Выбор 2. В поисках нового мира

С Аэниром что-то не так. Карантир почувствовал это ещё в момент ритуала, когда открывал межмировую дверь. Цепи, связывавшие их, вдруг резко натянулись и сразу же ослабли настолько, что он почти перестал их ощущать. Это могло означать только одно — случилось что-то очень серьёзное, но в тот момент он не мог позволить себе отвлечься от ритуала ни на минуту. Стоит хоть немного ослабить натиск — и всё пойдёт прахом, с таким неимоверным трудом открытая дверь снова захлопнется, а участники ритуала попросту погибнут. Ещё никогда перемещение в пространстве не требовало от него такой самоотдачи и неусыпного внимания, а значит — запретить себе думать о том, что происходит за спиной. Не обращать внимание на колющую боль в сердце и раскалённый обруч, сдавивший голову. Открыть проклятую дверь и вести Нагльфар домой, надеясь, что ничего непоправимого за это время не случится, и жалея о том, что не может передать штурвал кому-то другому. В отличие от капитана обычного корабля он должен оставаться у руля до тех пор, пока Нагльфар не причалит в Синих горах. Треклятая незаменимость — его персональное проклятие, которое все остальные считают благословением и даром богов, хоть на самом деле это совсем не так. Эту цепь нельзя ослабить или разорвать, она приковала его к кораблю навечно и не даёт не только бросить руль хоть на мгновение, но и даже оглянуться назад. Увидеть, что же на самом деле случилось с Аэниром, и сделать всё, чтобы его спасти — эту роскошь себе сейчас не позволить. Остаётся надеяться только на… Тануэн? Которой здесь не должно было быть вовсе, но именно её неразборчивый шёпот слышится сейчас за спиной, а значит… Нет. Ничего по-настоящему плохого не случилось. Просто не могло, ведь силы у Аэнира достаточно, чтобы выдержать испытание ритуалом! Будь это не так, он не допустил бы участия юноши, поскольку жертвовать им не готов даже ради общего блага! Всё будет хорошо. Нужно просто собрать волю в кулак и выбросить из головы абсолютно всё, кроме перемещения, тем более скоро оно, наконец-то, закончится. Стоило выйти из зоны притяжения мира-ловушки и вести корабль стало так же легко, как и прежде. Можно даже немного ускориться, потому что цепи… Почти неощутимы, а это значит, что Аэнир, скорее всего, без сознания. Это плохо, но не смертельно и совсем не страшно, учитывая то, что рядом лучшая целительница из тех, с кем доводилось встречаться. Всё будет хорошо. Карантир повторял эти три слова про себя, словно заклинание, гнал прочь всё усиливающуюся тревогу и страх и упорно вёл корабль к месту назначения. Прилагал все силы, чтобы поскорее вернуться и наконец-то оставить опостылевший штурвал и резко обернуться назад — пытка неведением стала невыносимой, а значит нужно немедленно её прекратить! Аэнир неподвижно лежал на палубе, а над ним склонялась Тануэн, беззвучно что-то шепча и держа руку над его сердцем. Карантир метнулся к ним и упал на колени рядом с белым, как полотно, юношей: — Что с ним? — Не знаю, — Тана подняла на него полные слёз глаза, — его сердце… оно… — Бьётся? — касаясь пальцами шеи юноши и ощущая едва ощутимый толчок, спросил навигатор. — Теперь — да, — ответила Тануэн, — я запустила его сразу же, но… — Что но? — резко спросил он, пытаясь услышать дыхание Аэнира и не думая о том, что срывает охвативший ужас на ни в чём не повинной девушке. — Он почти не дышит, — прошептала Тана, — тело больше не подчиняется его разуму, и если ничего не сделать… Если не начать дышать вместо него, он… — Дышать? — заставляя себя услышать её, переспросил навигатор. — Это поможет? — Да. Не позволит уйти, а ещё ему необходима твоя сила, иначе… — она осеклась и покачала головой. — Будет сила, — бросил Карантир, взял обе руки Аэнира в свои, сильно сжал, закрывая глаза и усилием воли заставляя цепи работать вновь. Прямая передача жизненной силы — опасная практика и единственный шанс. — Мы станем едины, — прошептал он, концентрируясь на цепях и погружаясь в состояние юноши, магическим взором он видел едва вздымающиеся лёгкие и направил поток своей силы по пронизывающим их с Аэниром цепям. Вдох-выдох — медленно и трудно, ведь ещё никогда ему не приходилось настолько сливаться с любимым. Стать его сердцем, разумом и лёгкими и делать то, что отказывается погружённый в глубокий и