***
Спустя некоторое время, Уолтер перестал так мечтательно разглядывать ночные звезды и вырвал руку из стальной хватки, обхватив себя. Не предназначенная для зимних прогулок легкая пижама дала о себе знать, и ребенок в буквальном смысле посинел от холода. Клоун насвистывал излюбленную детскую песенку себе под нос и ждал, словно затаившийся охотник, пока жертва совсем ослабнет и начнет умолять убить ее. Эх… мечты… На самом же деле он неоднократно пропускал мимо ушей противное нытье о не подходящей для прогулки погоде и позднем времени. Мужчина не мог сказать, нравилось ли ему проводить время с детьми, независимо от его игр. С ними ведь нужно было говорить, да и просто находиться рядом. Ответ был прямо перед лицом озадаченного клоуна, ведь нет ничего неприятного в том, чтобы немного прогуляться рядом с сочным стейком на ножках. — Я больше не могу идти, — хныкал ребенок, — мне холодно. — Мне тоже холодно, но я идти могу, а значит, — он поднял палец вверх, — ты обманываешь меня! — Я не хочу больше гулять, — глаза Уолтера забегали в поисках выхода, но наткнулись лишь на непроницаемую снежную гладь, пушистую шапку елей и трещащий от мороза старый мост. — Да, ты прав. Бинго! — глаза клоуна загорелись янтарем в предвкушении веселья. — Время ужина. Можешь начать убегать. Смысла в этом нет, но хоть согреешься напоследок. Но каким бы умным Уолтер себя не считал, сейчас он застыл на месте, наблюдая, как и без того не слишком добродушное лицо клоуна разорвалось прямо на его глазах, и как показательно Пеннивайз облизал ряды устрашающих зубов длинным синеющим языком. По его шее потекла слюна, пачкая воздушный воротник и заливая яркие пуговки. Клоун стоял на месте, но стоило ему сделать широкий выпад вперед и мазнуть языком прямо по ошарашенному мальчишескому лицу, как тот рванул с места и, путаясь в собственных ногах, помчался прямо вглубь искрящейся темноты, освещаемой только лишь светом мертвых огней. Хихикнув, клоун медленно пошел за ним, предполагая, что замерзший до мозга костей ребенок далеко не убежит. И прямо в нескольких метрах мальчишку постигла неудача. Завалявшийся в снегу кусок железа перегородил пути к отступлению, и Уолтер «пропахал» лицом прямо по заледеневшей земле. — А ведь я тебя предупреждал! — взвизгнул клоун, прыжком преодолевая разделяющее их спасительное расстояние. — Что тебе от меня нужно? — слезы предсказуемо залили холодные пухлые щеки. — Чтобы ты доказал мне, что умеешь ползать. Пеннивайз рванул на себя хрупкое тело и одним укусом отхватил сразу две тонкие ножки, которые минуту назад так ловко бежали от него. Истошный крик залил беспокойный лес Дерри, и кровь хлынула на серый снег. Клоун облегченно выдохнул, как только свежее мясо попало в его рот. Он так сильно проголодался, что даже забыл этот божественный вкус. Он довольно заурчал, но не был услышан из-за хруста ломающихся в его рту костей. — Какой же ты вкусненький! — Пеннивайз прикрыл глаза, словно кот, морща нос от удовольствия. Он и забыл о своем намерении посмотреть, как ребенок будет ползти, ведь раньше это было его любимое развлечение. Затуманенный голодом, мужчина вгрызся в мягкий живот и, вырывая целые куски мяса, глотал их, даже не прожевывая. Словно безумный, он провел испачканной в крови рукой по своему лицу и счастливо засмеялся. Это было лучшее чувство за последние несколько дней, ну… не считая нежной кожи Билли. Пеннивайз замер, вспоминая его. Он почти любовно прикрыл остекленевшие мертвые глаза, а потом, обратив внимание на уцелевшие руки, затолкал себе в рот целую кисть, медленно пережевывая каждый хрустящий палец, чтобы продлить удовольствие. Блаженное помутнение длилось не так долго, как хотелось бы. Клоун обнаружил себя лежащим на залитом кровью снегу, бережно обнимающим горстку хрупких косточек. «Ну куда столько жрать» — он разозлился сам на себя, ведь труп можно было растянуть на пару дней. Пожав плечами, он отряхнулся и, окинув напоследок грустным взглядом злополучную поляну, пошел в темноту, поскрипывая ботинками.***
