Выбор 2. В поисках нового мира

Выскочив из каюты на палубу, Карантир взглянул на нос корабля, откуда и доносилась знакомая ругань, изумлённо вскинул брови и невольно ускорил шаг, ведь увиденное категорически не понравилось навигатору: застывший с занесенным мечом Исенгрим, неподвижно лежащая на палубе Францеска и стоящий рядом с залитым кровью Эредином Мориал. Этот какого хрена здесь делает и что вообще произошло? Но все вопросы потом, не время молоть языком, когда на кону жизнь командира. — Где тебя носило? — процедил сквозь стиснутые зубы Эредин, пригвождая навигатора к месту этим полным недовольства вопросом. — Впрочем, неважно. Немедленно отнеси Энид в мою каюту и начинай приводить её в чувство! — приказал, кривясь от боли и бросая взгляд на неподвижного Исенгрима: — А ты молись, чтобы с ней всё было в порядке, иначе позавидуешь мёртвым. Тщательно скрывая вспыхнувшее раздражение, Карантир неохотно шагнул к Францеске, не испытывая ни малейшего желания исполнять приказ. Сама мысль о том, что придётся взять на руки женщину, которой не доверял ни на грош, а совсем недавно ещё и зверски ревновал к Гласу, вызывала тошноту и злила. Но и ослушаться Эредина он не мог, особенно сейчас, когда ситуация явно вышла из-под контроля, а общее будущее оказалось под нешуточной угрозой. Опустившись на одно колено перед неподвижной окровавленной эльфкой, навигатор быстро просканировал её и не обнаружил ничего особо опасного для жизни: несколько поверхностных порезов, ушибы и магическое истощение, послужившее причиной глубокого обморока. Всё это лечится очень быстро — заживление ран простым целительным заклинанием и ближайшая интерсекция или пара-тройка дней полного магического покоя. Одним словом — легко отделалась, чего нельзя сказать о самом Гласе, стремительно бледнеющем и привалившемся к борту в попытке удержаться на ногах. — Чего ты там возишься? — резкий окрик Эредина заставил навигатора поморщиться. — Всё настолько плохо? — Напротив, — ответил, вставая, Карантир, — от лёгкой царапины, пары ушибов и магического истощения ещё никто не умер, а вот ты… — он решительно шагнул к Гласу, но тот остановил его властным жестом: — Ты не расслышал? Сначала отнеси её в каюту, а потом… — Ты свалишься на палубу и тебя тоже придётся тащить, — процедил сквозь зубы Карантир, — ты этого хочешь? — Ничего со мной не… — начал Глас и осёкся, зашипел от боли, невольно хватаясь за плечо навигатора и пачкая его рубашку кровью, — проклятье… И как я сразу не заметил, что Волк был бешеный. — Бывает, — пожал плечами Карантир, — а теперь помолчи и не мешай, — начиная сканировать Эредина, он увидел спешащих к ним Тануэн, Мирана, Мориала и трёх вооружённых воинов. — Я заморожу боль и передам тебя в руки Таны, — пояснил нахмурившемуся и прикусившему губу Гласу, — быстро срастить твои ребра я не сумею, в отличие от неё. — Уверен? — недоверчиво скривился Эредин. — Абсолютно, — коротко ответил навигатор и продолжил, обращаясь уже к целительнице, подбежавшей к ним: — Тана, вручаю тебе командира, у него перерублены два ребра, да и рана... — Сильно кровит, — девушка нахмурилась, — и это уже опасно. Стойте спокойно, — обратилась к Эредину, — кровь сейчас остановится, — говоря это, она поднесла ладонь к боку Гласа, направляя поток целительной энергии, — это ещё не всё, — добавила предостерегающе, видя, что он намеревается шагнуть к по-прежнему лежащей на палубе Францеске, — теперь рану необходимо как следует обработать и срочно наложить повязку. Вы же не хотите, чтобы ребра проткнули легкие, а рана воспалилась и уложила вас в постель на неделю? — сейчас в голосе и взгляде девушки не было ни капли страха, охватывавшего её при каждой встрече с Эредином. Он был ранен и нуждался в её помощи. Немедленной и серьёзной. — Не хочу, — скрипнул зубами Глас, глядя на целительницу сверху вниз, — ненавижу валяться