Kinks & Curiosities

— Хороший мальчик, — произносит Сокджин, проводя пальцами по волосам Чонгука. — О, ты так хорошо стараешься ради меня, детка. Единственный отклик Чонгука — тяжёлое дыхание на ухо, прижимаясь к чужой шее, раздвигая колени чуть шире и вбиваясь в тело Сокджина чутка интенсивнее. — Ох, дорогой, — выдыхает Сокджин с улыбкой. Ему нравится, каким становится Чонгук, когда он позволяет ему — привязывает его к столбикам их кровати, столь невесомо пробегается пальцами по стволу члена, пока по его щекам не бегут слёзы, а губы не искусаны до красноты и голос не ломается от перенапряжения. Сокджин заставляет Чонгука смотреть, пока сам разрабатывает себя пальцами, целует ярко-красную головку его члена, оттягивая время до тех пор, пока Чонгук не попросит позволить его трахнуть, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Иногда Сокджин оставляет его связанным, объезжает его член и заставляет парня умолять ускорить темп, держа на грани по полчаса или дольше от того, чтобы кончить. Но чаще дольше, чем нет, таковы уж предпочтения Сокджина. — Вот так, — говорит Сокджин, оставляя маленькие поцелуйчики на его волосах, обнимая за плечи, пока не чувствует, как вспотевшая грудь Чонгука прижимается к его собственной. — Ты так славно ради меня стараешься, детка… — Хён, — скулит Чонгук. Он вертит бёдрами, пока его член настолько глубоко внутри Сокджина, что тот может ощутить, как твёрдое пластиковое эрекционное кольцо проезжается по коже. Они оба в прошлом провели много времени за экспериментами — достаточно, чтобы Сокджин знал, что некоторая стеснённость мешает Чонгуку кончить, пока тот трахается, но не делает это невозможным. — Я хочу кончить. Сокджин цокает языком. Он проводит руками по волосам Чонгука, даже когда откидывается обратно на матрас, выгибая поясницу, чтобы Чонгук мог трахать его под другим углом. — Не сейчас, детка, — отвечает он, сгибая пальцы на затылке Чонгука, голос дрожит, когда парень сильнее вколачивается в него и выскуливает отчаянный, но едва различимый протест. — Продолжай трахать своего хёна, ладно? Чонгук снова хнычет, прижимаясь к Сокджину и покрывая поцелуями его шею. Вымаливая. Сокджин хватает Чонгука за волосы и тянет. — Веди себя прилично. Чонгук под давлением наклоняется вперёд, медленно моргая расфокусированным взглядом. Сокджин пользуется минуткой, чтобы отдышаться, пробегаясь языком по собственным губам. Такой вот Чонгук прекрасен: затрахавшийся и отчаянный, плывёт как в тумане по грани, едва ли остался намёк на паршивца, которым он являлся в начале их сессий. Сокджин улыбается сам себе. Он снова натягивает волосы Чонгука. — Ты будешь славно себя вести? Чонгук судорожно вздыхает. — Да, — отвечает он. А после врезается бёдрами в Сокджиновы, не́мощно и отчаянно. — Я буду вести себя хорошо. Сокджин мычит. — Хороший мальчик, — ласковым голосом произносит он. Чонгук прикусывает нижнюю губу и крепко зажмуривает глаза, и Сокджин не может не улыбнуться самому себе. — Давай, — твердит он, подталкивая Чонгука вперёд одной пяткой, лежавшей на спине парня. — Ты можешь жёстче, давай. — Я… По лбу Чонгука скользил пот толстым блестящим ручейком, тёмная дорожка из засосов, простирается по шее, начинаясь там, где Сокджин целовал его ранее. Сокджин уселся у него на коленях, держа затылок Чонгука в широких ладонях, и так сильно кусал его, оставляя гематомы, что стоны Чонгука звучали почти как крики, пока парень не стал под ним извиваться, когда у него настолько