Выбор 2. В поисках нового мира

Увидев появившегося на пороге лазарета Йорвета, Сирусса тут же выскользнула за дверь и направилась к своему любимому месту на корме, ведь прекрасно понимала, как сильно хочется эльфу побыть наедине с возлюбленной. Тануэн дриаде нравилась, хоть и казалась слишком наивной и доброй, в Брокилоне она бы не выжила, да и не было таких среди лесных сестёр. Разве что Элесса? Да и та умела не только ручьям подпевать и собирать малину, но и убивать dh’oine, явившихся в Брокилон за своей смертью. А вот Тана убить не смогла бы, в этом Сирусса была совершенно уверена, как и в том, что Йорвет именно тот, кто нужен юной целительнице. Дриада видела — происходящее между этими двумя не кратковременная вспышка страсти, как случалось у неё самой с Ястребом, а настоящее глубокое и сильное чувство. Та самая любовь, которой в Брокилоне места не было. Сколько Сирусса себя помнила, мужчины появлялись среди дриад совсем ненадолго и редко: Эредин со своими всадниками, спасающиеся от dh’oine и, зачастую, раненные Seidhe, а порой, и люди. Последних дриада не только не любила, но и истово ненавидела, ведь именно они уже лишили её двух дочерей, рождённых от Ястреба. В живых остались только две, а третья билась под сердцем, и Сирусса прекрасно знала — она будет такой же: внешне похожей на неё, а характером пойдёт в бесшабашно смелого и отчаянно храброго отца. И это может стоить ей жизни, точно так же, как двум старшим сёстрам, давно ставшим неотделимой частью Брокилона. Не допустить этого можно только одним способом — помочь Эредину найти новый мир и переселиться туда. Именно поэтому она и отправилась с Ястребом, впервые покинув Брокилон, где родилась и выросла. А ещё Сирусса надеялась, что будет не единственной дриадой, выбравшей жизнь, а не безнадёжный и бесконечный бой. Она была почти уверена, что Элесса переселится с удовольствием, поскольку первый в её жизни Geall с навигатором стал для юной дриады не просто исполнением долга перед Брокилоном. Да и остальные… Сирусса задумалась, сидя на тёплых досках и глядя в темнеющее небо, на котором одна за одной зажигались звёзды. Она перебирала в памяти своих сестёр, пытаясь представить, кто же из них решится оставить Брокилон, а кто останется с Эитнэ до конца, и невольно вздрогнула, услышав шаги за спиной. Резко обернулась, запоздало вспомнив, что чужаков здесь просто не может быть, и облегчённо улыбнулась, увидев Железного Волка. — Не помешаю? — спросил Исенгрим, которого этим вечером тоже потянуло на воздух. Он внезапно ощутил себя совершенно лишним в каюте, где Миран о чём-то шептался с Торувьель, обнимая эльфку за талию, а Яевинн заботливо склонялся над Эйлером, глядя на юношу так, словно тот мог вот-вот растаять, как призраки из мёртвого замка. Йорвета и Галарра не было. Первый поспешил в лазарет, куда наведывался ежедневно, возвращаясь под утро и неумело пытаясь скрыть счастливую улыбку на изуродованном лице, которое теперь прикрывал платком, только отправляясь в разведку. Второй сначала долго ворочался, пытаясь заснуть, а потом ругнулся и встал: — Твою мать, да что ж так душно-то, а? — спросил у всех сразу и, не дожидаясь ответа, пошёл к двери: — Вы как хотите, а я прогуляюсь, всё равно не спится. — Иди, — махнул рукой Миран, думая о том, что было бы неплохо обзавестись собственной каютой, ведь была же она когда-то у Имлериха, а он чем хуже? Elle не имел ничего против соратников, но делить каюту только с Торувьель было бы намного приятнее, а так приходится постоянно искать место, где можно побыть вдвоём. Хотелось этого безумно, страстные ласки эльфки и её ненасытное тело стали его личным фисштехом, употреблять который хотелось как можно чаще и наслаждаться неспешно