Садовник

      Дэвид сидел, привалившись к спинке стула и уставившись пустым взором в стену перед собой. Где-то в углу тикали часы, действуя на нервы, чай в кружке давно остыл, пустая бутылка, лежащая на полу, позвякивала, когда Дэвид цеплял её ненароком ногой.       Его уже не тошнило, но на языке ещё зудел неприятный привкус алкоголя. Последние дни он не брился и каждый раз, касаясь лица, недовольно морщился. Он мог бы привести себя в порядок, но ему было чертовски лень. Впервые за долгие годы он сорвался по-полной и утратил контроль над собой. Алкоголь, женщины, эмоции… Дэвид не помнил, когда в последний раз настолько спускал тормоза. Большую часть времени он, как и любой человек, старался сдерживать своих демонов. Но в этот раз все вышло из-под контроля.       Наверное, другой бы испытывал чувство вины, корил себя за срыв. Но Дэвиду было все равно. Спокойно, немного плевать и скучно. Он мало что помнил из тех дней, но пустой кошелёк был максимально откровенным, как и телефонные номера, которые он смыл, проснувшись на следующее утро в квартире брата.       Киллиан, вернувшись с вызова, высказал брату все в самых ярких своих выражениях, так что Дэвид в какой-то момент просто отключился от реальности, потерявшись в пространстве. Он не ребёнок, чтобы за него волноваться, ему было хорошо, он расслабился. Однако до младшего брата, кажется, это не доходило — Киллиан был похож на курицу-наседку, прыгающую вокруг нерадивого птенца. — Ей-богу, замолкни уже, — в какой-то момент не выдержал Дэвид, прикрыв глаза, и потер виски. — Ты прекрасно знаешь, что такое похмелье. И последнее, что мне сейчас нужно, это выслушивать твои вопли. Ты не моя мамочка, Киллиан. — Ты понимаешь, что я звонил тебе? — Конечно. Именно поэтому я отключил мобильный, — он фыркнул и закатил глаза. — Послушай, я хотел побыть один. — Поэтому шатался по шлюхам. Ты очень логичен, брат. — Не твое дело, по кому я шатался, брат, — резко заявил Дэвид, поднявшись, и оказался лицом к лицу с Киллианом, чьи глаза разве что молнии не метали. — Я не знаю, какого черта ты решил играть в Мать Терезу, но мне такого счастья не надо. Даже я так себя с тобой не веду, а я ведь старший брат, если ты забыл. — Однако твое поведение говорит об обратном. Ты просрал все деньги, Дэйв, я видел твой кошелек, — Дэвид промолчал, кусая губы. — И ты прекрасно знаешь, что у тебя проблемы с печенью. Тебе нельзя пить вообще, а ты за раз нажрался так, что странно, почему мы еще место тебе на кладбище не выбираем. — А ты, я вижу, так и горишь желанием? — он вскинул бровь. — Прости, но у меня практически ничего нет, чтобы оставить тебе. Так что сомневаюсь, что тебе будет выгодна моя смерть. — Что ты, черт возьми, несешь?! — резко осведомился Киллиан, нахмурившись. — Какая смерть? Ты не протрезвел еще, что ли? Или башкой стукнулся, пока развлекался? Я волновался за тебя, а ты ведешь себя, как говно. — Знаешь, мне чертовски надоело вести себя как паинька, — Дэвид дернул плечами и скрестил руки на груди. — Ты прекрасно помнишь, что было, когда я сорвался в прошлый раз. — Мне пришлось заметать следы несколько месяцев. — А все потому, что ты не даешь мне жить, как мне хочется. — Мы оба знаем, что, если тебя не контролировать, тебе снесет башню и все вокруг окажутся в опасности. Ты не пил столько времени, Дэйв, ты держал себя в руках, и тебе даже нравилась твоя жизнь. — Это тебе нравился мой образ жизни, — поправил его Дэвид, подняв руку. — Ты хотел, чтобы я как глупый щенок ходил за Эммой, веселил участок и вел себя, как придурок. Это было твое предложение, ты меня фактически заставил. — Ну, как придурок ты себя вел по собственному желанию, — вставил Киллиан. — Но в этот раз ты перешел все границы — это уже перебор. Ладно эти ш… — он кашлянул, — женщины. Я все понимаю, это гребанная физиология, потребность. Но срыв на Эмму? И алкоголь? — С каких это пор тебя волнует Эмма? — С тех, когда ты наорал на нее, хотя она всего лишь беспокоилась о тебе. Как и я. — Беспокоилась? — Дэвид выгнул бровь и внимательно взглянул брату в глаза. — Скажи честно — это ведь из-за тебя Эмма резко обратила на меня внимание, верно? Я не знаю, что ты сделал и как уговорил ее, но я не дурак. Может, я и играл идиота, как, впрочем, долгое время до этого, но я не слепой. И я прекрасно знаю, что из ниоткуда чувства не берутся. А я ее никогда не интересовал. Поэтому, пожалуйста, будь откровенен. Хотя бы сейчас.       