страшный сон мозг Аэнира. Вдох-выдох — уже легче, энергопотоки пронизывают их тела, соединяя в одно, и пока сам навигатор дышит — юноша будет жить. Вдох-выдох — теперь это происходит само по себе, подключение к нервам и органам почти закончено, ещё мгновение и… — Этого хватит? — спросил Карантир у Таны, как только смог заговорить. — Пока да, — ответила девушка, быстро смахивая со лба пот, — ты держишь его на грани, но этого мало, чтобы он вернулся. — Нужна ещё сила? — Францеска, о которой навигатор совершенно забыл, оказалась рядом с ними. — Возьми мою. — Нет, — покачала головой Тануэн, — нужен целитель гораздо сильнее меня. Я… не умею возвращать с того света, это может только… — Эитнэ, — голос Эредина раздался из-за спины навигатора. — Мориал, немедленно открывай портал в Брокилон и… — Не могу, — еле слышно ответил чародей и Карантир бросил на него быстрый взгляд. Мориал полулежал на палубе — бледный и дрожащий, — я отдал всё, ваше… — Твою мать, — выругался Глас, видя, что чародей действительно не играет и не способен даже собственный зад в гальюн отнести. — Энид? — он видел, какой бледной и слабой была сейчас Францеска, и был готов услышать отказ и от неё, но… — У меня есть пара минут? — спросила она у Таны, увидела утвердительный кивок и слабо улыбнулась: — Отлично. Я приму ещё одно зелье и открою портал. — Это опасно, — не мог не сказать Карантир. — Передозировка… — Знаю, — кивнула королева, доставая из поясной сумки флакон и открывая его, — но не смертельно, — она быстро выпила зелье, пошатнулась, закрывая на минуту глаза, но не упала. Оперлась на подставленное плечо Эредина, а уже через минуту, показавшуюся навигатору чудовищно длинной, сказала: — Я не смогу удерживать его долго, возьми Аэнира на руки до того, как портал откроется. — Карантир послушно кивнул, прекрасно понимая — телепортировать четверых непросто даже для опытного чародея, а если он находится на грани истощения и вовсе почти невозможно. Францеска взглянула на целительницу: — Тана, встань рядом со мной и возьми меня за руку. А теперь — вперёд, — повинуясь движению её руки и словам заклинания портал загудел и послушно открылся. Карантир шагнул в него первым, следом — обе эльфки и сияющее окно тут же захлопнулось, оставив на палубе только Ястреба, Мориала и Йорвета, покинувшего своё убежище, как только Тана помчалась к кругу. — И что за хрень с ним случилась? — вопрос Эредина был адресован обоим, но ответил на него чародей: — Полное истощение, ритуал… оказался слишком… — Не по зубам? — хмуро закончил за него Глас. — Да, — кивнул Мориал, — я и сам едва выдержал, а он… — Ленивый бездарь? — Нет, всего лишь слишком молод для подобного, — негромко ответил чародей и облизнул пересохшие губы. — Это всё из-за дохлого колдуна, — мрачно произнёс Йорвет, — он Нира высосать пытался, а времени всего ничего прошло. Я не маг, но знаю, что нельзя в бой с незажившей раной идти. Паршиво закончится. — Мог бы и сказать хотя бы Карантиру, что сил ещё не набрался, — скривился Эредин, — да и кто знал, что в такую жопу залетим. В самую, мать её, серёдку. — Это точно, — согласно кивнул Йорвет, — но выбрались же. — Выбрались, — без единой ноты радости, произнёс Эредин, — но какой ценой?.. — Потери неизбежны, — медленно поднимаясь на ноги и пошатываясь, словно загулявший краснолюд, сказал Мориал, — и вашей вины в этом нет. — А ты и рад, да? — неприязненно спросил Глас. — Ошибаетесь, — совершенно искренне возразил чародей, поскольку испытывал вовсе не радость, ведь, вопреки его стараниям, Аэнир пока что был жив, хоть должен был умереть ещё в процессе ритуала. Но вмешалась сначала неизвестно откуда взявшаяся Тануэн, а потом — странная магия, позволившая навигатору стать сердцем и лёгкими ненавистного юнца. Впрочем, Эитнэ вполне может и не справиться с самой смертью и вот тогда… — Разве? — скрывать сквозящее в голосе недоверие Эредин не пожелал. — Да, мне жаль, что так вышло, поскольку навигатор теперь вряд ли сможет скоро вернуться к своим обязанностям, а без него новый мир не найти, — прислоняясь к стене королевской каюты, ответил Мориал. — Смерть Аэнира ударит по всем нам, так что… — А какого хрена ты его хоронишь? — процедил Йорвет, сжимая кулаки. — Он живой пока что, а Эитнэ… — Не всесильна, — холодно констатировал чародей, — она, безусловно, могущественна, но