сильно встал. — Давай, — подначивает Сокджин, скользя пальцами вниз по шее Чонгука. — Мой малыш может выебать меня ещё сильнее, не так ли? Он запечатлевает несколько поцелуев на шее Чонгука поверх темнеющих синяков. — Хён, — говорит Чонгук. Его голос ломается в процессе. — Хён, я сейчас кончу, если я… Сокджин хмыкает, притягивая Чонгука ближе и целуя вдоль ушной раковины. — Но мне так хорошо, когда ты трахаешь меня, Чонгуки. Низкий, нуждающийся звук вырывается наружу из Чонгуковой глотки. — И я не сказал, что ты можешь кончить, да ведь? Голос Сокджина высокий, лёгкий. Он не может перестать усмехаться, когда Чонгук извивается, безмолвно скулит, потому что Сокджин точно уверен, что его мозг почти не понимает смысл слов в тот конкретный момент. — Нет, хён. — Совершенно верно. — Сокджин скользит пальцами по волосам Чонгука, лаская его, словно животное. — Так выеби меня, детка. Чонгук скулит и снова вскидывает бёдра вперёд. Он опирается всем своим весом на локти и дышит в шею Сокджина — он, должно быть, уже устал, его мышцы болят от столь долгого нахождения в одной позе, а затем он вкладывает все усилия, чтобы оттрахать Сокджина. — Хорошо. Он снова вколачивается бёдрами вперёд. — Хорошо, хён, я сейчас… Сокджин шикает на него, обнимает за плечи. — Вот так, — произносит он. Одышке Чонгука уступает скулёж и наоборот, его голос становится высоким и требовательным, таким напряжённым, таким отчаянным, но он по-прежнему хочет настолько прекрасно стараться для Сокджина. — Вот так. Сокджин снова выгибает спину, опуская ступни на матрас, чтобы встречать все толчки Чонгука. — Вот так, ох, блять, детка, так здорово, да… Чонгук низко гортанно мычит. Звучит почти как рык. Сокджин садится на него и хватает за волосы, дёргая голову вверх. Скулёж Чонгука отдаёт криком. — Мой малыш заставит меня кончить, да? Чонгук отчаянно кивает. — Да, — хрипит он. — Да, я заставлю… я смогу… Сокджин отталкивается, опираясь на его плечи. Дыхание учащается, пот течёт по шее и задней стороне коленей. — Сядь прямо, любимый. Чонгук с трудом привстаёт на коленях. Он не колеблясь хватает Сокджина под бёдра и тянет чуть ближе к себе. (Может, он и малыш Сокджина, но он сильный малыш, думает Сокджин с глуповатой усмешкой). Чонгук снова начинает его трахать, прежде чем ему удаётся обхватить рукой собственный член. Чонгук прикусывает свою нижнюю губу и сжимает талию Сокджина. А тот гладит ладонями вниз по рукам Чонгука, бормочет, какой Чонгук хороший мальчик, насколько он прекрасен, как усерден ради Сокджина, — прежде чем его рука скользит вокруг собственного члена. — Ох, ёбаный нахуй, Чонгук, прямо здесь, да, так хорошо… — Сокджин чувствует, как в нём нарастает оргазм, выжимая воздух из груди и скручиваясь внизу живота… И затем Чонгук прикусывает нижнюю губу и останавливается. — Чонгук, — рявкает Сокджин, шлёпая по плечу Чонгука. — Я сказал тебе остановиться? Дыхание Чонгука такое учащённое, что заставляет сердце Сокджина пропустить удар. — Н-нет. — Его голос дрожит, его мышцы напряжены, и выражение на его лице такое жалкое, Сокджину почти хочется пожалеть его. Он скребёт ногтями по рукам Чонгука, оставляя яркие красные рубцы. Чонгук визжит, как побитый щенок. — Тогда не останавливайся. — Прости, — верещит Чонгук. Его так трясёт, ему так хочется, на глаза навернулись слёзы, потому что всё, чего он хочет, — заставить Сокджина чувствовать себя хорошо, но он знает: — Я сейчас… хён, мне очень жаль, я так близко, я не могу… Сокджин