A Dangerous Game To Play

— Ну что, очнулась? Этот голос. Я узнаю его из тысячи, из миллиона. Когда-то он был для меня таким же родным, как голос Томми. Каждый раз, когда я слышала его голос у себя за спиной, меня сначала бросало в дрожь от испуга, потому что он всегда появлялся за моей спиной, когда я меньше всего ожидала, но потом всё превращалось в комедию, где я бросалась ему на шею и радовалась, что очередная поездка закончилась и теперь ни я, ни Томми не будем волноваться за этого дурака. — Брэд. Что здесь происходит? — голос был совершенно не моим: хриплый, тихий, он больше походил на умоляющий шепот, чем на тот уверенный тон, которым я всегда говорила. — Как я вообще здесь оказалась? — Это не важно. Надеюсь, ты успела попрощаться со своим хахалем. Быстро же ты забыла моего брата, нашла ему более выгодную замену. — Хахалем? Быстро? — сначала я не сразу поняла о чем он говорит, но потом, меня будто током ударило. — Нет, я не забыла его. Он всё ещё жив, в моих мыслях. Но лучше бы он умер даже в них. Сильный удар пришёлся на щеку, зубы клацнули так сильно, что мне показалось, будто они сейчас вылетят. Я подняла глаза и наконец-то увидела его лицо. Голубые глаза, смотрели на меня с невероятной злобой и ненавистью, квадратная челюсть, на которой было видно, как желваки ходят ходуном, когда Брэд стискивал зубы. Я плюнула ему в лицо, и тут же ощутила, как полыхнула другая щека — Брэд отвесил мне очередную пощёчину. — Думаю, Томми не погладил бы тебя сейчас по голове. — Шлюха, не смей даже в мыслях произносить его имя. Это ты убила его! Ты! — Давай, вини меня во всём. Давай! В нас стреляли, идиот! Он спас… Меня. — Видишь, если бы не ты, мой брат был бы жив. Это ты должна была лежать в том гробу, а не он! — Ты — слетевший с катушек урод! Как же я сразу не догадалась, что это был ты. — Замолчи, иначе тебя уже никто и никогда не найдёт. — Напугал ежа голой задницей. Он оскалился, как настоящий зверь, жаждущий крови. И в этот момент мне стало действительно страшно. Когда я познакомилась с Томми, он сразу представил меня своему брату, который служил в Армейском Воздушном корпусе войск Британии, был одним из лучших. А сейчас, передо мной стоит свихнувшийся солдат, который решил отомстить за гибель брата при исполнении. Он освободил мои ноги и поднял со стула так резко, что голова пошла кругом и, если бы меня не поддерживали, я бы рухнула на пол, как мешок картошки. Брэд подвёл меня к окошку со стеклом, такие, как правило, были в допросных комнатах. В той комнатушке включился свет — я увидела знакомую фигуру, привязанную к стулу с повязкой на глазах. Внутри всё сжалось: Шеннон. — Чертов ублюдок. Зачем он тебе?! Тебе меня мало? — Я хочу, чтобы ты страдала. Сначала, я подумал, что сожгу твой дом, и мне этого будет достаточно. Но нет, мне было мало. Я хотел, чтобы ты, твой мужик и все, кого ты любишь — страдали. — Поэтому, ты решил убить меня? — Тогда я бы стрелял тебе в голову. Но и тут никто особо не страдал. Поэтому, сейчас вы здесь. И кто-то из вас умрёт. Голос Брэда стал тихим, он шептал мне это всё на ухо с таким удовольствием, что меня начинало тошнить. Ему нравилась мысль о том, что кто-то не выйдет отсюда живым, ему нравилось пугать, он наслаждался тем страхом, который вызывали его слова и действия. И я боялась, по-настоящему, но не за себя — я боялась за Шеннона, он не должен здесь сидеть и ждать неизвестно чего. Господи, я готова умереть, только бы он жил, я не переживу потерю ещё одного человека, который стал для меня всем. Прости, прости меня, Шенн. — Чего ты хочешь? Что тебе от нас надо?! — я сорвалась на крик, а по щекам потекли слёзы. — Отпусти его, пожалуйста. Отпусти. — Сильная, строгая девочка плачет, как малолетка. И за кем? За вот этим? Как ты могла превратиться в нюню? Стыдно за тебя. — Я люблю его. Пожалуйста, Брэд. Убей меня, делай, что хочешь, только не трогай его. У него тоже есть брат, мама, которые не переживут его смерти. А я… Господи, если я виновна в смерти Томми — убей меня. Давай. Только позволь мне его ещё раз увидеть, попрощаться с ним. Пожалуйста. Я была готова умолять его, упасть на колени и просить, чтобы он сделал так, как я прошу. Шеннон не заслужил всего этого. Его родные не заслужили. Брэд развязал мои руки и дал мне бумагу и ручку. Я села на пол и лихорадочно начала писать письмо Шеннону. В голове роилось столько мыслей, я столько всего хотела сказать ему, но