POV Димы
Я постучал в дверь. Мне открыл Ярослав. Он был каким-то заспанным, как в тот первый и единственный раз, когда я приходил к нему. Когда поцеловал впервые. На нём были свободные чёрные штаны и светлая футболка, волосы распущены и немного всклокочены, будто он только что оторвал голову от подушки. Я посмотрел на его босые ступни и не смог вспомнить, который час. - Привет, - я шагнул в квартиру. - Привет, - впервые безо всякой враждебности в голосе ответил он и захлопнул дверь. Я скинул ботинки и куртку и притянул его к себе, намереваясь поцеловать. - Подожди, - Ярик накрыл ладонью мои губы, затем взял за руку и повёл вглубь квартиры. – Пойдём. Это была его комната. Он повернулся, чтобы закрыть дверь, и я обхватил его со спины, не давая развернуться. Пошарил носом в его мягких волосах, провёл языком по сладкой шее, прикусил возле уха и оттянул кожу. Яр откинулся спиной мне на грудь и задышал громче, приоткрыв рот и опустив подрагивающие веки. Продолжая целовать и покусывать шею, одной рукой я гладил его нежный плоский животик под футболкой, постепенно спускаясь за резинку трусов. Его ствол, такой же изящно тонкий и недлинный, как сам парнишка, легко поместился в мою ладонь. Яська постанывал от наслаждения, вцепившись в мою руку, лежащую поперёк его живота, и я понял, что пора действовать смелее. Он не оказал никакого сопротивления, когда его штаны вместе с бельём осторожно съехали вниз, и моя рука от члена переместилась к ягодицам. Сминая два упругих мячика, коленом я заставил его раздвинуть ноги шире. Я как-то упустил момент, когда успел его растянуть и смазать свой стояк. Опомнился, уже проталкивая головку в Яськину задницу. Он не сжимался и не корчился от боли, а, напротив, подавался мне навстречу. От жаркой тесноты, объявшей мой член, я будто ослеп на мгновение и двигался, сосредоточив взгляд на сияющем блондинистом затылке. - Дима! – воскликнул Яр с такой страстью, что я начал кончать в его тело. – Димочка! Я люблю тебя! …Я проснулся, дыша, как загнанный конь, и ощутил влагу в боксёрах. Вот бля, я кончил во сне! В эротическом сне с участием Овсянникова! Я перевернулся на спину и уставился в потолок. В ушах звенел предоргазменный Яськин голос: «Димочка! Я люблю тебя!». В моём сознании медленно и плотно укоренялась мысль, что я хочу услышать от него эти слова наяву. Великим открытием для меня стало то, что я и сам уже, по ходу, влюбился, и мне нужна взаимность. Учитывая то, что произошло между нами в подъезде, уверен, добиться этого не составит труда. Неделя каникул. Семь дней без Ярослава Ясно Солнышко. Я продержался ровно до среды. С утра отправился к нему, надеясь, что мой сон был хотя бы наполовину вещим. Сонный Яська с растрёпанными волосами, увлекающий меня в свою комнату, прогибающийся под моими руками… Однако главной преградой, которой не было во сне, стал домофон. Я набрал номер его квартиры. - Да? – от тембра этого голоса мой пульс зачастил. - Привет. Это я. Впустишь? - Нет, - не раздумывая, отрезал он. – Уходи. - Что? Почему? – я опешил от неожиданного отказа. Всё же нормально, вроде, было. Мы оба кончили в тот раз, а это что-то значит. Или злопамятный Ярик не может забыть то, что я в школе вёл себя, как говнюк? - Потому что, - он разъединил связь. - Чёрт! Я в сердцах стукнул кулаком по двери и снова набрал нужную квартиру. Но либо он отключил домофон, либо просто игнорил, потому что пять минут трезвона и ожидания ничего не дали. Я, конечно, мог попытаться с другими квартирами или подождать, пока кто-нибудь выйдет/войдёт в этот подъезд, но Яр ясно дал понять, что не пустит меня к себе. А мне так хотелось, чтобы, как в моём сне, он был таким же послушным и безотказным. Его строптивость в реальности жутко бесила. Из группового чата нашего класса в мобильном мессенджере я выудил его телефон, скопировал себе в телефонную книжку и позвонил. - Алё? - мой номер он не