***
Офир встретил их лесной прохладой и ароматным дымом, поднимающимся от костров, на которых Seidhe жарили добытую в густой чаще дичь. Эредин помнил, как долго и тщательно они с Идой выбирали место для будущего временного лагеря. Искали что-то максимально удалённое от городов и крупных селений dh’oine. Несмотря на уверения Иды в том, что офирцы относятся к эльфам гораздо лучше, чем северяне, Эредин рисковать не хотел и настаивал на том, чтобы лагерь был скрыт от людских глаз. Бережёных и Дана бережёт. Жаркую безводную пустыню и приближённые к ней засушливые районы он отмёл сразу же — измученным и истощённым эльфам здесь попросту не выжить, а значит — нужно искать убежище в лесу. Seidhe привыкли жить среди деревьев и легко обеспечат себя пропитанием, главное — чтобы поблизости было достаточно пресной воды. Отыскать такое место было непросто, но Эредин никогда не отступал перед трудностями, не сдался и в этот раз. Они со Знающей долго мотались по стране, благо телепортация значительно ускоряла дело, и в конце концов нашли то, что нужно. Поляна у небольшого лесного озера, спрятанная в непролазной чаще, богатой дичью и надёжно скрывающей Seidhe от глаз dh’oine. Самое то, тем более вода в озере оказалась удивительно чистой и вкусной — это Глас проверил лично, а потом затащил в воду Иду, чтобы и она убедилась — озеро идеально. Именно сюда они потом и телепортировали Филавандреля с его измотанным воинством, помогли поставить палатки, обеспечили пищей и лекарствами на первое время, а воины Эредина прочесали чащу в поисках крупных и опасных хищников. С собой Elle принесли пару тигриных шкур и уверения в том, что больше никого кровожадного и опасного не видели. Волки, чьи голоса воины слышали во время разведки, Seidhe не пугали, были привычны и куда менее опасны, чем dh’oine. И сейчас, глядя на обжитый и успевший стать уютным лагерь, Глас понял — они действительно не прогадали и очень удачно выбрали место. Да и сами Seidhe, расположившиеся у озера, уже не напоминали собственные тени, какими были совсем недавно. В лагере кипела самая обычная жизнь: женщины готовили еду, мужчины охраняли лагерь или снимали шкуры с добытой дичи, а кто-то просто загорал на берегу озера, вольготно раскинувшись на густой зелёной траве. Идиллия. Покой и мир, о котором Seidhe уже успели забыть и теперь привыкали заново, не забывая при этом об осторожности. Часовые первыми заметили их, выходящих из портала, и настороженно шагнули навстречу с оружием наизготовку, но тут же расслабились и даже заулыбались, увидев, кто именно пожаловал в гости. — Филавандрель далеко? — спросил Эредин, ответив на приветствия и шагая к лагерю в сопровождении одного из часовых. — Скорее всего, у себя, — ответил Seidhe, указывая на одну из палаток — далеко не самую большую, но зато расположенную в центре временного поселения. — Если, конечно, в лес не ушёл, но вроде не собирался. — Мне кажется, или вы здесь как дома? — не удержался от вопроса Глас, окидывая взглядом лагерь и спешащих им навстречу эльфов. — Не кажется, — ответил провожатый, — здесь нам угрожают только звери, а с ними гораздо проще сладить, чем с dh’oine. Лес нас кормит, озеро даёт воду, а здешние ночи гораздо теплее северных. Мы каждый день благодарим Дану и вас за то, что можем видеть солнце и жить, а не выживать, без малейшей надежды на будущее. — Рад это слышать, — с улыбкой произнёс Эредин, видя, как из своей палатки появляется Филавандрель и быстро шагает ему навстречу. От внимания Гласа не ускользнуло — улыбка, возникшая было на лице эльфа, тут же исчезла, стоило ему увидеть Энид. Ожидаемо. И с этим тоже нужно что-то делать. — Cead, Ястреб, — Филавандрель подошёл вплотную и протянул руку, которую Глас крепко пожал: — Ваше величество, — Seidhe холодно поприветствовал Энид, тепло улыбнулся Тануэн и кивнул Йорвету, — чем порадуешь? — Пока, к сожалению, хвастаться особо нечем, — честно ответил Эредин, — два мира и оба пустышки, но это было ожидаемо. Я бы удивился, если бы нам повезло в первом