сформулировать весь поток слов в что-то адекватное было невозможно. Руки сами писали, будто работали отдельно от мозга. Едва я успела поставить точку в конце письма, как Брэд потянул меня за руки в тёмный коридор, затем открылась дверь, и меня толкнули в комнату, где сидел Лето. Брэд кивнул в сторону Шеннона, позволяя подойти к нему. Наверное, что-то человеческое в Брэдли ещё осталось. Я присела на корточки, ладонями провела по щекам Ше, большим пальцем провела по его губам. Сняв повязку з его глаз, я слегка улыбнулась, увидев такой родной взгляд. — Прости меня, прости. Шенн, я люблю тебя. Всегда буду. Я с тобой, до самого конца, потому что иначе не могу. Не могу без тебя. — Тина, что… — Тс-с-с-с, доверься мне. Коснувшись его губ своими, я попыталась запомнить привкус кофе и табака, запомнить то, как нежно Шенн умеет целовать, отдавая всего себя. Касаясь большими пальцами его щек, я чувствовала, как по ним текут слёзы, от чего начала плакать ещё сильнее. Не хочу, я не хочу отпускать его, не хочу оставлять, но хочу, чтобы он жил, чтобы я была единственным его разочарованием. Почему, когда всё вот вот исчезнет, мы начинаем хвататься за это, ценить, надеемся удержать или оставить себе хотя бы немного воспоминаний обо всем хорошем и забыть о плохом. Почему мозг заставляет нас поступать именно так? Почему мы сначала ненавидим, ссоримся, потом миримся, сгораем в любви, снова ссоримся и опять влюбляемся и так постоянно, без остановки? Почему, чтобы понять насколько тебе дорог человек, надо увидеть, как ему грозит опасность, почему мы готовы отдать жизнь за того, кого, казалось бы, никогда не простим и будем ненавидеть всю оставшуюся жизнь, почему мы делаем друг другу больно, но пытаемся загладить вину, восстановить всё то, что разрушили словом или делом? Может, именно в такие моменты, когда мы находимся на грани жизни и смерти, понимаем, что мы на самом деле чувствуем, видим всё так, как оно есть, а не так, как мы хотим это видеть? Скорее всего, я не узнаю ответа на этот вопрос, но я знаю точно, что я любила Шеннона до конца и даже больше. — Время вышло. Приготовься попрощаться со своим прекрасным барабанщиком. Я встала перед лицом Лето, глядя прямо на Брэда. Я не сдвинусь с места ни на йоту, пусть даже не мечтает. Во мне было столько смелости, как никогда раньше. — Ты действительно готова умереть за него? Ты готова отправиться в ад, чтобы только спасти его шкуру? — Если я и пойду в ад, то только с тобой. Можешь даже не надеяться, что ты долго проживешь после этого. Я знаю, как ты меня ненавидишь. Давай, стреляй. — Тина, отойди. — Замолчи, Лето! Тебя вообще здесь не должно было быть. — Ты смотри, она действительно любит тебя. Даже умереть готова. Как Томми тогда. — Ты слишком много говоришь. Мне надоело слушать тебя, — я медленно подходила к Брэду. — У тебя кишка тонка, чтобы выстрелить в меня. Я ведь единственный человек, который напоминает тебе о брате. — Ты права. Ты единственный человек, ради которого я живу. Но не потому, что ты напоминаешь о Томми. Твоё существование — эти стимул, чтобы жить и отомстить. — Ну, так чего же ты ждешь? Я здесь, стою перед тобой. Или ты думаешь, что убив Шеннона, ты заставишь меня страдать? Да, мне будет больно, но я скоро найду ему замену. Разве не ты говорил, что я шлюха и быстро нашла замену Томми? Так чем же Лето лучше? Чего ты ждешь? Стреляй. Я сделала шаг в сторону и посмотрела на Шеннона. Его глаза расширились от удивления, но он лишь вздохнул, закрыл глаза и поднял голову. Он был готов принять выстрел, который приготовила ему судьба. Я видела, как Брэд поднял пушку, прицелился, указательный палец коснулся курка. Резкое моё движение, на которое он не смог отреагировать также быстро, и я уже держу холодный металл пистолета, направив дуло куда-то вниз, в ушах звенит выстрел. Выхватив пистолет из рук Брэда, я нажала спусковой механизм и выстрелила ему в грудь. Он замертво упал на пол. Интересно, почему ноги стали как будто из ваты, а футболка прилипает к животу. Сев на пол, я посмотрела на свой живот: красное пятно растекалось по футболке, подняла голову и увидела, как Шеннон смотрит на меня: его глаза стали ещё больше чем у Джареда. Собрав все силы в кулак, я нашла нож, прикрепленный к поясу Брэда, и бросила к ногам Лето. — Прости, Шенн, дальше ты сам. А мне надо отдохнуть. Я легла и закрыла глаза, а где-то далеко звучал голос Шеннона. Он жив, и это главное. Он жив…