***
Слушая красочный рассказ Эредина о том, как возвращали Нагльфар, Яевинн скользил внимательным взглядом по кораблю. На палубе и мачтах суетились воины, ловко прилаживая оснастку, и это были не только Elle, но и Seidhe, а значит Глас действительно заручился поддержкой Филавандреля и его воинов. Эльф успел заметить на палубе Галарра, а на корме… стояла Торувьель и жарко спорила о чём-то с черноволосым воином Эредина. Удивлённо хмыкнув, Яевинн перевёл взгляд на Эйлера, внимательно слушавшего Гласа и не сводившего с него восхищённого взгляда. Его любимый был в восторге от того, что слышал и видел, да и разве могло быть иначе? Юноша впервые оказался на столь величественном и грозном корабле — воистину королевском, внушающем трепет и ужас даже сейчас, без парусов и оснастки. — Нагльфар в вашем распоряжении, — произнёс между тем Эредин, обводя широким жестом палубу, — а когда вы увидите достаточно, я буду ждать твой ответ, Яевинн. Своё слово я сдержал, дело за тобой. — Договорились. Встретимся у штурвала через час, согласен? — Да, — Глас протянул Seidhe руку, которую тот, после минутного колебания, всё же пожал, а потом развернулся и пошагал к Карантиру, всё это время стоявшему у борта, задумчиво глядя вдаль. — Ты же не скажешь «нет»? — требовательно спросил Эйлер, сжимая пальцы Яевинна в своих. — Не скажу, — успокаивающе улыбнулся тот, обнимая юношу за плечи, — и что-то мне подсказывает, что вытащить тебя отсюда я смогу только по частям. — Нашим братьям нужна помощь, — озвучил очевидное Эйлер, — Эредин сказал, что как только корабль снова будет на ходу, он переправит всех здешних эльфов в Офир, а потом мы сразу же начнём искать новый дом! — серые глаза юноши горели восторгом и восхищением. — Даже так? — приподнял бровь Яевинн. — Да! Знал бы ты, как я хочу поскорее отправиться в путь! — Знаю, потому и не стану даже пытаться этому помешать, но и не позволю тебе рисковать головой в одиночку. И даже не пытайся возражать. Бесполезно. — И не собирался. Без тебя новый мир мне не нужен, — прижимаясь к Яевинну теснее, ответил Эйлер и добавил, вопросительно глядя на любимого: — Прогуляемся по кораблю? — Чуть позже, — эльф указал взглядом на Торувьель, — сначала поприветствую давнего друга, ты не против? — Конечно нет, — улыбнулся Эйлер, невольно вспомнив, какую роль эльфка сыграла в их сближении. — Встретимся здесь же? — Да. Приближаясь к Торувьель, Яевинн не сводил внимательного взгляда с её собеседника — широкоплечий черноволосый Elle возвышался над эльфкой на голову, и, судя по дорогим доспехам, занимал далеко не последнее место среди Красных Всадников. Интересно, он окажется таким же самонадеянным наглецом, как Эредин, и если так, что общего может быть у него с Торувьель, не выносившей спесивцев и болтунов? Почувствовав обращённый на него пристальный взгляд, Elle замолчал и выжидательно уставился на Яевинна, а эльфка, заметив это, резко развернулась, удивлённо приподняла брови, а мгновение спустя уже спешила к нему, улыбаясь широко и искренне: — Cead! — воскликнула громко и радостно, подходя вплотную, обнимая его за шею и звонко целуя в щеку: — Как же я рада тебя видеть! — Взаимно, — улыбнулся Яевинн в ответ, — признаться, не ожидал встретить тебя здесь. Я не знал, что ты осталась в Синих горах. — Так вышло, — пожала плечами Торувьель, — между виселицей и призрачным шансом выжить, я выбрала второе, а недавно появился Эредин, и Филавандрель ухватился за его предложение, как утопающий за соломинку, — добавила чуть тише и уже без улыбки. — Я понимаю, почему он поступил именно так, но… — эльфка замолчала и прикусила губу, — давай об этом чуть позже, я только попрощаюсь с Мираном, хорошо? Яевинн молча кивнул, а когда Торувьель снова оказалась рядом, негромко спросил: — Вижу, ты уже успела столковаться с нашим… вновь обретённым братом? — Если можно так сказать о тренировочных боях на мечах, то да, — негромко ответила эльфка, — Elle дерутся не так, как мы, а хорошо нужно знать не только врагов, но и внезапно обретённых союзников. — Согласен, — так же тихо ответил Яевинн, мгновенно поняв, что Торувьель точно так же не доверяет Эредину, как и он сам, — удар в спину удобнее всего наносить во время объятия. Ты тоже не веришь в проснувшуюся совесть Elle и непреодолимое желание исполнить древнее общение? — Ни на грош, — сузила глаза Торувьель, — потому и хочу быть рядом, чтобы вовремя нанести этот удар и не позволить Эредину вернуть трон Тир на Лиа ценой нашей крови. Новый мир… — она криво усмехнулась, — звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Бесспорно