— Ты н-надолго? — Кажется да… — А к-кто же т-тебя отпустит? Билл смотрел яростно. От его побитого, но решительного взгляда подкашивались колени, и клоун, поддавшись невесть какому порыву, слепо потянул мальчишку на себя, прижимая. Билл выдохнул и уткнулся носом в тёплую вздымающуюся грудь. Он снова был на грани, но не хотел, чтобы Пеннивайз смотрел, как его слезы будут заливать лицо. Денбро обязательно расклеится когда мужчина уйдёт, свалится мешком на кровать и начнёт свою вереницу страданий. Билл так не хотел, чтобы клоун уходил. Он все понимал. Прекрасно понимал что облажался, подпустив рыжее нечто к своему телу, но ничего не мог и не хотел с этим делать. — Билл? — прошептал Пеннивайз, поглаживая его подбородок и мягко принуждая посмотреть на него. — Лучше з-заткнись, — в своей манере пробурчал парень, и клоун лишь впутался пальцами в его волосы на затылке. — Не совсем понимаю, почему ты бесишься, малыш. Билл снова вздохнул, вскинул голову и прижался губами к чуть колючей щеке мужчины, цепляясь пальцами за край футболки, намереваясь пробраться ближе к телу. Хотелось, чтобы кожа к коже, чтобы тёплые руки до боли сжали рёбра. И клоун тихо заурчал, наклоняясь. — Я все ждал момента, когда ты захочешь, чтобы я остался с тобой, — прошептал клоун, прижимая спину Денбро к кирпичной стене тоннеля. Здесь Билл проснулся, пытаясь глотнуть как можно больше воздуха. Он потер глаза и сдавленно ойкнул, когда вместо облегчения лицо прострелило тупой болью. Парень совсем потерялся во сне и забыл о суровой реальности, в которой он живет. Биллу больше не хотелось ни о чем думать. Ни о чертовом Пеннивайзе-Грее, ни о спятивших друзьях, решивших, во что бы то ни стало его убить, ни о том, что ссадины и синяки будут долго и мучительно заживать, портить ему жизнь. Хотя он прекрасно понимал, что отнюдь не синяки портят ему жизнь. На удивление это был даже не Роберт, это был он сам. Сам втянул себя в неприятности, сам привязался к пугающей личности, сам загнал себя в депрессию. Уже не особо хотелось что-либо вспоминать, но сны и мысли нахлынули рекой, и их уже было не остановить. Вмиг стало так страшно, что парень подтянул колени к груди и тихо всхлипнул. Сил не осталось ни на что. Хотелось сейчас проснуться в мягкой теплой постели в доме Роберта, посмеяться над его длинными руками, получив укус как урок, потом ходить за ним по пятам. Хотелось валяться в его ванной, и чтобы сам мужчина сидел на бортике и гладил мокрые волосы. Он напугал его, это было не изменить, но ведь даже не попытался поймать, а смог бы безо всяких усилий. Билл прекрасно понимал, что в тот момент дико провоцировал его, даже не позаботившись о своей жизни. Все могло бы закончиться гораздо хуже, чем содранные о бетон скулы и синяк под глазом. Все могло бы закончиться. Билл лежал на боку и буравил взглядом стену, когда рядом с ним прогнулась кровать. Тишина давно пробралась в голову, обездвижила и без того притупленные болью нервы, и лишь когда длинные прохладные пальцы коснулись лица, Билл всхлипнул и прижался спиной к крепкой груди. Пеннивайз ощутимо напрягся и на минуту перестал дышать, впитывая такие непривычно сладкие эмоции, тут же стиснул его в объятьях, медленно и неумолимо притягивая теснее к себе. Парень почувствовал, как трепетно мужчина принялся стирать слезы с его скул, как неожиданно задрожали его пальцы на воспаленной горячей коже, и буквально начал задыхаться в истерике. Мужчина терпеливо ждал, тяжело и шумно выдыхая