Выбор 2. В поисках нового мира

— Передай Мирану, чтобы привёл ко мне Волка, — прощаясь с Яевинном, сказал Эредин и добавил, видя появившуюся на пороге Францеску с уставленным снедью подносом: — Сразу после того, как я закину в желудок хоть что-нибудь. Голодное брюхо хреново влияет на настроение и окончательно испоганит и без того малоприятный разговор. — Понимаю, — скупо улыбнулся Яевинн, — часа тебе хватит? — Более чем, — ответил Глас, медленно поднимаясь с постели и присаживаясь к столу, на который эльфка успела поставить поднос и сейчас наполняла кубки вином. — Ты со мной? — спросил, указывая взглядом на яства. — Спасибо за предложение, но нет, — ожидаемо и правильно ответил Seidhe, — не хочу заставлять Исенгрима ждать новостей дольше, чем это необходимо. — И не только его, да? — подмигнул Яевинну Эредин, откровенно намекая на успевшего соскучиться любовника. — Молодость горяча и нетерпелива, верно? — Да, — короткий ответ ясно давал понять, что развивать эту тему далее эльф категорически не желает. — Va faill. Глас молча кивнул, окончательно завершая разговор и потянул к себе блюдо с аппетитными кусками жареного мяса. Желудок громко и радостно заурчал, заставив эльфа поморщиться и поспешно вонзить зубы в большой, истекающий ароматным соком кусок. Быстро утоляя нешуточный голод, Эредин продолжал прокручивать в голове недавний разговор и, пожалуй, впервые по-настоящему понял, во что ввязался, решив вытащить Aen Seidhe из загаженного dh’oine мира. Он взял на себя командование не идеально вымуштрованными, беспрекословно подчиняющимися его приказам воинами, а разнородной донельзя кучкой остроухих партизан-оборванцев, привыкших часто действовать на свой страх и риск, не дожидаясь, а то и вовсе игнорируя приказы командиров. Да они даже между собой не всегда могут договориться, так что говорить о большем? И каким же наивным мечтателем он был совсем недавно, представляя стройные ряды Seidhe, встающие под его знамёна и сходу признающие за ним право отдавать приказы! На деле всё оказалось гораздо хуже, и становиться единым целым его разношёрстное войско пока что категорически не желало. Elle и Seidhe откровенно сторонились друг друга, привычное высокомерие одних и вековая недоверчивость других мешали детям разделённых народов слышать и понимать друг друга, и это было паршиво. Единственным, кому удавалось находить общий язык с вновь обретёнными братьями, был Миран, да и тот уделял основное внимание Торувьель по вполне понятным причинам. Черноглазая, острая на язык, безрассудно-бесстрашная красотка притягивала мужчин, словно магнит, да и сам Эредин не отказался бы провести с ней пару-тройку жарких ночей, но… По непонятной эльфу причине, Торувьель слёту его невзлюбила и при случайных встречах обдирала чёрным взглядом и спешила уйти прочь. Ну и хрен с ней, не родилась ещё на свет баба, за которой бы он бегал, высунув язык, надеясь получить доступ к телу. Гораздо важнее другое — сделать из разрозненного воинства армию, не уступающую его Красным Всадникам, способную побеждать даже тогда, когда это кажется совершенно невозможным. Армию, беспрекословно подчиняющуюся его приказам и возглавляемую преданными полководцами, а назвать такими пока что можно только Мирана и Карантира, а из Seidhe разве что… Яевинна, да и то с большой натяжкой. Столковаться с легендарным командиром скоя’таэлей было непросто изначально, да и сейчас легче не стало. Рассудительный и мудрый эльф умел настоять на своём, а его поэтично высказанные аргументы оказывались убедительными и весомыми — казалось бы, идеальный полководец, если бы не одно «но» — отсутствие беспрекословного подчинения Мирана и полного доверия Карантира. Яевинном двигали преданность устаревшим идеалам и верность бывшим побратимам, он был готов пожертвовать собой, спасая любого из них, но вряд ли поступит так же ради самого Эредина. Впрочем, возможно, после сегодняшнего разговора это изменится? Может, слово, подкреплённое делом, наконец-то склонит чашу весов в нужную сторону? И если цена доверия Яевинна — голова его бывшего командира, так тому и