и долго, смакуя каждый поцелуй и не думая о том, что завтра — снова в бой. Рано или поздно всё это у них обязательно будет, а пока… Исенгрим тоже попытался заснуть, но перед глазами постоянно возникала недавняя схватка с треклятым колдуном и его призрачным воинством. Забыть испытанный тогда леденящий страх и поганое ощущение собственного бессилия не получалось. И почему Эредин не послушал его и не вернулся на корабль ещё на болотах? Ведь ещё тогда стало ясно — делать здесь ровным счётом нечего. Но Глас упёрся, а в итоге они были вынуждены позорно отступить, едва не лишившись сразу двоих. Второй мир и вторая неудача. Совпадение? Или часть заранее продуманного плана, который в итоге приведёт их к воротам Тир на Лиа? О том, какие миры скрывает Спираль, знают только двое: Эредин и Карантир, для Aen Seidhe — это безграничная и пугающая неизвестность. Так что помешает Ястребу сначала поводить их по мирам-пустышкам, а потом — бросить на штурм Тир на Лиа, убедив в том, что другого выхода просто нет? Правда, не слабеющие пока что подозрения, совершенно не вязались с тем, как вёл себя Эредин. Он не только лично участвовал в каждой вылазке, да ещё и первым бросался в самое пекло, а разве станет рисковать собой расчётливый подлец? Нет. Он пошлёт в бой других, а сам будет наблюдать из безопасного места и пожинать плоды чужих трудов. Но поверить в то, что Глас не лгал, и они действительно ищут новый мир, мешало упрямство, которое прежде только помогало Исенгриму выживать. Впрочем, спешить в любом случае не стоит, лучше внимательно наблюдать за Ястребом и дальше и… узнать побольше о нём самом от тех, кто знаком с ним не один год и не является при этом его бывшим всадником. А кто среди новых соратников может похвастать таким? Только Сирусса. По вечерам красавица-дриада чаще всего сидела на корме и смотрела на звёзды, и Исенгрим прекрасно знал — почему. Она просто давала возможность Йорвету побыть наедине с целительницей, прекрасно понимая, как важно это для обоих влюблённых. Так может, она окажется там и сегодня? Встав с постели, он поднялся на палубу и действительно увидел Сируссу на её обычном месте, подошёл и присел рядом, запрокинул голову и уставился на звёзды, а потом негромко обронил: — Интересно, а в новом мире будут такие? — Не знаю, — пожала плечами дриада, — да и так ли это важно? Главное, что там не будет dh’oine, и нам больше никогда не придётся хоронить своих детей. — Ты… хоронила? — прямо спросил Исенгрим, услышав ничем не прикрытую боль в её голосе. — Двоих, — Сирусса чуть слышно вздохнула, — и больше не хочу. — Ты поэтому пошла за Эредином? — уточнил, прекрасно зная, что дриады нуждаются в мужчинах только на очень короткое время, а значит, явно не любовь к Гласу привела её на Нагльфар. — Да. Уходить из Брокилона было страшно, но ещё страшнее — остаться. Эитнэ мудра, но… упряма. Она не хочет видеть, что нас становится всё меньше, и даже смерть Моренн не заставила её прозреть, — дриада говорила негромко, но каждое слово было пропитано давней болью и слезами, которые она проливала над телами своих дочерей. — Я — не Эитнэ. Я хочу, чтобы она, — Сирусса положила руку себе на живот, — не знала, что такое война, кровь и смерть, а здесь это невозможно. — Это дочь Ястреба? — прямо спросил он. Сирусса кивнула, по её чётко очерченным красивым губам скользнула лёгкая и грустная улыбка: — Все они были его, такие же смелые, сильные и непослушные… Потому и погибли. Рвались в бой, забывая об осторожности, и… — Мне жаль, — совершенно искренне сказал Исенгрим, — надеюсь, новый мир действительно будет таким, как обещал Эредин. — Обязательно, — в её голосе слышалась твёрдая уверенность, — Ястреб никогда не обманывает. И никого. — Даже