куда-то в затылок, носом зарываясь в короткие волосы. Ноющая боль исчезла с лица, и Денбро облегченно зажмурился, отмечая про себя, что глаз снова начал открываться. Пеннивайз очень старался сохранить спокойствие, но стремительно полетел с катушек, ощущая эту бурю внутри юноши. Он продолжил гладить мальчишку по лицу, едва касаясь кончиками пальцев, обводя брови, переносицу, стараясь собрать все скатывающиеся по щекам слезы. Билл почувствовал, как мягкие губы, осмелев, прижались к его шее и медленно повели за ухо, прямо в то место, где поцелуи вызывали волны мурашек по телу. — Маленький… — зашептал клоун, спустившись легкими касаниями к бешено бьющейся артерии под тонкой кожей, слегка надавил, — я ведь не тронул бы тебя. Глупый Билли… Парень шмыгнул носом, ткнул подбородком в ласкающую его руку и смял солеными губами мягкую кожу. Клоун накрыл ладонью тонкую выпирающую ключицу и подался вперед, целуя плечо через ткань футболки, легонько прихватил зубами. — Не тронул бы… — мужчина помог себе стянуть не нужную сейчас вещь с плеча Билла, — никогда тебя не трону… как ты мог подумать об этом… Билл молчал. Он не заметил, как ловко клоун заставил его перестать плакать и переключить внимание на другие вещи, более реальные. Например, такие как странно напряженный и крепко держащий его поперек груди, словно пойманную добычу, Грей. Мальчишка несмело попытался вывернуться, но вышло только перевернуться на спину и оказаться лицом к лицу с Робертом. Дух определенно захватило, когда они встретились взглядами. — Неужели ты так сильно испугался меня, Билл? — прозвучало чуть громче, и Роб озадаченно сдвинул брови к переносице, — господи, ну прекращай, ты же никогда не боялся меня всерьез. — А нужно? — парень выжидающе смотрел. — Ни в коем случае, — клоун склонил голову вбок и улыбнулся уголками губ. — П-потому что, — мальчишка закусил губу, — стану жертвой? И «жертва» прозвучало как нечто сокровенное, словно никто и никогда не должен произносить это слово при Роберте. Билл понял, что попал прямо в яблочко. — Скорее всего. Но я все сделаю, чтобы в таком случае оградить тебя. — От себя? И Грей кивнул. Биллу стало не по себе, но это ничего бы и не могло изменить между ними. Он услышал то, что хотел донести до него клоун и вопреки здравому смыслу, приблизился к его лицу. Долго просить не пришлось, и горячие сухие губы Пеннивайза втянули в поцелуй. Сложилось впечатление, что любой разлад можно навсегда прекратить одним касанием губ Грея. — Мне жаль, Билли, — прошептал мужчина, опираясь на локти и нависая над напряженным телом, — я должен был просто отвести тебя домой. — Я бы с т-тобой не п-пошел, — усмехнулся Билл, нервно улыбаясь и пытаясь убедить себя не переживать. — Я знаю, но можно было бы тебя вырубить и отнести. — О к-как… Билла снова поцеловали, слегка придавив собой, и парень почувствовал разницу в их габаритах. Просто такая туша как Роб мог бы прихлопнуть его ладонью, даже не запомнив момента. Но он ведь сказал, что не тронет? И мальчишка почему-то верил. Верил больше, чем своим друзьям, с которыми провел все детство. Больше, чем кому-либо. Ведь все они не Роберт? Пеннивайз извинялся, долго и тихо, между словами покрывая поцелуями плечи и шею мальчика, ненавязчиво потянул футболку наверх. Билл покорно позволил мять и трогать себя везде, утопая в ощущениях, на мгновения забывая предшествующие события. Он снова сломался, снова загнал себя в угол, хотел спрятаться, не предполагая, что только Пеннивайз может его оттуда вызволить. А тем временем клоун ласкал его, нежно, почти невесомо очерчивал кончиками пальцев рёбра, легко прижал бусинку соска, пока шептал Биллу о том, какой он замечательный, нежный и сладкий, самый хороший. О том, как сильно он сожалеет. Парень