же мире, это было бы подозрительно, а так всё в порядке. — И всё же, я хотел бы знать подробности, — попросил Филавандрель, а тёмные глаза эльфа впервые со времени их знакомства, были по-настоящему живыми и искрились, словно в молодости. — Раздели со мной обед и расскажи, где вы были и что видели, если, конечно, у тебя есть на это время и тебе по вкусу свежая оленина. — Откуда ты знал, что это — одно из моих любимых блюд? — подмигнул эльфу Глас, следуя за ним к костру. — Магия? — Всего лишь удачная догадка, — улыбнулся в ответ тот, и было так непривычно видеть его таким. Непривычно и… правильно. Именно так и должен выглядеть здоровый и сильный эльф, избавленный от голода, холода и страха за собственную жизнь. — Ты воин, а значит — часто бываешь в походах и разбиваешь лагерь, утоляя голод тем, что удалось добыть. Как видишь, всё просто. — И вкусно, — Эредин извлёк из заплечного мешка пару бутылок вина, прихваченных из своей каюты, — идеально для дичи. А пока я буду тебя объедать, Тана осмотрит твоих подчинённых, и хоть больных и раненых я среди вас не вижу, но мало ли… — Ты прав, — не стал спорить Филавандрель, а потом, когда целительница в сопровождении Йорвета направилась к вернувшимся к своим делам эльфам, жестом пригласил Гласа и Францеску к своему костру и не удержался от вопроса: — Похоже, я действительно многое пропустил, когда и как Йорвет стал твоим личным телохранителем? — Не моим, её, — Эредин указал взглядом на Тануэн. — Кто я такой, чтобы хотя бы на время разделять тех, кого соединила сама Дана? — И то верно, да и разве не для этого мы ищем новый мир? — Именно для этого. Надеюсь, их дети родятся уже под новым небом и никогда не узнают того, через что пришлось пройти тебе и тому же Йорвету, — Эредин покачал головой и принял от улыбчивой эльфки тарелку с оленьим мясом, приятно пахнущим дымом и травами. — Спасибо, — чуть улыбнулся девушке, а когда она перешла к Энид, потянулся к кубку с вином, который уже успел наполнить Филавандрель: — За встречу, Советник. — За встречу, король, — ответил Seidhe и первым пригубил, одобрительно улыбнулся, ведь напиток был действительно хорошим и крепким, и спросил: — Тирналийское? — Да, — кивнул Глас, — мои ребята знали, что стоит брать с собой на память о родине, и с удовольствием делятся со мной своими запасами. — Не сомневаюсь, — по-прежнему полностью игнорируя Францеску, сказал Филавандрель, — а что скажешь о моих бойцах? Торувьель и Галарр… — Прекрасные воины, — закончил за него Эредин, — а твоя пылкая красотка имеет все шансы стать матерью первого Aen Undod, родившегося в новом мире. — Даже так? — удивлённо приподнял бровь Seidhe. — Да, она поймала Мирана быстрее, чем я успел моргнуть глазом, впрочем, он особо и не возражал, скорее наоборот, — Глас усмехнулся, вспомнив спровоцированную «богами» драку с соратником. — Так что в моих интересах отыскать новый дом поскорее, пока Нагльфар не превратился в детский сад. Последнее, что мне нужно, это путающиеся под ногами эльфята. — Не любишь детей? — прямо спросил Филавандрель. — Никогда об этом не думал, — не сразу ответил Эредин, невольно бросив взгляд на Энид, — уверен, что в Тир на Лиа они у меня точно есть, но… — Ты никогда не держал их на руках и не учил говорить и ходить? — Да, — честно ответил Глас. — Моё участие в их жизни заканчивалось процессом создания, — он усмехнулся, — и меня это вполне устраивало. Я никогда не хотел их сознательно, но и не отказывал тем, кто желал стать матерью. К сожалению, с рождаемостью дела у нас обстояли немногим лучше вашего, а потому каждый ребёнок был желанен и ценен. — Странно… я думал, что благополучная жизнь способствует этому, а выходит… — Не совсем и не всегда, — скривился Эредин, — но в нашем мире всё будет иначе, в этом я уверен точно так же, как и в том, что у нас всё получится. Ты хотел знать о пустышках? — напомнил, глотнув вина, и продолжил: — Ты когда-нибудь встречался с богами? — Да, — по губам Филавандреля скользнула грустная улыбка, — однажды нам явилась сама Дана… не позволила убить ведьмака и его болтливого дружка-барда и… отвергла нас. Отказалась идти с нами в Синие горы, — это прозвучало горько и негромко. — Это было давно, но я до сих пор помню Её свет и тепло, которого нас лишили dh’oine, равно как и всего остального… — Он тряхнул головой, желая вырваться из плена воспоминаний, и спросил: — А каких богов встретили вы? — Отвратных, — скривился Глас, — хоть начиналось всё очень даже неплохо…***
