь. «Как знать, — подумала тогда Шепард, — может у религии есть определенная основа. Может, зря мы называли ее игрой воспаленного разума. И, может, некоторые люди всегда знали. Кто-то древний нашел протеанский маяк и неверно растолковал образы». Она вспомнила, как ходила с родителями в церковь на Мендуаре, и как мама складывала руки замком и говорила с Богом. Анна-Джейн с ранних лет не верила в эти ритуалы, но всегда отмечала что-то загадочное и красивое в выражении маминого лица, когда та молилась. После ухода мужа женщина бросила это занятие, и Шепард видела только опухшие раскрасневшиеся глаза и думала, что никогда больше не будет разговаривать с Богом. Она почти сдержала это обещание, лишь несколько раз предаваясь непостижимому и даже постыдному, по ее мнению, занятию. Этой ночью она тоже молилась, хотя почти не осознавала молитву. Это было похоже на разговор с самой собой на грани сна, и женщина только потом поняла, что говорила с Богом. Ей даже показалось, будто он ответил. Хотя и не самым приятным образом: все тот же мальчик, за которым нужно было бежать по лесу и который, как обычно, сгорал в конце. Лишь одна деталь изменилась в этом повторяющемся сне: теперь вместе с ребенком гибла и сама Шепард. «Он, кажется, вещий, — с горькой усмешкой думала она теперь, — я действительно почти сгорела. Но сейчас это неважно. Ничего не имеет значения, пока мы не уничтожим жнецов». *** «Я не справлюсь с этим», — подумал Кай, глядя на рукоять ниндзято в своей руке. За последние два дня ему удалось съесть лишь половину засохшей лепешки и немного мяса. Мальчик не мог даже поднять меч, не то чтобы с его помощью одолеть Гейла — почти двухметрового сына фермера с проблемами в развитии. «Ну ладно, возможно он не двухметровый, — признал Кай, — но очень высокий по сравнению с нормальным ребенком. И почти в два раза больше в ширину». Среди местных ребят даже ходили слухи, что Гейл убивает собак и делает из их голов украшения. Ленг был слишком умным, чтобы поверить, но ледяные мурашки, стянувшие кожу вдоль позвоночника, от этого понимания не исчезали. Даже без собачьих голов Гейл внушал страх. И Ленг знал, что малолетняя машина для убийств не случайно стала его соперником: солдаты возненавидели Кая с того самого момента, как один из них решил показательно унизить труса. Командир запретил продолжать, но это лишь сильнее раззадорило военных. Желание отыграться за упущенную возможность разрасталось в них почти две недели, и теперь, когда они, наконец, придумали изощренный вариант мести, было не удивительно, что Кая поставили против заведомо известного чемпиона. Ленг слышал, как солдаты смеются и тычут в него пальцами. Он попытался поднять ниндзято, но пошатнулся и чуть не упал в яму. Еще до того, как они с Гейлом ступили на эту проклятую доску, на которой Каю предстояло умереть. Новая волна смеха подавила в нем всякое желание сопротивляться. Смерть в ту секунду казалась заманчивым вариантом: просто прыгнуть к варренам и ничего больше не испытывать. Может быть, даже сделать это намеренно, чтобы показать ублюдкам: они не имеют над ним власти. Мальчик заставил себя успокоиться и оглядеться по сторонам. Справа и слева в синих формах и с оружием в руках стояли около сорока солдат. Того, кто пытался помочиться на него, среди них не было. Но был командир, который лично одобрил всю эту пародию на гладиаторские бои. Такое положение дел напоминало один из снов Кая: Вселенная сжалась вокруг этого места. И все смотрели только на него. Лишь Гейл оставался совершенно беспристрастным. Будто не собирался убить односельчанина через пару минут. Все те же ничего не выражающие глаза и раздувающиеся бычьи ноздри переломанного в двух местах носа. Кай сильнее сжал рукоять, стараясь не замечать, как резко поднимается и опускается грудь. Командир поднял оружие вверх и сделал выстрел, призывающий к тишине. — Пора начинать нашу маленькую игру, — сказал он, хмурясь, — пора начинать. *** «Пора заканчивать», — подумала Шепард сквозь боль. Ее тело онемело, и она заставила себя сосредоточить всю волю на одном единственном действии. Пошевелить пальцем. Не было ничего важнее. Не было ничего другого, о чем она позволила себе думать. Просто пошевелить чертовым пальцем. Получилось не сразу, но в какой-то момент женщина почувствовала напряжение и что-то новое за толстым слоем боли. Со второго раза палец поддался, и она смогла сделать еле уловимое движение. Коммандер развила успех: согнула руку и активировала функцию ввода панацелина. Острая боль прошла почти мгновенно, но холод в районе живота остался. «Отлично, — подумала она обреченно, — я уже живой труп. Лишь бы успеть активировать Горн до того, как со мной будет кончено». Шепард попыталась понять, можно ли рассчитывать на остальных участников прорыва. Голос по рации утверждал, будто все мертвы, но она не верила. Луч выжигал землю, раздирая ее на куски, поднимая вздыбленные клочья и засыпая все кругом. В такой неразберихе многие могли попасть в схожее с ней положение. И теперь