Kinks & Curiosities

Все тело Юнджи дрожит, когда она заправляет пластиковые кончики ободка за уши и тянет сама его назад. Она аккуратно выравнивает аксессуар, у неё перехватывает дыхание. Она тянет назад ровно настолько, чтобы чёлка могла свободно выскользнуть, и несколько раз взъерошивает прядки, пока чёрный пластик ободка не скрывается за локонами её волос, и всё, что она может разглядеть в зеркале, — пушистые чёрные ушки, выглядывающие из-под её стрижки-пикси. Мягкий румянец заливает её лицо. Конечно, было неловко просить об этом Хосока, но когда она стоит перед зеркалом и смотрит на себя — мягкие, упругие груди поднимаются и опускаются при дыхании, румянец расползается по бледной коже от щёк до ключиц, соски покраснели тёмно-красноватым с коричневым, и, если она чуть-чуть повернётся в сторону, то сможет разглядеть мягкий чёрный материал пробки от хвоста, выглядывающий из разреза её трусиков сзади — она понимает, что от этого лишь более неловко. Юнджи краснеет ещё сильнее, на секунду закрывая лицо руками и издавая разочарованный тихий стон. Хосок сидит в их гостиной — если она сосредоточится, то сможет разобрать звук телевизора, тихо урчащего на заднем плане, — и он ждёт её. Она должна позвонить ему, когда будет готова, и тогда начнётся ролевая игра. Юнджи делает глубокий вдох и оглядывается через плечо, чтобы убедиться, что её телефон всё ещё аккуратно лежит на тумбочке их большой кровати рядом с фиолетовым небрендовым Hitachi. Она снова поворачивается к зеркалу, ещё раз щёлкает поясом своих розовых кружевных трусиков по бёдрам, прежде чем, шаркая ногами, добредает до кровати. Вся её грудь содрогается, когда она тянется к своему вибратору, пальцы дрожат, когда она скользит кончиками по кнопкам. Она знает, что ей нужно сделать, чтобы воплотить эту фантазию в жизнь — точно знает, чего хочет, потому что думала об этом почти тысячу раз, прежде чем рассказать об этом Хосоку. И дело не в том, что ей недостаёт опыта кончить самой… не это самое смущающее. Она медленно крутит обручальное кольцо вокруг безымянного пальца, проводя большим пальцем по потёртому металлу. Её сердце трепещет в груди, под языком собирается слюна. Просто так неловко. Она доверяет Хосоку свою жизнь, не говоря уже о её странных ебанутых кинках, но она по-прежнему чувствует себя… уязвимой. Нервничающей. На самом деле у неё нет для этого никаких причин, но спокойнее от этого не становится. Сделав глубокий вдох и стиснув зубы, Юнджи делает всё возможное, чтобы развеять эти мысли. Это её фантазия. Хосок любит её. Всё будет в полном порядке. Она переключает вибратор на самую низкую скорость, прикусив одну губу между зубами. Сначала она осторожно прикасается им к одному из своих сосков. Она прикусывает нижнюю губу зубами с приглушённым тихим стоном — ей нужно возбудиться, быть на пределе, она хочет быть такой мокрой, чтобы Хосок мог провести пальцами по внешней стороне её трусиков, и его пальцы стали влажными. Она чувствует, что немного возбуждается, просто думая об этом, вибрации сотрясают её грудь так, что ей хочется извиваться. Юнджи осторожно поднимает пальцы, чтобы на мгновение зажать другой сосок между большим и указательным, прежде чем переложить вибратор в другую руку. Она не может кончить, не собирается кончать, но ей нужно загнать себя до такой степени, чтобы она чувствовала, как впадает в отчаяние от разочарования. Они с Хосоком много раз играли с отсрочкой оргазма — ей это чертовски нравится, нравится, когда её дразнят и подталкивают к краю снова и снова, только для того, чтобы у неё вырвали обещанный оргазм, — и она чувствует, как у неё сводит живот от