***
— Опять ты… — Марлоу поморщилась, стоило ей только приоткрыть дверь. Узнала, хотя той ночью было темно, а я и сам не мог себя узнать. Проклятье. Я быстро сунул трость в дверной проем, не позволяя ей тут же захлопнуть дверь. — Нам нужно поговорить, — едва ли не запинаясь, выпалил я. — Нам не о чем говорить, — шикнула Марлоу, пытаясь захлопнуть дверь со всей силы. — Прошу… — Я протянул в дверной проем те самые остановившиеся часы. В них был старый, помятый снимок. С нашей свадьбы. — Послушайте, это моя жена. Шэрон. Она… она пропала. — Сочувствую, — сквозь зубы процедила Марлоу и хлопнула дверью еще раз. — Ничем не могу помочь. — Вообще-то м-можете, — сбивчиво прошептал я, отодвигая тростью дверь. — Зеркало. Все дело в зеркале. Вы ведь знаете, о чем я. — Я не знаю никаких зеркал, — отрезала она. — Убирайся. Или я пристрелю тебя прямо на пороге. — Не думаю, что городовым понравится, что бывшая пациентка лечебницы стреляет в невинных людей… — протянул я, натянув кривую ухмылку. — Поймите — я вам не враг. Не то, чтобы мои слова ее сильно задели, но краем глаза мне удалось уловить, как Марлоу дрогнула. Но цепочку открывать не спешила. — Ну-ну, — цокнула она языком. — Похоже, только вы можете мне помочь. Прошу, взгляните на снимок. Она опустила прищуренный взгляд холодных серых глаз на часы, сжимая их в руке, но все еще не открывала. — Прошу. Она открыла часы с третьей попытки. Долго всматривалась, не шевелясь, казалось, даже не дыша. Цепочка щелкнула. — Если ты хоть двинешься… Клянусь, я пристрелю тебя на месте, — процедила она, делая шаг назад, и пряча руки за спиной. Я кивнул, и она тут же указала рукой дорогу к гостиной, обставленной настолько уютно и светло, что я, честное слово, и подумать бы не мог, что ее могла бы обустроить такая как… Марлоу. Цветочные горшки с фиалками на подоконнике, мягкие диваны, с бархатными покрывалами, расшитые цветами никак не могли уложиться в голове с этой чокнутой женщиной. Кругом один обман. — Говори, — отрезала Марлоу, усаживаясь на кресло прямо передо мной. — Только быстро. — Расскажите мне о том зеркале, прошу… — тихо начал я. — Ты не поверишь, — горько усмехнулась она. — Упрячешь меня… — Поверю. — Я оборвал ее. — Меня ищут городовые. — Все же я решил сказать правду, дать Марлоу знать обо мне то, за что любой приличный гражданин уже бежал бы сообщать городовым. — Меня обвиняют в убийстве Шэр. Шэрон… Моей жены. Понимаете, я… я невиновен. Она пропала, когда мы выступали на сцене… с зеркалом. С тем самым зеркалом, с которым вас нашли в цирке… Марлоу сощурила глаза, долго всматривалась в мое лицо, молчала. — Как бы сказать… — почти шепотом начала она. — Как есть, — в тон ей ответил я, пожав плечами. Ее губы, как и голос, немного подрагивали. В ожидании, когда она наконец-то начнет говорить, а не нагнетать, меня и самого бросило в холод. — Я не знаю как, но… это зеркало переносит людей в другой мир. — Она замолчала, прикусила губу. Полнеший абсурд! Но после всего услышанного и увиденного — я верил. — Прошу, продолжайте… — …по частям, — сухо добавила она и приподняла юбку. Все, черт возьми, сходилось. Правая нога, от колена замененная не самым новым, но добротным металлическим протезом с мелко грохочущими шестеренками у коленной чашечки, заставил меня на секунду отвернуться. Мне стало не по себе. То ли от увиденного, то ли от мысли, что Шэр так же, как и Марлоу, могло… располовинить. Стоп! Брошь. Конечно