одно — Гласу действительно позарез нужна армия, но явно не для того, чтобы подарить нам новый дом. Я пыталась выведать их настоящую цель у его навигатора, но проклятый колдун слишком предан своему одноглазому любовнику. — И ты решила попытать счастья с Мираном? — усмехнулся Яевинн, прекрасно знавший горячий нрав старой подруги. — Да, — не стала отрицать очевидное эльфка, — он — левая рука Эредина и мой шанс спасти нас всех, а ещё, в отличие от Гласа, Миран не напыщенный спесивый индюк. Но хватит обо мне, каким ветром сюда занесло тебя? Я думала, ты вовсю наслаждаешься мирной жизнью, — она указала взглядом на Эйлера, направляющегося к носу корабля. — В этом мире? — горькая улыбка скользнула по губам эльфа. — Ты же знаешь, что это невозможно, пока здесь хозяйничают dh’oine. Я не доверяю Эредину, но и боюсь упустить единственный шанс на ту жизнь, за которую боролся все эти годы. — Как бы то ни было, я рада, что ты здесь, — Торувьель тепло улыбнулась, — и дай Богиня нам никогда не пожалеть о том, что ступили на палубу этого корабля… А теперь — иди, тебя уже заждались. Va faill, Яевинн.***
— Тана, я хочу тебя кое о чём попросить, — с места в карьер начал Аэнир, входя в комнату подруги, — если ты, конечно, не очень занята. — Для тебя я всегда свободна, — светло улыбнулась эльфка, отодвигая в сторону книгу и видя на лице юноши тревогу, смешанную со смущением. — Что случилось? — Пока ничего, — садясь в кресло напротив Тануэн, ответил он, — но может, а мне бы этого не хотелось. Особенно сейчас, когда до начала путешествия осталось всего ничего. — Ты меня пугаешь, — нахмурилась девушка, — что с тобой? — Мне кажется, — начал Аэнир, — что с недавних пор не я контролирую стихию, а она — меня. — С чего ты это взял? — встревоженно спросила Тана, прекрасно знающая, насколько опасен огонь. — Я… — находить нужные слова почему-то стало очень сложно, и юноша раздражённо взлохматил волосы, — во мне кое-что изменилось. — Что именно? И почему ты считаешь, что в этом повинна стихия? — спросила эльфка, пристально глядя на Аэнира и замечая, как по его щекам разливается румянец смущения. — Когда мы возвращали Нагльфар, я умудрился потерять сознание, и чтобы побыстрее вернуть силу, зачерпнул от огня напрямую, — медленно заговорил юноша, — я уже делал подобное не раз, но никогда прежде со мной не случалось того, что происходит сейчас. — Ты говоришь загадками, — мягко произнесла Тана, — я не смогу помочь, если не узнаю, что именно не так. — Мне… снятся сны, о которых я никогда не рассказал бы тебе, потому что они слишком… — Аэнир отвёл взгляд, чувствуя, как пылают щёки и дрожат сцепленные в замок пальцы. — Проклятье, как же всё это… — Успокойся, — эльфка легко коснулась его плеча, — не думаю, что тебе снится что-то настолько ужасное, что мне не стоит об этом знать. — Не ужасное, — покачал головой юноша, — просто это… Эх… И не только сны… Ты не перебивай меня, ладно? — он поднял на неё умоляющий взгляд, увидел утвердительный кивок и продолжил: — Это началось в лаборатории на Скеллиге, когда я едва не утопил нас с учителем… Тануэн слушала Аэнира внимательно, видела, как непросто даётся ему каждое слово, и невольно краснела, когда юноша рассказывал о своей реакции на запах мантии Карантира и о том самом сне. И чем дольше он говорил, тем сильнее она сомневалась в том, что в происходящем повинна стихия. Слишком сильно всё это напоминало то, о чём Тана столько раз читала в запрещённых фривольных романах, и пояснялось очень просто: восхищение Аэнира наставником незаметно превратилось в любовь. — Я знаю, что огонь способен изменить чародея и превратить в похотливую тварь, — закончил свой рассказ юноша, поднимая на эльфку горячечно блестящие глаза, — и больше всего на свете боюсь стать чудовищем, а потому прошу тебя просканировать меня. Ты прекрасно знаешь, что прежде меня никогда не влекло к мужчинам, тем более — к наставникам, а теперь… я не могу забыть этот сон и то утро… Я боюсь, Тана… — Понимаю, — тихо обронила Тануэн, — ты хочешь, чтобы я сделала это сейчас? — Да. — Хорошо. Закрой глаза и расслабься, — голос эльфки стал глубоким и покоряющим, — откройся мне, — поток силы хлынул от неё к Аэниру, проникая в самые потаённые места его существа. Юноше казалось, что он попал под тёплый летний ливень, мгновенно промочивший до нитки, а взгляд Таны пронизывал его насквозь, словно яркий луч полуденного солнца. Время замедлилось и почти остановилось, стук собственного сердца камнепадом грохотал в ушах, и не думать