одной только мысли. Юнджи откидывается на матрас, стараясь не слишком сильно давить на ушки. В качестве эксперимента она скользит пальцами вниз, чтобы прикоснуться к себе через материал трусиков. Они мягкие… что-то вроде искусственного шёлка, Юнджи почти уверена, — а ещё она чувствует собственное тепло через материал, пальцы становятся скользкими. Она вздыхает, улучив момент, чтобы просто прижаться тыльной стороной ладони к себе и потереться о неё, прежде чем скользнуть головкой вибратора вниз по рёбрам и по небольшому углублению пупка. Она прикусывает губу и останавливается на мгновение, прежде чем прижаться к выступу лобковой кости и позволить вибрациям сотрясать её кожу, дразня чуть выше клитора. Юнджи стонет, прикусывая губу и стараясь не вдавливать голову в матрас, чтобы не испортить причёску, чёрт возьми… Она убирает вибратор как раз тогда, когда желание застонать подступает к её горлу. Она со вздохом выключает его, пот стекает по коленям, а желание кончить скручивается глубоко в животе. Она стонет, переворачиваясь на живот и утыкаясь носом в одеяло, грудь поднимается с одним… двумя… тремя вдохами, прежде чем она снова переворачивается, включает вибратор и прижимает его прямо к своему клитору. Крик вырывается из её горла прежде, чем Юнджи успевает хоть как-то его остановить. Её бёдра приподнимаются над кроватью, и она пытается заставить себя замолчать, кусая губы, но ощущения такие сильные, что почти перерастают в боль, пальцы на ногах подкручиваются, колени дрожат, и как раз в тот момент, когда она чувствует, что её тело вот-вот разразится болезненным оргазмом, она отрывает от себя вибратор. Она отбрасывает его куда-то на кровать и долго смотрит на себя сверху вниз. Её груди поднимаются и опускаются в такт движению грудной клетки, соски затвердели, а живот покраснел. Юнджи снова просовывает пальцы между бёдер, оттягивая материал трусиков в сторону, чтобы хоть чуть-чуть погрузить кончики пальцев в свой вход, лишь настолько, чтобы слегка почувствовать растяжение. — Блять, — бормочет Юнджи. Вибратор продолжает жужжать где-то у неё над головой — она забыла его выключить — и она в отчаянии сжимает бёдра, подсознательно пытаясь заставить свои пальцы скользнуть глубже внутрь себя, даже когда делает ровный вдох и отказывает себе в удовольствии. Такие вещи требуют контроля. Прошло много времени, прежде чем Юнджи смогла набраться терпения, чтобы научиться делать это с собой — прошло несколько лет, в течение которых не было ничего, кроме неудовлетворительных, слишком быстрых оргазмов, прежде чем она поняла как растягивать его, как доводить себя до отчаяния и нужды, заставлять себя кончать так сильно, что терять сознание в постели, пока её нижнее бельё всё ещё где-то на бёдрах. И Юнджи странным образом гордится собой из-за этого. Она знает, как доставить себе хороший оргазм, и она рада, что это умение она развила задолго до того, как вышла замуж. Видит Бог, потребовалось достаточно времени, чтобы научить Хосока, не говоря уже о том, чтобы попытаться разобраться в этом самой, когда в этом замешан член. Она поворачивается на бок, оставляя одну руку прижатой к вульве, в то время как другая нащупывает вибратор. На её лбу и затылке уже выступил пот, и это хорошо — лишь добавляет огня фантазии. Когда Юнджи убирает от себя руку, она вытирает пальцы о бёдра. Отчего ей от себя немного отвратительно, немного грязно и отчаянно, когда она прижимает вибратор к своему клитору всего на несколько секунд. Она оставляет его там достаточно надолго, чтобы один быстрый вдох спустя опустить головку вниз и прижать её к своему входу через ткань. Юнджи рычит, её