судьба всего мира зависела от того, сможет ли хоть кто-то достигнуть цели. «Ленг, может быть, еще жив, — думала женщина, — если он действительно так хорош, то он жив и, возможно, уже внутри. А еще Андерсон. Этот уж точно не станет помирать так просто. Но важно сейчас думать не об этом. Важно встать и идти вперед. Потому что от каждого из нас зависит будущее». Она нащупала рукоять пистолета. Сжала ее дрожащими руками, скользкими от собственной крови, которая местами уже начала запекаться, и попыталась встать. Несмотря на панацелин, каждое движение отражалось в голове жгучей болью. Каждое движение сопровождалось стоном отчаянья, от которого Шепард становилось еще больнее. Но так она чувствовала, что жива и что должна двигаться. Коммандер знала, что скоро панацелин подействует, и ей станет лучше, хотя вряд ли намного. «По крайней мере, я могу не волноваться за Гарруса, — думала она, двигаясь к лучу, — он сейчас на Нормандии, и, если вдруг мы не справимся, он, Кайден, Вега и Явик, может быть, сумеют выполнить нашу задачу». А шаги давались все так же тяжело, и Шепард понимала, что лучше уже не будет. Даже панацелин не смог полностью остановить кровь, боль начинала пульсировать все сильнее, голова кружилась, и кровавые черви дико плясали перед глазами. Коммандер знала, что угасает, что это не изменится без должной медицинской помощи, на которую не было смысла надеяться. «Лишь бы не умереть раньше времени, — сказала она себе, — лишь бы только…» И потом перед ней вырос индокренированный турианец, который выстрелил быстрее, чем Шепард успела заметить. Щит костюма в последний раз вспыхнул, притормозив снаряд и замедлив его движение. Но пуля все равно попала в живот, туда, где у коммандера была расплавлена броня, и где из-под порванной кожи уже сочилась темно-красная кровь. Женщина почувствовала, как ослабли колени и дыхание сперло. Не успела ничего осознать, когда склонилась вперед и чуть не рухнула на землю. Лишь в последний момент что-то — не сама Шепард, но инстинкты — заставили устоять на ногах. Движимая злобой и отчаяньем, она подняла оружие и сделала несколько выстрелов. Привычное умение целиться в голову подвело: пули летели мимо, но в итоге несколько сумели достать турианца, и тот рухнул на землю. А за ним были хаски и последние шаги к лучу, который поднял ее на Цитадель. Лишь там, среди мертвых тел, Шепард сумела ввести себе остаток панацелина и передохнуть еще пару минут. «Как бы я хотела, чтобы кто-то другой оказался сейчас на моем месте» — думала она задыхаясь. *** «Как бы я хотел, чтобы кто-то другой сейчас оказался на моем месте», — подумал Кай. Он сделал неуверенный шаг вперед, на доску, под которой рычали и скулили голодные варрены. Напротив стоял Гейл. Его приплюснутое лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций, и Ленг ощутил от этого резкий прилив раздражения. Он считал себя умным и надеялся перехитрить соперника. Но как, черт возьми, можно перехитрить того, кто вообще не думает?! Детина выставил перед собой катану и почти по-собачьи уставился на Кая. Взгляд будто полоснул сознание мальчика: неужели он и в самом деле собирался погибнуть от рук столь бестолкового человека? И все лишь потому, что ему не хватало грубой физической силы! Ленг не смог с этим смириться. Он видел свои сны, в которых являлся центром Вселенной. И знал, что они должны сбыться, а не кануть вместе с ним в пасти бешенных собак. С грубой силой или нет, мальчик не собирался проигрывать. Он заставил себя поднять ниндзято и выставить его перед собой. Может быть, Гейл и был самым страшным парнем во всей деревне, но он не отличался особой грациозностью и мог слететь с доски в пропасть. «Значит, еще не все потеряно», — сказал себе Кай. В эту секунду все для него прояснилось. Очертания предметов с особой ясностью вырисовывались перед глазами. Гейл казался равнодушным, но на его лбу выступили капли пота. Внизу пахло псиной и гниющим мясом, а по краям заливались диким смехом солдаты. — Поторопитесь! — закричал один из них. — А не то прикончим обоих. И Кай сделал шаг вперед. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он и Гейл приблизились друг к другу для первого удара. Мальчик попытался замахнуться, но руки вновь подвели его, и он, потеряв равновесие, чуть не упал в яму. Позже Кай с трудом вспоминал этот момент: будто сознание превратило ту секунду в далекий сон. Глаза варренов из ямы, горящие на манер ламп, начали стремительно приближаться. И запах гнилого мяса стал острее. Всего на секунду. А потом… потом Кай ощутил резкий толчок, и все остановилось. Огни, несущиеся на него, замерли. А что-то большое держало его за шею. Гейл. Ленг не очень хорошо помнил, как соперник вернул ему равновесие и отпустил. Но он навсегда сохранил в памяти этот пустой и глупый взгляд Гейла, когда они посмотрели друг на друга. — Зачем? — это было единственным, что Кай сумел сказать. В его ушах все еще звенели рычание варренов и хохот солдат. — Папа сказал, что мы не должны убивать друг друга по их