Садовник

      Мир пошел черными пятнами, и Киллиан, почувствовав слабость во всем теле, выронил сумку. Говорят, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь, но для него за секунду стало ясно лишь одно — он упустил последний шанс на свободу. Так еще и впутал человека, с которым вообще не должен был больше никогда контактировать. Еще одна ошибка, еще один груз на сердце. — Нет! — Киллиан упал на колени и обхватил голову Милы руками. Она была еще теплой, но он никак не мог нащупать пульс, судорожно и нервно елозя пальцами по ее окровавленной шее. Он попытался перекрыть рану, чувствуя, как дрожат руки. — Нет, нет…       Вдруг его привлекло какое-то движение впереди, и Киллиан, подняв голову, с трудом сглотнул — в паре метров от него стояла, сжимая в руке окровавленный нож, Эмма. Она была совершенно спокойна, ее лицо не выражало никаких эмоций, а оружие она держала уверенно, словно делала это не впервые. — Свон, что ты… — сипло прохрипел он, не понимая, что она тут делает. — Я ведь тебе верила, — поразительно ровно произнесла Эмма, глядя на него пустыми глазами. — Я поверила, что ты любишь меня, что именно ты сможешь все исправить, что ты — мой шанс на нормальную жизнь. А ты лишь воспользовался мной и сбежал к другой при первой же возможности. — Свон, пожалуйста, я могу тебе все объяснить, — он снова посмотрел на Милу, понимая, что теряет драгоценные минуты, — но сейчас не время. Нужно вызвать скорую, Мила… — Мертва, — также спокойно сказала Эмма. Она словно и не моргала, неотрывно глядя на стоящего на коленях мужчину. — Поверь мне, она умерла мгновенно. Правда, ей я подарила целых два удара вместо привычного одного… Разве что розы она не достойна, — добавила она как бы между прочим, но Киллиан похолодел от этих слов и снова встретился глазами с Эммой, на чьем лице не дрогнул ни единый мускул. — Что… — Я рассказала тебе свою историю, — медленно протянула она, чуть наклонив голову набок, потом посмотрела на нож и стерла кровь о свою кофту. То, как спокойно и хладнокровно она это сделала, вынудило Киллиана вздрогнуть, — только я опустила некоторые детали. Я не хотела, чтобы ты меня жалел, поэтому думала, что расскажу тебе всю правду потом, когда все уляжется и мы сможем быть вместе, не скрываясь, но ты… ты соврал мне, — оружие в ее руках блеснуло, и Киллиан нервно сглотнул. — Эмма, послушай меня…       За время работы в участке он не раз сталкивался с людьми с отклонениями в психике, и обычно он знал, что следует сказать и поступить, но сейчас он терялся, понимая, что это Эмма, его Эмма, только со страшной пустотой в глазах и оружием, которое словно стало продолжением ее руки, так уверенно она сжимала рукоятку. — Тот ублюдок тогда изнасиловал не только мою мать, — по спине Киллиана пробежал холодок, — я укусила его и вырвалась, упала в огонь, потом толкнула его, тем самым убив, — Киллиан не двигался, не в силах выдавить и слова. — Я ничего не рассказала ни приехавшим врачам, ни полицейским. Это была моя боль. Мой секрет. Я поняла, что хочу работать в полиции, чтобы сажать таких ублюдков и перекрывать им кислород. — Эмма, мне очень… — Не говори, что тебе жаль. Тебе плевать, — грубо заявила она, сверкнув глазами. На ее лице наконец проступили эмоции, и Киллиан понял, что до этого было еще не так жутко, — тебе всегда было плевать. Сейчас… Я просто хочу, чтобы мою историю знали. И если у меня нет выбора, то пусть это будешь ты, — она отвела глаза и на мгновение зажмурилась, собираясь с мыслями. — Я помню, как мои подруги начали разговаривать о сексе, о том, как они лишатся девственности, как это будет красиво, как им будет хорошо… И все, что я понимала, так это то, что у меня ничего этого не будет