POV Ярослава
В преддверии контрольной по химии я, плохо разбираясь в предмете и не желая получить трояк в четверти, договорился с Кристиной, что она, по дружбе, подтянет меня (неблагодарным я не останусь, естественно). Ради контрольной пришлось пожертвовать на этой неделе уединением с Димой, хотя безумно хотелось повторения того единственного раза с проникновением. Я не ожидал, что это будет так кайфово – когда его член задевал во мне то потайное местечко. Теперь я понимал все прелести голубого секса. Даже боль в самом начале и после не могла затмить положительного впечатления от траха с парнем в пассивной роли. В данный момент мы сидели с Камушкиной у неё в комнате, изучая то, что превращает мой мозг в фарш, как вдруг у меня зазвонил мобильник. Это Дима, я знал, так как на него стояла особая мелодия. - Ты всё ещё с Кристиной? – он знал о её репетиторстве со мной. - Да. Мы занимаемся, - сказал я то, что и так было ясно. - Чем? Я чувствовал иронию в его голосе и решил подыграть, пояснив, как нечто, само собой разумеющееся: - Как чем? Сексом! Кристинка аж чуть со стула не свалилась, покраснев, как помидор. - Чтооо??? – раздалось разъярённое с того конца трубки. Шуточки о том, что я могу уйти на сторону, всегда приводили его в бешенство. Я позволил себе так нагло и виртуозно играть на его нервах лишь потому, что находился далеко от него, и он не мог меня достать. Вероятно, отмщение ждёт меня в недалёком будущем, но, может, мне только это и надо… Я прикалывался дальше, застонав: - Ох, Кристина, ах, да!.. Гнев и смущение окрасили лицо девушки в кроваво-красный, но всё же она не смогла не улыбнуться. - Яся, - угрожающе сказал Дима. - …Да, ммм, ещё! – не унимался я. - Ярик! – сквозь смех зашипела Крис. – Он же меня потом убьёт! Кончай цирк! - Щас кончу! – подмигнув ей, простонал я, потом не выдержал и звонко рассмеялся. Камушкина обречённо уронила лицо на ладони. - Малыш, ты дёргаешь тигра за усы… - с опасным спокойствием проговорил Плотников. - Ну, он же у меня ручной? – самоуверенно парировал я. И ожидал ответного язвительного удара или очередной угрозы, но до уха донёсся глубокий вдох-выдох и: - Хочу тебя увидеть… - Завтра в школе увидимся, - напомнил я, вмиг растеряв весь азарт и размякая от понимания того, что нужен ему. - Нет, не так. Хочу, чтобы ты был без одежды, на моей кровати, чтобы можно было протянуть руку и коснуться тебя там, где мне вздумается, прижаться к тебе и целовать… всего тебя… - Дим, остановись, - прохрипел я от непрошеного возбуждения и поспешил свернуть разговор: - Всё, мне нужно к контрольной готовиться. Вечером наберу тебя. Не знаю, слышала ли Кристина его слова. Однако возмущению её не было предела: - Ты хоть понимаешь, что твой двинутый рыцарь за это меня на копьё насадит?! К слову, она знала про ту историю, когда Дима на физкультуре вынудил Славу извиниться передо мной. И, между прочим, к Крис меня вполне можно было ревновать. Ведь изначально я запал на неё и собирался с ней переспать, как минимум. Только своему рыцарю я об этом никогда не скажу. - Не переживай, - успокоил я подругу. - Он, скорее, меня… на своё копьё… насадит, - я пошленько ухмыльнулся двузначности этой фразы. - Ой, блин, Яр! Давай только без этих шокирующих подробностей, - она замахала на меня руками, скорчив забавную физиономию.***
Как ни странно, Дима будто бы забыл про эту мою шутку и всю неделю не трогал меня, если не считать коротких поцелуев. Но в субботу после школы, придя к нему, пока Дамира у себя в салоне, я понял, что это было затишье перед бурей. Плотников прямо в прихожей вжал меня лицом в висящие куртки, загадочно-зловещим тоном предупредив: - Сегодня тебя ждёт наказание за те страшные слова про секс с Кристиной… Меня холодный пот пробрал, хоть я и знал, что это не может быть ничем опасным, и вместе с тем у меня началась эрекция от одних только его слов. Я молча пошёл в его спальню за своим наказанием. Не то чтобы я сдался совсем без боя – ему пришлось тащить меня силком. Хотя хотелось уже снять штаны и запрыгнуть в его огромную кровать. Всё-таки тот секс с Димой был просто охуенным. В комнате он без лишних слов и прелюдий скинул с меня кардиган и футболку и взялся за ширинку. Это притом, что мы ещё ни разу не поцеловались за весь сегодняшний день! Я потянулся было к его губам, но парень лихо увернулся, вонзив зубы в мою шею, и пробасил: - Нет. Это и есть наказание – трах без поцелуев? Или это только его часть?.. Спрашивать я не стал, а то не интересно будет, посмотрим, что он задумал. Я взялся за края его футболки, но Дима не дал мне её снять – сдёрнул сам. Все его движения сегодня были порывистые, резкие. Дима сорвал с меня джинсы, затем повалил на постель, предварительно свалив одеяло на пол. Молчание не было напряжённым, скорее, оно несло в себе какое-то эротическое ожидание, из него вот-вот должны были родиться наши стоны. Плотников уселся на мои бёдра и одной рукой скользнул вверх мне по груди, царапая ногтем сосок, другой рукой ухватился за мой член. Помял немного, выжимая по капле мой рассудок, и отпустил, возвращая дыханию прежний темп. Сердце неисправным метрономом отбивало неровный ритм, пока Дима сухими широкими ладонями гладил мои бёдра, торс до плеч, по рукам спустился к кистям, завёл их мне за голову и прижал к подушке. Наклонился к ключицам и принялся вылизывать их. Я забыл о наказании и тупо ловил кайф, но оказалось, что этот придурок специально усыпил мою бдительность, чтобы я не заметил, как он вынул кое-что из-под подушки. В следующую секунду на моём левом запястье со щелчком захлопнулся металлический браслет. Ой-ой, наручники? Я на такое не подписывался! А вдруг этот псих сейчас достанет из шкафа плеть, чтобы я постиг истинный смысл слова «наказание»? Я тут же подскочил: - Ты что делаешь? А ну, сними! Я повернулся на бок и попытался второй рукой раскрыть наручник. Это было ошибкой, я только подставил ему второе запястье. Мгновение – и я пристёгнут к изголовью кровати за горизонтальную кованую перекладину, причём верхнюю, к которой вынужден был тянуться, выгибаясь во всей красе, так как Плотников поставил меня на четвереньки. - Быстро отстегнул меня, долбоёб! Совсем крыша поехала?! – надрывался я, полыхая гневом, и не переставал дёргать руками. - Ругайся, сколько хочешь, - обманчиво ласковым тоном проговорил Дима, прижимаясь ко мне всем телом. – Тебе это не поможет, Ясечка. Я тебя затрахаю до потери сознания. Бля… Надеюсь, хотя бы не без смазки. Я сокрушённо промычал, ударив ладошками о треклятое изголовье, победить которое не удалось. Дима засунул масляные пальцы мне в задницу и принялся растягивать меня. Я выдал порцию новых бесполезных оскорблений: - Псих! Придурок! Отцепи, сука! Я снова задёргал руками, звеня железом. Может, цепочка на наручниках сломается? Честное слово, я тогда сомкну пальцы на его горле! И буду смотреть, как кривится его неотразимое лицо, пока он задыхается. Я его… Тут поток грозных мыслей прервал палец, нажатием на точечку простаты вливший в меня инъекцию внутривенных мурашек. Приятные ощущения значительно ослабили моё сопротивление, но не дали забыться: я не в восторге от того, что мой шизанутый парень теперь имеет тотальную власть над моим телом. А стоит у меня потому, что он ковыряется в моей заднице, но никак не потому, что я сейчас абсолютно голый прикован к кровати настоящими на вид наручниками, пойман, порабощён и принадлежу этому извращенцу, ёбаному мажору, который играет со мной, как захочет. И от этих игр я уже сам подаюсь назад, насаживаясь на его пальцы, стону с придыханием, выгибаю спину дугой, натягивая цепь браслетов, и меня засасывает в водоворот оргазма… Но полёт души резко оборвался, пальцы исчезли из моего отверстия, другие сжали основание члена, и сразу стало так пусто и так… так болезненно незавершённо, что захотелось плакать. Дима прижался грудью к моей спине, произнося: - Ещё рано. Кончишь, когда я разрешу, - и поцеловал покрытую испариной кожу. - Скотина, - устало процедил я. Отстранившись, Дима слез с кровати, чтобы достать что-то из прикроватной тумбочки. Надеюсь, презик, чтобы трахнуть меня, наконец. Я бессильно уронил голову на подушку, ощущая нарастающую боль в запястьях – металл сильно натирал тонкую кожу. Садист вернулся на прежнее место и провёл растопыренной пятернёй от шеи до копчика, больно вдавливая в мой хребет подушечки пальцев, словно сгрёб с меня что-то, наверное, остатки моей воли. Я почувствовал, как к моему анусу приткнулось что-то холодное и скользкое от смазки. Это не член в презервативе… Дима аккуратно протолкнул в меня непонятную штуку, затем послышалось жужжание, и меня изнутри защекотало. Вибратор. Вот затейник, бля… Он двигал им во мне, другой рукой поглаживая мошонку и – совсем легонько – член. Я вцепился пальцами в перекладину