приказу, — сбивчивым голосом ответил его соперник, опустив взгляд на землю, — он сказал, что это неправильно. «Это и есть неправильно», — подумал Ленг раздраженно. В ту секунду тупая злость заполнила все его тело, и он был почти готов побежать с мечом на вооруженных солдат. Но разум взял верх над эмоциями: так не выжить. Есть лишь один шанс спастись: одолеть Гейла. Пусть тот и спас ему жизнь. Теперь, зная, что его соперник не будет сопротивляться, Кай мог лучше подготовиться для удара. Он собрал остаток сил в руке, расставил ноги так, чтобы было удобно нападать, и отвел руки назад для замаха. Он хотел сказать Гейлу «прости», но в горле пересохло. Рука двинулась вперед по инерции. Жертва закрыла глаза и что-то прошептала: губы детины открылись, и Каю показалось, что они произнесли: «Папа». В эту секунду его рука замерла. Мальчик не смог завершить начатое. Ниндзято выпал из рук и упал на доску. В следующую секунду тонкая струя крови вырвалась из левого виска Гейла. Огромное тело громилы пошатнулось и со смачным звуком рухнуло вниз. Кай повернул голову и увидел стоящего с пистолетом в руках командира. — Еще один раунд, — сказал тот хмуро. *** «Еще одно усилие», — проговорила сквозь сон Шепард. Ей снился Гаррус. Едва стоявший на ногах, с пробитым плечом и обожженной броней. Глаза-бусинки смотрели на Шепард с выражением, которое она, думала, никогда не сможет забыть. Взгляд солдата, винившего себя в невыполненном долге, но еще отказывающегося в это верить. Турианец рвался в бой, хотя ощущал слабость и знал в глубине души, что не сможет сражаться. И еще в этом взгляде бурлила ненависть на жнецов и на себя, такая, которую Шепард сможет испытать лишь немного позже, глядя в призрачное лицо катализатора и потом — на разошедшийся на три дороги мостик и на Ленга, который пойдет по одному из них. Но сейчас коммандер не испытывала подобного чувства, хотя бывала близка к нему прежде. И все же: никогда ненависть и беспомощность не достигали в ее мыслях апогея. Всегда оставалось что-то, что заставляло надеяться и идти вперед, вопреки препятствиям и проблемам. Сейчас, вспоминая лицо Гарруса, Шепард думала, что все это — сон. Что она проснется в своей кровати за день до случившегося. И что жнецы не унесут Цитадель к Земле, не будут с ее помощью собирать человеческие трупы и не заставят их совершать безумный прорыв к лучу. Ей стало так спокойно и приятно от этого осознания. Просто перевернуться на другой бок и продолжить спать, пока СУЗИ не разбудит, и они не начнут последнюю операцию. Но потом сквозь сон что-то начало толкаться. Сначала боль. Потом чей-то голос в приемнике. «Ленг», — подумала она, нахмурившись, но голос принадлежал другому. Он был сильным, спокойным и внушающим доверие, хоть и терялся в шорохе помех. — Андерсон, — Шепард заставила себя открыть глаза и оглядеться. Вокруг, словно ненужный мусор, лежали друг на друге человеческие тела. Пол был скользким и липким от крови, запах свежего мяса неприятно врезался в ноздри. Некоторые трупы начинали гнить и распухать, и от них пахло совершенно иначе, так что женщину чуть не стошнило. — Шепард? — тяжело выдохнул он. — Я думал… кхм… думал, я единственный. — Не в мою смену, — женщина отметила, что ее голос звучит тяжело, — вы ведь не рассчитывали, что я позволю вам делать все в одиночку? — Как твое состояние? Звучишь паршиво. — Чувствую себя так же. Потеряла много крови и использовала весь панацелин. Простою на ногах еще полчаса, не больше. Как вы? Шепард могла сказать, будто все в порядке. Она хотела сделать это, чтобы обмануть Андерсона и саму себя, чтобы самой поверить в этот обман. Но в такой ситуации честность была превыше прочего. Андерсон рассчитывал на нее и должен был знать предел возможностей, чтобы не совершить ошибки. Такого же честного ответа она ждала от него. — Только немного лучше, — ответил тот, кашляя, — получил ожоги, но на ногах стою. Где ты? — Похоже на скотобойню, — сказала женщина с отвращением. Она хотела отбросить эмоции на второй план, как делала обычно, но зрелище показалось слишком мерзким. Параллельно Шепард старалась отыскать среди трупов Ленга или других знакомых. Точнее, надеялась не увидеть их, и была рада, что желание сбывается. — Я тут же. — Я вас не вижу. — Как и я тебя. Постой, стены двигаются. Я иду вперед. Попытайся найти путь, Шепард. Нам нужно все разведать и добраться до места. Будь на связи. «Стены?» — подумала она пораженно, но вслух решила сказать другое. — Хорошо. Адмирал, вы не видели Ленга? — Нет. Думаю, его постигла та же участь, что и многих. Не могу сказать, что буду оплакивать его, когда столько хороших людей погибло. — Я тоже, — кряхтя, ответила Шепард. Она поднялась и двинулась вперед, не понимая, что именно происходит в голове. Все было похоже на сон. На чертов проклятый сон, в котором не существует никакой логики. Но одно она знала наверняка: Ленг жив. Если она и Андерсон здесь, то Ленг с его имплантатами и способностью к регенерации, как у чертовой ящерицы, точно выжил. Не