Позарез

      К утру понедельника Гвен переполняла зудящая опасливость, которая постоянно словно толкала в живот и не давала спокойно поразмыслить ни о чем дольше минуты. Кое о чем, конечно, думать она могла и думала — думала про Каста беспрерывно с той минуты, что рассталась с ним. К тому времени, как Гвен подошла к школе, она поняла, что просто скучает по нему, не видевшись всего один день.       К счастью, спустя пару десятков минут он появился в поле зрения Гвен, присевшей в ожидании на перила. Оба нацепили солнцезащитные очки — на улице и впрямь распогодилось. Каст подошёл без слов, Гвен спрыгнула с перил, словно демонстрируя ему свою покладистость: тщательно выбранную поутру чисто чёрную футболку, куртку, чёрные брюки и кроссовки.       — Я максимально небросок, — промолвила она.       — Ты априори не можешь такой быть, — будто бы уже устало проронил Каст.       Звучало бы как комплимент, если б не тон. Гвен заметила, что он таки совладал с её волосами — сегодня они не были привычно стянуты в пучок как-нибудь-только-б-не-мешались, а лежали на плечах, начесанные с затылка.       — Мойра с прической помогала? — догадалась Гвен.       — Нет, твоя мать, — усмехнулся Каст. — Она теперь всё время норовит ко мне прикопаться по всяким пустякам.       — Чего это ей надо? — нахмурилась Гвен.       — Не знаю, вот вернешься в тело — спросишь, — отмахнулся Каст. Оба вошли в школу, где уже сновали ученики, проследовали мимо шкафчиков, остановившись около класса географии.       — Интересно, у нас есть хоть какой-то план? — уныло спросила Гвен. — Где пропадают эти двое?       — Больно они тебе сдались, — фыркнул Каст. — Лично я только рад, что ещё пара дней — и больше не придётся коротать с ними время.       — Брось, неужели ты ещё злишься? — поморщилась Гвен.       — А ты нет? — вскинул бровь Каст.       — Если бы и злилась, то на тебя в том числе, — бросила Гвен. — Перестань, Уилли, обиды — это стопоры. Мы не разгребем это дерьмо, если будем дуться друг на друга. Мимо в эту минуту проследовали двое каких-то парней из команды Солта, и Гвен и Каст услышали отголосок брошенной фразы:       — Глянь-ка, Бирмингем заделалась в миссионерки… а какие шмотки на шлюху ни одень, все останется…       — Эй ты, сука! — не подумав, окликнула Гвен. Пацан обернулся, тут же столкнувшись с кулаком, легко влетевшим в нос. Гвен схватила его за воротник и придавила к шкафчику за горло.       — Что ты там бормочешь, а? Кого шлюхой назвал?       — Да ладно тебе, Каст… — сдавленно ответил, морщась, парнишка. — Все ж знают…       — Хлебало своё завали, — оборвала Гвен и, подняв голову, громко добавила: — ещё кто-нибудь хавальник свой раскроет и назовёт Бирмингем шлюхой — огребет по самое не хочу! Ясно?       Школьники непонимающе расходились, избегая встречаться с явно поехавшим Кастом даже глазами, Гвен отпустила паренька, тот спешно пошёл прочь, а сам Каст сложил руки на груди и укоризненно поджал губы.       — Что ты делаешь с моим имиджем? — вопросил он.       — Что? — обиженно выдала Гвен. — Использую обретенные возможности по максимуму. Когда еще я за это всыпать смогу?       — Ты понимаешь, что теперь говорить обо мне будут?       — Что бы ни говорили, твоему имиджу это уже не навредит, Каст, поверь, — поморщилась Гвен. — Ты вступился за девушку, что тут такого плохого?       — Я вступился за тебя, — поправил Каст. Прищурившись, Гвен смерила его недовольным взглядом.       — Стало быть, я для тебя чем-то плоха, а, Уилли? Признайся честно, тебя бесит не то, что ты оказался в чужом теле. А то, что ты оказался в моём. Он удивленно вскинул голову, но тут же раздраженно выдохнул в сторону.       — Да уж, конечно, хотелось бы хотя бы в мужское, прости, Гвен.       — Не прикидывайся, — фыркнула она. — Считаешь меня шлюхой, как и все?       — Гвен, не закатывай сцену! — рассердился Каст. — Ты просто не-нравишься-мне. Не надо всё усложнять.       