A Dangerous Game To Play

Утреннее солнце заглядывало в окно, своими лучами ласкало лицо, заставляло открыть глаза, поморщить нос и зажмурить глаза от яркого света, глубоко вдохнуть аромат кофе, который доносился из кухни через приоткрытую дверь в спальню. Лениво потягиваясь, я встала с кровати и уже плетусь на кухню, чтобы сделать глоток живительного напитка, который окончательно разбудит меня, наполнит энергией для выполнения очередной кучи дел на целый день. — Доброе утро, соня, — голос мужчины звучит так мягко, нежно, обволакивающе, что вызывает у меня улыбку. Даже не верится, что мы с ним уже два месяца вместе, хотя это совсем короткий период, но для меня, после длительной паузы в отношениях, это довольно большой строк. Мне нравится это ощущение, эта эйфория и некое сумасшествие. Подхожу к нему, обнимаю за пояс и носом утыкаюсь ему в шею, вдыхаю аромат одеколона и непонятно от чего хихикаю. — Прекрати, малявка. Щекотно. — Утю-тю, какие мы нежные, — ущипнув мужчину за бок, немного отошла и прислонилась к столу, скрестив руки на груди. — Где ты научился варить такой кофе? Один только запах сводит с ума. — Так я тебе и рассказал свой секрет. Он такой вредный, иногда ужасно упрямый, до такой степени упрямый, что хочется стукнуть по голове, связать и запихнуть в какой-то шкаф, чтобы он не мешался под ногами, не возражал и не перечил тому, что мне хочется делать, но понимаю, что без этого его упрямства будет очень скучно. С того времени, как я начала работать у Марсов, во мне поселилась привычка творить сумасшедшие дела, совершать такие же поступки иногда даже необдуманные и считать это нормой, а Макс научился вовремя останавливать меня от глупостей, которые могли бы обернуться для меня настоящей катастрофой. Только вот от одного такого поступка он меня удержать не смог — я начала заниматься скалолазанием и всё это с подачи Джареда. Лето является заядлым и довольно-таки опытным скалолазом, именно два месяца назад, когда я не могла собрать все свои мысли и чувства воедино, каждый день на работе становился всё ужаснее и ужаснее, да ещё до такой степени, что хотелось выть как волк, сидя на скале, воет на луну. Выть так сильно, чтобы сорвать голос, а потом сорваться с этой же скалы в пропасть, разбиться, исчезнуть, чтобы никогда больше не нести на себе всю тяжесть бремени чувств, от которых невозможно скрыться. Именно тогда Джей пришёл ко мне домой с огромной походной сумкой за спиной, а в руках держал такую же, только чуть меньше и сказал собрать туда некоторые вещи, после чего мы отправились в Йосемити, где Джаред выбрал небольшую горку, на которую можно вкарабкаться без специального снаряжения даже туристу-любителю. Там мы увидели наблюдали за невероятным закатом, когда солнце освещало высокие горы, превращая их в языки пламени, а потом вместе встретили рассвет, который будто вдохнул в меня жизнь, показал, что жизнь всё ещё прекрасна и даже в самых незначительных вещах, которые мы наблюдаем каждый день, можно найти что-то прекрасное, вдохновляющее, дарящие надежду во что-то лучшее. Именно во время этого похода, мы снова заговорили с Лето о том, что мне стоит перестать хоронить себя, давить в себе чувства к другим, что давно уже пора отпустить прошлое, смириться с потерей и продолжать жить, ведь вряд ли Томми хотел бы для меня именно такого. С того дня я начала менять своё отношение к ухаживаниям Макса, который всё-таки переехал ко мне на время ремонта. Что касается альпинизма, то моим первым шагом в этом стало обучение в специальном зале, где я лазила по специально обустроенным стенам со страховкой, а рядом всегда был Джей: поддерживал, а иногда подкалывал. Порой читал нотации, особенно, когда я срывалась с довольно высокой точки, и каждую такую лекцию списывал на то, что в горах одна такая оплошность может стоить мне жизни. Но, тем не менее, прошло два месяца, и я уже преуспевала в этом деле, Джаред гордился мной, а я всегда могла убежать в зал, когда сидеть в студии было совсем невмоготу. — Эй, ты уснула за этой чашкой, — Макс тихо прошептал мне на ухо, касаясь его губами, а лёгкая щетина щекотала нежную кожу. — Задумалась немного. Хочу пойти в горы. Обещаю, что сделаю это вместе с Джаредом, не хочу потом от вас слушать, какая я безответственная овца. — Умничка моя. Пей кофе и езжай на работу, увидимся вечером. Макс поцеловал меня в висок и отправился на работу, а я так и осталась сидеть за столом с кружкой остывшего кофе в руках.