так? — приподнял бровь Железный волк. — Да. Я никогда не пошла бы за лжецом, — так же уверенно ответила Сирусса. — А Эитнэ не пустила бы такого в Брокилон, обмануть её не сумел бы никто. — Она отказалась идти c Гласом, — напомнил Исенгрим, ловя себя на мысли, что любуется точёным профилем дриады и жалеет о том, что не он был отцом её дочерей. — Не поверила? — Будь это так, меня бы здесь не было, — спокойно ответила она, — Эитнэ не отпустила бы с Ястребом никого, если бы сомневалась в том, что он действительно найдёт новый мир. А… ты? Зачем сюда пришёл ты? — Сирусса вдруг резко сменила тему и заглянула ему в глаза. — Ты не веришь, но всё равно пошёл. Зачем? — Потому что устал убивать и прятаться, — сказал почти правду он. — Ты потеряла своих детей, мои — так и не родились, — а вот это была уже чистая правда, которую он вовсе не собирался говорить, но слова прорвались сами. — Я хочу это изменить, пока ещё могу. — Изменим, — твёрдо сказала дриада и добавила, накрывая его руку своей, — а твои дети обязательно родятся. Я знаю. Эльф хотел возразить, но осёкся под взглядом её больших тёмных глаз, в которых отражались звёзды, и просто молча кивнул, а потом устроился удобнее и остался сидеть рядом с Сируссой, глядя в ночное небо и думая, что если его опасения насчёт Эредина не подтвердятся, он нисколько не расстроится. Иногда ошибаться приятно.

***

Чувствовать себя изгоем среди своих было не просто неприятно, а и отвратительно до крайности. А самым поганым было то, что Мориал понятия не имел, как это исправить, но зато прекрасно знал, кто был в этом виноват. Правда, легче от этого знания не становилось, поскольку покарать виновника и не навлечь на себя гнев не только навигатора, но и самого Эредина, теперь невозможно. Ненавистный бывший ученик переиграл учителя вчистую, попутно разрушив все планы Мориала и превратив его в парию. Воспоминания об унизительном разбирательстве до сих пор не потускнели и заставляли эльфа скрипеть зубами и посылать Аэниру полные яростной ненависти проклятия. К сожалению, не магические, поскольку даже этой возможности расплатиться за всё хорошее он теперь лишился. Случись что-то с навигаторской подстилкой, и ему придётся доказывать, что не имеет к этому ни малейшего отношения, снова оправдываться перед взбешённым Карантиром, ощущая себя первокурсником, которого вызвал на ковёр ректор. Давно забытое чувство собственной ничтожности, которое в последний раз Мориал испытывал на первом курсе Академии. Тогда наставник окинул его раздевающе-оценивающим взглядом и прямо сказал, чем именно придётся заплатить за право здесь учиться, и что ненамного, но перевесит острые уши и принадлежность к презираемой и гонимой расе. Сказал и великодушно оставил право выбора за Мориалом, а сам повернулся к окну и уставился вдаль, словно был заранее уверен, что именно ответит ученик. Наставник не ошибся, а он поклялся, что больше никому и никогда не позволит загнать себя в угол и ставить перед подобным выбором. А потом приложил немало усилий, чтобы учитель перестал быть мужчиной гораздо раньше, чем положено его обезьяньей природой, и тайно наслаждался, глядя на сломленного собственной немощью чародея. Искренне сочувствуя наставнику на словах, обещая свою посильную помощь в решении столь деликатной проблемы и клянясь сохранить это в тайне, Мориал сделал всё, чтобы последняя собака в Академии была в курсе интимных проблем учителя, а потом едва ли не громче всех сокрушался, когда тот свёл счёты с жизнью. Отношения со следующим наставником были совершенно иными. Тот быстро потерял голову от красоты и пылкости ученика и стал, по сути, рабом Мориала, готовым на всё, лишь бы не лишиться доступа к телу. Эльф до сих пор помнил те