бёдра напрягаются и рефлекторно сжимаются вокруг собственной руки, когда она качает головой взад-вперёд. Влага струится сквозь ткань её трусиков, когда она представляет, как нажимает на округлую головку, пока не почувствует, что та начинает растягиваться вокруг неё, пока та полностью не проскользнет внутрь неё, и она почувствует, как вибрации сотрясают её таз, и… Юнджи поворачивает голову в сторону, впиваясь зубами в матрас, и стонет. — Бля, — бормочет она, её глаза закрываются. Её бёдра подрагивают, когда она поднимает вибратор, чтобы снова подразнить свой клитор, пробегая по этой области лёгкими, неудовлетворяющими кругами, позволяя ногам приподниматься над матрасом, а бёдрам содрогаться от напряжения. Она прикусывает собственную губу, когда протаскивает головку вниз мимо своих половых губ и вдавливает её в промежность, и, чёрт возьми, она чувствует вибрации не только во влагалище, но и через толстую пробку, находящуюся в её заднице, вся её грудь чертовски вздымается, и, боже, она хочет кончить… Она резко садится, выдвигает верхний ящик своего прикроватного столика и бросает вибратор внутрь, прежде чем выдернуть телефон из зарядного устройства и повозиться с экраном, пока ей не удаётся набрать номер Хосока. — Алло? — он отвечает. — Хосок, — говорит она, дыхание становится быстрым и резким. Она проводит одной рукой по животу и вверх по груди, прежде чем грубо схватить одну из своих сисек и завизжать в динамик. — Ты мне нужен. Она слышит это, когда у него перехватывает дыхание. — Правда? — спрашивает он медленным и дразнящим, низким рокочущим голосом. Она может услышать его в другой комнате, если закроет глаза и сосредоточится, но старается этого не делать. Пытается позволить фантазии укрыть её, словно одеялом. — Зачем я тебе нужен, детка? Она чувствует, как из её горла вырывается разочарованное рычание. — Ты знаешь зачем… ты знаешь. Румянец заливает её щёки. Она перекатывает сосок между большим и указательным пальцами, слегка дёргая его и в отчаянии прижимая бёдра друг к другу. — Что такое? Юнджи не может удержаться и не корчиться на матрасе, смущение горячим потоком стекает с её лица на грудь, она пытается сопротивляться желанию прикоснуться к себе и довольствоваться тем, что так плотно прижимает бёдра друг к другу, что чувствует, как её клитор сжимается между половыми губами. — Хосок, — говорит она, голос срывается в отчаянный, пронзительный вой. — У меня течка. — Ох, — произносит он, его тон становится выше от веселья. И Юнджи не совсем уверена, потому ли это, что он играет свою роль, или потому, что его забавляет сама фантазия, но Юнджи всё равно. Её бёдра дёргаются, и она перекатывается на живот, позволяя себе качнуться вперёд на матрасе. Это раздражает её лишь сильнее. — Кто там тебе нужен, ещё раз? Юнджи скулит, поджимая под себя свободную руку и сопротивляясь желанию закричать от разочарования. Желание кончить прокатывается по её телу, настойчивое, как раскаты грома в разгар ливня, острое, как треск молнии. — Альфа, — скулит она в динамик. — Альфа, мне нужно… ммм… — Она обрывает себя, прижимая руку ко рту, бёдра выпячиваются вперёд, а грудь напрягается. — Мне нужен твой узел. Это унизительно. Она уверена, что позже Хосок будет высмеивать её за это, но в данный момент ей было наплевать. Хосок хихикает, низко и глубоко. Далеко от того, как он обычно ведёт себя во время секса, вся харизма и дурацкий юмор, которые заставляют Юнджи чувствовать нежность и любовь, но так… так тоже хорошо. Очень, очень хорошо. — Хорошо, Юнджи, — говорит Хосок. — Я иду. А потом связь обрывается. Юнджи стонет от разочарования, небрежно бросая свой