же, брошь. Именно она осталась здесь, как частица Шэр. Мне хотелось верить, что только она. Найди городовые хоть палец Шэр в театре, меня закроют до конца жизни. Проклятье! — Можно воды? — хрипло спросил я. — Пойди и налей, — отчеканила Марлоу, кивая в сторону кухни. — На столе графин. Мне ничего не оставалось, как поплестись до стола на дрожащих ногах самому. Я примерно ожидал увидеть это, услышать нечто подобное — до невозможности безумное, но не ожидал, что все будет… так. Из гостиной Марлоу словно прожигала меня взглядом, будто бы считала шаги, каждое мое движение. Было чертовски не по себе. Я залпом выпил два стакана прохладной воды и медленно вернулся в гостинную. Взгляд все еще жег. — Раз зеркало закинуло вас… сюда? — я сбился, сам не зная, что сказать и главное, как. — Вы не пытались его потом… например, найти? — Это было давно, — тихо ответила она. — Почему? Вы бросили поиски? — спросил я, держа в руках уже пустой стакан. — Потому что еще хочу жить, — криво усмехнулась Марлоу. Ее глаза влажно заблестели, она тут же отвернулась. — Прошу прощения?.. — я наклонился, пытаясь разглядеть ее лицо. Оно больше не казалось таким острым, таким серым: щеки покраснели. Теперь она хоть немного стала напоминать человека, а не фарфоровую куклу. Злую фарфоровую куклу. — Бросай это дело, — тихо прошептала Марлоу. — Уезжай из города, из страны, но бросай. — Здесь моя жизнь. Прошу, хоть дайте подсказку, — взмолился я. Помнил бы я, перед кем в последний раз я так распинался! — Я тебе не помощник. Никто не помощник, — отрезала она. — Это не шутки. Не игры в детективов… — Не пытайтесь меня запугать! — я не выдержал: хлопнул ладонью по столу, и жар вперемешку с болью тут же пронесся по всей руке. — Хочешь… доказательств? — она снова бросила на меня этот пылающий прищуренный взгляд. Я сглотнул и кивнул. — Хочу. — Тогда подойди, — сказала она, нервно облизав губы. Как только я подошел к креслу, Марлоу взялась за трость, встала. Принялась расстегивать пуговицы на блузке. Я хотел было отвернуться — последнее, что сейчас мне было нужно, так это разглядывание ее груди. — Смотри, — она запрокинула голову вверх, указала на шею. На тонкую белую девичью шею, которую пересекал длинный и грубый, слегка розоватый шрам. Я попятился назад, сел на диван и снова потянулся к стакану, надеясь увидеть там хоть каплю воды — в горле в миг пересохло. — Кто это сделал? — решительно спросил я, пытаясь побороть дрожь в голосе и в теле. — Похоже те, кто тоже искал зеркало, — Марлоу нервно усмехнулась и принялась застегивать блузку. Как только шрам исчез за высоким воротником, я наконец-то смог вдохнуть. Проклятье. Кругом творилась какая-то чертовщина. И я — вертелся в самом ее центре и никак не мог выбраться. — Я не дам вас в обиду, — громко ответил я, хоть и сам не верил в свои силы. Была ли она сумасшедшей или только притворялась, держала ли она передо мной револьвер из страха или желания меня пристрелить… За высоким воротником мятой белой блузки я увидел не серую сумасшедшую, а простую женщину. Слабую, испуганную, покалеченную — внутри и снаружи. — Ты и сам себя защитить не можешь, — цокнула она языком, покрасневшие глаза все еще светились влажным блеском. — Я сделаю все, чтобы нас… — я запнулся. — Никто больше не тронул. — Ты безрассудный, — фыркнула она. — Помогите мне, — снова попросил я. — И я — помогу вам. Вы ведь хотите… хотите