***
Элементаль был большим, неповоротливым, холодным и удивительно послушным, словно отлично вышколенная собака. Воля Карантира, призвавшего его, удерживала чудовище крепче любой цепи, и оно терпеливо ожидало приказа хозяина, даже не делая попыток освободиться, уничтожая всё на своём пути. — А что будет, если я к нему прикоснусь? — спросил Аэнир, вдоволь налюбовавшись блеском мощного ледяного тела. — А ты попробуй, — улыбнулся Карантир, — только не языком. Фыркнув смехом в ответ, юноша осторожно приблизился к элементалю, поёжился от холода, исходящего от него, и, внутренне подобравшись, протянул руку и легко коснулся ожившей глыбы льда. Элементаль даже не шелохнулся, продолжал стоять, не делая ни малейшей попытки атаковать. Аэнир прекрасно видел силовые жгуты, удерживающие жизнь в порождении стихии, сравнивал с теми, которые пытался сплетать сам, изучая искусство призыва, и всё больше восхищался мастерством навигатора. — Ты научишь меня этому? — спросил, поворачиваясь к Карантиру, и поспешно добавил: — Не сейчас, а когда и если я сумею овладеть силой хотя бы вполовину так, как ты. — Никаких «если», — нахмурился навигатор, — а «когда» наступит гораздо раньше, чем ты думаешь. Беда в том, что элементали Огня наиболее опасны и трудноуправляемы, а эти, — он указал взглядом на своё творение, — славятся покорностью. Надо быть законченным неудачником или бездарем, чтобы с ними не совладать. Ты говорил, что уже изучил искусство призыва ифритов, а значит — справишься и с элементалями. Я уверен. — А я нет, — вздохнул Аэнир, отходя от ледяного чудовища подальше — холод уже пробирался под рубашку, а только простуды ему и не хватало. — Среди чародеев нашего мира это умели единицы, да и то после десятков лет тренировок и множества неудачных попыток, едва не стоивших жизни. — В отличие от магов-dh’oine, у тебя достаточно времени, чтобы научиться призывать элементалей, не рискуя быть сожжённым или раздавленным, чем сильнее воля чародея, тем у его создания меньше шансов освободиться. Цепь должна быть прочной, без слабых звеньев, готовых лопнуть в любой момент, научиться этому несложно, и как только ты восстановишься, мы этим и займёмся, — Карантир сделал жест рукой, и элементаль грузно осел на траву, лишившись части заключённой в нём стихии и став самой обычной ледяной глыбой, удел которой — растаять под жарким солнцем в ближайшие полчаса и впитаться в землю, напоив корни деревьев и цветов. — Ты уже достаточно овладел ellilon, чтобы без труда разобраться в наших заклинаниях Призыва. К слову, Hen Llinge давалась мне гораздо сложнее, хоть учитель и разговаривал со мной на вашем языке. Хуже дело обстояло только с провидением, — мрачно добавил он, вспомнив свои неудачные попытки заглянуть за завесу времени, заканчивающиеся мучительными приступами головной боли. — Сколько учитель ни бился, так и не смог научить меня видеть и толковать будущее, впрочем, он и создал меня вовсе не для этого. — Знаешь, — задумчиво начал Аэнир, — когда-то я очень хотел быть провидцем, а потом понял, что это скорее проклятие, чем дар. Видения далеко не всегда приятны, а некоторые из них могут свести с ума или даже убить. Одна из сокурсниц Таны пыталась справиться с видениями с помощью снотворного и однажды утром просто не проснулась. Учителя говорили, что она случайно превысила дозу, только это ни разу не правда. — Вот как? — приподнял бровь навигатор. — Возможно, в какой-то степени ты и прав, видения — это испытание для чародея, зачастую — непосильное. Нашей известнейшей провидице Итлине они тоже не принесли ни счастья, ни популярности при дворе. Узнать, что все миры обречены на неизбежную и скорую гибель — то ещё удовольствие. Но с другой стороны — умей я видеть будущее, мы не проиграли бы битву на Ундвике и не оказались сначала в тюрьме, а потом в Мёртвом мире, чудом избежав эшафота. — Но в таком случае, ты никогда не стал бы моим учителем, — негромко обронил юноша, поднял на Карантира взгляд, — и как по мне, это было бы паршиво. — Нет худа без добра? — улыбнулся навигатор, легко касаясь плеча ученика. — Да, — кивнул Аэнир, — а ещё, я хотел тебя кое о чём попросить… Я знаю, что это слишком много, и ты вовсе не обязан соглашаться, но… Этой ночью я долго думал о том, что случилось на Нагльфаре, и внезапно осознал, что могу и не вернуться из нашей экспедиции, а потому хочу… повидаться с родителями, перед тем, как мы оправимся на Спираль. Я пытался открыть портал домой сам, но, — он сокрушённо вздохнул, — ты был прав, когда говорил, что мне не стоит пока чародействовать. Тана просто не сумеет создать стабильный портал для двоих, а госпоже Иде явно не до меня, остаёшься только ты, учитель, — последнее слово юноша произнёс совсем тихо и умоляюще, не отводя заблестевших глаз. — Твоё послушание поразительно, — притворно нахмурился Карантир, — наверно, мне стоило привязать тебя к постели, чтобы предотвратить опасные магические игры? Что ж, буду иметь в виду и в следующий раз поступлю именно так! А что касается твоей просьбы… сложно открыть точный портал туда, где прежде не бывал, слишком велик риск угодить совсем в другое место, — он подмигнул напряжённо слушавшему Аэниру. — У меня в комнате есть карта, — светло и благодарно улыбнулся в ответ юноша. — Тогда почему мы до сих пор здесь?Глава 25. Затишье перед бурей
28 февраля 2019 г. в 11:20
В прохладном горном воздухе лязг скрещивающихся мечей был слышен особенно хорошо и разносился по двору, маня к себе свободных от погрузки пожитков на Нагльфар Seidhe, словно свет — бабочек. Да и было на что посмотреть. Не каждый день увидишь, как двое высоченных, широкоплечих воинов яростно бросаются друг на друга, легко вращая тяжёлыми длинными мечами и перебрасываясь шутками.