упоительные минуты абсолютной власти над учителем и желал, чтобы это продолжалось как можно дольше. Именно благодаря своему второму любовнику, он и остался в Академии после выпуска, стал наставником и начал собственную игру с учениками. И всё было прекрасно, пока на его пути не появился проклятый Аэнир и не заставил пережить все унижения заново. И если бы только это! По милости рыжего щенка его далеко идущие планы на корону и Францеску превратились в дым, ведь королева почему-то поверила вовсе не ему, да ещё и сканированием пригрозила! Неужели Аэниру удалось очаровать и её? Но как и когда он успел это провернуть? Неужели ему стало мало навигатора и мальчишка решил пойти дальше? Очень даже может быть, если учесть, что ему удалось легко и просто увести навигатора у самого Эредина. Похоже, способности Аэнира магией не ограничиваются, а в расчётливости и умении виртуозно лгать ему равных нет, подобных мало. Мальчишка оказался куда более опасным противником, чем можно было предположить. Непростительный просчёт, последствия которого уже больно ударили по самолюбию и аукнутся ещё не раз. И хоть посторонних на судилище не было, Мориал был уверен — о случившемся обязательно узнают все. Ведь чем ещё можно пояснить, что его сторонятся не только воины Эредина, но и Seidhe? И, скорее всего, виноват в этом Миран, который просто не мог не рассказать столь увлекательную историю своей любовнице Торувьель, а та, конечно же, радостно поделилась с товарищами. Результатом всего этого стала холодная враждебная пустота вокруг, которую Мориал старался не замечать, но это получалось всё хуже с каждым днём. О том, что происходило в новых мирах, эльфу приходилось узнавать, подслушивая разговоры, благо его каморка соседствовала с каютой разведчиков, а они обсуждали увиденное долго, эмоционально и громко. И всё это вместе взятое всё сильнее раздражало, и всё сложнее было бороться с желанием послать всё и вся aep arse и вернуться в Академию, где его по-прежнему уважали, любили и боялись. Но и этот, казавшийся единственно-верным путь, оказался для Мориала закрытым. Он узнал об этом пару часов назад, связавшись с одним из коллег через мегаскоп. Чародей, выглядящий каким-то дёрганным и нервным, сообщил, что в Академии творится хрен знает что, а Мориал пропустил самое главное, болтаясь неизвестно где. Тайное увлечение ректора запрещёнными опытами над людьми перестало быть таковым. Ожидаемо, разразился грандиозный скандал, в Академию срочно прибыла целая комиссия высокопоставленных членов Капитула. В результате разбирательства ректор был не только с позором снят с должности, но и изгнан из Академии и лишён всех привилегий и званий. Последней каплей стал полный запрет на магические практики и временное заключение в темнице Капитула, куда и увезли закованного в двимерит ректора. Его место заняла Агнесс Вандервельт — чародейка, которую Мориал всегда недолюбливал и опасался. Раздобыть на неё компромат он так и не смог, несмотря на все старания и многочисленные попытки отыскать скелеты в её шкафу. О том, чтобы очаровать её, как женщину, нечего было и думать — Агнесс никогда не скрывала, что предпочитает исключительно дам, а к мужчинам относилась с подчёркнутым и холодным равнодушием. Подсунуть ей кого-то из своих учениц тоже было решительно невозможно, на удивление всем коллегам, Агнесс была моногамна до мозга костей и делила ложе только со своей давней возлюбленной. В юных и красивых адептках она видела только учениц, была строга, но до отвращения справедлива, за что её очень любили ученики и слушались беспрекословно. Именно она была наставницей Тануэн, на которую Мориал не раз и не два бросал заинтересованный взгляд, что не ускользнуло от пристального внимания