Aishite

Мне пять лет, я впервые в лесу, и я счастлива. Можно сказать, что мне повезло. Возможно, это воздаяние за всё то хорошее, чем я пыталась быть. Нет ничего плохого в том, что я не способна на полный спектр эмоций. Стоит ли мне плакать от облегчения? Однажды я смогу понять людей лучше. Не знаю, почему, но мне был дан второй шанс. Мне пять лет, и я уже построила планы. Я знаю, что достаточно попросить, и мне помогут. Мне есть на кого опереться. Возможно, однажды я смогу их полюбить.

***

Мне пять лет, и теперь я понимаю, что система образования постсоветских стран - это ещё вполне себе ничего. Услышав, что в школу надо идти уже в четыре года, я решила, что это просто шутка. Очевидно, что нет. Выбор садика и распределение часов показались мне детским лепетом. Учёба в частной школе стоит восемь тысяч фунтов в год. В нашем городе есть лишь одна частная школа. В государственной, вроде как, низкий уровень обучения. Деньги у нас есть. Но потому и есть, что умеем тратить. Можно было бы поступить в церковную школу. Но эта школа - шанс для несостоятельных получить хорошее образование. Брендона просто не поймут. А ещё я не хочу в школу. Я не понимаю, зачем. Как показал опыт из садика, социализация мне не особо нужна. Даже если и попытаюсь, это будет так ущербно. По факту мне двадцать четыре года. С детей я могу разве что посмеяться. При выборе садика моё мнение даже не спрашивалось. Теперь мне четыре, я сижу в кабинете Брендона и слушаю их спор. Я сама не знаю, что выбрать. В явно переполненную государственную я не хочу, в частную - денег жалко за то, что я уже умею. А в религиозную не могу из-за того, что эти ребята не ходят на службы. Впрочем, меня ведь позвали не для красоты? — А есть спецшколы для?.. — Они-то есть, но, знаешь, милая… Да, понимаю, поступить туда нелегко, выжить там трудно, а перейти на домашнее обучение - фактически невозможно. Но в заявке на втором месте они-таки указали нужную мне школу. Я сдала вступительные экзамены, и после первого месяца в коллективе школа одобрила режим, в котором мне еженедельно присылают задания, а раз в месяц меня отвозят в школу для личного оценивания, после которого кто-то из родителей отводит меня в кафе. Беру я исключительно мороженное и изредка что-то мясное. На протяжении уже двух лет эта схема не даёт сбоев. Я получаю подарки на день рождения, в Рождество и после сдачи итоговых тестов. В праздники я стараюсь меньше хмуриться. Улыбаться не выходит. Иногда, по утрам, я вижу заплаканное лицо Мелиссы. Прости, но мне легче встать в пять утра и составить букет из того, что есть на улице, чем обнять тебя и сказать «мама». Вы не виноваты, я понимаю. Просто вы мне не дороги. просто вы не мои На моей книжной полке - полное собрание Толкиена, обязательная детская «классика», и ни одной книги с сомнительным содержанием. Про увлечения из прошлой жизни я даже не заикаюсь. У нас во дворе есть качель, но именно её я игнорирую. Зато уделяю внимание каждой встречной детской площадке. Они считают это милым. Английскими законами подросткам и взрослым запрещается кататься на детских качелях. Я просто пытаюсь выжать максимум из детства. Когда я задаю вопрос о других родственниках, мне выдают фотоальбомы. Мой самый большой страх в этой мирной жизни - пойти ростом в родню Мелиссы. Физически мне почти шесть, и у меня есть то, чего не было в девятнадцать. Серьёзные планы на будущее. Я знаю английский и, мне кажется, что я пока ещё не забыла несколько языков славянской группы. Приложу все усилия ради того, чтобы поступить в один из старейших университетов Польши. Стану переводчиком и не отдам детище мамы Ро Спивак. Хоть в одной из жизней я буду адекватным взрослым. Брендон приехал по делам в небольшое поселение. Это первый год, когда меня взяли с собой. Вот она, свобода. В моём рюкзачке есть пластыри, дезинфицирующие салфетки, крекеры и вода. На мне прорезиненные сапожки, так что мне не страшны ни гадюки, ни грязь. У меня всё хорошо и у меня есть планы.