никогда, потому что мой первый раз уже был. Да я и не хотела близости. — Эмма… — Киллиан боролся с желанием подойти и обнять ее — и забрать оружие, — но в то же время боялся, как бы это не стало толчком к срыву. Эмма явно была на грани, и ему оставалось только слушать, пытаясь выгадать нужный момент, чтобы начать действовать. — А потом случился один инцидент — моя одноклассница отдалась кому-то из старших классов, а потом, когда он ее бросил, долго истерила, что зря поторопилась и он того не стоил. И мне стало так мерзко… У нее был шанс получить нормальный первый раз, но она разменяла его ни на что. У меня такого шанса не было, — Эмма обхватила себя руками и стиснула челюсти. — И еще эти шрамы, — она коснулась своего лица, — это стало моим проклятием. Это стало просто табу для мужчин, никто не воспринимал меня, как женщину, аргументируя это как угодно, но только не признаваясь в правде. Трудно быть привлекательной, когда ты похожа на монстра, — ее руки сжались в кулаки, и она тяжело задышала. — И что-то изменилось. Я поняла, что мне нужно что-то сделать, чтобы справиться с моим прошлым. Я поступила в полицейскую академию и стала изучать все, что могло бы мне пригодится. — Я… Я не понимаю, о чем ты, — просипел Киллиан, и Эмма вздрогнула, взглянув на него. Она словно забыла о его присутствии. Пару мгновений она просто смотрела на него, будто думая, стоит ли ей продолжать, но потом все-таки решилась и медленно проговорила: — Первая девочка, которую я убила, была похожа на ту мою одноклассницу. Такая же глупая, самовлюбленная и отвратительная. Только эту я избавила от возможности отдать себя какой-нибудь мрази. Чем они были лучше меня? Ничем по большей части, но у них было право выбора, которого не было у меня. И я решила уровнять шансы. Потом прочитала где-то стихи о том, что розы срезают до того, как они увянут, и поняла, что это оно, — уничтожать их до того, как они потеряют себя, — она нервно и полусумасшедше улыбнулась. — После первого убийства я словно переродилась — я понимала, что поступила ужасно, но… Боль, она… Она притупилась, — она посмотрела на Киллиана немигающим взглядом, — правда, ненадолго. Стресс накапливался, и, когда стало невмоготу, я повторила все. Сложнее всего было искать девочек, которые бы подходили мне, внедряться к ним в доверие, выяснять необходимую информацию и выбирать место… А еще скрывать свое состояние на работе и не вызывать подозрений. Но в этом была особенная прелесть — расследовать дело, которое совершил ты сам, — она засмеялась, чуть откинув голову, но потом посмотрела на Киллиана, и ее улыбка померкла. — Не смотри на меня так, я знаю, что я чудовище. — Я… — попытался было выдавить Киллиан, но Эмма лишь покачала головой. — Я монстр. Я плохо помню каждое убийство, но после них была эйфория, и это завораживало. Ни разу я не убивала просто так — только когда стресс доходил до пика. Я знаю, что это не тянет на оправдания, но… — она замялась, запутавшись в своих чувствах, — я словно… Словно не я делала это. Каждый раз я понимала, что это дело моих рук, но я правда хотела остановить убийцу. Это плохо вяжется, но… — она помотала головой, и Киллиан решил осторожно сменить тему. — Но все эти розы… — У всех серийных убийц были отличительные черты, — она пожала плечами, вновь вернувшись в реальность, — я решила выбрать этот цветок как отражение того стихотворения. Почти два года я выживала только за счет того, что убивала этих девочек, но потом… Я поверила в то, что ты спасешь меня, — Киллиан сглотнул, глядя в пустые, огромные глаза Эммы, — я поверила, что у меня может быть другая жизнь. Я так мучительно хотела, чтобы ты вытащил меня из того дерьма, где я