Эредин рассказывал долго и красочно, Филавандрель и собравшиеся вокруг них Seidhe слушали его, затаив дыхание, и словно воочию видели миры, оказавшиеся столь негостеприимными и опасными. Францеска всё это уже слышала, но всё равно ловила каждое слово, увлечённая живым и ярким рассказом и открывая для себя нового Ястреба. Оказывается, он может не только отдавать приказы, иронизировать, шутить на грани и за гранью приличий, но и рисовать словами реалистичные и захватывающие дух картины. И ей становилось понятно, почему его так любят подчинённые — не только за отчаянную храбрость и отвагу, но и за виртуозное владение словом. Глас умел находить их — правильные, точные, именно те, которых от него ждут. Он действительно мог быть разным: резким, грубым, жёстким, даже жестоким, и при этом — щедрым, понимающим, очаровательным и искренним, каким и был сейчас. И восхищение, с которым смотрели на него Seidhe, было вполне заслуженным и… заразительным. Эльфка и сама заслушалась, почти забыв о том, что собиралась сделать, вспомнила только, когда Эредин закончил свой долгий рассказ словами: — Скоро мы снова выйдем на Спираль, и будем искать новый дом до тех пор, пока не найдём. Я обещал, что вытащу вас отсюда, и сделаю это. — Знаю, — твёрдо произнёс Филавандрель, — и, если тебе нужны ещё воины, только скажи. — Скажу, когда будет действительно нужно, — Эредин поднялся на ноги, — а пока продолжайте набираться сил — это ваша главная задача. Если вам что-то нужно — зелья, одежда, еда, которой в лесу не найти — говори, доставим. — Лес даёт нам всё нужное, — с улыбкой ответил Seidhe, — да и травница у нас толковая, так что не беспокойся об этом, Ястреб. И, как бы мне ни хотелось задержать тебя подольше, делать этого не буду. Ты и так сделал для нас гораздо больше, чем… — Я, — впервые за всё это время подала голос Францеска, — и, прежде, чем мы уйдём, я хочу кое-что сказать. Всем вам, — она обвела собравшихся эльфов внимательным взглядом и обратилась к Филавандрелю: — Позволишь? Эредин удивлённо приподнял бровь, услышав это, но промолчал, ожидая, что же будет дальше, а Филавандрель ответил после долгой паузы: — Кто же может отказать королеве? — это прозвучало холодно и без малейшей доли почтительности. — Говори, Энид ан Глеанна, мы слушаем тебя. — Спасибо, — эльфка на мгновение опустила веки и начала, обращаясь сразу ко всем: — Я знаю, что вы думаете обо мне на самом деле и… признаю за вами право осуждать и судить. Я хотела вернуть нам украденное, дать настоящий дом и возможность жить, не боясь погромов и не проливая кровь, но… Dh’oine никогда, ничего и никому не дают просто так, только отнимают — землю, имущество, жизнь. — Она на мгновение замолчала и продолжила, чувствуя себя на прицеле множества настороженных и неприязненных взглядов: — Они все одинаковы, а их короли — худшие представители расы, готовые отобрать последнее даже у своих же подданных, не говоря уже о нас. Цинтрийский мир, за который вы презираете и проклинаете меня, был меньшим злом, а вовсе не благом. Я понимала это всегда, но… не могла поступить иначе. Иногда действительно приходится пожертвовать малым, чтобы не потерять всё. Я понимаю, как жалко это звучит и не пытаюсь оправдаться или снять с себя вину за смерть тех, кто навсегда остался в Дракенборге и в Ущелье Гидры. Я знаю, что среди них были ваши братья, сёстры, отцы, матери и даже дети, но поступить иначе не могла, — Францеска снова замолчала, кашлянула, прочищая пересохшее от волнения горло. — Тридцать две жизни оборвались, чтобы у остальных появился