Доспехов на противниках не было, только рубашки, уже успевшие пропитаться потом и прилипнуть к телам, обрисовывая рельефные мышцы. Взгляды — зелёный и ярко-синий не отрывались друг от друга, а на губах воинов то и дело мелькали насмешливые улыбки. Сражающиеся были почти равны, как в силе, так и в умении обращаться с оружием, а потому поединок был захватывающе-красивым и собирал всё больше восхищённых зрителей.
Среди них были и Торувьель с Галарром, напряжённо следившие за боем, желая победы каждый своему фавориту. Галарр ставил на Эредина, Торувьель — на Мирана, поскольку Глас по-прежнему вызывал у эльфки необъяснимое отторжение, несмотря на то, что уже успел для них сделать. Умом она понимала, что шансов на победу у Мирана немного, но ничего не могла поделать с антипатией, возникшей с первой встречи с Эредином.
Торувьель прекрасно помнила взгляд, которым одарил её бывший король ольх, и по-прежнему была уверена в том, что желание спасти их от голодной смерти имеет под собой далёкие от благородства причины. Гласу нужны корона и власть, вернуть которые без армии невозможно, а новый мир — это всего лишь красивая сказка, в которую поверили не только обычные воины, типа Галарра, но и Филавандрель.
Торувьель не верила, слишком не вязалось это с тем, что она знала об Aen Elle в целом и о Гласе в частности. Сотни лет им не было дела до кровных братьев и не было бы ещё столько же, если бы Эредина не вышвырнули из родного мира, как нагадившего в туфли кота. Такие, как он, не могут смириться с потерей власти и пойдут на всё, чтобы снова взгромоздить задницу на трон.
То, что Глас делал сейчас, слишком походило на приручение попавшего в капкан волка, которого потом, подлечив и откормив, обязательно натравят на врага, и не имело ничего общего с бескорыстием. И если зверь при этом погибнет — тем лучше, своё предназначение он уже выполнил и дальше будет только мешать. Предотвратить это можно только одним способом — быть рядом с Эредином и не дрогнуть, нанося единственный точный удар в жестокое и лживое сердце.
Нельзя позволить Гласу взойти на трон на костях Seidhe, восхищённо взирающих сейчас на его поединок с Мираном — командиром уцелевших Красных Всадников, прибывших на Нагльфаре вместе с Эредином. Ольх было около сотни и держались они особняком, заняв один из ранее пустовавших дворцовых залов. Они появлялись во дворе только для того, чтобы размяться, подышать воздухом и поупражняться на мечах. Участия в загрузке корабля никто из них не принимал, вероятно, считая это ниже своего достоинства, хоть их помощь была бы очень кстати.
Единственными, кто удостаивался внимания воинов Эредина, были женщины, с которыми ольхи пытались завести разговор, смешно коверкая Старшую речь, угостить вином или сладостями, прихваченными ещё из Тир на Лиа. С мужчинами они держались подчёркнуто холодно, неохотно отвечали на вопросы, глядя на новых соратников сверху вниз, и причиной тому был вовсе не высокий рост.
Эредин проводил большую часть времени, обсуждая с Филавандрелем ближайшее будущее, а ночевать отправлялся на корабль. Он вёл себя, словно полноправный хозяин этого места, что жутко раздражало Торувьель, а при встречах непременно окидывал её оценивающе-раздевающим взглядом и многозначительно усмехался. В такие минуты ей хотелось вцепиться в его наглую морду и выцарапать последний оставшийся глаз, чтобы больше никогда не видеть этих похотливых изумрудных искр.