вернуться? Марлоу поднялась с кресла и медленно подошла к окну. Задернула его плотными шторами. И не поворачиваясь ко мне лицом, тихо сказала: — Я в это уже не верю. — Быть может, это — шанс, — заискивающе спросил я. Марлоу шумно выдохнула и обошла комнату по кругу несколько раз. Мерный цокот каблуков и механической ноги били по ушам и заспанной голове. — Мне нужно подумать, — отрезала она. — Нет времени, — я ответил ей в тон. — Меня ищут. И найдут. И я должен найти Шэр раньше, чем городовые найдут меня… Я подавился собственными словами. Не осталось даже самых мелких отголосков тоски от Шэр. Одни слова. — Вдруг она… вдруг с ней… — пришлось выдавить. — Жди здесь, — отчеканила Марлоу и скрылась на втором этаже. Когда цокот стих, я вернулся на кухню и налил себе еще стакан воды.Глава 4
5 июня 2018 г. в 00:16
В Корнвелл я приехал под утро. Насквозь пропотевший, выкуривший трехдневный запас табака и злой, как некормленый цепной пес. В голове не укладывалось абсолютно ничего! Как только у этой ненормальной хватило наглости наставить на меня револьвер. Как ее вообще умудрились выпустить из лечебницы? Поездка в Стокпорт должна была дать хоть какие-то ответы, но только добавила лишних вопросов.
До дома я доехал почти бессознательно. Глаза слипались, руль то и дело выскальзывал из трясущихся рук. То, что я сейчас не лежал со сломанной шеей где-нибудь на обочине за городом — вот где магия.
В почтовом ящике как всегда валялись счета, которые мне теперь нечем оплачивать: гонорар, конечно же, никто не выплатил: мало заставить человека исчезнуть — он должен еще и вернуться.
Однако среди бесчисленных счетных бумаг нашлось то, что я хотел видеть еще меньше: телеграмма с просьбой снова явиться в городской участок. Я уже предвкушал очередной день, впустую потраченный на расспросы об одном и том же.
В участок я явился таким же помятым, как и телеграмма — прочтя, я тут же скомкал ее и спрятал в кармане брюк. Единственное, на что хватило сил перед выходом из дома — смыть пот с лица с холодной водой. Греть воду для ванны у меня не было ни сил, ни времени; а снять жилье с обогревательным котлом — денег.
На этот раз меня не стали опрашивать в общем зале — провели в отдельный кабинет, где меня уже ожидали. За столом сидел прилизанный мужчина с козлиной бородкой и острым, чересчур длинным носом. Лицо его было испещрено мелкими морщинами, на вид я дал бы ему лет сорок пять.
— Мистер Мэйси, присаживайтесь, — коротко бросил он, оторвавшись от свежей газеты. — Позвольте представиться: капитан Конор МакНалли.
Капитан, значит… Я встрепенулся и тут же свалился на стул. Раз дело дошло до рук капитана, значит что-то сдвинулось с мертвой точки. Я же, наоборот, замер: он мог сказать что угодно: что Шэр нашли — живой или мертвой… Или что искать уже без толку.
Однако все пошло совсем не так, как я ожидал.
— Были ли у вас с женой какие-нибудь… разногласия? — начал капитан. В его строго поставленном голосе звучал не вопрос. Он утверждал.
— Никаких, — отрезал я.
— Может, вы в последнее время ссорились? — продолжил капитан.
— Мы почти никогда не ссорились. — Мне пришлось приукрасить, но капитану незачем знать, что иногда, получая очередные счета и отказы, я выходил из себя.
Хоть я и позволял себе вспылить, реже — кричать, я никогда не винил в неудачах Шэр. Не винил вслух.
— Почти? — он поправил узкие очки и уставился на меня. Цеплялся за каждое слово!