ниже той, к которой был пристёгнут, и снова насаживался сам, не жалея уже криков, разрывая связки. А Дима снова не дал мне кончить. После чего повторил трюк с вибратором. В очередной раз (четвёртый, кажется) не получив разрядки, я пытался отдышаться – Дима сделал перерыв, слизывая солёный пот с моей поясницы. Во мне медленно раскалённой докрасна сталью выплавлялось желание убить его. К взмокшему лицу прилипли пряди волос, и я вытер лоб о наволочку. Плечи сводило от неудобного положения, поясница и шея тоже трещали от напряжения. Но самой жестокой пыткой оказалась невозможность кончить, и я почти был готов умолять о пощаде. Почти. Вдруг тишину разрезал звонкий шлепок Диминой ладони о мою ягодицу. Я дёрнулся всем телом, потому что измученный организм сейчас был гиперчувствителен. Кожа на месте удара горела. Если бы я нормально соображал, то подумал бы, что это унизительно. Но в тот момент просто терпел. Дима хлестнул ещё раз, и я сжал зубы. После третьего удара рука нежно погладила, как бы извиняясь, и это прикосновение ощущалось так остро, словно по оголённым нервам провёл, особенно когда вместо руки я почувствовал его язык. Это было тщательно сцеженное, концентрированное наслаждение. Ласка по горячим следам боли. Мне нравилось. Пока пощёчины не посыпались на вторую ягодицу, которую впоследствии ждала та же участь, что и её напарницу. Наконец, после такой вот передышки, Дима – хвала всем богам! – раскатал презерватив по члену и погрузился в меня резко по самые яйца. Я вздрогнул, но не сдержал облегчённого всхлипа и вновь натянул до боли цепь, помогая ему трахать меня. Плотников собрал мои волосы в кулак и дёрнул на себя, отводя мою голову назад. Пальцы другой руки крепко держались за моё бедро. Он драл меня с бешеной скоростью, приговаривая в такт толчкам: - Чтоб я больше… никогда… не слышал… от тебя… таких шуток… Ты со мной, Яся… Ты только мой! Он вдалбливал в меня своё право собственности. А я не мог уже ни говорить, ни стонать, ни даже шептать. И, кончая, я безмолвно открыл рот, будто кричал, но кто-то выключил звук. Наверное, такую агонию испытывает человек, в мозгу которого взрывается тромб. Долгожданный сладкий оргазм тёк по моим жилам, затоплял сознание. Я потерялся. Реальность казалась виртуальностью. То ощущение, когда промучился бессонницей всю ночь, а под утро забылся в каком-то мутном беспамятном сне, вот это ощущение, усиленное в сотню раз, охватило меня. Это было нечто сверхвосхитительное, неописуемое. Астрал. Я никогда не терял сознания, даже когда Лёша в первый раз жестоко избил меня. Но после этого невероятного по своей мощи оргазма я, видимо, уплыл куда-то, потому что в реал меня вернул Дима, шёпотом ужаснувшийся: - Блядь! Сил открыть глаза и посмотреть не было, но я чувствовал, что он освободил одну мою руку из браслетов, затем вторую, бережно выпрямил затёкшие конечности, и я снова не удержал облегчённого всхлипа – вышло плаксиво, как у рыдающего ребёнка, сделавшего судорожный вдох сквозь слёзы. - Тише, вот так, - Плотников подул на пострадавшие запястья и невесомо приложился к ним губами. – Ясь, прости, не думал, что так будет, - надломленно говорил он, всё целуя и целуя мои руки. – Надо было взять девчачьи. Кроме этих, там были ещё обёрнутые красным пушком. Я улыбнулся. Наручники с красным пушком – это, скорее, реквизит для дешёвого порнофильма. Простые металлические, на мой взгляд, круче. Но чтобы это сказать, нужно было разомкнуть налитые неподъёмной тяжестью губы и пошевелить окаменевшим языком. Было такое ощущение, будто рот, глаза и вообще весь я, как та звезда (или что-то там, не помню), про которую нам как-то рассказывали на физике: что если зачерпнуть её чайной ложкой, то такой кусочек будет весить на Земле несколько миллионов тонн… - Яся, надо в душ, - раздался рядом голос Димы, я никак не среагировал. – Малыш, надо помыться и обработать ранки, вставай. Он просунул руку мне под лопатки и приподнял меня с подушек. Пришлось открыть глаза. Тут же увидел перед собой встревоженный карий взгляд, и моих губ нежно коснулись его. Он убрал налипшие мне на лицо пряди за уши и поцеловал ещё раз. - Всё хорошо? – я слышу по его дрожащему голосу, что он чувствует себя жутко виноватым и боится, что после этого я уйду от него. Я не говорил Диме о своих чувствах, возможно, поэтому он так трясётся в такие моменты, опасаясь, что зашёл слишком далеко, и я