важно, что луч угодил почти точно по ним. *** — Не важно, что ты сам его не убил, — раздался грубый бас над лицом Кая, — важно, что ты позволил ему умереть. — Я ничего не мог сделать! — завизжал мальчик испуганно. Ощущение того, что увесистый кулак отца Гейла смотрит на него, не добавляло уверенности. — Ты мог просто упасть в яму, — ответил ему мужчина. Прежде решительный голос слегка дрогнул на этих словах. — Но я не упал, — прошептал Кай, заставив себя успокоиться, — ваш сын спас меня. — Зачем? — по раздутым и красным щекам отца потекли слезы. — Какого черта он сделал это? Ленг почувствовал слабость собеседника и заставил себя воспользоваться этим. В ту секунду все для него происходило так же, как и над ямой: время замедлилось и предметы обрели яркие очертания, а мысли в голове прояснились. — Из-за вас, — сказал он настолько уверенно, насколько позволила не прошедшая в голосе дрожь, — он спас меня, потому что вы ему так сказали. Отец опешил, не зная, что ответить. — Я? — прошептал он, глотая собственные слезы. На большее его не хватило. Ленг кивнул. — Он сказал мне там, над ямой, что это нехорошо: убивать друг друга. Что так не должно быть. Он сказал, вы научили его этому. Отец Гейла отпустил Кая, и тот, скользнув вдоль стены, упал на выложенный соломой пол амбара. Рядом рухнул на колени мужчина. Его руки были безвольно опущены, а глаза уставились в пол, и только по раскрасневшимся щекам текли слезы. Он не мог найти в себе силы сказать ни слова. Кай встал, оттряхнул солому со штанов и вытер кровь, которая выступила на губе. Потом с презрением выплюнул розовую слюну на землю. Мальчик сделал два неуверенных шага вперед, для того, чтобы приблизиться к обидчику, и заговорщицким тоном шепнул: — Ваш сын погиб из-за вас. А потом, гордо задрав голову, вышел из амбара. *** Она шла по коридору, который казался бесконечным. И Шепард могла только медленно ковылять, надеясь, что не потеряет равновесие и не упадет. Никогда еще ей не было так плохо. Даже на Элизиуме, когда сражаться пришлось из последних сил с превосходившим числом противником, коммандер не была так измучена физически и морально. Но сейчас важно было сосредоточиться. «Не будь тряпкой, — сказала себе Шепард, — ты знала, что к этому идет, и была готова. Так что заткнись и выполняй работу, солдат». Ее взору открылась круглая платформа с панелью управления, у которой стоял Андерсон. Секунда радости быстро сменилась полной растерянностью — моментом, когда Шепард полностью онемела и могла смотреть только на адмирала, тело которого неестественно двигалось подобно марионеточному. — Шепард, — сказал он, — я не могу. «Не можете что?» — собиралась спросить она, но увидела появившегося будто из ниоткуда Призрака. Тот величественно вышагивал навстречу, одаряя коммандера самодовольной улыбкой. — Давно не виделись, Шепард, — сказал он металлическим и глубоким голосом. Его кожу раздирали провода жнецов, и один глаз стал полностью стальным, так что теперь Призрак напоминал злодея из старого комикса. — Рад тебя видеть. — Не могу ответить взаимностью. Он наигранно рассмеялся. — Вы повторяетесь, коммандер. — У меня нет времени, чтобы играть с тобой в игры. Нужно остановить все это. — О, не беспокойся, Шепард, я уже этим занимаюсь. — Занимаешься?! Очнись! Посмотри на себя: ты одурманен! Она видела, как за его спиной медленно движется Андерсон. Он шел вперед, качаясь, будто из последних сил удерживая равновесие. Лицо раскраснелось и раздулось, а глаза выражали гнев и отчаяние. — Приди в сознание, — вторил он женщине, — ты во власти жнецов. Ты себя не контролируешь! — Довольно! — прикрикнул Призрак. — Я был прав, Шепард. Я. Был. Прав. Пока все вы считали меня обезумевшим, я строил новое будущее, основанное на самых передовых технологиях. Я делал великой расу людей. — Ты обезумел! — крикнула в ответ Шепард. Она подняла руку, чтобы выстрелить, но поняла, что не может заставить себя нажать на курок. Ощущение было крайне необычным: женщина чувствовала палец и приказывала ему подчиниться, но тот просто не двигался. *** Ленг с трудом заставил себя двигаться. Страх парализовал его, но было и что-то большее в происходящем. То, что заставило сделать решительный шаг: желание выжить. Так вышло, что Кай оказался трусом. Но страх его был рациональным и, как и все в сознании мальчика, поддавался холодном расчету. Ленг понимал, что его презирают солдаты Альянса и ненавидят свои. Осознавал, что физически слабее большинства парней в деревне и точно не выживет в следующем поединке. И именно это заставило его пойти на риск. Юноше было известно, что майор сделал командным штабом библиотеку: «один-ноль, солдат: знание местности дает отличное преимущество». Вечером Ленг уже лез в окно туалета: слишком маленькое, чтобы командование Альянса расценило его как угрозу, но достаточное, чтобы протиснуться худому парню. Когда он упал на кафель туалета и потом, когда шел к двери, звуки обострились и раздавались в сознании Кая громким эхом. Но даже они не могли сравниться