A Dangerous Game To Play

Shannon В дверь стучали с такой силой, будто хотели снести её и если бы я не открыл её, то кусок фанеры именуемый дверью слетел бы с завес, а я потратил бы немного времени и денег, чтобы установить новую. Я даже не удивился, когда на пороге увидел брата, но, мягко говоря, охренел, когда он с невероятной силой ударил меня по лицу, — и почему все так норовят разукрасить мою и без того ужасную рожу? — я уставился на брата, совершенно не понимая чем я это заслужил. Он смотрел на меня так, как бык смотрит на красную тряпку, но при этом выражение его лица не изменилось, ни один мускул не дрогнул, только леденящий душу взгляд проникает под кожу, как иглы, заставляет сердце биться то быстрее, то медленнее, дыхание сбивается, по коже проходит такой холод, что волосы становятся дыбом, а ты хочешь, чтобы земля разрушилась под ногами, хочешь исчезнуть, потому что выдержать такой взгляд Джея — невозможно. Только посмотрев тебе в глаза, он может поднести тебя до небес, вселить веру в себя и дать надежду на лучшее или же наоборот — растоптать, сжечь, уничтожить, пройтись по тебе катком и размазать по земле, как навязчивого таракана, что он делает сейчас со мной. В такие моменты я чувствую себя малолетним пацаном, который вот-вот отгребёт от отца за какую-то оплошность, именно в таких ситуациях Джаред показывает всю свою силу и своё превосходство надо мной; он сильнее, умнее, надёжнее меня, мой брат — лучше меня. — Какого хрена ты творишь, сукин сын?! Тебе жить надоело или жизнь слишком хороша, ты слишком легко всё получаешь, нечего больше добиваться, поэтому ты решил добить себя, а заодно меня, маму и мою, блять, группу? Тебя закопать мало, мудила. — Я тоже рад тебя видеть, братец. Заходи, не стесняйся, можешь взять вон ту чашку или тарелку и разбить на моей голове, если тебе от этого полегчает. Выпустишь пар, так сказать. Я не хотел ругаться с младшим братом, слушать его нотации, которыми всегда сопровождается такое появление, тем более сейчас я знал, что эта маленькая английская стерва ему всё рассказала, — как же хочется пойти к ней, схватить за волосы, впечатать в стену и выбить из неё всё это дерьмо, только вот незадача — я не бью женщин, потому что не на столько ничтожный человек и не опускаюсь до рукоприкладства к более слабым существам. Джаред ходил по гостиной туда-сюда, действовал мне на нервы, которые с каждым днём становились всё слабее, и я превращался в нервного придурка, который готов колотить всё, что видит. — Чувак, посади свою задницу и объясни, какого хрена ты вламываешься ко мне домой, орешь и пытаешь протереть дыру в полу, расхаживая вокруг этого чёртового столика. — Прекращай ломать комедию, Шенн. Как долго? — Несколько месяцев… Полгода, — я так и не научился врать ему, уклоняться от ответов на его вопросы. Чёрт. — Джей, прости меня, я знаю, что накосячил, подвёл тебя, но я справлюсь, вот увидишь. Однажды смог и сейчас смогу. — Тогда у тебя мозг работал лучше, чем сейчас, — Джаред резко развернулся и пошёл в сторону выхода, на мгновение остановился у двери и, даже не поворачиваясь, бросил. — Сделай так, чтобы Тина вернулась на работу. Через голову прыгни, но я хочу её обратно! Дверь с грохотом закрылась, как только младший братик переступил порог дома, а я опустился на диван, запуская пальцы в волосы, чувствовал, как трясутся руки, я начал непроизвольно стучать ногами по полу, отбивая какой-то ритм, ничего не значащий для меня. Кажется, вся моя жизнь начала катиться под откос, летела в пропасть, как титаны, побеждённые Зевсом и низвергнутые в Тартар, а я ничего не могу с этим поделать, не могу остановить, предотвратить колоссальное падение всего, что так долго строилось потом и кровью. Ещё никогда я не чувствовал себя настолько растоптанным, ничтожным и неспособным хоть как-то изменить сложившуюся ситуацию.