в постели один. — Вот и прекрасно, — совершенно серьёзно продолжила Тана, — мне понадобится чистая вода, — обратилась к воинам, молча стоящим рядом, и вновь повернулась к Эредину, — чем скорее мы окажемся в вашей каюте, тем лучше. Идёмте? — Пошли, но сперва… — договорить ему не дал голос Карантира — холодный и строгий, отдающий распоряжения, словно приказы в бою: — Мориал, отнеси Энид в королевскую каюту и помоги Тануэн, надеюсь, твоих познаний в целительстве для этого хватит? — Более чем, — проглотив возмущение, покорно ответил чародей, шагнул к Францеске и принялся осторожно поднимать её бесчувственное тело с палубы. — Ловко ты, — хмыкнул Глас и повернулся к Мирану, указывая кивком на неподвижного Исенгрима: — Посадите зверя в клетку на цепь покрепче и не спускайте с него глаз. Как только Энид придёт в себя, мы решим его судьбу. — Будем собирать совет? — уточнил Карантир, провожая взглядом Мирана и помогающего ему воина, утаскивающих всё ещё парализованного заклинанием Исенгрима в трюм. — Нахрена? Он поднял меч на своих королеву и командира — этого более, чем достаточно, чтобы вздёрнуть бешеную тварь на рее без показательных цирковых судилищ. По этим вопросам к Ге, а я — не он. — В курсе, — усмехнулся навигатор, — а теперь — обопрись на меня и пошли, не будем заставлять Тану ждать. — Идём, — не стал спорить Глас, сплевывая на палубу кровавую слюну, забрасывая руку на плечо Карантира и делая первый шаг к своей каюте, в которой уже скрылся Мориал с Энид на руках. Ни он, ни навигатор не видели, что в этот момент на них пристально смотрят прищуренные тёмно-карие глаза Аэнира, так и не дождавшегося возвращения учителя и решившего лично узнать, что же такого стряслось на корабле. Подходить ближе юноша не стал, чтобы не расстроить навигатора очередным непослушанием, а потому не слышал слов и толком не понял, что произошло, зато прекрасно видел, как крепко обнявшиеся Карантир и Эредин медленно идут к королевской каюте. Руки сами сжались в кулаки, а болезненно-острый укол ревности на мгновение перехватил дыхание. Какого чёрта? Неужели Глас никакое не прошлое, а всё ещё настоящее и будущее того, кто совсем недавно шептал на ухо жаркие и пьянящие слова любви, откровенно и пылко целуя и лаская? Нет. Невозможно! Карантир никогда не… Или всё же?.. Тряхнув головой и с трудом сбрасывая охватившее ледяное оцепенение, Аэнир решительно пошагал вперёд, намереваясь немедленно узнать у появившихся на палубе и замерших у входа в каюту воинов, что здесь случилось, тем более теперь он ясно видел пятна крови и осколки бутылочного стекла и это пугало, порождая ещё больше вопросов. Но задать их воинам Эредина юноша не успел. Дверь королевской каюты снова открылась и на палубу вышел… Мориал, на ходу вытирающий окровавленные руки. — Что здесь случилось? — требовательно спросил Аэнир у бывшего наставника, надеясь, что тот соизволит ответить. — А ты не в курсе? — вскинул бровь чародей, насмешливо глядя на юношу. — Впрочем, ничего удивительного. Ты всегда славился умением не слышать и не видеть самого важного и витать в облаках в то время, как остальные… — Прекрати, — невежливо и резко оборвал его Аэнир, — и просто ответь. — Не думаю, что это касается тебя. К тому же, его величество дал чёткий приказ — не трепать языком, а воля короля… — начал Мориал, откровенно наслаждаясь бессильным бешенством в глазах юноши. — Эредин — не король! А я — такой же член команды, как и ты, и имею полное право знать, что происходит! — сдерживаясь из последних сил, процедил Аэнир. — Если бы это тебя действительно волновало, давно был бы на палубе, а не отсиживался в каюте, пока… — Мориал замолчал, словно в последнюю минуту вспомнив о королевском приказе. — Впрочем, теперь это уже совершенно неважно. В данный момент всё в порядке, а посему — можешь отправляться к себе и продолжать бить баклуши, чем