с ударами пульса. Все то же открытое недавно чувство владело мальчиком. Будто он сливается со всем миром и знает, что произойдет. Слышит стук капель о раковину и чувствует запах еще мокрого мыла. Движется спокойно и уверенно и в то же самое время ощущает, как распространяется по крови адреналин. Однажды Ленг смотрел «Звездные войны», где подобное состояние называлось Силой. Да, черт возьми, это и была сила! Самая настоящая, пронзающая насквозь и определяющая все решения. Юноша дождался, пока патрульный уйдет дальше по коридору, и покинул туалет. Было нетрудно догадаться, что майор располагается в кабинете директора, и Ленг смело устремился туда. Его сердце дико стучало, но это был приятный стук. Шаг. Еще один. Кай знал, что вселенная однажды сожмется вокруг него, и это начинает происходить сегодня. — Черт! Что ты здесь делаешь, парень?! Костлявая рука солдата опустилась Ленгу на плечо. Тот вздрогнул, и ощущение собственного величия покинуло его. Он повернулся и устремил взгляд вверх на прыщавое с красными пятнами молодое лицо юноши лет двадцати пяти. — Черт! — повторил тот. — Начальство прикончит меня! Как ты тут оказался? Ленг сделал настолько наглое выражение, насколько был способен. — Я пришел в библиотеку. — Не дури меня, парень, — солдат поднял левую руку к лицу и принялся расчесывать прыщи, — откуда ты? — Через окно пролез, — Кай все еще пытался выглядеть решительным и смелым, но, черт, если бы солдат знал, как тряслись в тот момент его колени! — А зачем через окно? Чего хотел? — Главного увидеть. — С ума сошел, что ли?! — искренне удивившись, воскликнул солдат. — Слушай, парень, ты же знаешь, он как с цепи сорвался после того, как в вашей деревне потерял двух друзей. Слушай, он же тебя прикончит, если увидит. Так что лезь-ка ты обратно в окно. Ленг встряхнул головой. Черт! Ну, конечно, это было слишком по-детски — думать, будто все солдаты Альянса — чудовища. Но что еще мог шестнадцатилетний парень принять за правду, когда видел их скалящиеся морды и себя (будто со стороны) на тонкой доске над бездной, из которой хрипели варрены? — Я не могу просто уйти, — заявил он, — или меня убьют завтра. — А лучше сегодня? — Я придумаю, как выжить. — Черт, парень, мне так тебя жаль. — Не нужно меня жалеть! — Хорошо, не буду. Но, ради всего святого, скажи, что ты затеял? — Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться, — прошептал Ленг и тут же пожалел о своих словах. Однако, к счастью мальчика, солдат шутку не понял. — Понятия не имею, о чем ты, парень, — произнес он, вновь принявшись расчесывать прыщи. — Серьезно? Никогда не смотрели Крестного отца? Может, оно и к лучшему. В общем, мне нужно к майору. Вам придется или пропустить меня, или убить. — Или просто выкинуть за шкирку отсюда. — Я еще раз проберусь. — Слушай, чего тебе надо, а? — Может, вы сделаете вид, что меня не видели? — Да меня самого за это прикончат! Слушай, парень, иди-ка ты отсюда, пока я… — он собирался сказать еще что-то, но Ленг перебил его финальным аргументом. — Если вы не поможете мне, скоро я буду мертв. И эта смерть будет на вашей совести. Солдат замер, потом несколько раз чертыхнулся. — Ну, хорошо, парень, — сказал он, наконец, — я закрою на это глаза. Но, ради Бога, постарайся меня не подставить. Ленг кивнул и, больше не сдерживая себя, пустился бежать к кабинету майора. *** — И сколько таких, как ты, думали так же? — спросил Андерсон. — Сколько циклов было уничтожено, потому что кто-то оказался слишком тщеславным? Ты погибнешь и потянешь за собой весь мир! — Хватит! В ту же секунду Шепард ощутила, как ее палец жмет на курок и как испуганно и растерянно смотрит на нее Андерсон. Из его живота вырвалась кровь, и никто ничего не мог поделать с этим. — Видишь, — продолжал Призрак, — видишь, чего я уже добился? Власть над всеми. И это только начало! — Это станет концом! — закричала она в ответ. — Очнись! Ты не можешь контролировать жнецов! — Я могу! — Тогда прикажи им прекратить! Пусть перестанут убивать людей. Давай же! Оставь слова и действуй! Приказывай. — Я могу! — продолжал упрямиться Призрак. Его взгляд теперь выражал растерянность. — Тогда делай! Или убей нас и обреки весь мир на вымирание. Делай же! — Я… — он замялся и посмотрел на коммандера почти детским взглядом, — я не могу, Шепард. Проклятье, я не могу. — Потому что ты уже в их власти. Из-за тебя мы все катимся в бездну! — Хватит! Теперь в голосе Призрака слышалось только отчаянье. — Послушай, — продолжала давление Шепард, — ты должен сопротивляться. — Эти голоса в голове... — Слушай меня. Только меня, понял? — Я не могу. — Тогда позволь нам все сделать! — Я бы хотел… — У тебя должно получиться. — Нет, — он встряхнул головой так сильно, что та, казалось, слетит с шеи, — нет, хватит. Вы просто путаете меня. Вы просто не видите возможностей. Я докажу, что прав... — Очнись! — продолжал Андерсон. Шепард молчала. Ей удалось отвести руку немного влево, так что теперь она целилась в Призрака. Осталось лишь спустить курок. Пошевелить