***

Тянулись дни, за ними — недели, жизнь текла своим чередом, я перестал появляться в студии, не общался с мамой и Джеем, не отвечал на звонки Томо и Эммы, потому что знал, что каждый из них начнёт учить меня уму-разуму, а это наименьшее, чего бы мне хотелось. Наверное, единственное, что я хочу, это чтобы всё было как прежде, стало на свои места, но для этого надо что-то делать, и первым шагом к этому будет попытка вернуть Тину в команду. На часах было около семи вечера, я остановил мотоцикл возле дома Тины, поднялся по ступенькам и постучал в дверь, но меня поприветствовал только шум прибоя. Я постучал ещё раз, постоял несколько минут и уже развернулся, чтобы уйти, как услышал, что в двери за спиной поворачивается ключ, а за этим последовал тихий смешок. — А я всё думала, сколько же ты готов так простоять. — Вот же стерва, — процедил я сквозь зубы, повернулся к ней лицом, рассматривая её. — Я надеялся, что твой парень всю эту стервозность из тебя вытрахал, наивный дурак. — Трахать умеешь ты. Шеннон Лето — знаменитый ловелас, мастер в постели, кто ты там ещё? Ах да, наркоман, который умеет… В два шага, я приблизился к Тине, затолкнул её в дом и захлопнул за собой дверь, чтобы любопытные глаза не видела, а уши не слышали наши разборки и даже не переживал по поводу её паренька, дома он или ещё чёрт знает где. Она спиной прижалась к стене, будто хотела раствориться в ней, а я подходил всё ближе и ближе, в висках пульсировало, а сердце стучало максимально быстро. Большим и указательным пальцами сжав подбородок Тины, приподнял её голову и посмотрел ей в глаза и увидел там насмешку, эта чертовка смеялась надо мной, издевалась, она специально провоцирует меня на такие агрессивные выпады в её сторону. — Ну, давай, уколи меня пожёстче, мне нравится, когда ты так делаешь, играешь с огнём, ходишь по краю пропасти, показываешь, какая ты храбрая, как тебе плевать на всё, но на самом деле, ты трусиха, которых мир ещё не видал. Ты любишь выводить людей, заставлять их срываться на тебе, потом ругаешься и уходишь, оставляешь человека в сомнениях, что это он сам во всём виноват, а на самом деле — виновата ты и твой паршивый характер. — Какой ты проницательный, Лето, тонко чувствуешь людей, а в себе разобраться не можешь, ая-я-я-яй, — Тина цокнула языком и улыбнулась, проводя языком по зубам. — Беда, Шеннон. Пришёл просить меня вернуться к вам? Так я уже неделю, как работаю с Джеем над туром, а ты где шляешься? — Вы с ним сговорились что ли, решили выставить меня идиотом или как? С братом я разберусь, а вот ты… — Что я? Ударишь? Ну, так бей, чего ждешь? Унизить хочешь? Вперёд, думаю, у тебя это хорошо получится. Не знаю, что на меня нашло, я опустил ладонь на шею Тины, слегка сжал пальцы вокруг неё, от чего девушка запрокинула голову, посмотрела мне в глаза и её губ коснулась ухмылка, такая наглая, соблазнительная, игривая, которая сводит с ума, выбивает почву из-под ног, подчиняет себе, перед ней невозможно устоять, ты становишься глупым мальчишкой и идёшь на поводу у этой игривости. Большим пальцем провожу по нижней губе, — зачем я это делаю, не пойму, но прекратить не могу, — целую её, сначала нежно, будто пробую её губы на вкус, слегка кусаю их, постепенно углубляя поцелуй, поддаваясь своим же инстинктам. Тина хватает подол моей кожанки, её руки быстро оказываются у меня на пояснице, проскальзывают под футболку и поднимаются выше, её ногти царапают лопатки. Разорвав поцелуй, мы коснулись лбами, я не мог посмотреть ей в глаза, просто слушал, как она дышит, а сам улыбался, как дурак. — Почему рядом с тобой я теряю голову, как малолетка какая-то, то краснею, то ненавижу, то не могу устоять, будто мозг перестаёт думать рационально, или же совсем отключается, оставляя ситуацию на попечительство эмоциям. — У меня тот же вопрос к тебе, потому что я совершенно теряю рассудок. Это ненормально, Тина, из-за этого мы не можем работать вместе, между нами всегда какое-то напряжение, что как только мы сходимся, всё взрывается к хренам и мы ссоримся или же… — я тяжело вздохнул, обнял её за талию и прижал к себе. — Нам сносит башню. Приподняв Тину, прижал её к стене и снова стал целовать страстно, развратно, запуская пальцы ей в волосы, она же обхватила меня за талию ногами, прижимая к себе, руками обнимала за шею. Я хотел эту девчонку, здесь и сейчас, хотел всю её: тело, разум, душу, хотел, чтобы она была моей. — Давай начнём всё ещё раз, прошу… — Нет, Шенн. Всё будет как прежде, мы не изменились, мы просто… Нам нужна эта страсть и возможность выпустить пар. Это не любовь… — Ненавижу тебя, ненавижу любя, — я отпустил Тину, ладонью провёл по её волосам, губами коснулся её носа, слегка укусив его. — Увидимся завтра в студии. Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул свежий воздух, сел на мотоцикл и уехал домой, всю дорогу прокручивая в голове то, что произошло. Я готов был поклясться, она тоже хотела, чтобы что-то произошло, и не только потому, что это грёбаная страсть и похоть, которые охватили нас, это что-то большее, я уверен. Она что-то чувствует ко мне, но скрывает. Тина — ты настоящая загадка для меня, которую я никогда не смогу разгадать.