вездесущей Агнесс. Непростительно прямолинейная для чародейки, она вскоре пригласила его на обед и сказала, глядя в глаза ледяным светло-голубым взглядом: — Держись от моих адепток подальше, Мориал. Особенно от Тануэн. — Но я… — попытался изобразить благородное возмущение и недоумение он, но Агнесс резко его прервала: — Любишь заходить гораздо дальше, чем положено уставом. Я не знаю, почему ректор закрывает глаза на твои похождения, но я — не он. И я не допущу, чтобы хоть одна моя ученица стала жертвой твоего… очарования. Это ясно? — Вполне, — он отвёл глаза, не выдержав её тяжёлого взгляда, — но разве личная жизнь учениц входит в сферу твоих интересов? — До тех пор, пока они находятся в стенах Академии — да, — жёстко прозвучало в ответ, — есть огромная разница между любовью и совращением, и мне жаль, что ты этого не понимаешь. И будь я ректором — вышвырнула бы тебя вон уже давно. — Я тебя услышал, — процедил он, вставая из-за стола, — к счастью, ты — не ректор. — Пока что, — тонко улыбнулась Агнесс и придвинула к себе тарелку, давая понять, что разговор окончен. Скорее всего, именно она и приложила руку к смене власти в Академии, хоть прямых доказательств этого у коллеги не было. Только подозрения и домыслы, на которых, как известно, далеко не уедешь. Важны только факты. А они теперь таковы, что возвращаться в Академию попросту нельзя. Агнесс костьми ляжет, но добьётся его исключения из наставников и выставит за ворота с волчьим билетом, и тогда ему останется только одно — попытаться занять место придворного чародея при одном из царьков-dh’oine. Если, конечно, кто-то из них согласится терпеть при дворе чародея-эльфа, а это так же маловероятно, как и вернуть расположение Эредина и Францески. Единственный, кто относился к эльфам более-менее нормально, был Эмгыр, но роль чародеев при его дворе была столь незначительной и незавидной, что только дурак отправится в Нильфгаард добровольно. Мориал никогда не считал себя дураком, а значит, надо сделать всё возможное и невозможное, чтобы растопить лёд в отношениях с соратниками и доказать им, что он вовсе не похотливое чудовище, а такой же эльф, как они. Задача, безусловно, непростая, но вполне решаемая и начать нужно прямо сейчас — выйти на палубу и завязать непринуждённую беседу с кем-то из разведчиков. Решительно отодвинув книгу, которую бесцельно листал всё это время, Мориал поднялся из-за стола и пошёл к выходу из своей давно осточертевшей каморки. Ему повезло — на палубе в одиночестве стоял Галарр, опираясь руками о фальшборт и глядя на полуразрушенный дворец. — Cead, — негромко поздоровался Мориал, подходя к эльфу, — отдыхаешь? — Yea, — кивнул Галарр, — здешний воздух — просто бальзам по сравнению с дерьмом, которым пришлось дышать на треклятых болотах. — Я слышал, что вылазка была непростой, — осторожно начал Мориал, — и едва не закончилась… — Полной жопой, — криво усмехнулся Галарр, — ты когда-нибудь видел живых мертвецов? — Нет, — покачал головой чародей, видя, что воин очень даже непрочь поболтать об увиденном. — Они там были? — Ага, целое стадо, а командовал ими колдун, который и вставил нам по самое не хочу… Хорошо, навигатор портал вовремя открыл, и мы удрать успели, а не то бы… — Галарр махнул рукой и сплюнул за борт. — Вот как? — удивлённо приподнял бровь Мориал. — А… каких-либо артефактов вы оттуда не прихватили? Уверен, что Карантир не мог упустить возможность изучить чужую, да ещё и столь могущественную магию! — У него спроси или у Йорвета. В башню они с Эредином ходили. Йорвет вроде какой-то цветок оттуда утащил, и про книгу они говорили, которую сжечь собирались, да не успели — колдун почуял неладное и припёрся имущество своё спасать. — Книгу? Любопытно… — протянул