Выбор 2. В поисках нового мира

Ощущение того, что всё происходящее — одна сплошная нелепая и страшная ошибка, усиливалось с каждым шагом, приближающим Яевинна к сидящему на траве Эйлеру. Эльф видел, как Эредин встал и пошёл куда-то с Мираном, а его возлюбленный почему-то остался на месте, хоть по всему выходило — должен последовать за Гласом в ближайшие кусты и там… Нет. Невозможно. Только не… Резко остановившись, словно натолкнувшись на невидимую стену, Яевинн тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, навеянного внезапной встречей с собственным прошлым. В голове качался туман, как бывает, если резко вырваться из ледяных лап ночного кошмара, а перед глазами продолжало стоять лицо Аэллирэн. Именно такой он видел эльфку в последний раз, такой она являлась ему в тревожных и горьких снах, такой запомнило её его сердце и каким-то непостижимым образом воскресило здесь — в неизведанном и чужом мире. Сердце. То самое, которое Аэллирэн потребовала в уплату за любовь. Но… разве могла его Белая роза желать подобного? Эйлер не был dh’oine, которых она ненавидела всеми фибрами души, а смерти брата по крови эльфка не захотела бы никогда, в этом Яевинн был совершенно уверен до… недавних пор. Голос, взгляд, прикосновения и даже запах, исходящий от Аэллирэн, были слишком реальными. Иллюзия не может быть такой, да и кто бы её сотворил? Здесь нет никого, кроме них, а навигатор и Аэнир никогда не стали бы так шутить. Да и вряд ли кто-то из них знал, какой она была, поскольку один пришёл из иного мира, а второй был слишком молод, чтобы помнить. Она просто не могла быть плодом его воображения, или… могла? Резко оглянувшись назад, Яевинн был почти уверен, что не увидит никого, но… Аэллирэн по-прежнему стояла между деревьями и смотрела на него с мольбой и надеждой. И разве он может обмануть её ожидания ещё раз? Нет. Вот только, почему собирающийся предать Эйлер смотрит на него, не отводя сияющих радостью глаз, почему улыбается так искренне и тепло? Разве способен на это легкомысленный и ветреный юноша, пожелавший променять его на Гласа? Разве задумавший подлость будет спешить навстречу и доверчиво делиться радостной новостью: — Наконец-то ты вернулся! Представляешь, Эредин сам предложил дать мне несколько уроков фехтования! Ты же не против?.. Яевинн… Что с тобой? — юноша осёкся, заметив странное выражение на лице возлюбленного. Обращённый в себя пустой взгляд откровенно испугал Эйлера, равно как и побелевшие пальцы, стиснувшие рукоять клинка. Таким он не видел любимого ещё никогда, словно тот обнаружил что-то, испугавшее настолько, что он почти утратил связь с реальностью: — Яевинн! — руки юноши крепко сжали плечи эльфа. — Очнись! Вернись ко мне! Яевинн! Ты слышишь меня?! — отчаяние и страх в голосе были настолько неподдельными, что не поверить было просто нельзя, несмотря на все посулы и обещания прошлого. — Слышу, — сорвалось с губ Яевинна, а его взгляд немного прояснился, словно горячие пальцы, стиснувшие плечи, расплавили ледяную корку, сковавшую душу и сердце: — Уроки? — переспросил, словно не расслышал. — Вы говорили об уроках?.. — Да, а о чём ещё я мог бы говорить с Эредином? — в голосе Эйлера по-прежнему слышались удивление и тревога. — И правда, — медленно, словно спросонок, произнёс Яевинн, — что ещё общего может быть у тебя с ним… — он пошатнулся и закрыл глаза, изо всех сил пытаясь избавиться от продолжающего звучать в ушах призрачного голоса Аэллирэн, и тут в слегка прояснившемся рассудке мелькнула единственно-верная мысль, способная остановить безумие и не дать совершить то, что невозможно будет исправить: — Скажи, что ты видишь сейчас за моей спиной, там, откуда я только что пришёл? — почти потребовал у Эйлера, вновь