Жемчужина Вожака

      Ратша ощущал, как гнев клокочет в груди, готовый вырваться грозным рычанием. Все чувства обострились, аромат течного омеги дразнил и притягивал. Альфа застыл на бревенчатом полу своего дома, вернувшись после небольшой стычки с соседним кланом – и что же за подарок он получил по возвращении? За едва приоткрытой дверью спальни его найдёныш, Ярош, беззастенчиво покрывал его жемчужину, светлого омегу из побеждённого племени снежных барсов. Ратша был мудрым вожаком и не трогал нежного мальчишку, храня его до первой течки и балуя, давая привыкнуть к новому дому. А что взамен?       Оборотень взрыкнул, ступая в спальню, и с силой запер дверь, так, что скрипнули петли – тогда-то к нему и обратились заплаканные голубые глаза омежки и рассерженно блеснувшие янтарные глаза Яроша.       – Р-развлекаешься, щенок? – вожак отшвырнул с плеч одежду, разминаясь словно для драки с юным альфой, готовый его потрепать за шкирку, однако вглядевшись, понял, что наглец посмел сцепиться с Милютой, и рассвирепел ещё больше, за мгновение прыгнув к ним. Постель прогнулась, омежка испуганно зажмурился, вскрикнув, и Ратша застыл. То доверие и связь, что взросла между ними, могли сгинуть. Он качнулся ближе, зарычал Ярошу в лицо, и юнец ответил ему, чуть пригибаясь оттого, что чувствовал силу вожака. Оттого, что понимал свою вину. А ещё прикрывал омегу от чужого гнева.       Они бы долго могли спорить взглядами, но Ярош неожиданно прижмурился, взрыкнул довольно и содрогнулся. Ему вторил короткий вздох Милюты и нежный аромат омежьего семени.       Ратша рассерженно сощурился, но его прикосновение к мокрой щеке омеги было осторожным. Не стоит разрушать хрупкий мир между ними. После сегодняшней ночи им ещё растить вместе котят. Он смахнул его слёзы и неожиданно сделал рывок, оказываясь за спиной Яроша, одной рукой беря в крепкий захват его шею, заставляя выгнуться назад, пусть они с омегой по-прежнему были связаны в сцепке.       Эта горячая близость сильного юного тела острой вспышкой воспоминания отозвалась внутри. Так уже было несколько лет назад. Гибкий ягуар Ярош был пойман, словно на охоте, и распластан под мощным телом своего вожака – это была всего лишь поучительная борьба, но она распалила обоих. Ратша, чьей сутью был чёрный пантер, тогда прихватил юнца за холку, возбуждённо ворча. И на правах сильного альфы мог бы покрыть, мог бы... в тот момент Ратша лишь крепче прижал ягуара к земле, куснув жёстче, а потом отпустил, зализывая холку.       Сейчас же воспоминания слились с реальностью, аромат течного омеги лишь подстёгивал ощущения, и Ратша сомкнул зубы, заставляя юного альфу дёрнуться и взмуркнуть. Его зверь не был против, хотя сам Ярош сжал пальцы на руке другого альфы, до сих пор безуспешно пытаясь освободиться.       Когда Ратша встретился взглядом с широко распахнутыми глазами Милюты, то успокаивающе зарокотал и широко лизнул место укуса на шее Яроша, явно демонстрируя, что ярость сменилась игривой благосклонностью. И юный омега смотрел, смотрел, не смея моргнуть, заворожённый происходящим между двумя альфами. Смотрел, как широкие ладони вожака с силой проводили вдоль боков Яроша, проминая так, как не коснулись бы омеги.       – Ты ответишь за свой поступок, – низкий, рокочущий голос заставил Милюту затрепетать, хотя обращался Ратша к юному альфе.       Для Яроша оказалось невыносимо чувствовать сцепку со сладким омегой и в то же время ощущать крепкое желание своего вожака. Своего спасителя. Много лет прошло с тех пор, как Ратша привёл оголодавшего и почти дикого котёнка в свой клан – юный ягуар был ему благодарен. Восхищался им, хотел стать таким же сильным, подражал ему, пока то же воспоминание не заставило осознать, что на самом деле к Ратше он ощущает не благодарность. Когда после забега Ярош был пойман и прижат своим вожаком, он ощутил ни с чем не сравнимое острое желание. Валяясь на траве под чёрным пантером, чувствуя его хватку на своей холке, Ярош страстно желал продолжения – хвост был отведён сам собой. Однако не получив ничего больше укуса, юный ягуар ощутил себя обманутым. Отверженным. Недостойным. С того дня он мучился от желания и бессильной ярости, мечтая отомстить за эту боль, пока такая возможность не представилась. С тех пор, как Ратша стал носиться со своим драгоценным снежным барсом, Ярош выжидал. И звёзды оказались к нему благосклонны: омежка потёк, когда вожака не было дома – что за невиданная удача!       Вот только не получилось обойтись с мальчишкой грубо, вымещая на нём свою злость. Так сладко тот пах, так невыносимо вкусен он был – Ярош вылизывал его запястья, прихватывая зубами, терзая неискушённое тело удовольствием. А как звонко Милюта взмуркивал и стонал, впервые повязанный с альфой...       