шанс увидеть следующий восход. Офицеры выкупили своих солдат собственными головами — это даже звучит погано, но… по-другому было нельзя. — Ты отреклась от всех нас, — сухо и холодно напомнил ей Филавандрель, — и даже не пыталась узнать, как нам живётся в гиблых Синих горах. Надеялась, что мы передохнем сами или просто настолько боялась Эмгыра? — Боялась, — Францеска не отвела взгляда, хоть на щеках и заалел румянец, — боялась потерять Дол Блатанна и тех, кто доверился мне и поселился там. Эмгыр жесток и скор на расправу, а мой дворец наводнён его шпиками, следящими за каждым моим шагом. Стоило оступиться один раз и от Дол Блатанна не осталось бы камня на камне, он повторил бы судьбу Лок Муинне, ведь две тысячи — ничто по сравнению с регулярной имперской армией. И даже если бы мне удалось стянуть в столицу всех вас — это не изменило бы ровным счётом ничего. Я — не Аэллирэн и не могла положить на алтарь мифической свободы и независимости последних Aen Seidhe этого мира. Я надеялась выиграть время и отыскать способ открыть Межмировые врата и увести вас отсюда, хотела сохранить как можно больше ваших жизней. А ещё, я не теряла надежды, что рано или поздно Дана услышит мои молитвы и пошлёт спасителя, и это случилось, — она бросила выразительный взгляд на Гласа. — Когда Эредин пришёл ко мне и сказал, что хочет сделать для нас, я… — Не поверила ни единому моему слову, — жёстко и чётко сказал Глас, потому что это была правда, скрывать которую — нельзя, если хочешь, чтобы тебя наконец-то услышали и простили. — Именно так, — горько обронила эльфка, — не поверила, поскольку твои слова были слишком похожи на сказку, а я давно отвыкла в них верить. И всё же я решила рискнуть. В первую очередь — своей собственной головой, потому что именно она станет платой за предательство Эмгыра. Я знаю это точно так же, как и то, что больше никогда не позволю себе платить за свои ошибки жизнями кого-то из вас. Я поставила на кон всё, потому что понимаю: Дол Блатанна — всего лишь иллюзия, временное пристанище, как и этот лагерь, и существует только пока жив Эмгыр. Не станет его и нам снова придётся сражаться за право жить, а это — не та судьба, которой я желаю для всех нас. Я пойду в следующий мир вместе с Эредином и остальными разведчиками, потому что хочу участвовать в поисках и рисковать наравне со всеми. И если для искупления моей вины перед вами требуется моя кровь, я готова её пролить, — она снова медленно обвела взглядом всех собравшихся и увидела, что враждебность сменилась удивлением и настороженным ожиданием, и это придало Францеске сил, позволило сказать самое важное: — Я прошу прощения у всех вас за, к сожалению, неисправимую ошибку прошлого. Дайте мне шанс доказать, что я — не предатель и действительно готова на всё ради нашего общего завтра, — она замолчала и, натянутая, как струна, ожидала самого важного для себя ответа. Эльфы продолжали молчать, и хоть эта тишина уже не была давящей и карающей, она всё равно больно била по натянутым нервам Францески. Королева просила прощения у тех, кого когда-то, по их мнению, предала, но смогут ли они простить?.. — Ты удивила меня, Энид, — негромко начал Филавандрель, глядя ей в глаза непроницаемым тёмным взглядом, — не ожидал, что ты осмелишься явиться сюда и настолько смирить гордыню, сможешь признать, что была неправа, и доказать свои слова делом. Не думал, что доживу до того дня, когда королева склонит голову перед подданными, но это случилось. Я — не бог, чтобы карать и миловать, но… Мы дадим тебе шанс. Единственный и последний, но если ты предашь нас ещё раз… — Не предам, — негромко ответила эльфка, но в звенящей тишине её услышали абсолютно все. — Клянусь собственной жизнью — единственным ценным, что у меня осталось. — Да будет так, — строго произнёс Филавандрель. — Дана свидетель твоей клятвы, не прогневи её, Энид… — он помолчал и добавил: — А теперь иди и сделай так, чтобы мы снова начали гордиться тем, что именно ты — королева последних свободных Aen Seidhe этого мира…