***

Дверь в студию была открыта, но ни один звук не покидал её пределы и меня это настораживало, ведь я прекрасно знала, что ребята в это время всегда уже что-то записывали или репетировали, а такая гробовая тишина была очень необычной. Пройдя из прихожей в комнату с инструментами, я увидела только грустные лица Эммы и Томо, которые смотрели на Джареда, будто дети, которых только что отчитал отец за плохое поведение, а подходить ближе было страшно, ведь кто знает, что случилось. Вдруг и мне перепадёт неизвестно за что. — Что-то случилось? — прохрипела я, будто в горле в один миг образовалась целая пустыня, которая уже больше года не видела воды. — А где Шеннон? — Никто не знает, — проговорил Томо, скрестив руки на груди. Он посмотрел на меня так, будто это я убила их барабанщика, закопала его труп, а сейчас притворяюсь, что не понимаю, что тут происходит. — Или ты знаешь? — Интересно откуда… О нет, нет, неужели опять… Развернувшись на пятках, я выбежала из студии, поймала такси и, продиктовав адрес, просила водителя ехать как можно быстрее, надеясь, что с этим дурындой ничего не случилось, и он просто отсыпается после пьянки. Мне совсем не хотелось рассказывать Джею, что его старший брат ударился в наркотики. А миссис Лето вообще не должна об этом знать, это будет для нее настоящим ударом. Выпрыгнув из такси, я быстро взбежала по ступенькам и начала колотить в дверь, надеясь, что хоть кто-то её откроет: Шеннон или какая-то очередная девица, только бы эта чёртова дверь открылась. Я стучала и стучала, но ничего не происходило, никто даже не думал поворачивать ключ в двери, чувство паники и ужасного беспокойства начало полностью поглощать меня: я действительно боялась за Шеннона, переживала за него и не хотела его терять. Опустив голову, лбом коснулась холодной двери, ещё раз ударила кулаком по ней и, тяжело вздохнув, повернулась к двери спиной, присела на корточки, проводя ладонями по лицу. Я не знала, что делать, где искать Лето, вообще даже предположить не могла, куда его понесло, он слишком непредсказуемый человек. Опустив глаза на землю, увидела, что кто-то стоит передо мной. Медленно подняв голову, дыхание спёрло, а сердце начало колотиться с такой силой, что ещё один удар и оно выпрыгнет и убежит куда-то далеко, где его никто и никогда не найдёт. — Что ты здесь делаешь? — тихий, хриплый голос звучал в ушах, а я не верила собственным глазам. — Шеннон! — резко поднявшись, обхватила его шею руками, носом уткнувшись в неё, пыталась сдержать слёзы, которые так и норовили покатиться по щекам. — Чёрт бы тебя взял, Лето! — Я тоже рад тебя видеть. Зачем ты приехала, Тина? Что вообще происходит? — Давай поговорим в доме, а не тут, где всякий желающий сможет увидеть сцену выяснения рабочих отношений. Лето открыл дверь, а я только сейчас заметила, что в руке он держал небольшую сумку, которая нашла свое место возле входной двери в доме. Шеннон прошёл на кухню, попутно собирая всю посуду, которая давненько стояла и ждала, когда до нее наконец-то доберутся. Лето достал из шкафчика пачку печенья, баночку с уже перемолотым кофе и принялся варить свой любимый напиток. На всю кухню разнёсся аромат, который дразнил меня, а организм требовал хотя бы один глоток. — Так что же тебя привело ко мне? Ещё и с такими объятиями встретила. — Никто не знает, где ты, все волнуются. Я так поняла, ты опять отключил свой сотовый. Шенн, что с тобой происходит? — Ничего. Я был у мамы, а телефон оставил дома. Я взрослый человек, могу делать всё, что хочу и когда хочу. Я не обязан отчитываться перед Джеем, а уж тем более перед тобой. Какого чёрта ты пришла, опять читать мне нотации, что я не должен так себя вести и прочую херню? — Это бесполезно, поэтому нет. Мне жаль твоего брата и твою маму. Они знают, что