пальцем. Всего одним чертовым пальцем. Она бросила взгляд на Андерсона, который направлял пистолет на нее, из последних сил сопротивляясь, чтобы не выстрелить. «Все не может закончиться так, — думала Шепард, — только ни в одном шаге от проклятой победы». А потом раздался выстрел, и коммандер не поняла, что произошло: то ли Андерсон выстрелил в нее, то ли она смогла спустить курок и поразила Призрака. Шепард бросила взгляд на суровое мужское лицо с голубыми светящимися глазами. То искривилось в выражении полной растерянности и неверия в происходящее. *** Майор выпивал виски, когда запыхавшийся и блестящий от пота Ленг ворвался в его кабинет. Первой реакцией офицера стало схватиться за пистолет, но увидев, кто стоит перед ним, мужчина лишь снисходительно засмеялся. — Не знаю, что ты здесь делаешь, сопляк, но даю тебе три минуты, чтобы убраться. — Я хочу выжить, — ответил Кай, переводя дыхание. — Отлично. Тогда тебе следует поторопиться. Ленг сглотнул и прошел в центр комнаты. — Я хочу выжить, — повторил он, — не только сегодня, но и потом, когда вы вновь решите провести эти игрища. Майор сложил руки замком и окинул мальчика изучающим взглядом. — Ну, — протянул он серьезно, — у тебя есть шансы. Хотя и небольшие. — Я хочу их увеличить, — Ленгу было страшно. Но он понимал, что это единственный шанс. И подобное осознание придавало решительности. — Вот сопляк! — проговорил раздраженно майор. — Тебе что непонятно в слове «убирайся»?! Иди отсюда, пока я не передумал и не убил тебя. Ленг выдохнул: — Сегодня вы убили трех человек, чтобы поднять боевой дух солдат. Но это не сработало. Гейл и Кайл отказались сражаться, а бой между Джеком и Питером выглядел жалко. — И теперь ты предлагаешь отказаться от этой идеи. — Нет, — мальчик сделал решительный шаг вперед, — позвольте мне тренироваться, и я сделаю из нее настоящее шоу. Майор презрительно усмехнулся. — Что, собираешься убивать своих же? — Я никогда не считал их своими. Ленг встретился взглядом с майором и чуть заметно улыбнулся. Возможно, именно эта улыбка повлияла на решение мужчины, но в итоге тот сказал: — Хорошо, сопляк, я дам тебе твою зубочистку и позволю с ней тренироваться. Посмотрим, поможет ли тебе это. Ленг довольно кивнул. Теперь у него были шансы выжить. *** — Я только хотел помочь, — прошептал Призрак, и сразу за словами раздались глухие звуки хлопков, когда он упал сначала на колени, а потом и полностью рухнул на пол. — Ты уже достаточно сделал, — ответила Шепард, из последних сил сдерживая ярость. Она только сейчас поняла, что не нажала на курок. И ответ на загадку показался ей не таким уж удивительным. Коммандер знала: Ленг где-то рядом. Об этом говорили и логика, и интуиция, которая подводила ее редко. И теперь она знала, что Кай принял ее сторону, выстрелив в Призрака. Это не прощало его прежних действий. «Конечно, не прощало», — говорила себе Шепард. Она все еще помнила, как тот убил Тейна, безжалостно, не сомневаясь ни секунды, и как украл из-под их носа сведения о Горне, обрекши тысячи на верную смерть. Но где-то в глубине души Шепард испытала настоящую гордость за то, что оказалась права на его счет. Между ней и Ленгом никогда не было настоящей дружбы и настоящей любви, как с Майком. С Майком было нечто теплое, похожее на пламя камина, когда они собирались вечером, жарили зефир и сбивчиво пели Битлов. С Ленгом выходило напряженно, и Шепард все время чувствовала себя кошкой, когда та выгибает спину и топорщит шерсть. «Но есть и еще что-то, — думала она, — что-то за играми. Как будто при первой встрече мы уже были связаны. Понимали друг друга, потому что оба пережили страшное и знали, каким бывает этот мир. Понимали, что нашей страстью к боям движет не жажда справедливости или мести, а гораздо более разрушительное чувство — скука. Когда приходится пережить что-то тяжелое и вызывающее адреналин, трудно вернуться к обычной жизни. В спокойствии видишь скрытую угрозу, она становится невыносимой, и всегда надо куда-то двигаться. Если жизнь не несет тебя в потоке событий, ты сам разгоняешь ее любыми способами. И в этой всепоглощающей скуке вовсе не важно, кто становится героем, а кто — террористом. Потому что шансы равны. И если бы мне не встретились Андерсон и Хаккет, а потом все остальные, я тоже ушла бы в Цербер. Я ничем не отличалась бы от Ленга, наверняка поверила бы в идеалы Призрака и так же безжалостно убивала других. А ведь правда в том, что я ничего не испытываю к Каю. Только вижу в нем другой вариант себя и стремлюсь его (а значит себя саму) спасти». Все эти мысли промелькнули в ее сознании за одно мгновение, заставив коммандера отвлечься от событий. Но уже секунду спустя она шла к Андерсону, который держал руку на месте раны и попеременно смотрел то на Призрака, то на нее, то на Ленга. Пока коммандер приближалась к нему, Кай сделал еще несколько выстрелов в бывшего босса: два в голову и один в плечо. Шепард это не волновало. Она ощущала вину за случившееся, но не позволяла ей овладеть собой. Надо было