знал, но, наверное, догадывался, что звоню я. - Угадай, кто. Шумный выдох в трубку: - Дим, ну, чего тебе надо? - Увидеть тебя хочу. Поцеловать. - Нет! – опять категорично. – Не нужно больше ко мне приходить, Дима. Я… не хочу всего этого. - В ту ночь мне так не показалось, - напоминание о сцене в подъезде. Ярик возмущённо засопел, не в силах привести доводы против. Наверняка вспомнил огонь, блуждавший тогда по нашим телам. Я мягко надавил: - Ясь, открой мне. Мы же оба этого хотим. Я знаю, что ты тоже. - Нет, - в который раз произнёс он. – Просто забудь об этом. Всё, - и отключился. Ни хрена себе, меня отшили. Не припомню, чтобы меня вообще когда-либо отшивали… Это совсем не похоже на мой сон. Я со злостью пнул напоследок чёртову железную дверь и отправился назад. «Не хочешь – и ладно. Больно надо! Больно… Надо…» - думал я, шагая под накрапывающим холодным дождём. Дома открыл бутылку крепкого вина из маминых запасов и выдул всю, не закусывая. До вечера пытался протрезветь, чтобы мама раньше времени не поняла, что я в одного ухайдокал целую её бутылку. Надоедливым колокольчиком звенело чувство, мягко сказать, неудовлетворённости. Я был оскорблён отказом Яра и тем, что он отвергает свою тягу ко мне. Я знал, что ему понравилось со мной. Вспомнилось, как порой он, задумавшись, закусывал розовую нижнюю губку, и хотелось подойти, высвободить её из плена нереально белых зубов и вцепиться своими. Я почувствовал, что у меня снова встаёт. Как изгнать его надоедливый образ из своих мыслей?..***
POV Ярослава
Меня пугают те чувства, что Дима всколыхнул во мне – чувства, блядь, к парню! Теперь я боюсь его даже больше, чем когда он просто меня третировал. Я пытался разобраться в себе, понять, как так получилось, что Димины прикосновения вызывают во мне мучительную дрожь. Без него – томление, ощущение, похожее на жажду, которую могут утолить лишь его руки и губы. Он отравил меня ещё тогда тем первым поцелуем, ужалив внезапно и впрыснув яд мне в сердце. И самое страшное, что к нему нет антидота. На каникулах было проще избегать Плотникова, я практически не выходил из дома, поэтому вероятность столкнуться с ним на улице была очень низка – он меня, к счастью, не караулил. Не видя его, мне лучше удавалось убеждать себя, что та наша взаимная дрочка была лишь разовым помутнением рассудка. Но при мыслях об этом те ощущения поднимались во мне, будто всё происходит сейчас, и его рука ублажает меня в данную минуту, а его губы сминают мои, не позволяя сделать полноценный вдох… И приходилось бежать в ванную. Не знаю, как я буду в школе. Смогу ли не задерживать взгляд на его красивом лице, магически притягательных глазах? Будет ли Дима домогаться меня? Хотя, может, у него уже перегорело, и я на хуй ему не упал… буквально… Понедельник. Старался даже не смотреть на Диму. Он на меня пока что не кидается ни в каком плане. Было похоже, будто между нами установился нейтралитет, который, если честно, не приносил мне облегчения. Со стороны учителей жестоко было в первый же день после каникул восьмым уроком делать факультатив по русскому для подготовки к ЕГЭ. С седьмого нас отпустили раньше, поэтому мы всей гурьбой толпились в коридоре возле кабинета русского, в котором ещё шло занятие у параллельного одиннадцатого. Не считая их, мы остались в школе последними. Я сгонял в магазинчик за мороженым. Фисташковое – моё любимое. Я обкусывал края вафельного стаканчика, размашисто со смаком слизывая открывавшийся зелёный наполнитель. В процессе случайно поймал голодный Димин взгляд и чуть не подавился. Мельком глянул на его ширинку, и показалось, что у него стоит. А в целом его настроение сегодня было приподнятым, несмотря на поздний факультатив, и парень изобиловал плоскими шуточками и ехидными комментариями на рассказы друзей. - Ярик, а Ярик! – позвал Плотников. Покой мне только снится… - Чего тебе? – я продолжал лопать мороженое и даже