Киллиан промолчал, пытаясь выдержать пристальный взгляд Дэвида. Он понимал, что рано или поздно придется во всем признаться, но сейчас был явно не самый подходящий момент — Дэвид и так был на взводе, да еще и примешивалось похмелье напополам с обидой, добивать его не хотелось. Но он смотрел так испытывающе, что Киллиан в конце концов сдался.       Чертыхнувшись сквозь зубы, он взъерошил волосы и размял плечи, пытаясь как-то отвлечь себя. Он прекрасно знал, какой болью отзовется его признание в сердце Дэвида, и не хотел делать ему еще хуже, но в то же время он сам просил от него правды. Поэтому Киллиан выдохнул, встретившись с Дэвидом взглядом: — Верно, мы заключили сделку. — Которая заключалась в…? — Киллиан отвернулся, не желая видеть лицо Дэвида. — Давай я тебе помогу — ты, видя мое отчаяние, решил пойти на крайние меры и попросил Эмму подыграть, а в ответ она сказала, чтобы ты просрал следующее соревнование, верно? — он ничего не ответил, и Дэвид потер ладони. — Элементарно, Ватсон. Только ты понимаешь, каково мне сейчас? — Я готов извиниться, но… — Да пошел ты со своими извинениями. Они ничего не изменят. Ты понимаешь, что мало того, что я пролетел с девушкой, которая мне действительно нравилась, так еще и нарвался на гнев начальства, временно вылетел из участка и потерял статус командира отряда? Я в полной жопе, Киллиан, и это из-за того, что ты решил мне помочь, — он скрипнул зубами и изобразил пальцами кавычки. — Как мне повезло с тем, что у меня такой заботливый брат. Сам себе завидую, черт возьми. — Слушай, я уже понял, что облажался. Спасибо, — Киллиан нервно потер шею. — Знаю, я не совсем идиот. Но я правда думал, что из этой сделки выйдет что-нибудь дельное. Мало ли в Свон вспыхнет… что-нибудь, — он пожал плечами. — Ну, а потом… Да, все пошло не по плану после последнего соревнования. Но кто ж знал, что Грэму башку сорвет. Может, у него ПМС? — попытался он разрядить обстановку. — Тебе весело, да? — не улыбаясь, осведомился Дэвид и фыркнул. — Впрочем, чему я удивляюсь? У тебя-то проблем не особо прибавилось. Ты даже попал под начальство Эммы, а вы же с ней теперь закадычные друзья. — Ты все еще ревнуешь? — Мне плевать. Знаешь, оказывается, человека легко разлюбить, узнав, что он тебя никогда не любил и тупо использовал. — Дэвид, Эмма не… — Ладно-ладно, — он поднял руки, перебив Киллиана. — Допустим, она не использовала. Но разве это было красиво с ее стороны? Она не могла не видеть, как я к ней отношусь, но ей не хватило силы воли признаться в том, что ее чувство наигранное. Она должна была сделать это, если бы ее волновали мои чувства. Но, как видишь, ей было плевать. Судя по всему, — он помедлил, — она хотела угодить тебе. — В каком смысле? — не понял Киллиан. — Это было мое предложение, а ей было выгодно, так как в итоге она оставалась на вершине таблицы по успеваемости, как и ее отряд. Мы неплохо шли последний раз, и она боялась, что и дальше будет проигрывать, и решила перестраховаться… — Знаешь, звучит так, словно ты пытаешься убедить скорее себя, чем меня. — Я просто… — Оправдываешься, я вижу. — Черт, хватит! — не выдержал Киллиан, поморщившись. — Я не знаю, к чему ты ведешь, но… — К тому, что ты слепой идиот, который просрал не только мое настоящее, но еще и уверенно просирает свое будущее. Мне кажется, тебе давно пора вставить спички в глаза или надеть очки, я даже не знаю, потому что ты слеп к чертям собачьим. И из-за этого, как выходит, хреново всем. — Я не понимаю, о чем ты. — Именно это я и имею в виду. Но я не буду играть роль твоего мозга, как-нибудь сам справишься, — подняв свою кофту и отряхнув ее, Дэвид закинул ее на плечо и, бросив полный презрения взгляд на брата, вышел из квартиры, оставив Киллиана посреди комнаты с отрешенным выражением лица.