На пару мгновений повисла тишина, а после Гвен сглотнула и молча, развернувшись, пошла прочь от класса. Каст остался один, мерно выдыхая в тщетной попытке успокоиться. Он понимал, что все они четверо стали так бурно реагировать друг на друга только потому, что очень друг от друга устали. Всю неделю каждому из них пришлось провести рядом с людьми, которых он даже не знал, провести беспрерывно, в минуты одиночества ни на секунду не переставая о них думать. Это бесило. Каста бесило даже не то, что Гвен приставала к нему — а то, что она, при всём окружающем тотальном кошмаре, находила в себе силы вообще об этом думать.       К началу урока Каст пришёл к выводу, что завидует ей. Гвен явно справлялась намного лучше него (признаться, он совсем немного списывал это на своё тело), а вот сам Каст расклеивался основательно. И судя по тому, что Рипли и Солта всё ещё не было в школе — они тоже.       На географию он сходил один. А после один решил наведаться в участок к Рэкью — за урок он накрутил себя так сильно, что теперь был даже рад, что перед ним не маячит проклятая троица — лица бы расцарапал! Поймав себя на мысли, что он уже привыкает царапать лицо, а не бить в челюсть, Каст окончательно осатанел от злости и сорвался с урока, даже не объясняясь с директором.       Найдя по карте полицейский участок, он, не размениваясь на мелочи, взял такси. Пробило десять, когда Каст переступил порог отделения полиции и заозирался в поисках кого-то, кто мог помочь. Он был готов всеми правдами и неправдами выторговать свидание: даже дать взятку должностному лицу, только бы взглянуть психологу в глаза. Уиллу казалось, что он преодолел порог отчаяния, после которого Господь просто обязан дать ему шанс. И он не прогадал.       Едва войдя в зал, он улицезрел сидящих по разные стороны лавки Солта и Рипли. Первый, одетый как бизнес-леди, копался в каких-то бумажках, а в руке уже держал пропуск — разрешение на свидание, Рипли, напротив, выглядела обычно — подавленным подростком, плохонько одетым и чуть ли не утирающим слёзы. В её руке, однако, тоже был заветный ключ.       Каст решил, что пообщается с ними в последний раз. Подсев ровно напротив (благо, места было предостаточно), он равнодушно передёрнул плечами.       — Что насчёт последней миссии?       — Вы тоже не сговаривались? — спросила в ответ Рипли, кивнув на вход.       Там показалась Гвен. Она пораженно вскинула голову на сидящих, и Каст ощутил жгучее желание убраться, только б не говорить с ней. И тут он заметил, что каким-то чудом Гвен уже раздобыла пропуск! Возмущение пересилило стыд, и он закинул ногу на ногу, подобравшись. Гвен подошла и окинула троицу взглядом.       — Ну и ладно, — просто проронила она. — Я только хочу знать, как это прекратить.       — Я тоже, — подала голос Рипли.       Солт молчал, он был странно спокоен и сосредоточен, Каст хотел спросить, как достать разрешение, но не знал, кто их троих сейчас ненавидит его меньше. Решив, что это Ривьера, он повернулся и кивнул на пропуск:       — Есть способ достать его, если я не припас ни подделок, ни оригинальных идей?       — Вы трое пойдете со мной, — ответил он просто. — Я кое-над чем поколдовал, и на пару часов стал совершеннолетней практиканткой доктора Рэкью. Больше двух взрослых на свидание не пустят, а вот детей — сколько угодно.       Казалось, вечность прошла, прежде чем четверка услышала длинный трещащий звонок, и служащий проводил их в комнату для свиданий. Доктор Рэкью, сидящий за пластиковым стеклом, выглядел довольно паршиво, но его посетителям было не до жалости. Припав к телефонной трубке, Солт, сумевший выхватить её первым, едва ли не выкрикнул гневным шепотом:       — Док, какого дьявола вы с нами сделали?! Рэкью слабо улыбнулся, словно на минутку забыв о своих проблемах.       — Вижу, вы уже неслабо освоились, друзья мои, — покивал он. — Да, первые недели всегда самые тяжелые…       — И как вы это сделали, чёрт подери? — прошипел Солт.       — О, это вовсе не я, — простодушно ответил доктор. — Я только выбрал вас. Люди, которые помогли вам, делают подобное не благородных порывов ради — у них иная цель… Но я знал, что вам это необходимо, потому и пошел на небольшую хитрость. На мгновение четверка задохнулась от гнева и удивления одновременно.       — Помогли?! — опешил Каст. — Вы психопат! Вы поломали наши жизни!       — Ну что вы! — ахнул Рэкью. — Я видел, как тяжело вам четверым было в своих телах! Гвен, вы разве не страдали оттого, что люди осуждали вас за поведение, которое любому мужчине причитается за гордость? А вы, Солт? Разве не проще общаться с мужчинами в теле девушки?       — Мне нравилось моё тело! — гаркнул он чуть громче, чем следовало.       — Не думаю, Солт, — покачал головой Рэкью. — В своем теле вы страдали. Вы все четверо. Я вижу такие вещи, вижу, когда человек родился не в своей оболочке… Мне не стоило так открыто помогать вам, за это теперь я здесь… и ещё неизвестно, где окажусь, поймите меня верно… Но я рад, что сумел сделать это для вас. Солту будто поплохело, он отшатнулся и сунул трубку в руки Каста, голос доктора всё равно слышали все четверо.       — А мы не рады, — ответил, прижав трубку к уху, Каст. — Клянусь вам, доктор, я в жизни ещё не чувствовал себя хуже!       — Уиллем, вы-то ведь точно в мужском теле были не в своей тарелке, — рассмеялся доктор Рэкью. — И вы, Рипли, тоже! Признайтесь, жить во многом стало легче!       — Сменить пол — не значит, решить все проблемы, — простонала Рипли. — Мы поменялись жизнями, а не гендером, доктор! Как вы можете считать это благом?       — Как вернуть всё назад? — оборвала ее Гвен. — Доктор, как вас чёрт подери, там, как вернуть всё назад?       — Умоляю, доктор Рэкью, — прошелестел Каст, глядя сквозь слёзы. — Скажите, как нам вернуть всё назад?       — Я заплачу, сделаю для вас что угодно, — покивал Солт, оправившись от своего минутного припадка. — Что хотите, только верните всё назад!       — Ради всего святого, — закончила Рипли. Все четверо замерли в ожидании ответа, глядя на доктора, будто на палача и спасителя одновременно. В ту минуту он был и тем, и другим — и сменил роль за одно мгновение.       — Друзья мои, — вскинул удрученно брови он. — Мы не в кино, и это не игры. Обратного обмена быть никак не может.       Каста не удержали ноги, и он рухнул на стульчик около переговорного стола, Гвен оперлась на стекло, судорожно утирая лицо. Солт смотрел вперед себя, не веря услышанному, а Рипли залилась слезами.       — Только не это! — зарыдала она. — Верни всё как было, сукин ты сын!       Её поведение быстро привлекло внимание, и двое вытащили Рипли из зала, а её место на пьедестале нервного срыва занял Каст. Он почти невидящим взором взглянул на доктора и проронил:       — Неужели совсем ничего нельзя сделать?       — Увы, мой друг, — покачал головой доктор Рэкью. — А точнее, подруга. Он улыбнулся, слабо, грустно, но добродушно.       — Господи, — просипел Каст, закрыв лицо руками. — Господи, нет, прекратите эту пытку! Я так больше не могу! Он завыл, уткнувшись лбом в стол, на сей раз подошедшие полицейские подняли не только его, но и заключенного. Рэкью повели прочь, напоследок он обернулся и проронил:       — Это пройдет! Вы обязательно всё поймёте!       Каста вывели, на правах красивой девицы он привлек к себе внимание служащих, наперебой спрашивающих, всё ли в порядке. С трудом отбрехавшись, он вышел из участка и упал на залитые солнцем ступеньки. Около него уже безутешно рыдала Рипли, не гнушаясь новым статусом мужика. Следом вышли нестройным шагом Гвен и Солт, опустившись рядом.       Все четверо не говорили ни слова, только Рипли всё лепетала что-то неразборчивое. Каст тоже хотел бы поплакать, но на душе была такая рваная рана, что не хотелось даже вздыхать.       — Это конец, — проронил наконец Солт. — Я не знаю, что делать дальше.       