ты и занимался все годы обучения. — Чёрта с два! Я не сдвинусь с места, пока ты мне всё не расскажешь! — выпалил юноша, сжимая кулаки. — А если нет, я сам пойду к Эредину и спрошу у него! — Ты не понял? — сузил глаза чародей. — Повторю ещё раз для особо одарённых — его величество запретил кому-либо его беспокоить до особого распоряжения, которое передаст через твоего наставника. А теперь — отойди в сторону и дай пройти, у меня нет ни времени, ни желания торчать здесь и разговаривать с тобой, — теперь в голосе эльфа звучала откровенная угроза, а взгляд прожигал юношу насквозь. — Все вопросы — к Карантиру, правда, я понятия не имею, когда он освободится, — добавил снисходительно и нехотя, получая от этого короткого разговора почти такое же удовольствие, как от игры без правил на гордости юноши, к которой успел уже привыкнуть за долгие годы обучения. — И последнее, на правах бывшего наставника я всё же дам тебе совет: не стой под дверью, как мебель, а возвращайся к книгам и зубри заклинания, чтобы не опозориться перед ним так же, как когда-то передо мной. Или… ему ты сдаёшь экзамены иначе? — от откровенного похабного намёка у Аэнира на мгновение потемнело в глазах, а в следующую секунду с пальцев юноши сорвалась огненная стрела и ударила в палубу прямо под ноги ненавистному бывшему учителю, вызвав у того презрительную усмешку: — Отвратительно, Аэнир, — насмешливо бросил он, — на месте Иды я бы стыдился такой бездарной родни, а не притаскивал в Академию, пользуясь безграничным доверием и безмерной добротой Её величества. — Ещё слово, и я тебя убью, — прошипел юноша, теряя остатки самообладания. — Попробуй, — совершенно спокойно сказал Мориал, — и завтра же украсишь собой одну из этих замечательных рей и даже Карантир не спасёт тебя от кары за покушение на жизнь доверенного лица королевы. А теперь — убирайся отсюда, пока я не позвал стражу, — добавил сквозь зубы, перекатывая на ладони потрескивающую электрическими разрядами энергетическую сферу. — Считаю до трёх. Раз…

***

Первое, что увидела Францеска, открыв глаза, было обнажённое мужское тело, которое могло принадлежать только… Эредину, чей голос и раздался мгновение спустя, словно всё это время он пристально наблюдал за ней, ожидая, когда же она очнётся: — Как ты, Энид? — Паршиво, — ответила эльфка, приподнимаясь на локте и окидывая взглядом каюту Гласа, в которой и находилась, — и, похоже, я была права — всё действительно закончилось в твоей постели… — Но не совсем так, как хотелось бы, да? — подмигнул он, медленно садясь, и открывая её взгляду тщательно и умело перебинтованный торс. — Но это — дело поправимое, главное, что с тобой всё почти в порядке. Твоя целительница заверила, что через пару-тройку дней будешь, как новенькая. К счастью, бешеный Волк не успел тебя загрызть, а всего лишь слегка покусал. — Благодаря тебе, — негромко обронила она, видя, что раздет Эредин только до пояса, а её платье, уже очищенное магически от крови, в полном порядке и на своём законном месте: — Это было так… глупо и бессмысленно. Неужели он не понимал, что творит? — Не знаю, Энид, — пожал плечами Глас, — похоже, ненависть окончательно лишила его рассудка, а жаль… Я должен был догадаться, с какой радости Исенгрим вдруг согласился последовать за нами, но… — Ты не провидец, — успокаивающе произнесла Францеска, — да и знал его всего ничего. Ты хотел, как лучше. — А получилось хрен знает что, — криво усмехнулся Эредин, — впрочем, теперь это уже неважно, нового мира ему не видать, как собственных ушей — мертвецам там делать нечего. — Ты хочешь сказать, что он… — начала эльфка, но Глас не дал ей закончить: — К сожалению, пока ещё нет, мы повесим его завтра, хочу, чтобы ты своими глазами увидела, как я караю предателей. — Не делай этого, — легко коснувшись его руки, быстро проговорила она, — его смерть только всё