просто млел от его тихого шепота, поворачиваясь, чтобы лизнуть чужую кожу возле уха и зарыться непослушными пальцами в мягкие темные волосы. — Позволишь мне приласкать тебя? Мм, Билли? Совсем чуть-чуть… — и мальчишку пробило током от нежности. Он неуклюже ткнул губами в горячую шею и тихонько заскулил, когда клоун, все еще угрожающе нависая сверху, прижался своим лицом к его щеке и потерся. Прикосновения были такими ласковыми, будто не было никакого разваленного дома, ночных ужасов, бешенного Роба и догонялок. Билл забылся, теряясь в ощущениях, но почувствовав, как ладонь клоуна переместилась под белье, нервно дернулся и напрягся, открывая глаза. — Ты ведь не оттолкнешь меня, малыш, если я лизну тебя прямо вот здесь? — Пеннивайз погладил пальцами под резинкой, но так и не вытащил руку, поглядывая на мальчишку. Билл молчал, он и в самом деле не знал, что ему ответить. С одной стороны Грей спрашивал, он не лез на рожон, не заламывал руки и не давил на него, но с другой — этому слегка хриплому тихому голосу, пронзительному взгляду и так правильно и уверенно вклинившемуся между ног колену сопротивляться не хотелось. Хотя бы ради самосохранения. — Боишься меня… — удовлетворенно протянул клоун, — нравится меня бояться. А мне нравится, когда ты такой податливый. Мужчина невзначай приподнялся, скинул свою футболку и начал опускаться ниже, выцеловывая впалый живот, и горячо выдохнул, согревая кожу, перед тем, как медленно стянуть домашние штаны и облизать аккуратный член, обхватив губами головку, так и не сводя взгляда с раскрасневшегося лица Билла. Парень застонал, прикрыв рот рукой, и зажмурился, стараясь заметить что-то кроме покалываний на кончиках пальцев, но и Пеннивайз уже знал, что делает все правильно. Билл хотел, чтобы это продолжалось, но картинки из прошлого то и дело всплывали у него перед глазами, заставляя опасаться Пеннивайза. — Ты многое не помнишь, но знаешь, черт с ними, с этими воспоминаниями, я просто сделаю это еще раз с тобой, чтобы ты запомнил, — клоун улыбнулся, приподнимая ногу мальчишки, попутно целуя внутреннюю сторону бедра. Билл не мог пошевелиться, только комкал пальцами простынь и жмурился, чувствуя, как влажные горячие поцелуи уходят глубже. Он прикусил язык и сдавленно пискнул, когда пальцами мужчина забрался в ложбинку между ягодиц и очертил сжавшийся вход. Черт. Черт. Все пошло совсем не по плану. Мужчина долго и медленно целовал Билла, потом аккуратно (и вовсе не принуждая) перевернул его на живот и повел носом по пояснице. Мальчишка уткнулся лицом в подушку, сгорая со стыда. Сейчас казалось, что Роберт действительно берег его психику, а в данный момент просто разложит его под собой и выебет. Чувствовалась его сила, что было интригующе остро. — Ну же, перестань смущаться меня, я тебя уже видел при таком раскладе, — клоун улыбнулся, — слышал, как сладко ты можешь меня попросить. Я сделаю тебе так приятно, как никто не сможет. А знаешь, почему? — Они все умрут, — тихо сказал Билл. — Правильно, — протянул Грей, — ты молодец, что вспомнил. Мальчишка вздрогнул, когда горячий влажный язык коснулся колечка мышц. Клоун слишком старательно вылизывал его, не без удовольствия отмечая, как тот расслабляется, как тонкие пальцы выпустили простынь. Пеннивайз стянул с себя брюки, отложив их на край кровати. — Иди сюда, — выдохнул Роберт и уложил разомлевшего мальчика себе на грудь, погладил по щеке, повернул к себе. — Ты так сильно возбужден, ты заметил? — рука скользнула по дрожащему бедру, — тебя в этом всем что-то дико заводит, расскажешь? — Билл поерзал, потираясь о стоящий колом член Пеннивайза. Мужчина зашипел и сильнее сжал руку на ягодице, надавливая большим пальцем и загоняя кончик вовнутрь. Парень вскинулся, но вторая