быть. Немного жертвенности во имя общего блага. А ещё, чем скорее они отправятся на Спираль, тем будет лучше для всех. В бою нет места недопониманиям и ссорам, а воины, объединённые общей и главной целью — победить, быстро учатся понимать друг друга с полуслова, даже если прежде говорили на разных языках. И как жаль, что глупость Исенгрима отсрочила этот долгожданный момент, но… ускорить заживление ран не может даже Тана, приятно удивившая Эредина вчера. Он был уверен, что девчонка хлопнется в обморок, как только увидит, кого именно нужно лечить, но ничего подобного не случилось. Юная эльфка ни на минуту не утратила самообладания и легко справилась с непростой задачей сращивания разрубленных рёбер, быстро и ловко обработала рану и наложила повязку, благодаря которой ему сразу стало легче. Похоже, Карантир не соврал, когда сказал, что она — превосходный целитель, а вот насчёт Энид он ошибся. Затуманенный ревностью взгляд навигатора видел в эльфке исключительно хитрого и коварного врага, желающего использовать их для достижения собственных целей, и в упор не замечал её мудрости, проницательности и умения подобрать нужный ключ даже к самому закрытому сердцу. Безусловно, это не значит, что можно безоглядно доверять королеве Дол Блатанна, но и рассматривать её исключительно как красивую постельную принадлежность — недальновидно и глупо. От Энид можно получить гораздо больше, чем тело, и грех этим не воспользоваться, тем более в уме и тактичности эльфке не откажешь. За всё время трапезы она не произнесла ни слова, не мешая его размышлениям и не задавая ненужных вопросов. Редкое качество для женщины и едва ли не более ценное, чем красота, которой Дана так щедро одарила Энид. — Ваша взяла, — наконец-то нарушил молчание Эредин, бросив на стол салфетку, которой минуту назад тщательно вытер губы и руки, — я дам Исенгриму шанс доказать, что он умеет пользоваться головой по назначению и пускать в ход оружие, только когда это действительно нужно. Ты рада? — Конечно, — улыбнулась Францеска уголками красивых губ, — я ни капли не сомневалась, что ты примешь верное решение. — Неужели? — недоверчиво спросил Глас. — Я настолько предсказуем? — Ты настолько мудр, чтобы не идти на поводу у эмоций и рубить сук, на котором сидишь, просто… тебе нужно время, чтобы охладить кровь и начать рассуждать, как король, а не как мужчина и воин. — А в чём между ними разница? — В степени ответственности. У короля она наивысшая, поскольку от него зависит не только собственная жизнь, и ты это прекрасно знаешь, — ответила эльфка. — И, раз с обедом мы покончили, может, позовём Исенгрима? — Может, — кивнул Эредин, — нет ничего гаже ожидания приговора, хуже — только знать точную дату своей смерти. Передай Мирану, пусть приведёт Бешеного Волка. — Железного, — мягко поправила Францеска, вставая и направляясь к двери.

***

Войдя в королевскую каюту в сопровождении Мирана и двух безмолвных стражей, Исенгрим остановился напротив сидящего на постели Эредина и молча уставился на него. На изуродованном лице Seidhe читалось нарочитое безразличие и сильнейшая усталость, ведь камера — не то место, где можно как следует выспаться. Руки и ноги эльфа были по-прежнему закованы в кандалы, а в глазах не было и намёка на раскаяние или сожаление. — Снимите с него эту хрень, — указывая на оковы взглядом, приказал Эредин. — Ты уверен? — уточнил Миран, которому эта затея была явно не по нутру. Не будь в каюте Францески, риск был бы минимален, но эльфка сидела в кресле у кровати — прямая и строгая с непроницаемым выражением на прекрасном лице. Исенгрима и её разделяла всего лишь пара шагов, которые так просто преодолеть и… — Да. Вид этого безобразия действует мне на нервы, — процедил Глас, невольно вспомнив, как сам точно так же стоял перед Ге’эльсом и Советниками на памятном судилище в Тир на Лиа. — Я не Ге, чтобы настолько бояться своего несостоявшегося убийцу. Услышав это Исенгрим криво усмехнулся, но не сказал ни слова, молча ждал, когда его наконец-то освободят от опостылевшего железа. И только когда в каюте остались только он, Эредин, Францеска