действовать, оставив эмоции. — Вы в порядке? — спросила она Андерсона, подходя ближе. Тот уже пришел в себя и теперь ковылял к панели. Участники событий двигались неестественно, и между ними чувствовались напряжение, растерянность и желание как можно скорее покончить с этим. — У вас остался панацелин? — Нет. Пульт, Шепард. Нужно активировать Горн. Она кивнула. — Кай? — спросила женщина, подходя к панели и вставая рядом с Андерсоном. — Использовал все. — Тогда нужно быстрее заканчивать. Она внимательно осмотрела панель. Та выглядела стандартной и была похожа на все другие пульты в Цитадели: древние технологии, которые когда-то разгадали азари, а сейчас знал уже каждый, кто хоть раз побывал на станции. Определенная комбинация кнопок выполняла функцию старта, и сейчас Шепард с замиранием сердца нажимала на каждую из них. «Лишь бы тут не было подвоха», — думала она. Но все оказалось настоящим, и Цитадель начала раскрываться, чтобы соединиться с Горном. — Это выглядит как победа, — прошептал стоящий рядом Андерсон. — Это она и есть, — ответила Шепард, — а теперь дайте посмотреть на рану. *** — Очередная победа, — сказал майор, хлопая Ленга по плечу, — надо сказать, я недооценивал тебя, сопляк. Думал, ты сдохнешь в первом же бою. Но ты продержался прилично. Продолжай в том же духе и… — Получу свободу? — ответил Кай хмуро. На его лице не проступило ни тени улыбки. Он тяжело дышал и до боли сжимал рукоятку ставшего уже привычным оружия. Майор добродушно усмехнулся. — Можно и так сказать, парень. Главное - не зазнавайся, и все будет о’кей. Нас скоро призовут обратно. Как только волнения кончатся. Но Ленг знал, что эти слова — ложь. Волнения в Китае не только не уменьшались, но и возрастали с каждым днем. Это было вызвано агрессивным поведением оккупантов, так что многие деревни и города пробовали уже восстать, и число военных только увеличивалось. И все же Кай понимал, что на данный момент рано думать о будущем. Главное — выжить. Любой ценой и забыв о всех проявлениях человечности. Кто бы ни встал на мостик, он уже не будет другом или одноклассником, или соседом. Он станет врагом. Потому что привязанность к кому-то — проявление самой глупой и большой слабости. И Ленг не собирался делать эту ошибку. Он вытер клинок о хлопковые штаны, и те тут же пропитались свежей кровью. Солдаты принялись по очереди хлопать его по плечам и благодарить за то, что подняли на матче большие деньги. «Выиграешь в следующий раз, и я поделюсь с тобой», — сказал один из них. Другой, тот, который прикрыл Ленга в библиотеке, стоял поодаль и ждал, когда другие оставят мальчика одного. — Я рад, что ты выжил, парень, — сказал он, дождавшись момента, — но то, что ты делаешь, — самое настоящее безумие. Кай вытер со лба пот и тяжело сглотнул. — А у меня есть другой выход? — спросил он бесстрастным тоном. — Бежать? Сдаться и умереть? Солдат подошел поближе и произнес тихим голосом: — Мы можем справиться с этим. — Как? — Слушай, мы оба понимаем, что майор обезумел. Он… кхм… бывает довольно резким. И ему легко дается убедить солдат, что вы… как бы это… Слушай, я-то так не считаю, но он… Он говорит, что вас, вроде как, и за людей-то считать нельзя. Рассказывает, как вы чуть ли ни живьем наших ели. И, Боже, ему многие верят. И это не собирается прекращаться. Я подавал жалобы, но меня никто не слушает. Короче, я вижу только один способ решения проблемы. У меня есть связи с повстанцами. Они собираются захватить эту деревню и оружейный склад. А ты вроде бы парень толковый, сможешь им помочь, верно? Тебе же не может нравиться убивать своих? Ленг перевел дыхание, стараясь осознать происходящее. — Хорошо, — сказал он наконец, — я сделаю все, что надо. Только скажите где и когда. *** Андерсон опустился на пол, облокотившись о панель спиной, и убрал руку, через пальцы которой текла красная насыщенная кровь. Шепард присела рядом и недовольно выдохнула. Она не считала себя специалистом в медицинской помощи, но даже так было ясно, что без серьезного вмешательства Андерсон долго не протянет. — Держитесь, — сказала она, — как только все это закончится, нас заберут. — Кажется, я этого не увижу. — Нет, — ее голос был совершенно спокойным и холодным, — увидите. Шепард попыталась включить передатчик на костюме, но тот был сожжен. И как только она подумала, что стоит использовать терминал Цитадели, Кай уже начал набирать нужную комбинацию. — Я скажу, чтобы готовили медиков, — сообщила она Андерсону. — Хорошо. Он прикрыл глаза, и его голова стала бесконтрольно заваливаться в бок. Шепард повернула ее так, чтобы та опиралась на стенку панели, и положила пальцы на шею, считывая пульс. Ленг за спиной смотрел через огромное окно на Горн, неторопливо состыковывающийся со станцией. — Я всегда знал, что однажды это случится, — сказал он тихо. Шепард выгнула брови, но не оторвалась от адмирала. — Серьезно? — спросила она. — Ты всегда думал об ЭТОМ? — Я знал, что когда-то буду стоять в центре мира и решать его судьбу. — Не ты ее решаешь, — с