была... — Эмма, послушай, — он поднял руку, чтобы остановить ее, но она его будто не слышала, глядя в пустоту перед собой. — Я была такой глупой… Я должна была понять, что не нужна тебе, что ты никогда не любил меня, что тебе просто нужно было спрятаться где-то… Может, я и понимала это где-то глубоко внутри, знала, что ты не мог влюбиться в меня, потому что… Кто может полюбить такую, как я? — Эмма горько усмехнулась. — Это было бы чем-то невероятным. Но мне так хотелось, чтобы меня любили, — в ее глазах появились слезы, и она судорожно сглотнула, упорно не глядя Киллиану в глаза, — мне так хотелось, чтобы кто-то был рядом, чтобы я была в безопасности и не боялась, что из темноты снова придет тот человек и нападет на меня. Но ты выбрал не меня, — она посмотрела на тело Милы с такой неожиданной злостью, что Киллиан плотнее прижался к стене, боясь, как бы Эмма не бросилась к телу убитой, — ты выбрал другую, хотя был со мной. Я была такой глупой… — снова повторила она и усмехнулась, — поверила в то, что такое чудовище, как я, можно полюбить… — Эмма, пожалуйста, позволь мне все объяснить, — Киллиан приподнялся, боясь вызвать у Эммы эмоциональный всплеск. Он пытался понять, как ему встать и забрать у нее нож, пока она не решила им воспользоваться. — Я знаю, я виноват, я ужасно поступил с тобой, и ты никогда не сможешь простить меня, но я хочу извиниться. Я порывался все рассказать тебе, несколько раз я был близок к тому, чтобы сознаться во всем, но я боялся, что потеряю тебя, — продолжая говорить, он думал о том, как бы подойти к ней и успеть обезоружить. — Ты никогда не нуждался во мне, — выплюнула Эмма, тяжело дыша, — я никогда не была важна для тебя. — Это не так, — превозмогая неприязнь, он обошел тело Милы и замер, оценивая расстояние между ним и Эммой. Он мог бы броситься вперед, надеясь на удачу, но Эмма была слишком напряжена и на взводе, риск, что она сделает что-то быстрое и опасное, был велик. — Я всегда дорожил тобой, всегда заботился. Может, я редко показывал это, но у меня нет человека ближе тебя, Свон. — Даже сейчас ты врешь, — прошептала она, — я говорю даже не о Дэвиде, а о ней… — она посмотрела на тело Милы, и Киллиан чуть отступил в сторону. — Ты выбрал ее, хотя мы были вместе. И давно ты стал уходить к ней? Ты, получается… Господи, ты провожал меня и шел к ней, потом встречал меня и… — Эмма закрыла лицо руками и стала мотать головой. Решив воспользоваться этим, Киллиан сделал еще несколько шагов вперед, но в этот момент Эмма в упор посмотрела на него, и он застыл. — Ты хотя бы мгновение любил меня? — Я... — он опешил, поглядывая то на Эмму, то на оружие в ее руках, — я всегда любил тебя, Свон. Может, не так, как ты, и не так, как тебе бы хотелось, но я любил тебя. Ты для меня целый мир, и, возможно, поэтому я тебе ничего и не рассказал — я боялся, что ты пропадешь из моей жизни, — он продолжал нести какой-то романтический бред, на который она должна была клюнуть, в это время подбираясь все ближе. Оставалось еще несколько шагов, и все бы закончилось.       Но тут, словно прочитав его мысли, Эмма вдруг улыбнулась и снова качнула головой. Ее лицо стало нежным и добрым, она казалось мягкой, какой она была обычно в участке, и у Киллиана защемило сердце. — Не переживай, — прошептала она, — тебе не придется ничего делать. Я все сделаю сама. Я все сделаю сама… — шепотом повторила она и прежде, чем Киллиан успел что-либо сделать, полоснула ножом по собственному горлу. — Нет! — он резко бросился вперед, преодолевая последние метры, и подхватил Эмму уже у пола. Ее кровь заливала его руки, и Киллиан взглянул в лицо Эммы. Ее глаза смотрели в пустоту, а на губах отражением мерцала слабая улыбка. Она была мертва.