давит пяткой в спину Чонгука, толкая его вперёд. Сокджин играет со своим членом и подталкивает Чонгука, пока тот не ускоряется сильнее и жёстче, пока не прикусывает свой язык, а по щекам не пробегают несколько дорожек слёз, задушенные звуки вырываются из горла, когда он пытается остановить оргазм… — Не смей, — говорит Сокджин. Он проводит большим пальцем по головке своего члена, сильнее сжимает и проезжается всем кулаком по складке чуть ниже головки, чувствуя, как пальцы на ногах подгибаются, потому что из-за Чонгука просто так охуенно хорошо внутри. — Не… я близко, не смей, Чонгук… Чонгук вгрызается в губу, и как только Сокджин кончает, он издаёт рваный еле уловимый всхлип и падает на грудь Сокджина. — Ебать, — констатирует Сокджин. Чонгук испускает звук, немного похожий на хныканье, но в основном — на всхлип. Одна из рук Сокджина всё ещё зажата между ними, поэтому Сокджин другой проводит по волосам Чонгука и вниз по плечам. — Эй, малыш, всё в порядке. Ты так прекрасно потрудился ради меня, да? — Чонгук кивает. Что-то тёплое и мокрое скользит вниз по груди Сокджина. Он успокаивающе произносит ш-ш-ш, целует его висок. — Хочешь использовать своё стоп-слово, детка? Чонгук качает головой. — Нет, — отвечает он. Слово звучит еле слышно. Сокджин обнимает Чонгука за плечи и сжимает его так крепко, что может почувствовать, как из парня выходит немного воздуха. — Ты в порядке? — спрашивает Сокджин. — Ага, — говорит Чонгук. Сокджин чувствует, как тот сдвигается, задыхается, когда член выскальзывает из него и размазывает семя о бедро. — Я хочу… продолжить? Сокджин утыкается лицом в волосы Чонгука. — Да? — он спрашивает. Чонгук сжимает губы. — Да, пожалуйста, — он отвечает. Сокджин целует его макушку. — Хорошо, детка, — говорит он. Есть что-то в том, каким становится Чонгук, когда Сокджин третирует его — уступчивым, маленьким, немного тихим. Сокджин знает, что в своей повседневной жизни Чонгук менее явно хочет угождать, не особенно заботясь о том, что о нём думают другие. Но Сокджин знает, что ему нравится чувствовать себя любимым. Любит всеобщее внимание. И то, насколько Чонгук этим наслаждается, насколько желает, просто — невероятное доставляет удовольствие. Он толкает Чонгука обратно на матрас и садится на его живот. Влажный кончик его члена невесомо проезжается по пояснице Сокджина. — Ты мой хороший мальчик, ты же знаешь это? — спрашивает он дразнящим голосом, когда дёргает за верёвки, которые ещё двадцать минут назад удерживали Чонгука у изголовья кровати. Чонгук кивает, кусая нижнюю губу. — И ты так хорошо поработал. — Сокджин крепко завязывает узлы вокруг запястий Чонгука, прежде чем погладить его по волосам, спускаясь по груди. — Но ты же знаешь, как стать ещё более хорошим мальчиком для меня? Глаза Чонгука широко распахиваются, руки слегка дрожат, когда он поворачивает запястья, чтобы ухватиться за веревку, привязывающую его к изголовью. Сокджин улыбается, наклоняясь над Чонгуком, чтобы вытащить вибратор-пулю из верхнего ящика прикроватного столика. Он щёлкает выключателем, и тот включается в его руке, жизнерадостно прыгая на расстоянии нескольких сантиметров от носа Чонгука. Сокджин наклоняет голову и позволяет Чонгуку пялиться на него долгие, долгие несколько секунд, прежде чем пикирует им на бёдра Чонгука и пробегается кончиками пальцев по ярко-красной складке на члене парня. — Я собираюсь использовать его на тебе, малыш. — Чонгук выглядит слегка так, словно заплачет. — Не кончай.