— Только по мелочи, капитан, — развел я руками и попытался непринужденно улыбнуться. Но по складкам на его лбу стало понятно, что после этой сумасшедшей ночи с сумасшедшей особой непринужденность выходила скверно. — Как у всех.
— Иногда жен в семьях «как у всех», — капитан положил локти на стол, и провел в воздухе указательным пальцем, — находили задушенными в подвале собственных домов.
— То есть вы… — мне пришлось сделать глубокий вдох, мысленно сосчитать до пяти, чтобы не сорваться на крик. — Считаете, что это… я «помог» Шэр исчезнуть?!
— Всего лишь предполагаю, мистер Мэйси, — ровно ответил он. — Пока.
— Да как вы смеете!.. — Я не сдержался. Поднялся, резко положил ладони на стол и уставился капитану в металлические глаза.
Договорить он мне не дал.
— Сядьте, мистер Мэйси, — все так же спокойно продолжил он. — Вы должны ответить еще на несколько вопросов. И прошу, подпишите здесь.
Он протянул мне бумаги, увидев которые, меня пробило молнией. Это было согласие на обыск моего дома. Сегодня.
— Я не стану это подписывать, — в тон капитану ответил я.
— Поймите, мистер Мэйси… Я лишь хочу упростить вам жизнь. Подпишите добровольно и избавитесь от дополнительных проверок. Вам ведь нечего скрывать, так? — он остро ухмыльнулся.
— И именно потому я не вижу в этом безобразии никакого смысла! — выпалил я, ударив ладонью по бумагам.
Мне нечего было скрывать, кроме больничных выписок из истории болезни Евы Марлоу, конечно. Вряд ли добропорядочный гражданин стал бы держать такое дома. Их отыщут, начнут копать. Узнают о Марлоу, о взломе… Проклятье! Мне нужно было время. Хотя бы несколько часов, чтобы избавиться от лишних нитей.
— Я все равно заполучу ордер, мистер Мэйси. — Гадкая острая улыбка не сходила с его лица.
— Значит, так тому и быть, — я пожал плечами. — Но я не дам своего согласия копаться в моем доме с моего же разрешения.
— За день, пока мы ожидаем ордера, вы не успеете спрятать все улики.
— Мне нечего прятать, — ответил я, сцепив зубы.
— Это уже нам решать, мистер Мэйси, — строго ответил капитан. — Понимаете ли, при повторном осмотре театра…
Я сложил руки на груди и глубоко вдохнул: сохранять остатки самообладания становилось все труднее.
— … найдена потайная комната под сценой. А в ней — светлые волосы. Такие же, как у мисс Мэйси, — закончил капитан.
— Конечно, — нервно усмехнулся я. — Это осталось от старого трюка.
— Почему вы сразу не рассказали о помещении под сценой? — жестко оборвал меня капитан.
— Потому что оно даже не использовалось! — выкрикнул я и вытер со лба пот карманным платком.
— Как и пузырьки сонного раствора, найденного в вашей сумке на прошлом досмотре? — капитан вскинул бровь и сощурил глаза. — Хорошего раствора, хочу заметить. Быстро действует…
— У меня бессонница, — на выдохе ответил я. — Всего лишь бессонница! Вы, вы!..
— …всего лишь выполняю свою работу, мистер Мэйси. Не нервничайте. Ах да, как я мог забыть о выплате, при гибели одного из супругов… Я слышал, вы не так уж богаты.
— Да как вы смеете!.. — выпалил я. — Это переходит все границы!.. Вы не имеете права!..
— Присядьте, мистер Мэйси. Присядьте…
В участке я пробыл до самого вечера. Вопросы шли по кругу — начиная с самой Шэр и заканчивая моими отношениями с ее семьей. Капитан даже не увиливал, сказал прямо — он подозревает меня. И никого больше. Конечно! Зачем пытаться раскрыть гиблое дело, когда проще закрыть его, найдя крайнего. Вопрос только в уликах. Которые он, как и волосы Шэр, оставленные в помещении под сценой, легко себе придумает…
За обыск дома я не волновался. А вот насчет остального… Опросят соседей, друзей, знакомых, всех! Узнают про мои срывы, а если кто еще и приукрасит… И я окажусь за решеткой раньше, чем успею хоть слово сказать в свое оправдание. И тогда Шэр точно никто не отыщет.