— Эх, надо было поспорить с тобой на золотой, — сожалеющий возглас Галарра отвлёк эльфку от малоприятных размышлений и вернул к поединку, только что закончившемуся ожидаемой победой Эредина, чей меч касался остриём груди Мирана точно напротив сердца. — Это были бы самые лёгкие деньги в моей жизни.
— А смысл? — фыркнула Торувьель. — Золото из моих карманов исчезло так же давно, как и из твоих.
— Тогда не на золотой, а на… — Галарр на мгновение замолчал, а потом склонился к её уху и закончил шёпотом: — Ночь под звёздами, как тогда… Помнишь?
— Помню, — повела плечом эльфка, — но такой ставки Глас не стоит. Он и победил-то только потому, что командир, — добавила твёрдо, почти веря в собственные слова, а продолжить разговор им не дал Эредин, успевший за это время бросить меч в ножны, снять пропотевшую рубаху, швырнуть её на траву и громко произносящий, обводя собравшихся эльфов взглядом:
— Филавандрель просил меня дать несколько уроков фехтования тем из вас, кто этого пожелает. Сейчас самое время этим заняться, а потому…
— Я желаю, — Торувьель шагнула в круг, опуская руку на эфес своего лёгкого меча. Острое желание утереть Гласу нос охватило эльфку и совладать с ним она не смогла.
— Прекрасно, — ухмыльнулся Эредин, скрещивая руки на груди и снова обдирая её тем самым взглядом, — жаль только, что с женщинами я не дерусь.
— Боишься опозориться? — поддела его эльфка.
— Боюсь… ненароком тебя покалечить, — расплылся в улыбке Глас, — шрамы вряд ли тебя украсят, а целителя, способного их залечить, здесь нет. Будь ты мужчиной, мы уже скрестили бы мечи, но увы, — он картинно развёл руками.
— А ты? — Торувьель яростно развернулась к Мирану. — Такой же трус, как и твой командир?
— При чём здесь трусость? — сузил глаза тот. — Всего лишь уважение к женщине и разумная осторожность, которой учат каждого воина в Тир на Лиа.
— Мы в Синих горах, — процедила Торувьель, — и наши женщины сражаются с dh’oine наравне с мужчинами, слышал об этом?
— Паршиво, — нахмурился Миран, окидывая её тонкую напряжённую фигуру цепким взглядом, — так быть не должно.
— Но это есть! — почти выкрикнула она. — А значит — бери меч и дерись, и засунь себе в задницу ваше высокомерное благородство вместе с уважением!
Стоящие вокруг них эльфы изумлённо замолчали, а Эредин удивлённо приподнял бровь и покачал головой — это становилось по-настоящему забавным. Пожалуй, стоит позволить Мирану поставить зарвавшуюся красотку на место, тем более, в своё время он уже обучал фехтованию собственную сестру и весьма преуспел.
— Впервые вижу столь настойчивую даму, — громко произнёс Глас, привлекая к себе внимание и давая знак вопросительно взглянувшему на него Мирану. — Хочешь урок? Хорошо. Да будет так. Миран с удовольствием покажет, почему воины Тир на Лиа не скрещивают с женщинами клинки. С ним у тебя хотя бы есть шанс продержаться дольше трёх минут, со мной — нет. Приступайте.
Эредин не ошибся. Торувьель продержалась почти пять минут, отступая под градом ударов Мирана, наносимых им в полсилы, но сокрушительных для неё. Разница в росте, силе, длине и весе мечей играла против эльфки, она это понимала, но не желала сдаваться — уходила от его ударов, парировала, пыталась ударить сама, но сталь неизменно встречалась со сталью, а потом её меч просто не выдержал. В руке остался совершенно бесполезный обломок с рукоятью, а остальное упало на траву, и тут же горла коснулось остриё меча Мирана. Выругавшись сквозь зубы, Торувьель отбросила в сторону изувеченное оружие и услышала совсем не то, что ожидала:
— Ты хорошо дерёшься. Для женщины. В следующий раз я возьму меч полегче, или ты предпочитаешь кинжалы? — в синих глазах эльфа не было и тени насмешки, равно как и в голосе, и это удивляло. Неужели не все ольхи такие же возомнившие мудаки, как их командир?
— Можно и кинжалы, — не отводя взгляда, ответила Торувьель, — но лучше мечи.
— Отлично, — сверкнул улыбкой Миран, — тогда до завтра, — он чуть поклонился ей, повернулся спиной и пошёл к выходу со двора, а Эредин, чуть помедлив, пошагал следом, не преминув многозначительно подмигнуть эльфке, едва сдержавшейся, чтобы не пнуть его сапогом под зад.