и Миран, Глас заговорил снова: — Полагаю, ты уже знаешь, почему останешься жить, и кому будешь этим обязан? — Да, — неохотно разомкнул губы Seidhe. — Я не дам Яевинну повода об этом пожалеть. — И не только ему, — Эредин указал взглядом на Францеску, — Энид приложила массу усилий, чтобы вытащить тебя из петли. На её месте, я бы этого не делал. — Не сомневаюсь, — столь же коротко обронил Исенгрим, даже не глянув в сторону королевы. — Поблагодарить не хочешь? — прищурившись, осведомился Глас, уже заранее зная ответ и ничуть не удивился, услышав: — Нет. — Ожидаемо, — усмехнулся Эредин. — Что ж, Железный Волк, кусаешься ты неплохо, — эльф коснулся своей повязки, — правда, малость ошибся с целями, но с кем не бывает, да? — Я не ошибся. Просто не успел довести дело до конца, — гордо выпрямился Исенгрим, поднимая голову, — но теперь это уже неважно. — И последний вопрос: ты остаёшься или уходишь? — спросил Глас, видя, что нормального разговора не получается, хоть тресни. — А у меня есть выбор? — приподнял бровь Seidhe. — Да. Насильно мил не будешь, так кажется, говорят dh’oine? Однажды я уже сказал тебе, что хочу, чтобы за мной следовали по зову сердца, а не долга, — напомнил Эредин о разговоре в Брокилоне. — А я ответил, что не люблю быть должником, — глухо проговорил Исенгрим, — и останавливаться на полпути. Время покажет, кто из нас был прав, а я хочу своими глазами увидеть, куда ты приведёшь мой несчастный народ на самом деле. — Увидишь, но не обещаю, что это случится скоро, — честно сказал Эредин. — Спираль огромна, а по закону подлости, нужный мир может оказаться в самом дальнем из её секторов. — Не страшно. Лишь бы это был не Тир на Лиа, — прямо намекнул на свои подозрения Seidhe. — Не знаю, как тебе, а мне там делать нечего, — не отводя взгляда, произнёс Глас. — Я сумел оставить прошлое за спиной, хоть это было непросто. Теперь твоя очередь, Железный Волк. Постоянно оглядываясь назад, легко разминуться с собственным будущим. Подумай об этом, пока есть время, а теперь возвращайся в каюту и как следует отоспись.

***

— Кажется, это была последняя, — сказал Аэнир, откладывая в сторону перо и отодвигая длинную пергаментную ленту, на которой выводил руны и магические символы, призванные наполнить силой тело будущего огненного элементаля и подчинить могущественное порождение стихии своему хозяину. — Проверь, вдруг я что-то всё-таки пропустил. — Конечно, — Карантир склонился над столом, стоя вплотную к сидящему на стуле юноше, а светлые волосы навигатора защекотали его лицо и шею. — Ошибки недопустимы, когда имеешь дело со столь грозным созданием. — А может… — всё же озвучил свои опасения и тревоги Аэнир, — всё же не рисковать? Если что-то пойдёт не так, беды не оберёмся. — Нельзя научиться ходить, не поднимаясь на ноги из опасения упасть, — успокаивающе произнёс Карантир, продолжая внимательно изучать пергаменты. — Освоить искусство призыва без практики — невозможно, и ты прекрасно это знаешь. — Знаю, но… я читал, чем чаще всего заканчивались попытки создания огненных элементалей и меньше всего хочу стать ещё одним из неудачников, переоценивших свои силы, — всё ещё сомневался в себе юноша. — Я вовсе не горю желанием радовать своим провалом Мудлана и Эредина, и даже не знаю, кто из них дальше плюнет ядом. — Волков бояться… — улыбнувшись начал навигатор, — лучше подумай о том, в какую лужу сядет твой бывший наставник, когда ты сделаешь то, чего не умеет он? Ты потратил на изучение теории достаточно времени, осталось применить знания на практике. Чародей должен совершенствоваться каждую свободную минуту, и раз уж Исенгрим отсрочил наше отправление — грех не использовать это время. Элементали — грозные воины, и вполне возможно, что именно твой поможет нам выиграть, казалось бы, безнадёжное сражение. — И где мы будем это делать? — уточнил Аэнир, вставая и невольно прижимаясь к Карантиру спиной. — Во дворе замка, — после минутной паузы ответил тот, — сейчас он совершенно пуст и находится достаточно далеко от Нагльфара, так что нам никто не помешает. — И не пострадает, если… — Никаких