глядя во встревоженное лицо юноши. — Траву, деревья, цветы, — начал перечислять тот. — И всё? — Да, а что там должно быть? — запоздало удивился вопросу Эйлер, услышал в ответ глубокий облегчённый вздох и совершенно непонятное: — Ничего. Там ничего не должно быть и никогда не было! — произнесённое Яевинном со странным остервенением. — Похоже, этот мир решил немного поиграть со мной, — добавил эльф так же непонятно и негромко, а после рывком привлёк юношу к себе, зарылся лицом в его волосы, вдыхая уже ставший родным запах и окончательно приходя в себя. — Правда, неясно, зачем и как, — сказав это, Яевинн решительно повернулся к лесу ещё раз, и… не увидел ничего, кроме деревьев. Прошлое, пожелавшее убить его настоящее, бесследно исчезло, если вообще существовало где-то, кроме его внезапно помутившегося рассудка. — Что ты увидел? — шёпотом спросил Эйлер, отчаянно старающийся разобраться в происходящем. — Неважно, — так же тихо ответил Яевинн и добавил громче: — Нужно срочно предупредить остальных, пока кто-то ещё не угодил в ловушку, расставленную неизвестно кем. Не хочу, чтобы было слишком поздно. Или… уже поздно? — спросил, только теперь услышав ругань и звуки ударов, доносящиеся оттуда, куда не так давно Миран увёл Эредина. Резко развернувшись на звук, Яевинн на мгновение опешил — слишком невероятным показалось увиденное. Эредин и его ближайший соратник сцепились, словно злейшие враги, и мутузили друг друга, катаясь по траве. Из бессвязных, полных ярости криков Мирана невозможно было понять, что именно настолько вывело его из себя и заставило броситься на собственного командира, да и не до этого сейчас. Нужно немедленно прекратить побоище, пока отряд не лишился ещё одного воина! И, похоже, именно этим и собрались заняться уже подбежавшие к дерущимся Исенгрим и Галарр, но их обоих опередил Карантир, накрывший драчунов невидимой парализующей сетью. Аэнир стоял рядом с навигатором и во взгляде юноши ясно читались изумление и страх. — Немедленно сними своё сраное заклинание! — проорал навигатору Миран, тщетно пытаясь пошевелиться. — Какого хрена ты дерёшь за него жопу?! Мало в морду от него получал? Мало он ноги об тебя вытирал? — Ты забыл заморозить ему язык и остатки мозгов, — насмешливо и удивительно спокойно бросил Эредин, не делая ни единой попытки разорвать магические путы и, похоже, испытывая явное облегчение от столь своевременного вмешательства. — Я всегда говорил, что длительное воздержание хреново влияет на мужчин, но не думал, что настолько. — Заткнись, мать твою! — продолжил бушевать Миран. — Дай мне только освободиться, и я вобью эти слова в твою поганую глотку! — Кто-нибудь скажет мне, какого чёрта вы сцепились? — полюбопытствовал Исенгрим, которого происходящее, похоже, не на шутку позабавило. — Лучше поясни ему, что хер надо держать в штанах и не лезть ко всем без разбора! — прорычал Миран. — Даже так? — приподнял бровь Железный Волк, пытаясь уловить в сказанном смысл, и перевёл вопросительный взгляд на Гласа. — Так в чём дело, командир? — В долгом отсутствии секса у моей левой руки, — усмехаясь, ответил Эредин. — Вот и чудится с голодухи хрен знает что. Сколько раз тебе ещё повторить, что Торувьель мне и нахрен не упала, а? — этот вопрос был адресован уже Мирану. — Не веришь? У неё спроси, было между нами что-то или нет. — И спрошу! — рявкнул Миран. — И не приведи Дана, увижу тебя рядом с ней! — Хватит! — громко и властно произнёс Карантир, окончательно убедившийся, что весь творящийся абсурд — дело рук Хозяев этого мира. — Вы оба стали игрушками в руках тех, в чей дом мы вломились без спроса, и всё это, — он обвёл взглядом помятую траву и украшенные синяками лица обоих эльфов, — происходит именно по их