***
Юнги не знает, за что так жестоко поступает с ним судьба. После ночной прогулки, он просыпается на утро с сильной болью в горле. Вот, называется, похвалился, что не болеет вовсе. А ведь раньше и вправду не болел, хоть ноги мочи в луже, хоть пей ледяную воду залпами — здоров, как бык. А тут стоило рассказать о своей особенности Чонгуку, похвалиться перед ним, как хворь взяла своё. Юнги еле-еле встаёт с кровати, чтобы пойти на кухню и посмотреть, что из лекарств есть в аптечке. Оказалось совсем не густо: парацетамол и какие-то сосательные таблетки, якобы облегчающие боль в горле. Ну хоть что-то. На большее денег и не было. Юнги ставит чайник, а пока вода нагревается, меряет температуру. Тридцать восемь. Это ж надо было, так заболеть. Мин надеется, что к концу дня ему станет лучше, если он наглотается лекарств, но судьба снова к нему не благосклонна. К вечеру Юнги ещё больше разбаливается да так, что даже сил с кровати встать нет. Мин еле-еле набирает телефон Намджуна, чтобы предупредить о том, что выйти на работу не сможет, и просит Кима подменить его, взамен он отработает все дни после своего выздоровления. — Хорошо, я поработаю за тебя, — произносит Намджун. — Спасибо. — Ты это выздоравливай, пей больше чая. — Да, да, попытаюсь, — Юнги снова начинает кашлять, кривясь от боли в горле. Он надеется, что этот больничный не будет долгим.***
Чонгук снова не видит Юнги несколько дней. Чон уже начинает волноваться, не находить себе места. На этот раз он точно уверен, что не пропустил Мина, выходящего из подъезда, ведь наблюдал он из своего излюбленного места внимательно. Чуть заслышит какой-то посторонний звук, так сразу поднимет голову. А если учитывать скрипучую дверь подъезда, то пропустить старшего было просто невозможно. Чонгук даже жалеет, что не взял номер телефона у Юнги, так бы он мог позвонить, узнать, что случилось, и где тот пропадает? Наконец, чтобы успокоить свои волнения, Чонгук решает всё же навестить старшего. Чон дожидается вечера, чтобы точно застать Мина дома, а затем спускается на нижний этаж. Чонгук с опаской звонит в дверной звонок, потому что боится, что старший совсем не рад ему будет. Юнги открывает дверь примерно через минуту. Мин смотрит на Чонгука немного удивлённо, наверняка он не ожидал гостя. Вид старшего совсем не важный. Глаза красные, нос натёртый и болезненная бледность. У Юнги и так была светлая кожа, сейчас же с синевой она выглядела совсем пугающе. Теперь Чонгук понимает, почему старший не появлялся на улице — заболел. Чон начинает чувствовать вину за это, потому что если бы Юнги не отдал ему кофту, то не замёрз бы, а значит не заболел бы. — Апчхи! — Юнги громко чихает, прикрывая рот ладонью. — Привет. — Привет, хён, — произносит Чонгук. — И будь здоров. — Спасибо, — хрипло отвечает Мин, утирая нос платком. — Прости… это я виноват. — В чём же? — В том, что ты заболел. — Ты не виноват, я просто переоценил себя. Видимо, и вправду уже совсем стал дядечкой Юнги, что даже иммунитет слабый, — Мин пытается смеяться, но начинает надрывно кашлять. — Ты лечишься чем-то? — обеспокоенно спрашивает Чонгук. — Таблетками, но они как-то не особо помогают. — У тебя есть варенье или мёд? — Чонгук помнит, что в детстве мама всегда ему во время простуды заваривала чай с вареньем или мёдом. И этот напиток помогал вылечиться от хвори быстрее. — Нет. — Тогда стой, я схожу и принесу, — произносит Чонгук воодушевлённо, он недавно видел баночки с вареньем, оставшиеся с прошлого года. — Не нужно. — Это я виноват, что ты заболел, мне тебя и лечить, — говорит Чонгук, не давая Юнги возразить, он разворачивается и идёт в сторону лестницы на верхний этаж.***