если, — нахмурился навигатор, касаясь пальцами губ, которые столько раз целовал прошлой ночью, радуясь тому, что Эредину сейчас не до него и… постоянно откладывая тот самый важный разговор. Мешал пойти к бывшему любовнику и расставить все точки над «и» банальный страх. Не за себя. Карантир боялся, что вышедший из себя Эредин сорвёт злость на Аэнире, ведь юноша просто не сможет остаться в стороне и не станет молчать в ответ на оскорбления, которыми Глас щедро осыплет его с ног до головы. И закончится всё это очень плохо. Для всех. — Ты знаешь ритуал наизусть, в рунах нет ни единой ошибки, так что может пойти не так? И не забывай, что у нас всегда есть лёд, способный погасить любое пламя, — он указал взглядом на свой посох, прислонённый к стене. — Я… просто боюсь тебя подвести и разочаровать, — поворачиваясь к Карантиру лицом, негромко произнёс Аэнир. — А ты не бойся, — навигатор нежно провёл рукой по щеке юноши, — не ошибается тот, кто ничего не делает, а путь осилит идущий. И, по-моему, я не давал тебе повода думать, что меня так просто разочаровать. Ошибка — это всего лишь ошибка, и не более того. — Не давал, — согласился с очевидным юноша, — ладно, сейчас соберу всё это, — он кивнул на заваленный исписанными пергаментными лентами стол, — и пойдём. Двор бывшей резиденции Филавандреля действительно пустовал, в чём Аэнир и убедился, выйдя из портала, почти мгновенно перенёсшего их с корабля сюда. Оглядевшись вокруг, юноша выбрал самое, на его взгляд, удобное место для создания магического круга, в котором и должен был появиться элементаль. Предосторожность, от которой в последствие можно будет отказаться, главное — преодолеть собственные сомнения и до конца не отпустившие опасения: а получится ли? А хватит ли силы и воли, чтобы удержать на коротком поводке воплощённую яростную стихию? Он прекрасно помнил, как непросто было приручить призванных ифритов и заставить живое пламя мгновенно подчиняться приказам. Сколько раз после этого ему приходилось поспешно разыскивать Тану, скрипя зубами от боли в обожжённых руках? А однажды непокорное дитя стихии бросилось на него в отчаянной попытке освободиться, и успело поджечь мантию, прежде, чем было развеяно заклинанием, творить которое было неимоверно сложно, ведь осыпанный искрами подол уже дымился, грозя вот-вот вспыхнуть и превратить самого Аэнира в живой факел. Тогда он успел и отделался безвозвратно испорченной одеждой и лёгкими ожогами, от которых вскоре не осталось и следа. Элементали намного сильнее ифритов и последствия ошибки будут гораздо разрушительнее, если её допустить. «А значит — не ошибаться», — приказал себе юноша, грубо затыкая гнусавый голос неуверенности в себе, которую ему столько лет пытался привить Мудлан. Старательно вычерчивая магический круг, Аэнир повторял про себя слова заклинания, хоть давно уже выучил его наизусть, но так проще сосредоточиться на линиях и символах, которыми нужно заполнить внутренность круга. Не пропустить ни одного. Не исказить. Не спешить, поскольку магия не терпит поспешности и сурово за это карает. Не ошибиться. Не подвести того, кто настолько в тебя верит, и чья молчаливая поддержка так сильно ощущается сейчас. — Готово, — наконец-то выпрямился Аэнир, — теперь ленты. Подашь? — попросил Карантира молча стоявшего рядом. — Не хочу случайно что-то стереть, бродя туда-сюда. — Держи, — навигатор протянул юноше пергаментный ворох, который тот осторожно положил в центр круга и только после этого быстро телепортировался за его пределы. — А теперь закрой глаза и успокойся, — мягко посоветовал Карантир, прекрасно чувствуя волнение, охватившее ученика. — Всё будет хорошо. Я знаю, — на мгновение он привлёк юношу к себе, легко коснулся губами его губ. — Я рядом и всегда тебя подстрахую, но уверен, что этого не потребуется. — Убедил, — улыбнулся Аэнир, прикрывая глаза и делая несколько глубоких вдохов. — Я готов. — Отлично, — Карантир отступил на шаг, а юноша начал творить заклинание, произнося заученные слова медленно и нараспев, ощущая, как его самого окутывает пробуждающаяся сила и устремляется