телефон на другую сторону кровати, в то время как она прижимается лицом к матрасу, просовывая одну руку между животом и простынями, пока не может прижать пальцы к своим половым губам, и… Её телефон падает с края кровати и с грохотом на пол. — Чёрт, — бесстрастно бормочет она. Она даже не потрудилась поднять глаза, впиваясь зубами в простыни, пока туго натягивает ткань на свой клитор и тщетно пытается прижаться к нему, голос срывается на рыдания, потому что ей так приятно, но в то же время чертовски больно… Дверь в спальню со скрипом открывается, и Юнджи чуть не выпрыгивает из своей кожи. Она поворачивает голову в сторону, едва чтобы разглядеть Хосока, стоящего в дверном проёме, высокомерно вздёрнув подбородок, кожаная куртка свисает с его плеч, и… это интересно. Сегодня на нём её не было. — Оу, — говорит Хосок. Он улыбается, склонив голову набок. — Моя омега представляет себя мне. Мило. Юнджи ворчит что-то почти неразборчивое в матрас, прежде чем полностью распластаться, будто хочет перевернуться на спину. Но прежде чем она успевает это сделать, руки Хосока уже на её бедрах, заставляя со скрипом встать на колени. — Нет, — говорит Хосок. Он прижимается бёдрами к её заднице, стоя рядом с кроватью, и, о боже, он уже возбуждён. — Хочу тебя вот так. У Юнджи перехватывает дыхание. Хосок хихикает, грубо впиваясь пальцами в её бёдра, пока она извивается, вытягивая руки над головой, чтобы запутать пальцы в простынях. — Вот она моя милая омежья сучка, — рычит Хосок. Он наклоняется над ней, хлопая ладонями по кровати по обе стороны от её плеч, и ведь он намного крупнее, прижимается носом к её затылку, кожа его куртки скользит по её плечам. — Отчаянно нуждающаяся в моём узле. Щёки Юнджи пылают. Она не знает, как Хосок может такое произносить, не скручиваясь от смущения. — Альфа, — тихо бормочет она. Она чувствует его член сквозь грубую ткань джинсов и не может перестать думать о нём внутри неё, как её оттрахают по полной программе, у неё кружится голова от того, как охеренно сильно она, блять, этого хочет. Она впивается ногтями в простыни, когда прижимается к нему, хныканье гортанными звуками вырывается из неё. — Пожалуйста. — Пожалуйста, что, детка? — Хосок открывает рот и впивается зубами в её плечо, внезапно прикусывая так, что Юнджи кричит и извивается под ним. Он собственнически проводит руками по её бокам, проводя ногтями от рёбер вниз к бёдрам, прежде чем снова поднять вверх, чтобы потянуть её за соски, а затем он… он толкает бёдра вперёд, и Юнджи стонет, длина его члена твердеет под материалом джинсов. — Зачем тебе нужен твой альфа, а? — Трахни меня, — выдыхает Юнджи. Она прижимается к нему в ответ, вся в разрушенном отчаянии. — Пожалуйста, альфа, пожалуйста, мне нужно… — Её голос срывается, когда Хосок отводит свои бёдра назад и прижимает их к её собственным, заставляя её качнуться на несколько сантиметров вперёд. — Мне это нужно, пожалуйста, я… Она обрывает себя, когда Хосок снова впивается зубами в её шею и сосёт, проводя зубами и языком по этому месту, пока Юнджи не убедится, что он оставил след. — Моя великолепная маленькая омега, — шипит Хосок. Он просовывает пальцы за пояс её нижнего белья, пытаясь стянуть его вокруг хвоста, прежде чем сдаться и разорвать пополам, и… Юнджи понимает, что они всё равно уже испорчены из-за маленькой дырочки сзади, и это того стоит, потому что у неё перехватывает дыхание, когда Хосок дёргает их вниз по её бёдрам, прежде чем опуститься на колени и прижаться ртом к киске Юнджи. — Такая влажная для меня, — бормочет он, его горячее дыхание касается кожи Юнджи. — У меня течка, — говорит она ворчливым и