милости! — Что ты несёшь? — начал Миран, но навигатор заставил его умолкнуть одним изящным жестом и продолжил: — Находясь в здравом уме, ты никогда не поднял бы на командира руку по столь пустяковому поводу. И даже сгорая от ревности, оснований для которой на самом деле нет, ты решил бы вопрос миром. И ты прекрасно знаешь, что я прав. — Ты хочешь сказать, что какая-то невидимая местная тварь решила с нами поиграть? — зло прищурился Эредин. — Да, — ответил вместо Карантира Яевинн. — Мы видим то, чего на самом деле нет, и совершаем поступки, на которые никогда бы не решились, находясь в здравом уме. Кто-то или что-то испытывает нас, но зачем, я не знаю. — А я и знать не хочу! — процедил Глас, ощущая, как горячая волна гнева заливает душу. — Воин не боится показать своё лицо и заявить свои права на эту землю, а с погаными трусами у меня разговор короткий. Мне нравится этот мир, и я собираюсь остаться здесь, а если кто-то против, пусть скажет сейчас или заткнётся навсегда! — последние слова он выкрикнул в невозможно-голубое небо, и замер с открытым ртом, потому что в ответ послышалось оглушающе-властное: — Мы, — и над поляной вдруг вспыхнул ослепительно-яркий свет, заставивший всех эльфов зажмуриться и отшатнуться назад, а когда они снова открыли глаза, то увидели в центре поляны высокую светящуюся фигуру. Она казалась сотканной из солнечных лучей, а силу, исходящую от неё, ощутили даже те, в ком не было ни капли магии. Разглядеть лицо сияющего Хозяина мира эльфы не смогли, как ни старались, это было всё равно, что смотреть на солнце в жаркий полдень. Глаза слезились и болели, их хотелось закрыть или, хотя бы, опустить голову вниз, отводя взгляд от существа, многократно превосходящего их и почти… божественного. — Кто вы? — спросил Карантир, упорно продолжая смотреть в «лицо» Хозяина. — Творцы, — послышалось в ответ, но сказано это было не губами, слова возникли в голове навигатора, словно кто-то вложил их туда. — Ты был прав, Лёд, мы действительно создали этот мир для себя и не ожидали гостей. Когда-то, сотни тысяч циклов назад, мы были тем, что вы зовёте чародеями, но сила нашего мира, которую ты уже успел ощутить, позволила нам стать гораздо большим, чем смертные существа. — Богами? — сорвалось с губ навигатора. — Можно сказать и так, суть этого слова на твоём языке полностью совпадает с нашим определением себя, а твои мысли перестали быть только твоими с того момента, как вы появились здесь. Можешь не тратить время и силы на слова, мы читаем твои ответы непосредственно из мозга. — Мы? Ты — вместилище многих сущностей или… — спросил Карантир, пытаясь понять природу существа. — Мы — Творцы, и мы — единое целое. Мы стали такими, сбросив несовершенную физическую оболочку и обретя бессмертие и силу, которую ты зовёшь божественной. Это — примитивно и не совсем верно, но иное тебе попросту недоступно. Наш разговор видят и слышат мои братья и сёстры — Творцы и Хранители этого мира, а я выражаю нашу общую волю и говорю: вы не прошли испытание и не можете остаться здесь. — Испытание? О чём ты? — Наши предыдущие создания оказались слишком агрессивны друг к другу и к окружающему миру, и в конце концов уничтожили себя, оставив нам на память пустыню. Мы не можем допустить повторения этой ошибки, потому и подвергли вас испытанию. К сожалению, вы оказались ещё более агрессивны, чем наши неудачные творения, а значит — должны покинуть нас сразу после завершения этого разговора. — А если я скажу «нет», — сузил глаза навигатор, задетый за живое покровительственным тоном Творца. — Тогда мы будем вынуждены нарушить Великий Принцип и уничтожить вас. Это не сделает нам чести и не обрадует, но гарантированно спасёт наш мир от неизбежного повторения