не обладает божественной силой и вряд ли сможет вернуть Аэнира. И даже если вернёт, он уже никогда не будет прежним, а может и вовсе лишится магической силы и… рассудка. — Что ты несёшь? — резко и зло спросил Глас. — Всего лишь правду, — не отвёл глаз Мориал, — я видел тех, кого вернули после долгого пребывания на грани. Их тела продолжали функционировать, но уже не управлялись разумом. Они теряли возможность говорить и даже самостоятельно есть и справлять нужду больше не могли. Глядя на них, я думал, что смерть — далеко не самое худшее, что может случиться с каждым из нас. — Не каркай, мать твою! — выкрикнул Йорвет и шагнул к Мориалу. — Что ж ты его не поддержал, раз такой сильный и умный, а? Видел, что ему погано, и ни хера не сделал! — Ты не прав, — процедил сквозь зубы чародей, — я отдал всё, чтобы закончить ритуал, когда Аэнир отключился. Именно поэтому мне сейчас так паршиво, а ты… — Хорош лаяться, — осадил обоих Эредин и приказал скоя’таэлю: — Отведи этого героя в его каюту, а то ещё отрубится прямо здесь, видишь же, что он еле стоит. — Это лишнее, — попытался возразить Мориал, но тут его резко повело в сторону, и, если бы не реакция Йорвета, он просто рухнул бы на палубу. — Я… — Замолчишь и пойдёшь со мной, — грубовато оборвал его Йорвет, закинул руку чародея себе на плечо и повёл к дверям каюты. Эредин проводил их взглядом и покачал головой. Полное дерьмо. Вот что всё это такое. Если, не приведи Дана, Мориал окажется прав, и Аэнир действительно не вернётся, Карантир провалится в чёрную пучину одиночества и боли, из которой его будет ой как непросто вытащить… Навигатор не из тех, кто легко забывает, а если любит, то всем сердцем, которое попросту окончательно замёрзнет, навсегда лишённое живого и жаркого пламени. И одной Дане ведомо, что должно будет случиться, чтобы Карантир нашёл в себе силы довести начатое до конца и отыскать новый мир, который ему самому будет больше не нужен. — А значит он должен выжить! — упрямо сказал сам себе Глас. — Обязан, ведь приказа подыхать я не давал никому!

***

Выйдя из портала в самом сердце Duen Canell, Францеска пошатнулась и с трудом устояла на ногах. В голове шумело, в висках пульсировала боль, а из носа потекла тонкая струйка крови. Истощение. Пока ещё не смертельно опасное, но уже крайне неприятное и мерзкое. Эльфка провела дрожащими пальцами по лицу, стирая кровь, и обратилась к подбежавшей к ним дриаде, опуская никому сейчас не нужное приветствие: — Зови Повелительницу. Немедленно! Темноволосая дриада обвела их всех быстрым и пронзительным взглядом, на мгновение задержалась на Карантире, держащем на руках бесчувственного юношу, кивнула и побежала к жилищу Эитнэ. Францеска надеялась, что та не заставит себя долго ждать, ведь счёт действительно шёл на минуты. Чем дольше Аэнир остаётся на грани, тем сложнее будет его вернуть, уже сейчас это — почти чудо, равно как и то, что ей самой хватило сил удержать стабильным портал для четверых. Словно услышав её мысли, Эитнэ появилась бесшумно и почти мгновенно, не тратя времени на слова, шагнула к Аэниру и коснулась рукой его холодного и бледного лба. Нахмурилась, вслушиваясь во что-то, ведомое только ей одной, а потом произнесла слова, от которых Карантир невольно вздрогнул: — Огню не дал погаснуть лёд… — Ты… знала? — тихо произнёс навигатор, но дриада услышала: — Предсказанное сбылось, а незримая цепь оградила от смерти, — сказала, не отводя серебряного взгляда от глаз навигатора, полных боли и надежды, — ступай за мной, Золотое дитя, а ты, — она повернулась к Тануэн, — отведи Энид к нашим целителям. Вы обе сделали всё, что могли, а Брокилон вернёт вам силу гораздо быстрее любых ритуалов и зелий. — Спасибо, — тихо произнесла Францеска, прислоняясь к толстому и шершавому стволу дуба-великана и медленно сползая по нему на землю. Последнее, что увидела теряющая сознание королева была метнувшаяся к ней Тануэн, а потом тьма беспамятства сомкнулась над Маргариткой из долин. Быстро шагая следом за Эитнэ, Карантир не думал ни о чём, кроме лежащего на руках Аэнира. Грудь юноши равномерно вздымалась, а сердце билось, но только благодаря цепям, слившим их в единое целое. Стоит разорвать эту связь хоть на мгновение и… Нет. Этого не случится. Никогда. И пусть он сам потом рухнет на землю