Я должен исчезнуть из города. Сегодня.
По пути домой я нарочито долго петлял узкими улочками, заходил и выходил во всяческие лавки — я должен был убедиться, что за мной никто не следит. Фокус невозможен, если за твоей спиной кто-то стоит и подсказывает публике, что же будет дальше.
Первым делом я сжег все, что хоть как-то касалось Марлоу. Все листы, адресную книгу, выписки. Все, что могло дать городовым хоть какую-то зацепку, где я был.
Но стоит мне пропасть, как по всем ближайшим городам Абердины развесят мой портрет, ведь у городовых точно не останется сомнений: я виновен. Мне нужно стать другим человеком.
С фальшивыми документами придется что-то придумать уже вне Корнвелла. Ордер выпишут уже к обеду, значит, к этому времени я должен уже быть достаточно далеко.
Я не стал распаковывать саквояжи: из своего взял лишь бритву, а в вещах Шэр всегда хранилось несколько едких красок. Я заранее распахнул окно, чтобы не заходнуться от этого зловония и в последний раз посмотрел на себя в зеркало.
Господи, что я творю?! Я омыл лицо холодной водой, забарабанил пальцами по металлическому умывальнику. Собираюсь скрыться от властей, исчезнуть, а все ради чего?.. Ради Шэр? Ради правды?
Я поднес бритву к лицу и начал вырезать из отросшей щетины смазливую фигурную бороду.
Я делал это ради спасения своей задницы.
Конечно, на допросе я говорил о Шэр. Но не думал. Ни секунды. Зато начал прекрасно понимать, что вязну в болоте ложных подозрений и сгнию там за то, чего не делал. И никогда бы не стал.
Когда я управился, за окном уже стемнело. Теперь из зеркала на меня смотрел совершенно чужой человек: коротко стриженный черноволосый мужчина с филигранно вырезанной бородой и усами. Меня воротило от самого себя.
Хоть я и терпеть не мог цилиндры, считая, что без особой нужды их надевают только лысеющие мужчины в возрасте, но надел его. Равно как и взял старую, запылившуюся, зато ничем не выделяющуюся, трость, вышел через задний ход, прихватив с собой все деньги, что только у меня остались, и отправился на вокзал.
Особого выбора, куда ехать, у меня не оставалось. Я должен был найти Шэр и оправдать себя. Не скитаться же мне теперь вечно по стране, как какому-то преступнику!
— Один билет до Стокпорта, пожалуйста, — попросил я, протягивая деньги.
— В один конец? — медленно спросила женщина, поправляя округлые очки.
— Нет. Обратный тоже, пожалуйста.
Вряд ли кто-то стал бы брать билет в один конец в эту дыру. Кроме того, кто бежит от городовых, конечно. К тому же, обратный билет позволял надеяться, что я еще вернусь в Корнвелл. И желательно, как Эйден Мэйси.
Хотя в паровозе меня никак не могли достать городовые, я не смог уснуть до самого Стокпорта. И дело не только в монотонном, но громком стуке колес — меня трясло. Беглый преступник, пытающийся докопаться до черт пойми какой правды, которому предстоит через несколько часов расстилаться в любезностях перед сумасшедшей женщиной.
Я все спрашивал себя, а был ли другой выбор? Но потом вспоминал лицо капитана. «Всего лишь предполагаю. Пока». Он словно издевался надо мной, ждал, пока я расколюсь, признаюсь в убийстве жены… Чертов ублюдок. Я должен отыскать Шэр, и вернуть себе честное имя, свободу и… семью? Да. И семью.