единожды совершенной ошибки. Наше время безгранично, но тратить его на заведомо провальный эксперимент мы не желаем. — И создадите очередных безвольных кукол, управлять которыми сможет даже ребёнок? — не удержался от сарказма Карантир. — Ты волен думать что угодно, Лёд. Мы сказали своё слово. Вы представляете потенциальную опасность для нашего мира и должны уйти. Живыми или нет — решать вам. Мы примем любой ваш выбор. — Выбор без выбора? — горько обронил навигатор. — Называй, как хочешь, наше решение неизменно. Закон запрещает нам вмешиваться в вашу природу и усовершенствовать вас, избавив от агрессии, а оставить здесь такими — значит обречь на уничтожение проект, на создание которого мы потратили не одну сотню циклов. — Мой дом — мои правила? — иронично подумал Карантир, видя отражение собственных мыслей на лице Аэнира. Юноша в диалог не вступал, но по пылающему взгляду было понятно — здешние боги ему явно не по вкусу. — Именно так. Только глупец приносит в дом неконтролируемое пламя, восхищённый его красотой и жаром, а потом сокрушается над пожарищем. Мы не желаем уподобляться этим глупцам, но… сохраним образ огня в лике наших будущих творений. Мы решили, что, создавая разумную жизнь, придадим ей ваши черты. Мы уверены, что это послужит некоторым утешением для вас и наградой за потраченное в нашем мире время. — Гордиться тем, что безвольные марионетки будут похожи на нас?! — теперь Аэнир уже не сдержался. — Это не похвала, а самое худшее из всех возможных оскорблений! — Мы и не ожидали другого ответа от Огня. Только что ты ещё раз убедил нас в правильности принятого решения. В отличие от нас, ваше время ограничено, а потому крайне невежливо с нашей стороны отнимать его больше необходимого для оглашения нашего вердикта. Вы должны покинуть наш мир, такова наша воля. Воля Творцов. Последние слова сопровождала столь же яркая вспышка света, как и предшествовавшая появлению Творца, и только когда способность видеть вернулась, Карантир заметил, что остальные товарищи стоят и лежат в тех же позах, в которых их застигло пришествие неизвестного бога. Они словно застыли во времени, превратившись в собственные изваяния, и было не ясно — смогли ли услышать хоть слово из столь важного разговора. — Твою мать, — проводя рукой по лицу и стирая набежавшую на глаз слезу, прохрипел Эредин. — Это ещё что было? — Боги, — криво усмехнулся в ответ навигатор. — Те самые хозяева этого мира, о которых я говорил. — И какого хрена им было от тебя нужно? Я перестал слышать и видеть, как только они явились, и самое интересное, к сожалению, пропустил, — Глас медленно поднялся на ноги и подошёл к Карантиру. — Не от меня, от нас. Нам приказано убраться отсюда, — сообщил навигатор, — мы оказались недостаточно хороши для их идеального мира. Слишком агрессивны. — Охренеть, — тряхнул головой Эредин. — А с какой радости они это решили? По воле левой божественной пятки? — Нет, провели с нами пару опытов и выяснили, что впускать нас в этот игрушечный домик нельзя, поскольку мы обязательно его сломаем или сожжём, — ответил Аэнир и в этот раз Глас не стал его затыкать. — Они следили за нами с самого начала, эксперименты ставили, словно на лабораторных тварях, именно поэтому вы с Мираном и подрались, а ты, — он повернулся к Яевинну, — увидел то, чего на самом деле не было. — Откуда ты знаешь? — настороженно спросил Яевинн, совершенно не желая, чтобы его видение стало всеобщим достоянием. — Ты разговаривал с пустотой, — просто пояснил юноша, — потом вернулся, словно погружённый в транс, а боги просто закрыли тебя от нас, не позволив помешать забаве. — Суки! — в сердцах плюнул на траву Миран и добавил, поймав взгляд Эредина. — Прости, командир. Я поднял на тебя