усложнит, понимаешь? — Нет, и не хочу понимать. В задницу политику и дипломатию, когда дело касается клятвопреступника, — нахмурился Эредин, глядя в глаза Францески. — Он присягал на верность сначала тебе, а потом — мне и чуть не убил нас обоих. Когда-то я уже сказал тебе — бешеных псов безжалостно уничтожают, помнишь? — Да, но его изначальной и главной целью была я, а значит — мне и решать, как поступить со своим несостоявшимся палачом, — эльфка не отвела прямого и твёрдого взгляда, — а я прекрасно понимаю, что отрубив эту голову, дам жизнь сотне новых. Как думаешь, что скажут и сделают те же Йорвет и Яевинн, если мы действительно казним Исенгрима? В лучшем случае просто плюнут тебе под ноги и пошлют куда подальше, в худшем, останутся, терпеливо выжидая момента, когда можно будет покончить с нами обоими. Это для тебя Железный Волк — предатель и преступник, для них же он — соратник и брат по крови, а для десятков и сотен молодых Seidhe — герой, которым они восхищаются и безоговорочно верят, в отличие от меня — королевы-предательницы и тебя — чужака, зовущего их в неизвестность. Повесив Исенгрима ты, по сути, совершишь тоже самое, что хотел сделать он — лишишь наши народы будущего, о котором столько раз говорил. — Надо же, как ты завернула, — хмыкнул Глас, — и что, по-твоему, нам с ним делать? Простить и отпустить? И постоянно оглядываться, ожидая удара из темноты? Это глупо и недальновидно, Энид. Нельзя оставлять врагов за спиной, особенно настолько одержимых! — Он не враг, — негромко и печально обронила Францеска, — и если кто и виноват в случившемся, то это я. Эту слепую ненависть разожгла в нём я… и не только в нём. Но тогда на чаше весов были тридцать против нескольких сотен. Паршивый выбор, но… — она покачала головой, — иногда короли вынуждены принимать столь… непопулярные решения, поскольку от них зависит будущее целого народа. Если бы я могла поступить иначе, то сделала бы это, но альтернативы не было. И разве тебе самому никогда не приходилось жертвовать отрядом для спасения армии? — Нет, — после минутной паузы ответил Эредин, — и я уже однажды сказал, как отношусь к твоей сделке с dh’oine, но речь сейчас не об этом. Изменить прошлое невозможно, в отличие от будущего, в котором нет места таким, как Исенгрим. Я не собираюсь давать ему ещё один шанс исполнить свою месть, а бешенство лечится только смертью. Точка. — Совсем недавно я говорила о том, что наши народы слишком долго были разделены и теперь нам приходится знакомиться заново, помнишь? — мягко и терпеливо спросила Францеска, увидела его утвердительный кивок и продолжила: — И сейчас ты принимаешь решение, как король Aen Elle — единоличный владыка целого мира, забывая о том, что здесь всё иначе и невольно разделяя наши народы, вместо того, чтобы сливать воедино. Seidhe только начали тебе доверять, казнив Исенгрима ты разрушишь это доверие на корню и посеешь в сотнях сердец ту же самую яростную ненависть и желание отомстить за смерть побратима. Не делай этого, поскольку есть ошибки, исправить которые невозможно. — Как твоя? — резко и прямо спросил он, внутренне понимая, что Францеска во многом права, но не желая это признавать и сдаваться так легко. — Да, — так же прямо ответила она, — а потому, не стоит рубить с плеча, и решать его судьбу прямо сейчас. Давай для начала хотя бы поговорим с ним и… — Зачем? — вопросительно вскинул бровь Эредин. — Он сказал всё, что хотел, когда пытался выпустить кишки сначала тебе, а потом и мне, и у меня нет ни малейшего желания выслушивать этот бред ещё раз. Впрочем, если хочешь, можешь навестить его в трюме, но не советую подходить к решётке слишком близко. У тебя есть время до завтрашнего утра, а я, пожалуй, посплю, — добавил, закрывая глаз и всем своим видом показывая, что не намерен продолжать неприятный, бесполезный и изрядно наскучивший разговор.