к центру круга, а следом за ней — камни и обломки досок, валяющиеся во дворе. И всё это свивалось в тугой комок, вытягивалось, медленно, но верно, увеличиваясь в размерах. По обвитому лентами формирующемуся элементалю пробегали искры, сливающиеся в жарко пылающее пламя. Стихия готовно откликнулась на призыв, оживляя его создание и наполняя самого юношу яростным восторгом, обещая гораздо большее и заставляя сердце бешено колотиться в груди, как было всякий раз при прямом контакте с огнём. — Иди ко мне, — громко и чётко произнёс Аэнир, когда элементаль полностью сформировался, а жар, исходящий от него, ощущался всё отчётливее, и юноша невольно отступил на шаг, маня пылающее существо за собой. Элементаль повиновался. Медленно и нехотя покинул круг, в котором появился, и пошёл на зов своего создателя, наблюдавшего за ним расширившимися тёмно-карими глазами, в которых плясали огненные отблески. У него получилось! Он сумел сделать то, на что не способно большинство чародеев Континента, проживших гораздо дольше, чем он, и кичащихся своей репутацией, знаниями и силой. Он лучший не только среди вчерашних выпускников, да и разве можно думать иначе, если именно он стал не только учеником самого Карантира, но и его возлюбленным? Это его страсть расплавила цепи, сделавшие навигатора рабом неблагодарной одноглазой сволочи, и навсегда освободила Карантира. Он может всё, стоит только этого захотеть и слиться со стихией до конца, отдаться пламени так, как оно отдаётся ему сейчас, доказывая свою пылающую, ненасытную и жаркую любовь покорностью своего порождения. — Стой! — властно приказал юноша элементалю, оказавшемуся уже опасно близко от него. — Отлично, — торжествующая улыбка расцвела на губах Аэнира, упивающегося собственным могуществом и не замечающего, что Карантир изменился в лице, а синие глаза стали пристально-внимательными. Цепи Аваллак’ха отлично справлялись со своей задачей. — Прикажи ему развернуться и отойти, — бросил навигатор ученику, слишком быстро оказавшемуся у черты, за которой не будет возврата. — Немедленно, Нир! — это был уже приказ, ослушаться которого невозможно, и вызвавший яростный протест где-то глубоко в охваченной пламенем душе юноши. Но он пока ещё слышал и повиновался. — Иди к стене, — произнёс Аэнир, указывая элементалю направление, а следом с пересохших губ юноши сорвалось совсем не то, что он хотел сказать: — И разнеси её ко всем чертям! — Нир! — выкрикнул Карантир, но было уже поздно. Торжествующе и яростно взревев, огненное создание ринулось вперёд и ударило громадными руками-булавами в стену. Огненная волна разлилась по траве и камням, а элементаль резко развернулся и следующий огненный поток устремился к коггу, стоявшему там, где когда-то оставил его навигатор. Всё произошло слишком быстро — пылающие стихийной яростью огненные реки охватили корабль и тот загорелся, поскольку дождей не было уже очень долго и дерево стало сухим и податливым. А в следующую секунду элементаль хлестанул огнём по своему хозяину, замершему на месте, словно собственное изваяние, и ещё не до конца понимающему, что от страшной смерти его отделяют считанные секунды. В спину растерявшегося Аэнира ударил холод, а по траве, навстречу огню, полился ледяной поток и помчались трое гончих Дикой охоты. Огонь и лёд встретились, когда до самого юноши оставалось не более пяти шагов. Стихии схлестнулись, набрасываясь друг на друга, а гончие атаковали элементаля, повалили существо на землю, терзая ледяными клыками и медленно, но верно превращая в кучу камней и щепок, из которых он был создан. Ещё один взмах посоха Карантира и горящий когг покрылся сверкающим панцирем, гасящим пламя, шипящее от бессильной ярости. Рычание гончих слилось с предсмертным воем погибающего элементаля, который слышало не ухо, а сердце Аэнира и, казалось, замедляло свой ритм с каждым мгновением… Ещё пара минут и всё было кончено: из трёх гончих уцелела только одна, от когга остался почерневший остов, а сам юноша задрожал, словно холод успел проморозить его насквозь, и, как подкошенный, рухнул на заиндевевшую землю.