чародей. — Я правильно понял, что маг, в замок которого вы… вошли, был из тех, кого называют немертвыми? Я встречал упоминания о них в древних фолиантах и свитках, но никогда не сталкивался с подобным сам. — Повезло тебе. Эта тварь чуть Эйлера с Ниром досуха не высосала, и даже навигатор нихрена ему не сделал, — скривился Галарр, вспоминая неприятные подробности, — колдун только сильней делался от их с Ниром волшебства и призраков своих сраных без конца призывал. Не приведи Дана ещё раз такое увидеть. — Я очень хотел бы услышать всю историю целиком, — мягко попросил Мориал, на мгновение коснувшись кисти Галарра, — но уверен, что Йорвету и Карантиру сейчас явно не до этого, так может, расскажешь ты? Кстати, у меня есть бутылка прекрасного Тусентсского вина — лучшего средства от усталости и напряжения… — многозначительно добавил и замолчал, ожидая ответа. — Вина, говоришь? — Галарр окинул чародея заинтересованным взглядом. — Вино — это хорошо. — А хорошее вино — ещё лучше, — лукаво подмигнул тот, — идём? — Хрен с тобой, — решительно махнул рукой воин, — пошли. …Глядя на крепко спящего на его постели Галарра, Мориал холодно и удовлетворённо усмехался. Дорогое и крепкое вино отлично справилось со своей задачей: развязало воину язык и сделало его не только не в меру болтливым, но и доверчивым. Он с удовольствием рассказал всё о неудачной вылазке, невольно ответив на кучу незаданных вопросов, успел пожаловаться на Мирана, окончательно и бесповоротно завладевшего Торувьель, и оказался совсем непротив того, чтобы расслабиться ещё сильнее. En’ca mine до или после тяжёлого боя, что может быть лучше и приятнее, особенно если оба вынужденно воздерживались уже очень давно и напрочь лишены предрассудков и ложного стыда? Отдавая предпочтение юным ученикам и ученицам, Мориал никогда не упускал возможности получить удовольствие с ровесниками, не стал делать этого и сейчас. Как говорится, на безрыбье и рак рыба, а тело Галарра всё же лучше собственной руки, с которой чародею приходилось утешаться в последнее время. Других вариантов попросту не было: воины Эредина не замечали его точно так же, как и остальных Seidhe, а дорогу к Тануэн теперь преграждал не только Аэнир, но и Йорвет, ссориться с которым Мориалу хотелось меньше всего. О Торувьель и говорить не стоило — красивая и пылкая эльфка принадлежала Мирану целиком и полностью, да и… откровенно пугала Мориала. Таких женщин он всегда избегал, слишком сильной и уверенной в себе она была, и никогда не стала бы смотреть на него так, как смотрели очарованные им ученицы. Соединить приятное с полезным получилось блестяще. Мориал не только развлёкся, но и узнал, что навигатор — полный идиот, не видящий дальше собственного носа. Только дурак оставит бесценную книгу врагу, навсегда лишив себя возможности стать ещё сильнее и, возможно, даже обрести бессмертие, вожделенное для dh’oine и не менее привлекательное для эльфов. Рано или поздно смерть приходит даже к детям Старших рас, так почему бы не попытаться её обмануть?.. У Карантира в руках был ключ к могуществу, которым не обладает ни один чародей Спирали, а он бездарно его упустил! А самое поганое в том, что вернуться в тот мир и завладеть книгой самостоятельно — невозможно, остаётся только жалеть об упущенном шансе и проклинать тупость и недальновидность навигатора. Но, как бы то ни было, время потрачено не зря, а Галарр оказался не только неплохим любовником, но и ценным источником информации и… первым возможным союзником среди враждебно настроенных соратников. Казалось бы, мелочь, но из них, как известно, складывается большое, главное — не спешить и не допускать досадных и глупых ошибок, подобных той, что он совершил с Аэниром.