рука, крепко придерживающая его за поясницу, не дала отстраниться. — Так что на тебя так действует? Когда я вот так держу тебя или то, что мне тебя хочется до кругов перед глазами? — Т-то… — мальчик осекся, чувствуя, как тело впускает клоуна, и это странно, — твой г-голос… — О… Тебе нравится, когда тебя успокаивают. Да, может в этом что-то есть. «Чтобы я еще хоть раз повелся на провокации этого истерика» — про себя усмехнулся клоун. Он неторопливо достал из кармана штанов смазку и налил себе на руку, чтобы потом погладить Билла между ягодиц и медленно начать доводить его до сумасшествия, чтобы малыш давился стонами. Он притянул мальчика ближе к своему лицу и втянул в поцелуй, погладил влажный вход, кончиком пальца слегка надавливая. Клоун понял, что в таком положении будет не совсем интересно, поэтому одним быстрым движением перевернул Билла на спину, разом выбивая из его легких воздух и заставляя вскрикнуть. — Тише, маленький, — на него смотрела пара удивленных испуганных глаз, — тебя могут услышать, — клоун слегка прижал парня к кровати своим телом, закидывая одну ногу к себе на талию. И Билл застонал прямо в прикрывающую его рот ладонь, почувствовав, как медленно мужчина потерся членом между его ягодиц. Он запрокинул голову и всхлипнул, когда два пальца проникли внутрь и согнулись в его теле. Пеннивайз прижался к нему, заглядывая в лицо. — Это совсем не больно, — шепотом заверил он. — Нет? — переспросил Билл, утыкаясь носом в изгиб чужой шеи. — Нет, если ты вдруг резко не передумаешь и не начнешь сопротивляться, — Пеннивайз проник глубже, — и не зажимайся… вот так… ты ведь умеешь, только не помнишь. — Ч-что я ещё умею? — Выводить меня из душевного равновесия, — усмехнулся клоун. Мужчина продолжил свои действия, задав медленный темп. Он чувствовал, как задрожало под ним юное тело, и не мог все испортить в который раз. Поэтому буквально удерживал себя на цепи, готовый в любую минуту сорваться и наброситься, словно бешеный пёс. Забить на подготовку, зажать рот ладонью, схватить за руки и не дать вырваться. Вот только руки эти так доверчиво гладили его спину, что по телу то и дело прокатывались болезненно-нежные импульсы. Этот мальчишка сам хотел его, его тело жаждало прикосновений, да и сам он давно стонал в поцелуи клоуна. Он боялся Пеннивайза, но лишь настолько, чтобы сойти от этого страха с ума, чтобы почувствовать жар от руки на его шее, тиски объятий, не дающие отстраниться, и в то же время медленные глубокие толчки, едва болезненные, чтобы ноги сводило. Пошлые разговоры прямо на ухо и марево оргазма, выбивающее дух. Пеннивайз все это мог устроить. Билл, тихо, почти жалобно заскулил, приоткрывая веки, и когда он посмотрел на Грея, увидел перед собой калейдоскоп его горящих янтарем глаз. Дернулся в хватке клоуна, попытался скинуть свою ногу с его плеча, что не вышло. Мужчина лишь сильнее прижал его к кровати, быстро и глубоко двигая кистью, так правильно. Только переместил ладонь с губ выше, закрывая мальчику глаза. — Не смотри, хороший мой, не смотри… — занервничал Пеннивайз. Билл неуверенно с усилием снял чужую ладонь и сильнее напрягся, сжимая пальцы внутри. Его короткие ногти до красных полос впились в плечи мужчины, и он громко застонал, чувствуя наслаждение, накатывающее волнами. Мальчишка задышал чаще, запрокинул голову и вжался затылком в подушку. Клоун засобирал губами кожу на его шее, спокойно предоставляя пережить такой яркий оргазм, вывернувший его тело. Билл перестал трястись только тогда, когда клоун уже невесомо поглаживал его рефлекторно сжимающийся анус. Он встретился взглядом с Пеннивайзом и тот слегка нахмурился, а когда он все-таки наклонился поцеловать упрямца, Билл прямо в приоткрытые губы прошептал: «они прекрасны».