***

      Эмма закусила кончик ручки, проглядывая полученные от Эшли данные. Примерное время и причина смерти, несколько фотографий и дополнительная информация, не несущая в себе ничего ценного. Взглянув на один снимок, Эмма вздрогнула и убрала его в папку, решив, что с нее хватит образа убитой Аманды.       Она неожиданно вспомнила мольбу в глазах Генри, когда он просил ее и Киллиана найти Садовника и отомстить за девочку, и ей стало не по себе. Ей приходилось нередко врать в своей профессии, но врать ребенку — а Генри она считала именно им — было нелегко.       Однако она сумела убедиться в том, что Киллиан не врал, говоря, что обещания много для него значат. После убийства Аманды Уолтер он с особенным рвением принялся за поиски, поднял всю информацию, полученную до этого. Он связался даже со старой знакомой из ФБР, надеясь на ее помощь. И даже несмотря на то, что за несколько дней дело не сдвинулось с мертвой точки, он не сдавался — он дал слово Генри и собирался его сдержать.       Проходя по коридору, Эмма то и дело бросала грустный взор на пустующее место Дэвида и отводила глаза. С того вечера он ни разу с ней не связался и даже не отвечал на ее сообщения, поэтому она решила больше не трогать его. Киллиан рассказал, что во всем признался брату, и как бы Эмме ни хотелось объясниться с Дэвидом лично, она понимала, что лучшим решением будет ждать, пока он остынет и будет готов выслушать ее.       В то же время ее стало напрягать поведение Киллиана. Она не знала, в чем заключался разговор братьев, но с того дня Киллиан то и дело как-то странно на нее поглядывал, и иногда, пересекаясь с ним взглядом, она недоумевала, что за вопрос и непонимание застыли в его глазах. Однако спросить он не решался, и Эмма не давила на него, понимая, что ему и так нелегко.       Скрипнувшая дверь заставила Эмму поднять голову, и она увидела вошедшую Руби. Она была бледна и явно измотана, поэтому Эмма кивнула на стул, отложив документы в сторону. Руби села и откинулась на спинку, закрыв глаза. Под ее глазами пролегли темные круги, губы потрескались, а волосы были небрежно собраны в хвост. — Ты совсем себя не жалеешь, — покачала головой Эмма. — Грэм повесил на меня бабушку бедняжки Аманды, миссис Уолтер. Она, конечно, чудесная женщина, но я чертовски устала ходить к ней в гости и расспрашивать о внучке, потом успокаивать, снова расспрашивать, записывать, просматривать вещи Манди — так ее звала бабуля, — снова доставать успокоительное… Причем я, вроде, узнала уже все, что только можно, но каждый раз Грэму мало — я ходила к миссис Уолтер уже три раза. — Что-нибудь полезное нашла? — Уолш забрал мобильный Аманды, он запаролен, так что я не смогла изучить данные и переписки. Но, думаю, к вечеру мы получим доступ. И, знаешь, — она почесала шею, кусая губы, — я больше всего ненавижу это — рыться в личной информации девчонок. Они бы не простили этого. Да я бы убила, если бы кто-то стал читать мою переписку. — Мне тоже это не нравится, Рубс, но сама понимаешь — там может быть ключ к разгадке. — Есть что-нибудь? — Руби кивнула на бумаги, и Эмма покачала головой. — По нулям. Я обхожу кабинет Грэма за километр, потому что не знаю, что ему сказать. Только процитировать то, что было уже несколько раз. Девочка, перерезанное горло, роза. Сценарий не меняется. — Меня больше пугает то, что он не оставляет вообще никаких зацепок. Ни следов, ни отпечатков, ни гребанного волоса. Это насколько нужно тщательно все делать, чтобы нигде ни разу не проколоться? Чертов профессионал, — Руби взяла бутылку воды со стола Эммы и сделала глоток. — Рано или поздно Садовник оступится, — заявила Эмма, пытаясь больше убедить себя, чем успокоить Руби. — Он все-таки человек, а людям свойственно ошибаться. — Он не человек. Это чудовище, которому я бы прописала электрический стул, если бы могла, — пылко заявила Руби, сверкнув глазами. — Я вспоминаю какого-нибудь там Потрошителя, Риджуэя, да того же Зодиака. Те еще примеры, но я веду к тому, что они, несомненно, были самыми настоящими нелюдями, но Садовник… — она сглотнула. — Он ведь убивает практически детей. — Жертвам от пятнадцати до девятнадцати, — медленно кивнула Эмма, проглядев бумаги, — поголовно подростки. — Я не