А теперь Ярош чувствовал, как Ратша не даёт шевельнуться, изучая прикосновениями, и от этого тело трепетало чуть ли не так же, как до того дрожал от удовольствия Милюта.       – Р-ратша, – Ярош не узнал своё хрипловато-игривое мурчание, когда вожак жёстко оттянул пальцами ягодицу.       От этого недвусмысленного призыва Ратша почти потерял голову, взрыкивая юнцу на ухо и тут же прикусывая мочку. Он своим зверем ощущал, как распалён Ярош, как жаждет этого, вовсе не считая наказанием. Однако наказание необходимо – слишком велика провинность несдержанного молодого оборотня. Ратша поддал бёдрами, с рокотом потираясь членом между манящих ягодиц, лишь представляя, как покроет юного альфу. Представляя, как станет первым для Яроша... с протяжным рыком он излился на крепкие ягодицы, ещё несколько раз медленно притёрся, благодаря течке Милюты чувствуя прежнее сильное желание. Сытая улыбка Ратши означала долгое продолжение сладкой пытки. Он с нажимом провёл пальцами вдоль спины Яроша, не остановившись, и погрузил испачканные в семени пальцы в тугое нутро, не обращая внимание на сопротивление. Ярош зарычал, дёрнулся, безуспешно пытаясь отстраниться, и Милюта невольно вторил ему, ощущая движения узла внутри.       – Р-ратша! – недовольный, но просящий рык Яроша не остановил вожака – тот лишь двинул пальцами резче, заставляя выгнуться с мурчащим стоном. Даже в дурмане течки вожак рассудил, что выносливость и живучесть оборотнической сути поможет Ярошу справиться с наказанием, но при этом получить достаточно. Он подтолкнул Яроша вперёд, и тому пришлось упереться руками в постель, чтобы не навредить Милюте.       Юный альфа и омега смотрели друг другу в глаза, когда вожак неумолимо толкнулся.       Короткий стон Милюты и болезненный вскрик Яроша слились воедино, подхлёстывая Ратшу, однако он столь же неторопливо насаживал юного альфу на свой член, крепко держа его за бёдра, сжимая жёстко. А затем, болезненно наполнив собой полностью, с урчанием прижался к нему. Почти нежные укусы осыпали спину Яроша, язык и губы скользили, собирая одуряющий запах: смесь тесно переплетённых ароматов юного альфы и омеги. Ратша упивался ими, понимая, какая драгоценность попала к нему в руки, почти полностью стала его. С довольным ворчанием он резко впился клыками в изгиб шеи юного альфы, метя, и тот тут же подался бёдрами навстречу, взмуркнув удивительно нежно, несмотря на терзавшую боль – Ярош наконец-то получил то, чего страстно желал все эти годы.       Этим безумием невозможно было не напитаться: ароматы альф словно соперничали друг с другом, их жаркие движения заставляли Милюту вздрагивать и сладко сжиматься. Опасно и в то же время так горячо.       Когда узел перестал невыносимо терзать его нетронутую до сего вечера задницу, омежка сглотнул, набираясь сил, и с тихим стоном подался выше, чтобы выползти из-под Яроша. Милюта ухватился за резную спинку кровати и с усилием подтянулся, полусев. Хотя он не был слабым оборотнем, сейчас ноги его плохо слушались, их невозможно было свести. А ещё своим движением юный омега привлёк к себе внимание. От пристального взгляда вожака внутри вновь заныло от предвкушения, а когда Милюта понял, что Ратша видит, как семя Яроша обильно пачкает постель, то мучительно покраснел и отвёл взгляд. О чём тут же пожалел.       Ратша жёстко прихватил Яроша за шею и надавил, заставляя склониться к омеге – брови Милюты взметнулись вверх, когда с урчанием альфа подхватил языком собственное семя. Сердце Милюты пропустило удар, он скромно прижал ладонью член к своему животу, чтобы не оскорблять альфу близостью к нему. Однако Ярош ворчливо прихватил зубами его пальцы, заставляя разжать, и широко лизнул.       Теперь взгляд Ратши был полон довольства. Он неторопливо поддавал бёдрами, чтобы юному альфе было удобнее вкушать лакомство. И любовался стеснением Милюты, его робкой чувственностью и стонами нового удовольствия. Это заставило рассудительного альфу сорваться, двинуться жёстче, вырывая у Яроша утробный рык. Тот упёрся лбом в постель, и Ратша отпустил себя, вновь терзая укусами и горячими поцелуями, продолжая покрывать крепкое тело. Через несколько вдохов он прихватил Яроша, удерживая на месте, и с громогласным рыком излился, невольно впившись в тело когтями. Альфа заметался под ним, его выгнуло, но Ратша не отпустил, вдобавок ко всему вновь сомкнув зубы. Рычание Яроша сменилось кроткими вздохами, вот только когда узел занял своё место в плотной заднице альфы, тот вновь выгнулся со звериной силой, завыл, извиваясь, и вдруг неожиданно замер, обмякнув под своим вожаком, от новых, неизведанных ощущений проваливаясь в темноту.       