***
Солнце уже садилось за горизонт, даря городу свои прощальные лучи света и тепла — когда оно совсем скроется, на улице станет прохладнее, чёрное небо окутает город, и только звёзды, холодные, как льдинки и месяц вместе с фонарями, будут немного освещать город. Маленький город Кастильончелло, раскинувшийся на берегу Лигурийского моря, был прекрасным местом для отдыха, особенно, если вы хотите скрыться от посторонних глаз, от друзей и даже родных, чтобы никто не мешал насладиться теми немногими моментами счастья с любимым человеком. Тина и Шеннон сидели в ресторане отеля «Villa Parisi», из окна которого открывался прекрасный вид на чистое, синее море, был слышен крик чаек, которые не спали ни днём, ни ночью, прохладный морской ветерок дарил невероятную свежесть после жаркого дня. Сделав небольшой глоток шампанского, Шеннон посмотрел на Тину, которая всё время смотрела в окно, казалось, что физически она сейчас рядом с Лето, но мысленно — где-то далеко. Мужчина поставил бокал на стол, взял ладонь Тины в свою руку, большим пальцем поглаживал тыльную сторону ладони, рассматривал её задумчивое лицо, собирал все свои мысли воедино, чтобы хоть как-то начать разговор, разрушить то неловкое молчание, которое повисло между ними с самого начала ужина. — Тина… — Давай не будем об этом. Не сейчас. Лето кивнул и вернулся к трапезе, Тина последовала его примеру и принялась за свой ужин, время от времени делая небольшие глотки шампанского. Они долго сидели в ресторане, наслаждались видом и тишиной, которая окутывала их с ног до головы, дарила спокойствие и чувство уединения, хотя в ресторане они были не одни. В этот момент казалось, что у них всё прекрасно: они разговорились о различных вещах, смеялись, ловили улыбки, взгляды друг друга, каждый из них запоминал нотки их задорного смеха. Вокруг Тины и Шеннона будто летали птички, а с ними и купидоны, целились в них, чтобы они снова были той сумасшедшей парочкой, которая сводила с ума всех их знакомых, потому что никто не мог поверить, что эти такие разные люди могут быть вместе. После плотного ужина, Шеннон предложил Тине прогуляться по берегу моря, насладиться тишиной, ощутить её целиком, чтобы никто не мешал им разговаривать, чтобы никто не пытался краем уха поймать хотя бы слово из их разговора. Держась за руки, они медленно шли вдоль морского берега, лёгкие волны, подступающие к берегу, обволакивали их ноги, даря немного свежести, будто целовали их, а потом быстро убегали, чтобы через несколько секунд снова вернуться к ним. Остановившись, Шеннон повёл Тину к воде, они медленно заходили всё дальше и дальше, вода ужа была выше щиколоток, волны били по ногам, как будто пытались сбить их. Шенн обнял Тину за талию, сомкнув руки у неё на животе, крепко прижал к себе спиной и губами коснулся затылка, вдыхая носом запах её волос. Идиллия. Кто бы мог подумать, что каких-то несколько дней назад они ругались, ненавидели друг друга. Жизнь — она такая непредсказуемая. Тина повернулась лицом к Лето, обняла его за шею, посмотрела ему в глаза, потом перевела свой взгляд на его губы, потом на тату и улыбнулась. Тина снова посмотрела на Шеннона, губами коснулась его щеки, ощущая, как он улыбнулся. Как же она любила его улыбку, когда возле глаз появлялись морщинки, а взгляд становился, как у довольного кота, любила, когда он смотрел на неё с нежностью, любовью, когда она читала в его взгляде ту страсть, которую невозможно просто так взять и погасить, как обычный огонь, любила то, что видела сейчас. В такие моменты, она чувствовала себя действительно любимой, желанной и единственной. Сколько бы Тина в душе не ревновала его к другим, более красивым девушкам, она никогда не устраивала ему сцен ревности, а просто жила с этим чувством и надеждой, что он достаточно сильно любит её и не предаст. Она верила, а самое главное, доверяла ему. Тина никогда не знала, что творится в его голове, не знала, о чем он думает, да и не хотела знать, раньше не хотела. Сейчас она бы