больше не выдержу с ним. Он просто не был на моём месте и не может представить, как один этот оргазм окупает все его сегодняшние грубости. Кроме того я верю, что Дима на самом деле знал границы, и если бы я на полном серьёзе дал понять, что уже не могу, то он бы прекратил. - Солнышко, пожалуйста, скажи что-нибудь, - взмолился Плотников. - Ты меня действительно до потери сознания затрахал, ты в курсе? – наконец, после паузы заговорил я. - И… как? – он ещё не понял, я его упрекаю или хвалю. - Охуенно! Я даже слов не подберу. Это стоило пары синячков… - улыбаясь, я опустил взгляд на руки, и тут же перестал улыбаться, поражённо присвистнув: - Ого! - Да, там не пара… - поник Дима. Наручники просто исполосовали мою кожу, вокруг запястий очертились широкие красные линии, было много царапин, некоторые покрылись засохшей кровавой корочкой. Только теперь, увидев это своими глазами (и когда послеоргазменная нега уже выветрилась из меня), я почувствовал боль. - Прости, малыш, прости, - снова зашептал парень, уткнувшись в моё плечо. – Такого больше не повторится, клянусь. Я выброшу эти железки! «Прости» - самое популярное слово, которое я от него слышу. Не считая «Яси», разумеется. Я провёл по его волосам, остановив ладонь на затылке, и Плотников поднял голову, глядя на меня с надеждой на прощение. Я накрыл его губы своими. В душевой кабинке Дима устроился позади меня, чтобы я мог прислониться к нему спиной, включил горячую воду и, выдавив дезодорированного свежего геля на руку, принялся растирать его по моей коже. Я расслабленно откинул голову ему на плечо и закрыл глаза. Так было хорошо, что хотелось мурчать, как разморённый, наглаживаемый хозяином пушистый кот. Плотников прижался губами к моему виску и потёрся ими, шепча: - Яська… Любимый мой мальчик… Это нежное обращение вызвало во мне волну тепла и широкую улыбку. Я повернул голову к его лицу, и в мою улыбку впечатался поцелуй, на который я охотно ответил. - Дим, не выбрасывай наручники, - прервавшись, попросил я. - Я думал, ты боишься боли и у тебя что-то наподобие фобии, - удивился парень. – Или в следующий раз ты планируешь меня ими приковать? - Нет, тебя я приковывать не собираюсь, - глухо засмеялся я, вновь укладывая голову и закрывая глаза, а руки Димы продолжили намыливать меня. – Мне интереснее быть по ту сторону. Мне… мне даже понравилось… если немножко. Я сейчас признавался в этом даже больше самому себе. Сегодняшний секс был умопомрачительным, но он бы не был таким без длительных мучений и наручников, наличие и ощущение которых синтезировало адреналин в крови, а боль и власть другого человека множили его, смешивая особую эмульсию оргазма. И за последние два года я вытерпел столько боли, что, возможно, мозг в качестве защитной реакции научился трансформировать её в удовольствие, наслаждаться ей. Или дело было в том, что это Дима… - И я боюсь не боли как таковой, а… агрессии, - я попытался выразить свой страх как можно точнее, не выворачивая при этом грязное бельё своей семьи, ведь мою фобию породил именно брат. – Я боюсь драк и ударов от кого-то, кто сильнее и ослеплён яростью. Понимаешь? Плотников тяжко вздохнул, приняв мои слова в укор себе: - Ты когда-нибудь простишь меня? Это было сказано не с раздражением, а с неприкрытым отчаянием, мольбой, раскаянием. Неужели совесть его так грызёт? - Не знаю, - сказал я, и пока мой парень не скатился в депрессию, добавил следом: - Мне кажется, я уже. Я почувствовал, как сзади расслабилось, отпустив напряжение, его тренированное тело. Дима крепко обнял меня, обхватив и вжав в себя. Я положил свои руки сверху на его, переплетя наши пальцы, и несколько минут мы просто стояли молча под водопадом, обнявшись. Потом я попросился поспать пару часиков, ибо до дома в таком состоянии не доберусь. Дима только сказал мне одеться на случай, если Дамира вернётся с работы чуть раньше, чтобы она не застала в комнате сына его друга обнажённым. Он обработал и перевязал мои запястья, и я, посмеиваясь над бинтами, заметил, что теперь похож на суицидника-неудачника. Плотников шутку заценил и в завершение процедуры одарил мои ладони мягкими поцелуями. Затем накрыл пледом моё затраханное тельце, пригрозив шутливо: - И чтобы контрольную эту написал хорошо, понял? Иначе я заподозрю, что всё-таки не тем вы с Кристиной занимались… Я хихикнул, угукнув, и позволил сну овладеть моим измотанным организмом.