не повернулся в его сторону. - А ты по девочкам или по мальчикам? Одноклассники заржали и вылупились на меня. Вот сука. Это он меня об этом спрашивает? Между прочим, не я на него в подъезде набрасывался с поцелуями. Или он мстит мне за то, что я недавно отказал ему? - По девочкам, - зачем-то ответил я на эту тупость. - Как с такой пидорской внешностью можно быть по девочкам? – спросил он, издевательски скалясь, выпячивая клыки. Подло. Это задело меня, потому что наедине Дима целовал, дрочил мне и делал попытки сблизиться. А теперь при всех называет пидором. Я никогда не нападал первым. Поэтому, когда я не спеша подошёл к нему, он лишь насмешливо приподнял левую бровь, мол: «Ну, и что ты можешь мне сделать?». Передразнив его, я так же приподнял бровь и резко влепил оставшийся полустаканчик ему прямо в рот фисташковой вкусняхой. Типа «заткнись»))) Мороженое медленно поползло вниз по подбородку Димы, задев брендовый джемпер и джинсы, оставило нехилые пятна и шлёпнулось на пол. От неожиданности он застыл, хлопая глазами и глядя на свою грудь, где красовалось пятно. Народ заржал. «Лучше беги, балеринка», - послышалось из толпы. Я успел только пискнуть «Упс!» и, вняв совету, рванул от него со всех ног. Но этажом ниже был догнан, схвачен за шкирку и насильно уволочен в сортир. Плотников запихнул меня в кабинку и шагнул сам, закрывая нас. Надеюсь, не будет головой в унитаз опускать, как в американских фильмах… Он прижал меня к дверце, излучая бешеную ярость, а я не смог сдержаться, глядя на его запачканную рожу, и звонко рассмеялся. Меня оторвали от дверцы и снова впечатали в неё. - Слизывай, - грубо приказал Дима. Теперь настал мой черёд глупо хлопать ресницами. - Я серьёзно: слизывай эту хрень с моего лица. Радуйся, что с одежды не заставляю. Ещё бы я облизывал его одежду! Ничего подобного даже с его лицом делать я не собирался и задёргался: - Отвали! Пусти меня! Тогда Дима схватил в охапку мои яйца в джинсах: - Слизывай, иначе твои яйца будут всмятку, - и слегка сдавил. Я боялся не столько физической расправы с моим достоинством. Я понимал, что долго не протяну с чужой рукой, мнущей мою мошонку, и позорно возбужусь. Я несмело начал кончиком языка слизывать с его подбородка фисташковые потёки. Представляю, как густо я при этом покраснел… Дима дышал всё тяжелее, и когда я дошёл до губ, он ухватил мой язык зубами. Я вздрогнул. Глаза в глаза – искрящийся взгляд хищника, кобры, поймавшей добычу. Пожевал немного, словно угрожая, что за дерзость может и откусить, а я не смел шелохнуться. Это не могло закончиться просто. Вместе с моим языком он протолкнул мне в рот свой, и глубокий влажный поцелуй не заставил себя ждать. Мои яйца всё ещё находились в его руке, и он стал тихонько массировать их, затем пробрался мне в трусы. В этот раз я сам сообразил нырнуть к нему в ответ. Дима тут же принялся интенсивно толкаться в мой кулак, будто мучился воздержанием, по меньшей мере, год. Он наверняка уже втёр мороженое со своей одежды в меня, так как мы прижимались друг к другу, убивая даже крохотное расстояние между нами. Я бесстыдно отдавался и стонал ему в рот в этом вонючем сортире, и мне было хорошо. У него, вероятно, налажена какая-то особая связь с моим либидо, потому что штырило меня неслабо. То, как Плотников орудовал у меня между ног, как сходились в схватке наши языки, как другая его ладонь водила по моей пояснице под рубашкой, заставляло мир вокруг сжиматься до размера этой тесной кабинки, до прильнувших друг к другу наших пылающих тел. А потом сверхмощный взрыв разнёс его, образовав новую огромную вселенную с миллионами безмятежных звёзд, болтающихся в чёрном вакууме. Две самые яркие звезды смотрели прямо на меня. - Я не гей, - твердил я, задыхаясь и спуская ему в руку, - не гей… - И я, - говорил Дима, покрывая поцелуями мою шею, лицо, родинку над губой. – Но не надо бороться с собой. И со мной…