Через пять минут Чонгук уже во всю хозяйничает на кухне Юнги, заваривает чай. Мин смотрит на то, как Чон аккуратно размешивает варенье в чашке с горячим напитком, немного подрагивая из-за поднимающейся температуры. Юнги невольно вспоминает, как в детстве его мама во время простуды тоже заваривала чай с малиновым вареньем. — Вот, держи, — Чонгук протягивает чашку, Мин же аккуратно перехватывает, чтобы случайно не уронить и не разлить содержимое. Его снова морозило. Желание побыстрее выздороветь не исполнялось. Юнги делает глоток, приятное тепло греет больное горло. И Мин жалел, что сейчас не мог в полной мере насладиться душистым запахом малинового варенья. — Спасибо, — произносит Мин, делая ещё глоток. — Я оставлю варенье у тебя. Моя мама всё равно достаточно много варит, а тебе сейчас нужнее. — Не стоит так волноваться обо мне. Пару дней и я полностью оклемаюсь, — говорит Юнги, уже не веря в свои слова. Так он думал ещё в первый день болезни, но в итоге уже болеет четыре дня. — Конечно оклемаешься, теперь я буду следить за тобой, — произносит Чонгук, но потом осекается. — Если ты конечно не против. Юнги удивляется такому предложению. За всю его жизнь о нём заботилась только его мама, лечила его. Даже друзья не особо пеклись о его здоровье, конечно, Чимин иногда приносил его фруктов, но так решительно вылечить хёна никогда не был настроен. В глазах же Чонгука горит ярое желание поставить Мина на ноги, да так, чтобы тот вообще никогда больше в своей жизни не заболел. — У нас прям история о том, как ночные прогулки с дядечками перерастают в ухаживания за дядечками. — Ты не дядечка, хён, хватит уже так говорить, — произносит Чонгук, надувая губы. Юнги замечает, как младший немного краснеет. Мин пытается не обращать на это внимание, списывая всё на то, что сейчас лето — жарко. Это ему холодно, потому что температура, а Чонгук наверняка парится в своих джинсах. — Ты давно мерил температуру? — Недавно… тридцать восемь. — Тогда тебе нужно идти в постель, как допьёшь чай, а я принесу тебе таблетки. — Я сам могу позаботиться о себе. — Спорить со мной бесполезно. Юнги и вправду решает больше не спорить.***
Чонгук помогает Юнги выпить таблетки, держа в руках кружку с водой. И Чон чувствует, как внутри него разливается странное тёплое чувство от того, что он касается горячей кожи ладоней Мина. Младшему это кажется довольно странным, но он старается не думать об этом сейчас, ставя сейчас задачу уложить Юнги на диван, чтобы тот отдохнул. — А теперь тебе нужно поспать, — произносит Чон. — Ты что насмотрелся всяких сериалов? — Ну да… — отвечает смущённо Чонгук. Он и вправду смотрел множество фильмов с Хосоком, в которых часто один герой ухаживал за другим во время болезни. — Ты странный. — Надеюсь, что в хорошем смысле. — В самом лучшем. — Это уже было, хён… — Я знаю, — Юнги тихо смеётся, но затем начинает кашлять. — Почему ты всё время сидишь на качелях? — Хм… мне нравится… Знаешь, я люблю уединение на свежем воздухе, чтобы вдохновиться, — говорит Чонгук. Он пытался рисовать в своей комнате, но только ничего не выходило, а если и выходило, то ему совершенно не нравилось. — Когда я рисую на улице, рисунки словно получаются живее и красочнее. — А как ты рисуешь, когда наступает осень или зима? — Тогда я почти не рисую, а если и рисую, то подолгу смотрю в окно. — Но ты рисовал меня в моей квартире. — Это… — Чонгук запинается, снова чувствует смущение. В тот день, когда Чон рисовал Юнги, ему в первый раз понравился результат своего труда. — Это не распространяется на портреты. — Хм, понятно… — говорит Юнги. — Я кстати вставил твой рисунок в рамку, теперь он висит в спальне. И да, у тебя и вправду огромный талант. — Я рад, что тебе настолько понравилось, — Чонгук улыбается, чувствуя, как странное тёплое чувство переполняет его полностью изнутри. Ему очень приятно, что его рисунок дорог Юнги. — Я наверное всё же посплю, — произносит Юнги, зевая. — Ты захлопни дверь, когда будешь уходить. И спасибо.***