хочу сказать, что те же самые проститутки не достойны жизни, но… — Руби замялась, — их бы я жалела меньше, чем этих несчастных девочек. Они ведь еще ничего не успели! И не пожили толком. И это просто омерзительно. Кем нужно быть, чтобы оборвать только распустившуюся жизнь? — Садовником… — выдохнула она, покачав головой. — Так сказать, срезать, пока не поздно. Наверное, с этим и связаны розы, которые он оставляет рядом с жертвами. — Да, я помню это предположение Артура. Но разве это не жутко? Лишать человека жизни до того, как он начнет… отцветать, — Руби передернуло. — Знаешь, иногда я задаюсь вопросом, почему не пошла работать в модельное агентство. Меня ведь звали, да и все данные были, шансов немало. — И нашла ответ? — Любовь, — она усмехнулась. — Ты же знаешь, что я пошла в полицию следом за Фрэнком, лишь бы быть рядом с ним. Я всегда любила детективы, да и училась на психолога, поэтому пройти подготовку не составило труда. Но сейчас я все чаще сожалею о том, что тогда бросила все ради любви. К тому же, — Руби закатила глаза, — я с этим хроническим недосыпом скоро стану похожей на привидение, так что не удивлюсь, если Фрэнк бросит меня. — Он любит тебя, Рубс, — Эмма сжала ее пальцы, — к тому же вы помолвлены. — Уже полгода! — Ты же знаешь, что он занят. Его перевели в Вашингтон, а там нагрузки похлеще, чем у нас. Ты должна гордиться тем, что твой жених забрался так высоко. Туда берут далеко не всех, тебе ли не знать? — Я горжусь, просто… — Руби вздохнула, — я скучаю. Надоело общаться путем переписки и редких созвонов. Хочу чувствовать его рядом… — заметив, как побледнела Эмма, она осеклась и виновато поджала губы. — Прости, я не подумала… Ты как вообще? — Ровно, — слабо отозвалась она. — Загружаю себя работой. — Может, мне все-таки стоит поговорить с ним? Ты ведь знаешь, я могу. — Именно потому, что знаю, не прошу, — Эмма слабо улыбнулась. — Не хочу повторения истории с Дэвидом — мне не нужна жалость. Поэтому я ни о чем не буду его просить. Да и, если честно, я уже привыкла, меня даже устраивает то, что сейчас происходит между нами. Это лучше, чем ничего. — Понимаю. Но все же, если передумаешь, знай, что… — она не договорила, потому что в комнату заглянул Артур и кивнул. — Общий сбор. Приехала какая-то важная шишка, Грэм дал пять минут. — Обожаю свое начальство, — проворчала Эмма, поднимаясь со своего места, и проследовала за другом, поймав непонимающий взгляд Руби. Никакой информации о том, что кто-то должен приехать в их участок, не было, а это могло значить только одно из двух — все или плохо, или хорошо. И Эмма молилась, чтобы реальностью был второй вариант, потому что проблем и так хватало.

***

      Волосы с сединой до плеч, белая рубашка, черный тонкий пиджак, грязно-серая куртка, потертые джинсы и ботинки на толстой подошве. Морщинки вокруг глаз и рта, невозмутимость и спокойствие во взгляде, расслабленная поза, которая тем не менее словно бросала вызов.       Эмма внимательно изучала незнакомого мужчину, стоящего рядом с Грэхемом, и пыталась понять, кто он и что делает в их участке. То, что этот человек из ФБР, было видно невооруженным взглядом, и это давало еще больше поводов для вопросов. Однако ответы они получили только когда все собрались и учтиво замолкли. — Детектив Уивер, ФБР, штат Вашингтон, — негромким, чуть хриплым голосом представился мужчина, убрав руки за спину. — В который раз прослышав о том, что некий Садовник вернулся, я решил вмешаться и попробовать разобраться в этом деле, которое длится слишком долго. Вы не находите? — люди неуверенно закивали. — Обычно я работаю в одиночку, но, просматривая дела ваших подчиненных, — он перевел взгляд на Грэма, который, кажется, вытянулся больше, чем это было возможно, — я отметил одного сотрудника, с которым мне бы хотелось работать. — Если честно, у нас здесь действует особая система, у каждого есть своя роль и место, и я бы… — Это все, безусловно, безумно интересно, — спокойно и невозмутимо оборвал его Уивер и посмотрел на полицейских, скользя темными глазами от одного к другому, — но время деньги, а я не самый богатый человек на планете, чтобы разбазаривать то, что имею. Поэтому я спрошу прямо — могу я поговорить лично с Киллианом Джонсом?