Проклятия возвращаются в дом

      В середине следующего рабочего дня она обнаружила, что думала о той кожаной куртке, о том, как она тогда беспокоилась, что Сокджин мог догадаться, что он был там. Разве это не то, чего она хотела? Подвести его к краю и заставить почувствовать неуверенность? Нет. Она всегда знала, что Сокджинова осведомлённость в ситуации, вероятно, стала бы сигналом конца их отношений. Шутка закончилась. Пора домой.       А что насчёт того, как она чувствовала себя с его головой между её бёдер? Думала ли она тогда о Сокджине?       А что насчёт того, что было после, когда они лежали вместе в её постели, чувствуя умиротворение и уединение, пока его лицо было зарыто в её волосах, а её руки находились на его коже?       — Чжи Ын? Вы обновили моё расписание?       — Я, эм… ох, нет. Нет, я этого не делала. Приступлю к нему прямо сейчас. Простите.       Её босс, директриса художественного музея, прильнула к двери. Она рассчитывала на организаторские способности Чжи Ын и очень хвалила девушку за её безупречность и за то, что та являлась лучшей из секретарш, которые когда-либо работали в музее. — Всё в порядке?       — Я в порядке, — сказала она. — Рассеяна. Не удалось выспаться.       — Чжи Ын, — произнесла директриса, ступая ближе с расчётливым взглядом. — Вам следует найти себе мужчину в скором времени.       Чжи Ын приходилось смеяться с негодованием в улыбке, как всегда. — Мне не нужен мужчина.       Директриса рассмеялась в ответ, её серые волосы были уложены в стильную приглаженную причёску. — Разве же мне это неизвестно. Никто не нуждается в мужчинах. Моя жизнь началась, когда я бросила своего, — сказала она, по-матерински положив руку на стул Чжи Ын. — Их приятно иметь рядом. Немного снимает стресс. Я видела, как Вы отмахиваетесь от каждого мужчины в этом офисе. Сейчас же, — наклонилась она немного ближе, — они не в вашей лиге, но это уже другая история.       Чжи Ын снова засмеялась, но уже по-настоящему.       — Хотя если Вы найдёте какого, — произнесла директриса, довольная тем, что та улыбалась, — удержите его. Хороший мужчина стоит приложенных усилий.       — Он нехороший, если использует меня, чтобы насолить кому-то ещё, правда же? — сказала Чжи Ын.       — Нет, — ответила женщина. — Это нелепо. Маленькие мальчики иногда могут быть таким дерьмом. Скажите ему, что ему стоит уматывать. О расписании: Вы никогда ничего не пропускаете. Мы просто предположим, что я что-то пропустила и моё расписание прекрасно. Я собираюсь в заслуженное турне за кофеваркой, чтобы дать своим глазам отдохнуть.       — Когда Вы снова заглянете в него, я уверена, что всё будет в полном совершенстве, — Чжи Ын сказала с небольшой тяжестью на сердце.       — Продано, — пренебрежительно произнёс Сокджин. Он выглядел уставшим. Она была уверена, что в день получше он обратил бы больше внимания на эти латунные ножи для открывания писем. Она отложила их в свою кучу, засунув их в ряд отложенных на попозже вещей. Они работали в подобии тишины, что становилась всё громче с каждой минутой, но он мог смотреть ей в глаза и улыбаться, не гримасничая, так что он должен был вести себя прилично.       — Я больше не хочу этим заниматься, — простонала Чжи Ын, вытаскивая ещё одну коробку. — Знаешь, я отдала половину вещей из последних двух партий, которые хотела сохранить. Просто здесь огромный беспорядок. Как бабушка умещала всё это в своём крошечном доме?       — Она использовала свои вещи как замену своему мужу, — фыркнул Сокджин. — Барахольщица. Хотя это то, кем ты собираешься стать. Одинокой и окружённой хламом.       Чжи Ын не смогла ответить из-за вставшего поперёк горла кома.       — Извини, — мягко сказал Сокджин, когда она укусила его в ответ. — Я просто… вроде как бы злюсь, что ты трахала моего бывшего.       — Да, это было дерьмово, я поняла, — сказала она. — Я не виновата, что у нас одинаковый вкус на мужчин.       — Геев? — спросил Сокджин.       — Покорных, — сказала Чжи Ын.       — Ох, — рассмеялся Сокджин.       — Умных, мужественных, горячих, высоких и покорных, — сказала она.       — Вежливых, — добавил Сокджин.       — Милых.       — Азиатов.       — Естественно, — усмехнулась она.       — Музыкантов, — добавил он. — Безжалостно мстительных.       — Безжалостно мстительных? Что Намджун сделал, чтобы вернуться к тебе? — спросила Чжи Ын.       Тот потёр уставшей рукой своё лицо. — Он нашёл способ обвинить самого себя, что было самым ужасным из того, что когда-либо делали со мной. Хоть мы и выяснили всё, поговорив об этом. Он также всепрощающий, что является чем-то новеньким. Мне вроде как это нравится, даже если заставляет чувствовать себя худшим человеком на планете.       Чжи Ын тихонько рассмеялась, радуясь за него, что было необычным. — Я рада. Я хотела тебя обыграть, а не разрушить твои новые отношения.       — Знаешь, я начал эти отношения, чтобы сделать Чонгуку больно, и это может тебя удивить, я — ёбаный мудак, но… — он остановился и подождал, пока Чжи Ын перестала смеяться. — Я действительно привязался, — произнёс он, когда она дала ему возможность сказать. — Он отличный парень.       — То же самое, — грустно сказала она. — Начинала это, чтобы причинить тебе боль, но… думаю, реально хотела его тоже.       — Грубо, — пробормотал Сокджин, чтобы всё не стало слишком эмоционально насыщенным. Она оценила. Он устало вздохнул. — Грёбаный Чонгук, — сказал он. — Ты хочешь встречаться с ним, не так ли?       — Я хочу, чтобы он попросил прощения для начала.       — Вот, это моя девочка, — произнёс Сокджин.       — Отъебись.       — Могу ли я оставить себе эти латунные ножи?       Они закончили распаковывать в утомляющем и неудобном дружелюбии. — Так что, ты не против, если я буду встречаться с ним, — сказала она, упаковав свои вещи.       — Полагаю, ты могла бы сделать вещи и похуже, — проворчал он.       — Я не знаю, захочет ли он по-прежнему иметь со мной дело, помимо возвращения тебя к себе, — сказала она. Он выходил, лишь вежливо кивнув, без каких-либо признаков сожаления.       — Он легко привязывается к вещам, — произнёс Сокджин. — Я бы понадеялся. И никогда не, — сказал он, указав пальцем на неё и сделав то, что она с уверенностью могла сказать, как он думал, являлось вселяющим ужас лицом: губы вытянуты, глаза округлены и нелепы, — ожидай, что я буду с ним мил. Даже перед мамой и папой. И я скажу им, почему.       — Прекрасно, — сказала она. — Иди трахай Намджуна.       — Он на самом деле не такой поклонник покорности, — вздохнул Сокджин. — Он больше похож на романтика с большой дороги. Хотя, я вроде как наслаждаюсь этим. Его член ОГРОМНЫЙ, и те вещи, которые он делает, когда находится во мне, когда он…       — Доброй ночи! — заорала Чжи Ын и хлопнула дверью ему в лицо.