без сил и долго не сможет подняться, Аэнир будет жить. Будет! Вопреки всему и вся! — Клади его сюда, — велела Эитнэ, поднимая сотканную из зелёной ткани завесу, скрывавшую комнату, находившуюся за её спальней, и указывая на вырезанную из дерева большую колыбель. Она легко покачивалась на мягко светящихся волнах купели, выложенной из светлого камня, и была пронизана магией жизни, мощной и чистой, как сердце Брокилона. Навигатор беспрекословно повиновался, медленно и осторожно опустил свою драгоценную ношу на тёплое дерево и изумлённо наблюдал, как сотни тонких зелёных ростков появляются из стен колыбели и устремляются к Аэниру. Они оплетали неподвижное и холодное тело юноши подобно тончайшим шёлковым нитям и начинали испускать нежно-зелёное сияние. Совсем скоро Карантир мог видеть только застывшее любимое лицо, а всё остальное скрывал живой зелёный шёлк. — Это сердце и кровь Брокилона, — негромко произнесла Эитнэ, простирая над юношей обе руки, — мои сердце и кровь. Им вверяю я спящий огонь и молю Предвечную о милости. Моли и ты, если хочешь, чтобы пламя не угасло, — она указала взглядом на плотный травяной ковёр под ногами, и Карантир почти упал на колени, подчиняясь силе, многократно превосходящей его собственную. Он прижался лбом к камням купели и закрыл глаза, ощутил, как слёзы сами потекли по щекам, но не смог произнести ни слова. Истинная молитва рождается в сердце и произносится им, а вовсе не губами. Это открылось ему сейчас в своей ослепительно засиявшей простоте и божественной мудрости, а цепи, которые он никогда не видел обычным взглядом, вдруг вспыхнули на его коже, словно татуировки, подобные тем, что носят Aen Saevherne. Они не только светились, но и с каждой минутой всё сильнее нагревались, но Карантир был готов стерпеть любую боль и отдать всю оставшуюся силу, только бы Аэнир вернулся. — Ты услышал сердце матери и поверил пророчеству, — негромко и мягко заговорила Эитнэ, — смешал огонь и лёд, отдал сердце и тело и готов отдать даже… жизнь? — Да, — одними губами ответил Карантир, но дриада услышала, потому что здесь и сейчас говорили их разумы и сердца, которые нельзя обмануть никакими словами. — Предвечная слышит твоё сердце, Золотое дитя, и говорит тебе — разомкни цепь и отдай в руки Брокилона того, кто дороже жизни. Сейчас. — Нет, — вырвалось у навигатора, — он умрёт, если я… — Не услышишь и не подчинишься, — теперь голос Эитнэ был полон суровой и покоряющей силы. — Опусти, чтобы встретить обновлённым и сильным, доверься той, что видела зарю этого мира и увидит его закат! Карантир стиснул зубы так, что услышал их хруст, вонзил ногти в ладони, не чувствуя боли и… резко оборвал связь, благодаря которой Аэнир жил и дышал всё это время. Он не верил дриаде до конца, но не посмел возражать. Почувствовал, как закружилась голова и стало намного легче дышать самому, и заставил себя поднять взгляд и посмотреть на Аэнира. Он был уверен — увидит только последний вздох любимого, но… Юноша дышал глубоко и ровно, хоть цепи больше не связывали их, а его сердце билось так же чётко, как до проклятого ритуала. Лицо оставалось бледным, а глаза — плотно закрытыми, но он был жив. — Пройдёт три дня и три ночи, — произнесла Эитнэ, — и жизнь вернётся в его тело. Брокилон возродит сожжённое и отсечёт омертвевшее, очистит и наполнит, восстановит разрушенное и высечет новую искру. — В Брокилоне огонь запрещён… — прошептал Карантир, продолжая смотреть на Аэнира, казавшегося сейчас крепко и безмятежно спящим. — Несущий разрушение и смерть — да, рождённый сердцем и дарующий тепло и свет — нет, — прохладная рука оказавшейся рядом дриады легла на его подбородок и приподняла голову вверх: — Его огонь таков и будет пылать ещё долго, ты знаешь это точно так же, как и то, что вашу незримую связь разорвёт только вечность. А теперь поднимись, Золотое дитя, оставь огонь в священной купели и ступай отдыхать. Ты сделал всё, что мог. — Я… — начал навигатор, но осёкся под холодным серебром её взгляда, провёл пальцами по лицу, стирая следы слёз и покорно пошёл к выходу. На пороге он всё-таки оглянулся, бросил последний взгляд на Аэнира, над которым снова простирала руки что-то шепчущая Эитнэ, и неимоверным усилием воли заставил себя покинуть святилище, боясь невольно помешать чуду, которого жаждал всем сердцем.