отдала всё, чтобы узнать. Хотя, она догадывалась: он хочет, чтобы она вернулась с ним в Лос-Анджелес, чтобы они всё начали с самого начала. Видит Бог, она тоже этого хочет, но сделать не может. Не сейчас. Тина видела, как её любимый мужчина сдерживается, чтобы не начать такой ненавистный ею разговор, поэтому она делает это вместо него, но не потому, что он слабый и не борется за своё счастье, а потому, что не хочет, чтобы он чувствовал себя подонком, который думает только о себе. — Ше, я не изменю своё решение. Я останусь в Белфасте. Что бы ты ни делал — я сделаю так, как считаю нужным. Не потому, что я не люблю тебя и не потому, что мне плевать на твоё мнение, на твои чувства, а потому, что так надо. Шеннон крепче стиснул Тину в своих объятиях, он тяжело вздохнул, будто уже смирился с этим её решением и не хочет продолжать этот разговор. Он понимал, что Тина — это самый упрямый человек, которого он знает, она никогда не отступает, не меняет свои решения в угоду кому-то. Именно за это он так любит её, именно поэтому не хочет отпускать её, потому что знает, что это упрямство ни к чему хорошему не приведёт. — Любимый, прошу тебя, позволь мне сделать так, как я хочу. — Я не запрещаю тебе. И я привёз тебя в Италию не для того, чтобы уговаривать, не для того, чтобы ты передумала, а для того, чтобы мы ещё чуть-чуть побыли вместе, чтобы нам никто не мешал, для того, чтобы мы разъехались друзьями, а не врагами. Неужели ты, за всё это время, так и не поняла, что я слишком сильно люблю тебя, чтобы держать силой. Отпускать тебя больно, сложно, и как бы я ни хотел тебя силой утащить домой — это невозможно. Будет только хуже. Шеннон ладонями коснулся щек Тины, губами коснулся её лба, кончика носа, а потом накрыл её губы своими, касаясь их легко, почти невесомо, всем телом впитывал каждую каплю тепла и нежности, которая исходила от прикосновений Тины. — Дай нам ещё немного времени.***
За окном было совсем темно, только лунный свет пробивался через окно, освещая тёмную комнату, в которой на кровати лежали Тина и Шеннон, укрывшись объятиями друг друга, как самым лучшим и теплым одеялом в мире. Их тела так сплетались, будто они кружили в полностью захватившем их танце. Подняв руку, Шеннон указательным пальцем убрал упавшую на глаза Тины прядь волос, большим пальцем провел по щеке и нежно, почти невесомо поцеловал свою девушку в губы, всё крепче сжимая её в своих объятиях, в которых она чувствовала себя защищённой, будто в мире нет никаких опасностей, в мире, где ей ничто не угрожает. Тина указательным пальцем повела от запястья Лето к плечу, слегка касалась кожи ногтем, вызывая ответную реакцию тела на это — оно покрывалось гусиной кожей, а сам Шеннон закрывал глаза, наслаждаясь тем, как Тина будоражила его, как заставляла кровь бежать по венам быстрее, а сердце стучать ещё громче. Она посмотрела Лето в глаза, её губ коснулась едва заметная улыбка, которую он заметил и улыбнулся ей в ответ. Лёгкий ветер колыхнул занавески, внутрь комнаты ворвался свежий морской воздух, а шум волн расслаблял, дарил чувство покоя. Тина и Шеннон ловили взгляды друг друга, наслаждались прикосновениями, поцелуями, понимая, что это их последний шанс запомнить всё таким: ласковым, радостным, запомнить себя счастливыми, влюблёнными друг в друга до безумия. Они подарили себе эту ночь полную любви. Они подарили друг другу самих себя, ничего не оставив себе. Tina Поток холодной воды заставил меня содрогнуться и открыть глаза — поднять тяжёлые ресницы, будто налитые свинцом; тело неистово болело, руки и ноги затекли, казалось, что их постоянно прокалывают огромной иголкой, щиколотки и кисти рук болели от того, что в кожу врезались наручники, когда я пыталась пошевелить хотя бы одной конечностью. Подняв голову, я посмотрела на мужчину, который стоял передо мной. Лицо рассмотреть было невозможно, но я четко видела его силуэт: высокий, широкоплечий, мускулистый, у него была военная стойка, наверное, пехотинец. — Ну что, очнулась?