ты опять на игле? Знают, как ты почти каждый день вонзаешь эти иголочки в вены, вливая туда новые порции героина, тем самым уничтожая себя? Констанс видела твои руки? — Тебя это не касается, Тина. Я — не твоя проблема, а вот дорогой Макс — да, — Шеннон повернулся ко мне лицом и стал сверлить взглядом, он не был в настроении для долгого разговора. — Волнуйся о нем и хватит учить меня как жить! Господи, как же вы мне все надоели! — А вот мои отношения с Максом — это действительно не твоё грёбаное дело, Шеннон Кристофер Лето! Искать тебя — вот это моя вечная проблема, потому что ты всех уже заколебал своим похеризмом! А достаётся всегда мне, потому что нянечка не уследила за большим ребёнком! Хотелось крушить всё, что видела, разбить что-то на голове Лето, чтобы она звенела, как тарелки на барабанной установке, может хоть так мозг этого идиота начнёт работать. Шеннон подошёл ко мне так близко, что можно было услышать, как тяжело он дышит, будто сейчас выпустит струю пламени, как дракон. — Тебя никто не просил быть мне мамочкой, Тина. Может тебя Макс не устраивает и ты просто пытаешься опять со мной переспать? И тут у меня сорвало тормоза — Лето переступил черту позволенного, влезая в мою личную жизнь с такой стороны, всё никак не уймётся, что выбрали другого, его задетое эго так и рвётся наружу, чтобы задеть сильнее, уколоть как можно больнее. Я ударила его по щеке ладонью с такой силой, что рука заболела, кожа начала жечь, казалось, что я ударила какой-то камень. Шеннон схватил меня за запястья и с силой впечатал в стену рядом с холодильником, просто впивался в меня взглядом полным животного гнева, а внутри меня бурлила невероятная ненависть к нему, адреналин в крови, наверное, зашкаливал. Пыталась высвободить свои руки, но он так крепко держал их, будто тисками зажал и уже точно не отпустит, пока сам этого не захочет. — Отпусти, мудак, мне больно, или тебе нравится причинять невыносимую физическую боль, а иногда и морально давить человека, как букашку, презирать, тихо ненавидеть, давить на него, чтобы кто-то чувствовал себя тебе чем-то обязанным?! Любишь, когда всё так, как ты хочешь, больной ты ублюдок. — Тина, прошу, замолчи, не говори то, о чем пожалеешь. — И что же ты мне сделаешь, сукин ты сын? Я и так много о чем жалею! Ты — самая большая катастрофа, ты настоящая ошибка в этой долбанной жизни, которую я живу, ты только то и делаешь, что портишь мне её! Ты и свою жизнь портишь, и своих близких, тебе плевать на брата, маму, друзей, тебе на всех наплевать с высокой колокольни, эгоистическая сволочь. Каждый раз хочу тебе помочь, и каждый раз всё заканчивается вот так. Как же ты мне надоел, поперёк горла уже вся эта херня. Отвали! Как-то оттолкнув Шеннона от себя, ничего больше не говоря, я покинула дом старшего Лето и направилась в студию, там меня ждала работа и разговор с Джаредом, видит Бог, я не хотела ему ничего говорить, но другого выхода у меня нет. Уже через час я сидела за столом с Джеем и рассказывала абсолютно всё, а его лицо менялось с каждой минутой, и каждый раз я не знала, какую реакцию ожидать, не знала, что он скажет или сделает, иногда казалось, что он в бешенстве. — Почему ты сразу мне не рассказала? Тина, он — мой брат! Ты не имела права скрывать от меня вот это всё, понимаешь? — А почему ты этого не заметил? Ты же его брат, чёрт возьми! Я не нанималась нянчить вас. С меня хватит, Джаред. Я устала, веришь? Уволь меня, или пусть Эмма сделает это вместо тебя, но я не могу работать тут, смотреть, как Шеннон сам себя уничтожает, как ты и Томо постоянно разыскиваете его. Хватит. — Делай, как знаешь, — Джаред отмахнулся, встал со стула, взял ключи, куртку и покинул студию. Через несколько минут я тоже покинула Марс Лаб с мыслями, что больше никогда туда не вернусь.