о том, что делать после того, как тайное станет явным, не получалось. Порабощённому стихией не место среди тех, кто поднимется на палубу Нагльфара — нельзя подвергать соратников дополнительному риску, а значит, если опасения подтвердятся, ему придётся покинуть отряд. Уйти, навсегда лишив себя возможности учиться у Карантира, слышать его голос, смотреть в полные тепла синие глаза и… — Я закончила, — негромко и мягко произнесла Тана, но юноша вздрогнул, как от раската грома, и медленно открыл глаза, опасаясь прочесть во взгляде подруги свой приговор. — И… — хрипло начал он, облизнул пересохшие губы, — всё… плохо? — слова давались с неимоверным трудом, каждое из них царапало горло, словно острая рыбья кость, но и промолчать невозможно. — Наоборот, — лукаво улыбнулась эльфка, — в том, что с тобой происходит, виновна вовсе не стихия, а… твоё собственное сердце. — Ты хочешь сказать, что… — начал Аэнир и не договорил — помешало смущение, залившее краской лицо, и жар, полыхнувший в груди. — Ты же знаешь, что сны — это отражение наших тайных желаний и страхов, — начала Тануэн менторским тоном, — сон размыкает оковы воли и высвобождает то, что мы жёстко контролируем, бодрствуя. Засыпая, мы видим то или… тех, кого желаем, и переживаем то, чего жаждем или боимся. И нет ничего удивительного в том, что ты влюбился в своего наставника, я помню, как ты восхищался Карантиром, мечтал увидеть его и стать его учеником, как боялся, что окажешься недостаточно способным. — Восхищение и желание — разные вещи, Тана, — нахмурился юноша. — В этих снах я не о магии с ним беседую, а… — Делаешь то, чего тебе на самом деле хочется. Любовь, родившаяся в твоём сердце, будоражит кровь и пробуждает… — эльфка на мгновение замолчала, но всё же продолжила, порозовев от смущения, — плоть, и это совершенно нормально. — Разве? — горько воскликнул Аэнир. — Он — мой наставник, а не просто мужчина, которого мне внезапно захотелось! Очень скоро Карантир поймёт, что со мной творится, и выгонит взашей. Зачем ему ученик, думающий не той головой и не способный держать себя в руках? — Ты уверен? — хитро прищурилась Тана. — А что, если он чувствует то же самое к тебе? — Это невозможно, — твёрдо заявил юноша, — с какого перепугу учителю в меня… влюбляться? Кто я, и кто он! — Эльфы, — улыбнулась девушка, — которым ничто не мешает быть вместе, кроме собственного упрямства и ложного стыда! Будь ты ему безразличен, разве стал бы Карантир связывать себя с тобой? Подумай хорошенько, и поймёшь, что я права! Он провёл ритуал вовсе не из-за просьбы твоей матери, а потому, что боится тебя потерять. Это точно так же очевидно, как и то, что от счастья вас обоих отделяет последний шаг — обоюдное признание. Надеюсь, Карантир окажется решительнее тебя и сделает это первым. — Нет, — покачал головой Аэнир, — даже если то, что ты говоришь, правда, ничего он мне не скажет. Dana, и зачем только я рассказал ему о Мориале! — Не понимаю, — нахмурилась Тана, — какое отношение к вашим чувствам имеют придирки твоего бывшего зловредного учителя? — Самое прямое, — мрачно процедил юноша, — ты просто не знаешь их настоящей причины. О ней я не говорил никому, кроме… Карантира. — Настоящей? О чём ты? — эльфка шагнула ближе, встревоженно глядя на Аэнира. — Помнишь Солу? — вместо ответа, спросил он. — Она отравилась из-за Мориала. Спутала его похоть с любовью, а когда узнала правду, было слишком поздно. Для Солы и её ребёнка. Тебе повезло, что Мудлан ничего у вас не преподавал, иначе он и тебе предложил бы дополнительные занятия по цене… твоего тела. Я отказался от столь щедрого предложения, а он этого не прощает. — Богиня… — ахнула девушка, — значит, это были не слухи, а правда? — Да. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не стал вываливать на тебя всю эту грязь тогда, и почему Карантир никогда и ничего мне не скажет, — Аэнир тяжело вздохнул. — Тогда скажи ты! — тут же нашлась Тануэн. — Ты же не благородная девица, которой не пристало делать первый шаг, а мужчина и должен бороться за своё счастье! — Ты это в романах вычитала? — скривился юноша. — Нет. В твоём сердце, охваченном любовным огнём. К тому же, — серьёзно добавила она, — нереализованное желание очень плохо влияет на чародея, мешая ему концентрироваться на заклинаниях и лишая сна и спокойствия, а ты ведь не хочешь разочаровать учителя? В ответ Аэнир молча покачал головой, а Тануэн положила руки ему на плечи и сказала: — Так сделай то, о чём мечтаешь ночами. Скажи Карантиру правду, пока это пламя не выжгло тебя изнутри.