И от этих слов почему-то зашелся в плаче Каст. Он уткнул лицо в колени, подобрав ноги к себе, и зарыдал в голос. От усталости и простой попытки осмыслить всё то, что ему в жизни больше никогда не светит. От того, как свежи были воспоминания о жизни, в которой он, оказывается, был так счастлив. И от осознания, что эта жизнь окончена навсегда.       — Как мне жить мужиком, — прорыдала Рипли. — У меня никогда не будет детей… Больше никогда…       — Как и у меня, — просто ответила Гвен. Она глядела в одну точку, обняв колени, в её глазах тоже собрались слёзы, но она выглядела слишком отрешенной, чтобы плакать.       — Я навсегда останусь девчонкой, — проронил Солт. — Слабой и временами психованной, нестабильной субстанцией…       — Да брось, — фыркнула Гвен. — В одном этот говнюк прав: тебе чертовски повезло, что ты теперь девушка, Солти. Почему ж ты хочешь обратно?       — Может, потому что я — это не только пол? — вскинул бровь он. — А ещё человек с определенным набором качеств, которые мне хотелось бы вернуть?       — Какие такие качества? — всхлипнула Рипли. — Да брось… Из нас троих ты идеально вписался. Если подумать, что это эксперимент, то… то… Она осеклась, закашлявшись, но мысль логично окончила Гвен:       — То для тебя, Ривьера, он явно удался.       — Вы идиоты! — вскочил на ноги Солт. — Такие же, как этот проклятый доктор! Я — это я, и я хочу быть собой! Как и все вы! Гвен, тебе же нравится Каст? Что ж ты не прыгаешь от счастья, вы же совпали, чёрт возьми!       — Касту не нравлюсь я, — ответила Гвен. — А другого такого совпадения мне уж точно не светит. Солт обессиленно опустился назад на ступеньку и сдавил виски руками.       — Я хочу быть собой, — простонал он. — Не кем-то другим, и уж тем более не кем-то из вас! Проклятый псих… с чего он решил, что мы родились не в своих телах…       — Он прав, — сглотнул сипло Каст, подняв голову. На него воззрились все трое, кто-то изумленно, а кто-то — с подозрением.       — Конечно, он безумец, — покачал головой Каст. — Но он сразу понял, что к чему. Меня воротит от девиц, потому что меня изнасиловали. Солт избегает женщин, потому что они его не интересуют. Гвен любит секс и страдает от ярлыка шлюхи, который никто не налепил бы на неё, родись она в моем теле. А Рипли… Рипли? Он, Гвен и Солт повернулись на неё.       — И вправду, Эддерли, — фыркнула Гвен. — Докторишка явно затесал тебя к нам не просто так. Не всех же девственниц он в мужиков превращает!       — Да не девственница я, дура ты, — проревела Рипли. — Я вообще не женщина… прав был этот чертов ублюдок, я не заслужила… Она зашлась в плаче ещё сильнее, Каст даже отвлекся от своих рыданий и подсел поближе к ней.       — Что ты имеешь в виду, Рипли? — спросил он, погладив её по плечу.       — Я в пятнадцать встречалась с пацаном… — всхлипнула она. — Залетела, он смылся… Я сама себе сделала аборт. Дома.       — Боже мой, серьёзно? — вытаращился Солт. — Какой кошмар! У тебя и инструменты были?.. И он, и Гвен подсели ближе.       — Да я просто таблетки выпила, ничего такого… — отмахнулась Рипли. Гвен подвинулась к ней, сосредоточенно нахмурившись.       — И как ты? Было больно? Мне мать всегда говорила, это дико больно, я боялась, как бы не пришлось…       — Не больно, — пожала плечами Рипли, подняв голову. — Пусто. Полежала якобы с простудой пару дней и всё. На душе было хуже. Она даже перестала рыдать, будто все слёзы вышли из неё с этим признанием.       — Чертовски дерьмовая история, Эддерли, — качнул головой Солт. — Ты потому в фармацевты решила пойти?       — Отчасти, — ответила Рипли. — После него у меня не было парней. Я как каменная теперь в этом месте… ну вы поняли. Потому-то меня Рэкью и принял. Какая я женщина после того, что сделала…       — Глупости какие! — взвилась Гвен. — Ты не инкубатор, Эддерли! Ну сделала, что сделала, бывает, значит, так было надо! Нашла бы себе хорошего парня, он как пить дать всё бы поправил!       — Ага, нашла бы, — лаконично закончила Рипли. Все четверо замолкли. Картинка сложилась, доктор Рэкью обнаружил болезнь и выписал лечение.