приглушённым матрасом голосом. Хосок только мурлычет, поднимая хвост, чтобы оставить его лежать на её спине, прежде чем скользнуть пальцами внутрь неё. Юнджи пищит, прикусив губу. Она не может удержаться от того, чтобы прижаться к нему в ответ, даже когда его пальцы уже погрузились в неё по самые костяшки, её клитор пульсирует, а грудь дрожит. — Отчаянная, — говорит Хосок. Он поворачивает руку и проводит большим пальцем по её клитору, вызывая у неё слабый всхлип. — Просто хочешь, чтобы тебя покрыли, да? Он впивается зубами в мякоть её бедра, прежде чем Юнджи успевает ответить. Она сжимает простыни в кулаках, визг вырывается из её легких, когда она отчаянно вцепляется в руку Хосока, бормоча что-то в основном бессвязное о том, что да, чёрт возьми, пожалуйста, наполни меня — и на долю секунды она действительно верит, что она такая же отчаянная, как и в своих фантазиях, нуждается в этом так сильно, что умрёт, если не получит. Она чувствует, как всё её тело расслабляется от облегчения, когда слышит звук расстегивающейся молнии Хосока. Он хихикает, когда несколько раз шлёпает её по киске, звук влажный и непристойный, и по губам Юнджи и её бёдрам стекает что-то скользкое, а в следующий момент Хосок вытирает пальцы о её задницу. — Блять, — пищит Юнджи. Она чувствует пальцы Хосока на своём затылке, толкающие её вниз, прежде чем она чувствует, как головка его члена дразнит её клитор. Она покачивает бёдрами, отталкиваясь от него, но он только сильнее вдавливает её лицо в матрас. — Омежья сучка, — шипит Хосок резким и жестоким голосом. Холодная дрожь пробегает по спине Юнджи. — Я наполню тебя своей спермой до отказа, — продолжает он, поднимая головку своего члена над её входом, а затем снова опускаясь, дразня, пока Юнджи не чувствует, как желание закричать от разочарования разгорается в её груди. — Потому что это всё, на что ты годишься, да? Затрахать тебя, пока ты не наполнишься спермой, забеременеешь от меня, Юнджи? — Она стонет под ним, сердце бешено колотится у неё в груди, бёдра отчаянно извиваются, когда она пытается снова насадиться на его член. Хосок только смеётся, протягивая руку, чтобы грубо шлёпнуть её по клитору. — Будешь хорошей мамочкой для меня, Юнджи? Вся её грудь содрогается от рыданий. — Умоляй меня об этом, омега. — Хосок прижимает головку своего члена к её входу — Юнджи чувствует его, влажный и тёплый, прижатый к ней. — Умоляй меня покрыть тебя. — Пожалуйста. — Юнджи чувствует, как она рыдает, грудь сдавливает что-то, очень похожее на панику, но более отчаянное, более голодное. — Пожалуйста, покрой меня альфа, пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, мне это нужно, пожа… Юнджи обрывается с криком, когда Хосок одним длинным ударом входит внутрь. Она подтягивает руки ближе к себе, пальцы ног подгибаются, мышцы сжимаются, когда Хосок заполняет её, и прежде, чем она даже понимает, что происходит, тугая спираль, сидящая в основании её живота, лопается, и она сжимается вокруг него, крик переходит в вопль, когда Хосок трахает её, и она… — Детка, — смеётся Хосок. Он нежно проводит ладонью по изгибу её спины. — Ты только что кончила? Юнджи может только издавать тихие, отчаянные звуки в ответ. — О, детка, — смеётся Хосок. Он не звучит злобно или насмешливо, но искренне забавляется. Как будто он любит ее. А он действительно любит её. — Ты… — Продолжай, — невнятно произносит Юнджи, мотая головой из стороны в сторону на простынях. У неё кружится голова, всё тело покалывает. — Пожалуйста, продолжай, хочу выносить твоих деток, альфа. Хосок снова смеется. — Хорошо, — говорит он. — Омега. Юнджи так чертовски сильно его любит.