Это и было его наказанием.       Ратша слизнул невольные слёзы, которые Ярош и не заметил, и перевёл почти прояснившийся взгляд на Милюту.       Всё безумие, что творилось перед ним, омега наблюдал широко распахнув глаза и прижав ладонь ко рту. Низ живота тянуло, подсказывая мыслям, что увиденное нравится, но...       – Не гневайтесь на Яроша, – прошептал Милюта, решившись отнять руку от лица, пока юный альфа был без сознания. – Он... ваше имя рычал, – признался омега, сейчас не находя в себе силы рассказать подробнее о том, как заявился Ярош в дом в отсутствие вожака. Однако Ратша внимательно слушал. Завалившись набок, обняв крепкое тело Яроша, он слушал, разглядывая снизу вверх раскрасневшегося, возбуждённого омегу, который по-прежнему пах, словно самый редкий изящный цветок.       От этого взгляда некуда было деться. Милюта поджал ослабевшие ноги, пытаясь скрыть то, как текло между ягодиц и как призывно они были раскрыты... но Ратша протянул руку. Неспешное, сильное прикосновение вновь заставило застонать, а когда пальцы альфы подхватили смешанную с семенем смазку, Милюта замер пойманной птицей. Не мог оторваться и сделать вдох, пока пальцы не скрылись между губ, даря Ратше их смешанный с Ярошем вкус – от осознания этого тело омеги забила дрожь, он наконец-то совершил судорожный вдох и отмер. Неверяще проморгавшись, Милюта смотрел на довольную улыбку своего вожака, не решаясь поверить в его благосклонность и желание.       – Склонись ближе, – с низким мурлыкающим звуком попросил Ратша, и омега завороженно качнулся вперёд. До неприятных ощущений не было никакого дела – Милюта утонул в жадном поцелуе и коротко кончил, ощутив на губах вожака свой вкус и семя Яроша.       Ратша лизнул его в нос и отстранился с довольным мурчанием, чтобы вновь ощупать Яроша, провести ладонями по его телу и прислушаться к тому, как чувствует себя юный альфа. Даже для Ратши было болезненно сцепиться с ним, но в то же время в груди рокотало от удовольствия. Пока длилась сцепка, он гладил Милюту, иногда лениво вылизывая его бёдра, поэтому когда узел уменьшился, Ратша аккуратно уложил Яроша на спину, лизнул его в висок и оставил восстанавливаться во сне, переводя всё своё внимание на омегу.       Тело вновь бросило в дрожь, Милюта отвёл взгляд и тут же оказался повален на постель. От Ратши чувствовалась иная сила, чем от Яроша: разрушающая мощь под замком мудрости.       – Было стр-рашно? – глубоко мурлыкнул Ратша, и Милюта ощутил лёгкий укус в изгиб плеча.       – Нет.       Омега улыбнулся и решился робко обнять своего вожака, воплощая своё желание последних нескольких месяцев. Милюта считал, что ему повезло. После того, как омегу отдали вожаку победившего клана, его могло ожидать что угодно, однако Ратша, казалось, всё понимал и выжидал. Невидимая забота и те поцелуи, которые Милюта получал от него раньше, поначалу успокаивали, затем разжигали и заставляли уже самого омегу с нетерпением ждать первой течки. Вот только всё обернулось совсем не так, как в мечтах. Когда на пороге спальни объявился Ярош, Милюта готов был рычать и драться, чтобы другой альфа не осквернил его, однако то состояние, в котором был Ярош, те слова, что он шептал о своём вожаке, заставили Милюту сдаться. Разве мог он ранить того, кто любил Ратшу так же, как он? Того, чьё сердце поддалось зову любви и ревности?..       Милюта выгнулся от первого толчка, уже не в силах сравнивать с тем, как он ощущал себя вместе с Ярошем – просто с мурчанием подчинился действиям вожака, растворяясь в них и набираясь смелости. Теперь омега сам целовал Ратшу, сам прижимался к его груди, чувствуя рокот, сам старался податься навстречу. Не было и тени страха ни за себя, ни за Яроша, потому что сейчас всё было правильно. Милюта хрипло взмуркнул от неожиданности – Ратша оставил на плече свою метку и крепко прижал к постели, кончив и до предела наполнив собой. Перед глазами у омеги какое-то время плыло, все ощущения крутились вокруг узла, а потом он неожиданно осознал, что его прожигает янтарный взгляд Яроша. Ещё мгновение, и Милюта понял, что погрузил в их вожака когти, а тот лишь смотрел на него с лёгким насмешливым оскалом.       – Ох... – Милюта убрал руки, торопливо слизнул с когтей кровь и заурчал, ластясь к Ратше. Рядом очнувшийся Ярош сменил форму, вытягиваясь ягуаром на постели, чтобы привести тело в норму после сцепки, и тоже уткнулся мордой в плечо Ратши.       От такого сокровища Ратша и не думал отказываться: приласкал зверя за ухом, а затем с той же осторожностью погладил Милюту.       – Отдыхайте, – неспешно пророкотал Ратша. – Мы поговорим позже.