***

Кандалы на руках и ногах были почти такими же, как имперские, равно как и железная решётка на двери. Не хватало только крохотного зарешеченного окошка и стойкого запаха крови, гноя и давно немытых грязных и истерзанных пытками тел, зато имелась закованная в чёрную броню стража, безмолвными тенями застывшая у запертой решётки, словно у него был хоть крохотный шанс сбежать. Криво усмехнувшись, Исенгрим поднёс к губам железную кружку с холодной водой, которую ему недавно принесли, вместе с миской какой-то каши, пробовать которую эльф не стал. Кусок не лез в горло, как во времена приступов лихорадки, от которой его избавил Эредин, надеясь таким образом купить преданность и беспрекословное послушание и совершенно забыв, что волк — это не цепной пёс и никогда не станет служить господину за кусок мяса или мозговую кость. Волк последует за кем-либо только по доброй воле и ровно до тех пор, пока это нужно ему самому, и ничто не помешает ему вцепиться во вчерашнего хозяина, вставшего у зверя на пути. Глас не увидел и не понял этого вовремя, а теперь уже поздно. Жаль только, что перегрызть горло предательнице Исенгрим так и не смог, месть, ради которой эльф жил последние несколько лет, так и осталась незавершённой. И то, что рано или поздно Эредин поймёт, каким дураком был, когда вмешался в чужую драку, и пожалеет об этом, нисколько не утешало. К этому времени от Волка не останется даже костей, а ядовитая гадина будет наслаждаться властью над целым миром, который завоюет для неё одурманенный чарами и охваченный похотью глупец. В том, что Францеска избавится от Гласа и Карантира, как только перестанет в них нуждаться, Исенгрим нисколько не сомневался. Она не из тех, кто станет делиться даже малой толикой власти, тем более такой — абсолютной, которой здесь ей не видать никогда. Видят боги, он пытался донести это до Эредина и спасти его, но… опоздал. И будет за это покаран, поскольку нельзя просто так поднять меч на увенчанную залитой кровью Seidhe короной голову и не лишиться за это собственной. Смерть, с которой он так долго и упорно сражался, сейчас уже не пугала, ведь исчез сам смысл дальнейшей жизни. Клятва, которую эльф давал, отчаянно цепляясь за ускользающее сознание, превратилась в пустой звук и растаяла в воздухе. Казнённые имперцами побратимы так и останутся не отомщёнными, а предательница — безнаказанной. Несправедливо, но поделать с этим что-либо он больше не сможет. Совсем скоро наступит последнее утро в его жизни, уже даже слышны шаги остроскулых палачей, спешащих исполнить приговор своего недалёкого господина на радость продажной коронованной твари, которая… осмелилась явиться сюда и стоит сейчас в паре шагов от решётки. Так близко и так далеко. — Зачем ты здесь? — хрипло спросил Исенгрим у Францески, глядя в ненавистные небесно-голубые глаза. — Хочешь насладиться своей победой? — Нет, — негромко ответила она, подходя ближе. — Извиниться. За то, что пожертвовала малым, чтобы спасти многих. Я понимаю, как отвратительно это звучит, но поступить иначе не могла. Ты можешь не верить, но dh’oine не оставили мне выбора, не прими я их условий, казнили бы всех, кого успели схватить, и никакого Дол Блатанна у нас бы не было. — Я слышал эту ложь сотни раз, с чего ты решила, что сейчас я в это поверю? — недобро прищурился Исенгрим. — Да и какая разница теперь? Всё кончено, Энид, ты победила и можешь спать спокойно со своим одноглазым рабом. — Я и не ожидала, что ты мне поверишь, — грустно улыбнулась Францеска, — но… возможно рано или поздно всё же поймёшь, почему я поступила именно так, и сможешь простить, как я прощаю тебя. Нельзя карать лук, оставляя на свободе стрелка, а им была я. — Что?.. Что ты несёшь? — вскинул голову эльф, не веря своим ушам. — Ты поднял на меня меч, который я сама вложила в твою руку, — спокойно произнесла она, — и разве могу за это судить и наказывать? К тому же, ты — Aen Seidhe, а значит, мне и решать твою судьбу. Я не могу воскресить тех, за кого ты хотел отомстить, но в моих силах сохранить твою жизнь, и я это сделаю. — Не хочешь пачкаться в моей крови? — иронично осведомился Исенгрим. — Не переживай, никто и не заметит, что её на твоих руках стало больше. Мне не нужно твоё лицемерное милосердие, от него слишком сильно смердит трупами и гнилью. Думаешь, я не понимаю, зачем ты на самом деле это делаешь? Ты боишься, что моей смерти ни тебе, ни Гласу попросту не простят те, кого вы так упорно пытаетесь одурачить сказкой о новом мире, и ваши головы полетят следом за моей. — Я не стану с тобой спорить и пытаться убедить в искренности своих извинений и чистоте намерений, а просто сделаю то, чего не смогла когда-то, и сохраню твою жизнь. Время рассудит нас, Железный Волк, а твои дети, рождённые в новом мире, станут лучшим доказательством того, что я сейчас не лгу, — сказав это, Францеска развернулась и пошла к выходу из трюма, а Исенгрим провожал её пристальным, полным недоверия и смятения взглядом, думая о том, что если смерти всё-таки удастся избежать, у него снова появится шанс сдержать данное павшим соратникам слово.