Чонгук приходит к Юнги каждый вечер, и то ли из-за целебного действия малинового варенья, то ли из-за волшебной атмосферы, которую приносил с собой младший, Мин и вправду начал выздоравливать. Теперь от болезни остался редкий кашель и всё. Чонгук же рад, что Юнги идёт полным ходом на поправку, но в глубине души чувствует некую грусть, потому что ему нравилось заботиться о старшем, нравилось проводить с ним время вечерами. Юнги с Чонгуком разговаривали о всяких мелочах, которые казались довольно важными. К примеру, теперь Чон знал, что Мин закончил музыкальную школу с отличием, да и в университете учился довольно прилично, хотя и профессия была совсем не для него. Чонгуку было жаль, что судьба Юнги так печально сложилась, что из-за болезни матери был вынужден бросить университет. Чон спрашивал о том хотел бы Юнги восстановиться, Мин уклончиво ответил, что нет, но если бы была возможность сделать это, то он всё-таки хотел бы получить высшее образование. Разговор с Юнги на эту тему дал понять Чонгуку, что пусть даже он и не сильно горит желанием связывать свою профессию с юриспруденцией, но закончить университет всё же нужно. Да и тем более Мин сказал: «Учись, малой, не нужно расстраивать мать, а рисовать можно и в свободное время». В один из июльских вечеров, когда хворь Юнги наконец окончательно отступает, Чонгук произносит: — Я наверное пойду. Ты уже выздоровел, и моя помощь тебе не нужна. — Я хотел предложить тебе посмотреть фильм вместе, но раз уж ты спешишь, то в следующий раз. Глаза Чонгука загораются ярким огнём. Его очень радовала мысль о том, что Юнги хочет посмотреть с ним фильм. — Я никуда не спешу. Какой фильм, хён? — Какой-то приключенческий. Не помню названия. — О, я очень люблю такой жанр!***
Первую часть фильма Чонгук смотрит с интересом, когда же начинается вторая часть, то он уже чувствует накатывающую усталость, ведь проснулся он довольно рано, а сейчас время уже переваливало за одиннадцать часов ночи. Когда Чонгук смотрел фильмы с Хосоком, то старший не мешал заснуть своими разговорами, комментариями, Юнги же молчит, поэтому звук телевизора начинает медленно убаюкивать младшего. Чон не замечает, как глаза закрываются, а голова тяжелеет. Юнги немного вздрагивает, когда чувствует, что на его плечо опустился неизвестный груз. Мин поворачивает голову и видит лохматую макушку младшего. «Всё-таки заснул», — констатирует в мыслях Юнги. Он уже на протяжении получаса замечал за Чонгуком, как тот через силу смотрит фильм. Мин выключает телевизор, а сам аккуратно отодвигается, поддерживая голову Чонгука, а затем кладёт на свои колени. Юнги уже хочет приподняться, чтобы уложить младшего полностью на диван, но почему-то не удерживается и убирает с лица прядки волос. Юнги невольно улыбается, видя спящего Чонгука, который во сне мило морщит нос, а руки рефлекторно кладёт под голову. Будить Чона совершенно не хотелось. Мин проводит ещё раз по мягким волосам. Чонгук тихо мычит и всё-таки открывает глаза, встречаясь взглядом с Юнги. Чон немного приоткрывает рот, смотрит на Мина удивлённо, завороженно несколько секунд, а Юнги совсем не двигается. Чонгук немного прикусывает нижнюю губу, а взгляд от старшего всё так же не отводит. Юнги такой расклад событий мало нравится, но он ничего не произносит, никак не двигается, давая Чону на действие, точнее на оступление. — Ой, хён, прости, — наконец, произносит Чонгук, приподнимаясь. Старшему же хочется, чтобы Чон так и оставался лежать на его коленях, потому что груз его головы было довольно приятно ощущать. — Я заснул. — Всё в порядке, — отвечает Мин. Почему-то сейчас он чувствовал странное смущение из-за сложившейся ситуации. — Теперь я уже точно пойду домой. Чонгук рад, что сейчас в зале темно, лишь свет от уличных фонарей, освещал его, иначе бы Юнги увидел то, как Чон раскраснелся полностью. — Да, хорошо, иди, — говорит Мин. — А то твоя мама будет волноваться, да и мне завтра рано вставать на работу. В этот вечер Чонгук впервые задумывается о том, что в его смущении совсем не виновата его замкнутость, о которой говорил Хосок.