подозрением в голосе ответила коммандер. Ей все еще было трудно доверять новому союзнику, и она ждала, что он может сорваться в последнюю секунду, — ты только выполняешь мои приказы. — Одно не противоречит другому. Сигнал пойман. Вводи коды. Шепард отпустила адмирала и подошла к панели. Она решила, что самым правильным будет связаться с Хаккетом: сообщить об успехе и узнать, какова ситуация. Однако встроенный коммуникатор выдавал лишь помехи, и на их фоне останавливал свое движение Горн. «Стыковка завершена», — сообщил экран. Шепард поймала взгляд Кая: как прежде холодный, но сохранивший блеск человеческой радости. И она подумала, что теперь, наверняка, простит его. Не сразу. И все равно отдаст под трибунал. Но простит рано или поздно. Теперь, когда стыковка прошла успешно, женщина испытывала такой душевный подъем, что могла, казалось, совершить все. «Все будет хорошо, — сказала она себе, — мы остановим жнецов и будем живы. Зря я думала о том, что умру. Нет, я буду жить, теперь это известно наверняка. И Андерсон тоже будет. Сейчас, Горн сработает, и потом я свяжусь с Хаккетом. Медики успеют вовремя. Я ставлю на это все: они успеют». Коммандер почувствовала, как кружится голова и поняла, что сама уже находится на грани. Действие панацелина заканчивалось, что-то внутри живота начинало толкаться, и сердце стучало как сумасшедшее. «Лишь бы успели, — сказала она себе, проваливаясь в состояние обморока, — лишь бы успели». *** Ленг стоял в кабинете майора, зажимая в руках ниндзято. Тот сидел за столом, нисколько не опасаясь гостя. — Завтра я собираюсь поставить на тебя много кредитов, — сказал он, — ты ведь не хочешь меня подвести, верно? Ленг сделал несколько шагов вперед. — Я не буду сражаться завтра, — ответил он холодно. Майор нахмурился и потянулся рукой к пистолету. — Что значит не будешь? — спросил он. — Ты совсем охренел, парень, мне условия ставить?! Я сказал будешь, значит будешь или сдохнешь сейчас же. Ясно тебе?! — У меня есть кое-что, что я могу предложить взамен, — ответил Кай, стараясь не выказывать страха, — информация. — И о чем же? — О готовящемся восстании. Майор сложил руки замком. — Говори, — приказал он, но Ленг не стал слушаться. — Я скажу только при двух условиях. Первое: вы вывезете меня из страны. Майор некоторое время молчал, потом согласно кивнул. — Хорошо, черт бы тебя, вывезу. Какое второе? — Я хочу получить от вас рекомендацию в академию Альянса. На этот раз майор подскочил с места. — Ты… что? Парень, даже не думай об этом. Там таким соплякам не место. — Я уже сражался больше, чем основная масса кадетов. — Плевать. Ты не получишь разрешение! — Тогда вы не получите информацию. Кстати, у них есть превосходный план, как устранить конкретно вас. И да, вы можете угрожать мне или пытать, но я ничего не скажу. Даю свое слово. Майор устало выдохнул. — Хорошо, сопляк, — сказал он, — все равно тебя оттуда выгонят. Ты получишь свою рекомендацию, а взамен назовешь мне имена всех заговорщиков, и я прослежу, чтобы им было очень больно. И он вышел из-за стола и протянул руку Ленгу. Тот опустил ниндзято на пол и ответил на рукопожатие. Сделка была заключена. *** Коммандер пришла в себя от голоса Хаккета, который прорывался сквозь треск помех. Она почувствовала, что сидит, опираясь головой на панель. Ее левая рука прикрывала живот, вторая безвольно лежала на полу, пальцы бесконтрольно дрожали, и все тело пульсировало болью. Женщина открыла глаза и увидела перед собой ноги Ленга. Веки были тяжелыми, и ей стоило огромных усилий держать их открытыми. Она проскользнула взглядом дальше, к его лицу, которое запечатлело выражение растерянности и раздраженности. Бывший оперативник Цербера стоял перед панелью, напряженно разглядывая кнопки и неуверенно набирая комбинации. — Я не могу починить это, — сказал он в коммуникатор, — не вижу, что не в порядке. — Горн не активируется, — ответил раздраженный голос адмирала, — по-моему, это подходит под определение «не в порядке». Шепард сделала над собой усилие. — Адмирал, — прохрипела она, стараясь подняться. Ленг помог ей осуществить задуманное, и она встала над коммуникатором, опираясь руками на панель. — Шепард. Слава Богу, ты здесь. Горн не активируется. Доложи ситуацию. — Мы сделали все по протоколам, — сказала она, вопросительно глядя на Кая. Тот кивнул и нахмурился. «Это, должно быть, смешно выглядит со стороны, — думала Шепард, — когда вся вселенная гибнет из-за чертовой компьютерной ошибки! К чему все эти прорывы и жертвы, если в финале мы умрем, потому что чертова штуковина не захотела включаться?!» Тупая злость наполнила ее тело, отодвинув боль на второй план. — Что мы должны сделать? — спросила она, сдерживаясь из последних сил. — Я не знаю, как активировать эту чертову штуку! Но Хаккет не ответил. Коммуникатор громко затрещал и отключился. «Я должна бороться, — подумала Шепард, а потом, поддавшись боли и чувству отчаяния, сказала себе, — к черту! Пусть теперь Ленг спасает мир». И в ту же секунду липкая чернота накрыла ее.