Лучшая идея?

— Ну и зачем ты это сделал? — с трудом догнав покинувшего раньше него здание школы Кайла, спросил он. — О чём ты? — пробубнил Брофловски, даже не взглянув на него, продолжая идти дальше, в сторону своего дома, не обращая, кажется, внимания на то, как тяжело дышит сейчас толстый одноклассник. Конечно, в сравнении с куда более спортивным внешне Кайлом, он проигрывал ещё больше, чем это было на деле. Хотя, всё одинаково, по сути. За годы ничего не поменялось, Эрик всё ещё самый худший на занятиях физкультуры, ноет от якобы трудности упражнений и прочего, от всего, где можно похныкать и пожаловаться. Никто уже давно его не слушал, лишь с фырканьем закатывали глаза. — Не прикидывайся дураком, коварный жид, — свёл брови Картман, продолжая пыхтеть, пытаясь отдышаться и восстановить так легко сбитое дыхание, услышав, что Кайл слегка хмыкнул, Эрик ещё более недовольно пробурчал, — Чего ты хмыкаешь? — Мне нравится злить тебя также как и тебе меня, жиртрест, — ехидно ответил ему Кайл, затем поддельно опечаленно воскликнул, — Как жаль, увы, но вот мой дом, и нам придется попрощаться! — Н-но, — как-то растерялся даже Картман, но через секунду, если не меньше, буквально перед его носом хлопнула дверь, за которой исчез еврей, — Черт…       Раздосадованный, Картман развернулся и пошел обратно — его дом в противоположной стороне. Зачем он таскается за Кайлом каждый день, будто провожая? Это тоже входит в список его гадких поступков, адресованных мерзкому еврею. Или же… — Ты будто пасешь его, чтобы никто другой не пошел с ним до дома, — пробормотал кто-то, поравнявшись с погрузившимся в свои размышления Эриком, заставив тем самым толстяка содрогнуться, больно уж это неожиданно было. — Чего тебе опять, Баттерс? — скрипнул он зубами, хмуро посмотрев на него, скрывая, что сначала перепугался даже, поздно поняв, кто к нему обратился. — Да ничего, — спокойно и как обычно дружелюбно ответил парень, поправив на своем плече слегка съехавшую лямку розового портфеля. Картман давно ломает голову, почему всё ещё никто не отлупил одноклассника за такой… гейский предмет, который так и кричит о том, чтобы его хозяина оскорбляли, причем каждую секунду жизни обладателя. Но почему-то это было лишь в первый день, когда Леопольд пришел с таким приобретением. А потом всё так резко стихло… — Я не влюблен в этого долбанного еврея, вовсе нет, чего вы все ко мне пристали?! — озлобленно выкрикнул ему в лицо Эрик, пыхтя от переполняющего его гнева. Баттерс похлопал бесцветными ресницами, а затем заинтересованно улыбнулся, мягко произнеся при этом: — Об этом уже вся школа лет пять как щебечет, ты, наконец, заметил, похвально. — Отстань, Баттерс, — мрачно пробормотал Эрик, теперь очень смущенный тем, что переборщил, выкрикивая такое в лицо однокласснику. — Да я и не приставал, — пожал спокойно плечами Стотч, уже идя немного впереди всё ещё мрачного, как туча Картмана. — Твой дом же уже позади, — слегка недоуменно произнес спустя небольшую паузу жирдяй. — Я знаю, — ответил снова спокойно Баттерс, одноклассник не видел сейчас его лица, но по тону понял: Стотч улыбается, легко и непринужденно. Счастливый такой…       Эрик вскоре молча свернул в сторону своей хаты, вздохнув. Пройдя всего ничего, он лениво, неосознанно, бросив Баттерсу сухое «до завтра». — До завтра, Эрик, — тут же услышал он в ответ мягкий добрый голос парня, всё также не потерявшего веру в чудеса. В любой другой ситуации, всё еще детское любопытство Картмана побудило бы его узнать, куда таскается Баттерс, или же проследить за этим наивным чудом-юдом. Но сейчас ему этого совсем не хотелось, поэтому он просто благополучно, без всяких уже происшествий и встреч добрался до своего дома, где ему предстояло смирно просидеть весь остаток дня, поражая этим привыкшую ко всяким проделкам никак не взрослевшего сына мать. Видимо, сегодня у Эрика день потрясений.