руку и готов понести любое наказание. — Забудь, — отмахнулся Глас, — с меня вполне достаточно видеть, что ты — снова ты, а не ревнивый членоголовый кретин. Но я не собираюсь спускать им с рук это дерьмо, — он вновь повернулся к навигатору. — Ещё никто и никогда не унижал меня так, как эти деятели, и мне плевать, кем они себя возомнили. Хотят получить этот мир обратно — пусть придут и возьмут. — Именно это они и сделают, если мы не уйдём, — «обрадовал» его Карантир, — и, как ни паскудно мне это признавать, победить их мы не сможем. — Это ещё почему? — нахмурился Глас. — Всё живое можно убить, а чем они лучше? — Всем. Они — это чистая, неисчерпаемая энергия, справиться с которой мы с Аэниром не сможем, а сталь против них бессильна, — беспощадно-честно ответил навигатор. — Они действительно… боги, хоть когда-то и были существами из плоти и крови. Но это было так давно, что они и сами успели об этом забыть. Мы можем уйти или погибнуть. Третьего не дано. — Проклятье, — выругался Эредин, умом понимая, что выбора попросту нет, но не желая отступать так скоро. — Неужели мы сдадимся без боя каким-то светлячкам-переросткам? — Мертвецам победа ни к чему, — глухо произнёс Яевинн, — а, чтобы победить нас, богам даже не придётся снова спускаться с неба или где они там живут. Достаточно стравить нас друг с другом и наслаждаться зрелищем. Ваша драка с Мираном была всего лишь демонстрацией того, на что они способны. К сожалению, шансов победить у нас нет. — И это говорит мне тот, кто сражался десятки лет? — уточнил, словно плохо расслышал, Глас. — Да. Проигранные сражения учат здраво оценивать свои силы и не бросаться, очертя голову, в заведомо безнадёжный бой, — спокойно ответил Яевинн, не отводя взгляда. — Нельзя победить того, кто видит тебя насквозь и способен обратить против тебя твой собственный разум. Отступить, чтобы выжить и продолжить путь в поисках нового дома, гораздо разумнее, чем пытаться отвоевать то, что никогда не было нашим, и остаться здесь навсегда в качестве удобрения для этой распрекрасной травы. — Я согласен с Яевинном, — мрачно произнёс Миран, ещё не отошедший до конца от своего невольного участия в божественной забаве. — И пусть подавятся своим прилизанным пряничным домиком. — Остальные? — Глас окинул соратников взглядом, прочёл на всех лицах совершенно одинаковый ответ на свой вопрос, скривился и приказал Карантиру: — Возвращаемся на корабль.

***

— А может, всё же стоило позволить им остаться? — задумчиво обронила Вторая, наблюдая за тем, как Пятый скрупулёзно устраняет изъяны в защите. — После всего, что мы увидели, ты продолжаешь сомневаться в правильности общего вердикта? — в голосе Первого сквозило лёгкое недоумение. — Огонь может не только сжечь, но и согреть, а холодное отражение нашего света — нет, — печаль в голосе Второй заставила Четвёртую отвлечься от опытного образца новой разумной жизни и убеждённо заявить: — Зато оно совершенно не опасно для дома, в отличие от огня! — Мы уже уступили тебе и согласились рискнуть ещё раз, а внешний облик нового творения будет идентичен так понравившимся тебе гостям, — с лёгким раздражением вклинился в разговор Третий. — А ты по-прежнему недовольна? — Я… довольна, — устало ответила Вторая, — просто мне… — Давно пора побеседовать со мной, — закончив осмотр защиты, строго произнёс Пятый. — И чем раньше мы начнём… — Тем скорее ты вернёшься и сделаешь то, что умеешь лучше всех нас — вдохнёшь жизнь в это прекрасное существо, — закончил вместо него Третий, и от его тёплого света печаль Второй стала уже не столь горькой. В конце концов, всегда можно наделить своё создание не только искрой жизни, но и толикой непокорности и огня, с которыми вечность будет чуточку теплее.